Рассказчик

Когда от Эзри вместо обычного письма пришел целый контейнер, причем достаточно внушительных размеров, Джулиан был удивлен и заинтригован. Нет, конечно, Майлз тоже не так давно отправлял ему посылку — немного земных сладостей и бутылку отличного виски в память о былых временах, однако то, что прислала Эзри, определенно было намного, намного больше. После того как все формальности о получении были соблюдены, у Джулиана появилась наконец возможность заглянуть внутрь. Отложив сопроводительное письмо в сторону, он с любопытством ввел код доступа и снял крышку, размышляя, могла ли это быть гуманитарная помощь для госпиталя от нее лично или от кого-то на Баджоре. То, что контейнер оказался забит рулонами разнообразных тканей, поставило его еще в больший тупик и заставило вернуться к письму, непривычно короткому. "Дорогой Джулиан! Несколько дней назад полковник Кира снова поймала Кварка на контрабанде (на мой взгляд, она слишком строга с ним), так что он (в силу природной щедрости ференги, даже не сомневайся в этом) счел своим долгом отправить на Кардассию немного гуманитарной помощи в виде пары десятков отрезов ткани, которая, вне всяких сомнений, найдет здесь себе лучшее применение. В одном из своих последних писем ты упоминал, что на Кардассии слишком жарко, чтобы носить форму, а одну из двух туник, что сшил для тебя Гарак, ты благополучно успел порвать, так что я убедилась, чтобы среди тканей была та легкая лиссепианская материя, которая могла бы немного исправить твое бедственное положение. С любовью (дружеской, Джулиан), Эзри." Усмехнувшись при мысли о том, с каким энтузиазмом отнесся к этому акту милосердия сам Кварк, Джулиан снова заглянул в контейнер и провел ладонью по ткани. Отчего-то этот жест напомнил ему о том времени, когда он все еще жил на "Глубоком Космосе 9" и порой позволял себе подобное в магазине Гарака, если заставал его с тканью, разложенной на раскройном столе. Тряхнув головой, чтобы прогнать воспоминание, он закрыл контейнер и подумал о том, что ему стоит поговорить с Зирав. После того, как Джулиан вытащил из-под завала Рилу и еще двоих, отношение к нему в дистрикте неуловимо изменилось. Зирав, наиболее прямолинейная из всех, с кем он работал, однажды сказала, что это было весьма самонадеянно с его стороны, но очень смело и бесспорно самоотверженно. Возвращаясь мыслями к этому событию сейчас, Джулиан понимал, что для кардассианцев его поступок выглядел абсурдным, потому что он рисковал жизнью без видимой на то причины ради представителей чуждой ему расы, с которой еще совсем недавно Федерация вела военные действия. Однако разговор с доктором Тегал на повышенных тонах, о котором каким-то образом стало известно, тот факт, что он изучал кардаси, и другие принятые Джулианом решения побудили даже наиболее скептично настроенных коллег взглянуть на него под другим углом. Джулиан делал и продолжал делать для Кардассии то, что было в его силах, не будучи кардассианцем — и его действия выходили далеко за рамки традиционного федерального снисхождения, какой видели помощь Федерации многие из тех, кто окружал его. Единственным логичным объяснением подобной личной вовлеченности мог служить Гарак, до сих пор остающийся без сознания. Джулиану было немного не по себе от мысли, что его расчеты, в которых господствовали аналитика и здравый смысл, интерпретировались в совершенно другом ключе. А в том, что это было именно так, сомнений у него не было. Гарак не раз давал понять, что в глазах любого кардассианца цель оправдывала средства, но почему-то, когда это касалось цели Джулиана, в них мелькало лишь странное выражение, весьма далекое от максимы Макиавелли. И если поначалу ему лишь немного сочувствовали, больше с усмешкой, то теперь невидимая стена, отделявшая его от всех остальных, как будто пошла сетью мелких трещин, которых становилось все больше, и в любой момент готова была рухнуть. Зирав занималась инвентаризацией поступивших медикаментов, когда Джулиану удалось ее разыскать. — Доктор Башир, — она вежливо кивнула и улыбнулась. Джулиан тоже кивнул в качестве приветствия и решил сразу перейти к делу, не откладывая. — Честно говоря, мне не помешал бы ваш совет и, возможно, помощь. Кардассианка чуть приподняла надбровные гребни, бросая на него вопросительный взгляд. — Дело в том, что мне нужен портной. И я не имею ни малейшего понятия, где найти хотя бы одного, кроме того, что лежит в моей комнате и не спешит приходить в себя, — шутка вышла неуклюжей и не смогла скрыть неловкость, охватившую Джулиана внезапно и так некстати. — Портной, доктор Башир? — улыбка Зирав стала чуть более лукавой. — Неужели вы решили пополнить свой гардероб? — в воздухе отчетливо повисло невысказанное ею "наконец". — Не только. Моя подруга со станции "Глубокий Космос 9" прислала большой контейнер с тканью, — надбровные гребни кардассианки снова поползли вверх. — В нем есть подходящая для меня — вы ведь знаете, я гораздо хуже переношу высокие температуры, а они продержатся еще несколько месяцев, и множество более плотных, которые могли бы использовать другие, — Джулиан качнул головой. — На мой взгляд, из них стоило бы сшить одежду для тех, кто больше всего в ней нуждается. Мне достаточно одной туники на смену тем двум, что уже есть. Зирав скользнула взглядом обратно на список медикаментов в ее руках, избегая зрительного контакта. — Почему вы думаете, что более плотные ткани вам не подойдут? Джулиан посмотрел на нее с непониманием. — Потому что я могу получить тепловой удар, Зирав. — Лето не вечно на Кардассии. Повисло молчание, во время которого Джулиан осмыслял сказанное, анализируя и снова анализируя каждую использованную ею морфему. — Вы ведь знаете, что по уставу я должен носить форму, — сказал он как можно мягче. — Мне позволили пренебречь протоколом потому что... — Зирав подняла на него глаза, и Джулиан осекся. — Я знаю хорошего портного, — она холодно кивнула. — И достаточно тех, кто не откажется от предложенной вами помощи, доктор Башир. От имени Кардассии и дистрикта Кар'ссахт передайте искреннюю благодарность вашей подруге, — Джулиан хотел что-то возразить, как-то оправдаться, хотя на то не было ни одной объективной причины, но язык словно примерз к небу. — А сейчас прошу меня извинить — у меня много работы.