Рассказчик

Вторая четверть лета принесла с собой еще больше сухости и повышение температур. Джулиан давно уже отказался от ношения форменной куртки, но даже самый легкий вариант формы Звездного флота на Кардассии мог в любой момент привести его к тепловому удару. Не было и речи о том, чтобы установить в личных комнатах или хотя бы в спальне более приемлемые климатические условия — термостат позволял регулировать температуру исключительно во всем отведенном ему отсеке сразу, а это было бы слишком жестоко по отношению к Гараку. Гарак семь лет страдал на холодной станции, климатические условия которой были для Джулиана идеальными. Только справедливо было бы сейчас вспомнить об этом и найти другой выход. О том, чтобы переместить Гарака в другое помещение также не было и речи. Джулиан помнил, что Гарак всегда использовал плотные материалы для своих костюмов и часто носил одежду в несколько слоев. Стало быть, ему следовало поступить прямо противоположным образом. Выйдя из звукового душа, Джулиан скептически посмотрел на заготовленную со вчерашнего дня форму. Единственный разумный выход напрашивался сам собой — ради сохранения способности нормально функционировать ему придется одеться не по уставу. Помимо нескольких вариантов формы, в его гардеробе было не так много одежды, и половина ее была сшита Гараком, который порой бывал слишком навязчив. Его вечное неодобрение в адрес вкуса Джулиана в одежде часто заканчивалось предложением сшить что-то действительно изысканное или элегантное. Стоит ли упоминать, что больше половины этих изысканных и элегантных костюмов были кардассианского покроя? Однако сейчас это как будто было ему на руку. Словно предвосхищая подобную ситуацию, Гарак успел сшить для Джулиана две очень легких, почти невесомых туники, хорошо закрывавших кожу от солнечных лучей и вместе с тем пропускавших максимальное количество воздуха. Брюки, возможно, были немного узковаты, но то, что сделаны они были из той же ткани, однозначно говорило в их пользу. Широкий ворот туники — первой попавшейся ему под руку — почти открывал ключицы и был украшен искусной вышивкой, почти не выделявшейся на общем фоне ткани. Сочетание светло-серого и нежного голубого с небольшими вставками темно-синего на вкус Джулиана казалось странным и немного скучным, однако оно хотя бы отдаленно напоминало его форменные цвета — так что выбор был очевиден. — Гарак, могли ли вы предугадать, что однажды я окажусь летом на Кардассии? — спросил он Гарака, но тот, конечно же, не ответил. Одевшись, Джулиан глубоко вдохнул и глубоко выдохнул, размышляя о том, как указать в отчете Звездному флоту о принятой им вынужденной мере. В конце концов он остановился на мысли, что если к нему присовокупить запрос на самовосстанавливающийся охлаждающий пластырь на лоб — который однозначно ему бы не помешал, то, возможно, в штабе отнесутся с пониманием. А если нет, то он лично пригласит их в Кар'ссахт погостить. Вторым предметом его волнений была возможная реакция со стороны коллег. Коридоры были полупусты и никто, казалось, не обращал на него внимания, так что Джулиан успел почти полностью успокоиться на этот счет, когда достиг конечного пункта своего пути. Доктор Кертлах подняла на него взгляд и глаза ее едва заметно округлились. — Доктор Башир? — почему-то ее обычное приветствие прозвучало как вопрос. Снова ощутив укол легкой взволнованности, Джулиан неловко потер ладони друг о друга и сверился со временем. Он пришел на пятнадцать делений часа раньше. — Я немного рано, но готов сменить вас, доктор Кертлах, — улыбка вышла неуклюжей. — Все равно в такую жару я очень плохо сплю. В ее глазах, казалось, мелькнул огонек понимания. Дописав несколько строк в падд с отчетом о прошедшей смене, который Кертлах всегда заполняла последовательно, она вручила его Джулиану. — Непривычно видеть вас не в вашей... — кардассианка явно хотела сказать "безвкусной", но сдержалась, — обычной форме. Отчего-то Джулиан почувствовал себя виноватым, хотя это было нелепо, но он старательно прогнал это неуместное чувство. — Боюсь, что я рискую получить тепловой удар, если останусь в форме Звездного флота. Она определенно не предназначена для кардассианского лета, — он надеялся, что это прозвучало как шутка. — Могу я поинтересоваться, откуда у вас эта весьма... изысканная туника? Было непривычно от самого факта, что всегда угрюмая и определенно не стремящаяся к общению доктор Кертлах проявила несвойственное ей любопытство. Ну, по крайней мере, несвойственное любопытство в адрес Джулиана. — Ее сшил для меня Гарак, — просто ответил он. — Когда мы оба были резидентами на станции "Глубокий Космос 9", он постоянно ругал мой вкус в одежде и в конечном счете сшил несколько костюмов сам, — Джулиан улыбнулся, надеясь откровенностью разрядить обстановку. — Я и не думал, что они мне пригодятся. Кертлах медленно очертила взглядом вырез ворота, судя по всему, разглядывая вышивку, прежде чем снова посмотреть Джулиану в глаза. — В таком случае ваш... друг — очень хороший портной. Такого безупречного баланса не так легко добиться, как может показаться на первый взгляд. Коротко кивнув, она вышла, оставив недоумевающего Джулиана гадать, что же она имела в виду. Баланс светло-серого, нежно-голубого и темно-синего? Вышивки и ее отсутствия? Всего сразу? И почему бы этому балансу не быть легко достижимым, если за дело берется профессионал? Пожав плечами, Джулиан полной грудью вдохнул аромат вэйли'ленн'сар и принялся за работу. В последнее время больных стало меньше. Если еще полторы недели назад обращения с простудой были привычной рутиной, то теперь, когда дистрикт прогрелся под настойчивыми, пусть и рассеянными в плотных верхних слоях атмосферы лучами солнца, дети и взрослые, казалось, чувствовали себя гораздо лучше. Завалы устранялись постепенно, и чем меньше их становилось — тем меньше было серьезных травм. Хотя, конечно, до полного расчищения дистрикта от обломков и отстройки разрушенных зданий было очень далеко. Джулиан слышал, что следующим большим мероприятием по расчистке должен был стать музей — строение в высшей степени аварийное. Но если был шанс спасти шедевры искусства, содержащиеся в нем, кардассианцы готовы были рискнуть. Предполагалось, что группа добровольцев проникнет внутрь и вручную установит маяки на каждом предмете, который сумеет отыскать, чтобы телепортировать их на орбиту, а с нее уже в более безопасное место, где экспонаты будут храниться, пока не будет построено новое здание музея. Потому что старое не подлежало восстановлению. Джулиан с содроганием думал о том, сколько из вызвавшихся на эту операцию вернутся живыми, а сколько будут тяжело ранены или заперты под обломками. Некоторых из этих людей он уже видел — когда они приходили к нему с другими травмами или с воспалениями, неизбежно возникавшими от холода, влажности, усталости, изматывающего труда или недостатка гигиены, который все еще оставался проблемой в некоторых районах, несмотря на то, что управление дистрикта делало все возможное, чтобы каждый житель был обеспечен предметами первой необходимости и полезным занятием. Каждый из них был горд возложенной на него миссией. Он видел эту гордость, это достоинство, слишком часто граничащее с высокомерием, в их глазах — оно словно говорило: "Все во благо Кардассии, все ради ее процветания." А затем, в середине ночи, после того как заканчивалась его смена, он смотрел на Гарака и не понимал, как так вышло, что тот, кто первым показал ему эту гордость, это достоинство, эту преданность, кто воспевал Кардассию все семь лет, что они провели вместе, лежал неподвижно, воплощая собой безучастие, и, по словам доктора Тегал, не хотел приходить в себя совершенно сознательно. И от этого непонимания каждую ночь у Джулиана болезненно сжималось сердце.