— Мы так не договаривались! — воскликнул Чимин, звякая наручниками, плотно сомкнутыми на его запястьях. — Зачем ты приковал меня к изголовью кровати?
— Сегодня я буду твоим монстром под одеялом, детка, — заявляет Чонгук, накрыв омегу и юркнув под одеяло. — Тебе нужно будет только лежать и отвечать на мои ласки.
— Хорошо, но откуда ты взял меховые наручники?
— Купил в секс-шопе, а что? — пожал плечами альфа.
— Они жёлтые.
— Мой любимый цвет, — улыбнулись омеге, начиная стягивать с него штаны, щекотя молочные бедра. — Однако у меня есть ещё один любимый оттенок
— Какой? — закусил губу Пак, почувствовав прикосновение ладони к своему животу, который начали поглаживать.
— Цвет твоего смущённого личика, например, как сейчас, — от его слов Чимин по привычке хочет прижать ладони к щекам, но у него не выходит, так как цепочка между рук, прикреплена к изголовью, из-за чего омега не может опустить руки.
Омеге жарко, когда тело до груди укрыто мягким одеялом, лишь макушка Чонгука выглядывает из-под него. Его ноги разводят в стороны, горячее дыхание опаляет бедро, головку члена массируют большим пальцем. С уст все хотят сорваться маты, потому что Чимин не видит, что делает Гук, только чувствует, как покрывается кожа мурашками, как стучит его собственное сердце и тяжелеет голова. У Чимина сам по себе небольшой даже в возбужденном состоянии, в ладонь Чонгука помещается… Оу, теперь уже и в рот.
— Господи, предупреждай прежде, чем что-то делать! — поперхнувшись воздухом, выдаёт омега.
Его ноги крепко держит альфа, чтобы тот и рыпаться не вздумал, мягко скользит языком по всей длине, целует головку, щекочет своим дыханием кожу. Омега выглядит растерянным и беспомощным. Он сжимает кулаки и плотно смыкает губы, сдерживая стон.
— Тебе приятно, малыш? — интересуется Чон, чувствуя, как дрожит под ним тело, а потом удивлённо раздувает ноздри, когда в лёгких оседает карамель. — О боже.
— Ч-чонгук, — Чимин выгнулся, приподнимая таз, и прикрыл глаза. — Кажется, у меня течка…
— Прошло почти три недели, — воскликнул Чонгук. — Раньше течка была каждую неделю.
— М-м-м, сделай что-нибудь. Жарко.
Тонкий голос Пака сводит с ума, его призывно приоткрытые губы сносят крышу, а вид помутняет рассудок. У Чонгука радужка глаз становится ещё темнее, чем обычно, он срывает одеяло, наваливаясь на Чимина и припадая губами к его губам. Омега стонет из-за блуждающих по его телу рук, мокрого и страстного поцелуя, языка альфы, переплетающегося с ним. Он намок, но по-прежнему связан и обездвижен. Так хочется ощутить внутри себя Чонгука.
Альфа выдыхает, судорожно снимая с себя майку, и впивается в его губы, кусая поочерёдно верхнюю и нижнюю, отстегивает руки омеги от пушистых наручников. Пак хнычет, как маленький ребёнок, обнимая Чонгука всеми конечностями. Он делает резкий толчок. Его внезапный прилив сил удивляет альфу, который уже лежит на спине, а над ним склоняется дрожащий всем телом от предвкушения Чимин.
— Мне так жарко, Чонгук-а, — всхлипнул омега, проезжаясь задницей по внушающих размеров стояку, изводя и себя, и альфу, заставляя того буквально скулить от трения их промежностей. — Прости, я ничего не могу поделать. Моё тело… Ах, я не могу. Я так хочу тебя.
У Чонгука в голове маты на всех языках мира, потому что омега над ним так затраханно выглядит, хотя они даже не приступали. Чонгук готов с позором спустить в штаны от одного его вида.
Мягкий поцелуй в ухо. Чимин вдруг решил доминировать, даря альфе ласки своих нежных, как перышки, пальчиков, скользящих по тяжело вздымающейся груди. Пак наклоняется к лицу альфы, щекоча кончиками волос покрасневшие от возбуждения ланиты и лоб, туманным взором замечает еле проступающие волоски на его подбородке и начинает покусывать шею. Чонгук хмыкает, наслаждаясь неумелыми ласками любимого омеги. Он позволяет ему на какое-то время почувствовать себя его властным покровителем. Но ненадолго. Альфа любит, когда подчиняются ему. Он сжимает руками упругие ягодицы и вторгается двумя пальцами в нутро омеги. Чимин вскрикивает и давится собственным стоном, выгибаясь. Пальцы умело оглаживают сжимающие их стенки, растягивают их, толкаются глубже, до костяшек, и ищут эрогенную зону. Затем пальцы его покидают, а смазка обильно начинает вытекать из сжимающееся дырочки. Чимин даже вздыхает, почувствовав пустоту. Но она снова заполняется тремя пальцами, от чего расширяются в немом крике глаза, благо обилие смазки делает проникновение не сильно болезненным. Чимин скукоживается, постанывая и всхлипывая от сладкой боли. Его ноги становятся тяжёлыми и ватными, начинают дрожать и еле удерживают Пака над Чонгуком. Чимин оказался в ловушке. Он был уверен, что оседлав Чона, заключил его в свою клетку, но на деле он сам оказался в собственных сетях. Чонгук давит на его спину рукой, и их грудные клетки прижимаются друг к другу, из-за чего омеге приходится оттопырить пятую точку, в которую альфа с наслаждением проникает пальцами.
— Твою мать, Гук, я больше не могу! — Чимин распадается на молекулы, вцепившись в плечи альфы, и с протяжным, долгим стоном забывается в оргазме.
— Ты испачкал меня, — усмехается Чон, кивая на белесые капли на своём животе. — Так сильно понравилось, как поработали мои пальцы?
— Это ты перестарался, — вымученно пробубнил омега, ощутив, как аккуратно и медленно выходят из его тела. — А вообще, я хотел все сделать сам.
— Что именно? — подозрительно сузил глаза альфа и ухмыльнулся.
Чимин покраснел и нерешительно произнёс:
— Я хотел…попрыгать на твоём члене, — но поспешил оправдаться, чувствуя как ужасно стыдно становится перед Чонгуком. — Просто, когда ты во мне, то постоянно двигаешь бёдрами. А это большая нагрузка на поясницу. Я видел, как ты по утрам наносишь обезболивающую мазь.
— Весьма весомый аргумент. А то мне начало казаться, что я недостачно хорошо удовлетворяю тебя, — Чонгук приподнимается на локтях, поглаживая смущённого омегу по щеке, потом оставляет на ней короткий поцелуй. — Я не буду помогать тебе, сделаешь все сам.
Чимин теряет уверенность в своих действиях. Теперь он не уверен, что сможет сделать все самостоятельно, отчего у омеги начинают дрожать руки. Он сглатывает и медленно оттягивает резинку чужих шорт, вдруг краснея и отворачиваясь. Чонгук не надел нижнее белье. Альфа лишь улыбается, призывая продолжить, и Чимин, сглотнув, с горящими щеками, стянул с него шорты. Ладно, по крайней мере ему не придётся растягивать себя, ведь успел поработать альфа. Омега снова садится на Чона, заводя руку за спину, находя его пульсирующий член. Он аккуратно, с некой боязнью приставляет его ко входу, разводя одну из ягодиц свободной рукой. Одно дело, когда тебе только нужно расслабиться и позволить другому человеку вонзиться в тебя, другое, когда приходится самому насаживаться. На такое не каждый сможет решиться.
Чимин медленно вводит в себя головку, закусывая нижнюю губу, чувствуя, как все его тело сводит судорога от новой волны возбуждения. У Чонгука руки по швам, хотя альфа и порывается помочь омеге, утешая нежными словами. Он видит, что Пак боится, но продолжает понемногу насаживаться на его член.
Наконец омега садится полностью замирает, привыкая к ощущениям, опирается на руки, а те в свою очередь на живот Чонгука.
— Ты хорошо справился, малыш, — вот теперь Чонгук больше не может бездействовать, нужно поддержать омегу. — Ты смог, ну, не хнычь, — он оглаживает ладонями его ладошки, поднося каждую к своим губам и целуя нежно.
Чимин растерянно улыбается и не смело пробует привстать и снова сесть. Тяжело, больно, но терпимо. К тому же, Чонгук, как не хочешь, а все равно решает помочь, приподнимая бедра, помогая омеге насадиться.
Поначалу Чимин справлялся, доставляя и себе, и альфе наслаждение, но в какой-то момент прекращает двигаться, ссылаясь на усталость. У обоих взгляды затуманены пеленой возбуждения. Они нервно и часто дышат, глядя друг на друга с желанием. Чонгук поглаживает пальцами чужую шею, нащупывая пульсирующую метку, которую сам и оставил. Чимин кладёт голову ему на грудь, расслабляясь. Нежные поглаживания чужих пальцев по взмокшей спине будоражат кровь. Чон лениво мнет ягодицы Пака, а потом в его голове появляется мысль и озорная улыбка появляется на его лице. Он начинает толкаться резко и неожиданно в омегу, что тот не сдерживает удивлённого и громкого стона и закатывает от волны удовольствия глаза.
— Ты так глубоко-о-о, — промямлил омега сквозь стон, теряя связь с реальностью.
С губ так и срывается «ещё, ещё, ещё», по коже скатываются мелкие капли пота и смазки. Слияние двух тел — самое прекрасное явление. И оргазм настигает их одновременно. Густые потоки спермы обволакивают горячее нутро омеги, и тот, излившись, обессиленно падает в объятия альфы.
Несколько минут они приходят в себя, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.
— Боже, — Чимин смеётся, приподнимаясь и разводя одну ягодицу, чувствуя, как что-то вязкое вытекает из него, мягко произносит. — Ты кончил в меня.
Чонгук испуганно расширяет глаза, только сейчас осознав смысл его слов.
— О нет, я не хотел. Ты можешь забеременеть, — ему очень не хотелось повторять ошибку дважды.
Чимин точно возненавидит его, потому что в их планы не входило зачать ребёнка, ведь они даже не помолвлены.
— Ну и пусть, — на удивление спокойно выдаёт омега. — Я готов носить нашего ребёнка под сердцем, потому что буду любить его так же сильно, как тебя.
— Чимин, — Чонгук берётся за его острый подбородок и приближается к его приоткрытым в вопросе губам. — Пожалуйста, скажи, что ты сейчас не шутишь.
— Нет, конечно, я серьёзно, — хмурит брови Чимин, не понимая, почему Чонгук вдруг начал себя так вести, в омеге вдруг посеялись сомнения, и, облизнув пересохшие губы, он спросил дрожащими голосом. — Ты не хочешь, чтобы у нас был ребёнок? Чтобы мы были семьёй?
— Нет! — воскликнул Чонгук, вдруг подрываясь с кровати и обнимая омегу за талию, упав перед ним на колени. — Я очень хочу. Просто я боялся, что ты окажешься неготовым к тому, чтобы мы стали семьей.
— Глупый альфа. Как ты мог подумать, что я могу шутить на такую тему? — обиженно произнёс Чимин, смаргивая непрошеные слезы.
— Малыш, прости меня, пожалуйста. Сдуру ляпнул, не подумав, — Чонгук приподнимается с колен, беря лицо Чимина в свои дрожащие от волнения руки и целует. — Я очень хочу, чтобы у нас был малыш. Чтобы он был похож и на меня, и на тебя. Чтобы мы заботились о нем.
Чимин прикладывает руку к животу, представляя, как он с каждым месяцем будет становиться все больше и круглее, как будет развиваться в нем его с Чонгуком чудо.
— Ты правда так считаешь? — спросил омега, на что Чон уверенно кивает, и прижимается к нему, обхватив руками туловище. — Боже, ты просто не представляешь, как я люблю тебя, Чонгук.
— А ты не представляешь, сколько мне потребовалось времени и сил, чтобы стать тебе тем, кого ты смог полюбить, — улыбается альфа, разделяя с омегой одно тепло на двоих, потом смотрит на его лицо и смахивает с чужих щёк капельки слез. — И я тебя люблю, малыш. Пожалуйста, оставайся со мной всегда.
***
— Ну, что я могу сказать, — Хосок поправляет круглые очки, делая самый строгий вид, отчего его пациент и его близкий замерли в ожидании, но потом он не смог сдержать улыбки. — Ты беременный, Чимин.
— Ты уверен? — на всякий случай интересуется Пак.
— Если не веришь, то купи в аптеке тест, — хмыкает Хосок. — У тебя увеличена матка, а это только доказывает, что через несколько месяцев ты будешь ходить с большим животом.
Чимин счастливо улыбается и поворачивает голову в сторону Чонгука, который от радости прижал руку к сердцу, подхватил своего омегу на руки и начал кружить с ним по всему кабинету.
— Эй, вы мне там шкаф с медикаментами не снесите! — смеётся бета, искренне счастливый за молодую пару.
Как оказалось, Чимин уже на третьей неделе, цикл течки ещё, конечно, не пришёл в норму, но период увеличился с одной недели до трех — это тоже результат. Хосок доволен. Ещё какое-то время назад Чимин сидел у него на койке, отрицая что Чонгук не его пара, а сейчас располагается близко к нему, называя его своим альфой.
— Итак, я поздравляю вас с прекрасным событием, но, — проговаривает Хосок, Чимин и Чонгук садятся обратно на свои места, навостряя уши. — Так как во время беременности понижается уровень иммунитета, советую есть поменьше жирной пищи, отказаться от кофе и крепкого чая и избегать переутомления.
— Но нам от силы всего три недели, — произнёс омега. — Не хочу так рано уходить в декрет.
— Ну, твоя работа в принципе не несёт большой физической нагрузки, — задумчиво ответил бета. — Думаю, первые три месяца ты можешь спокойно работать.
— Я не дам ему перенапрягаться, — уверенно заявил Чонгук, обнимая Пака со спины.
— Очень на это надеюсь. И кстати, сексом можно заниматься, но аккуратно. Первые три месяца лучше воздержаться, так как плодному яйцу после имплантации требуется время для укрепления.
Пара кивнула в знак понимания. Чимин приложил руку к животу и застенчиво улыбнулся, Чонгук поцеловал его в висок.
После того, как они вернулись из больницы в квартиру, Чимин над чем-то задумался, что не скрылось от глаз альфы.
— Что-то случилось? — он присаживается рядом с омегой на диван, приобнимая его за плечи.
— А? Ну, — Пак начал нервно теребить свои пальцы, поджимая губы. — Ты уже знаком с моими родителями. Они не против, чтобы мы были вместе. Но, как насчёт твоей семьи?
— Я ничего им не говорил на самом деле, — вздохнул альфа. — Они в курсе наших отношений, но того, что ты беременен — нет.
— Я им не понравлюсь. Они подумают, что я легкодоступный, раз позволил случиться зачатию, — промямлил уж слишком неуверенно омега, Чонгук впервые видит его таким растерянным.
— Всё будет хорошо. Они поймут все сразу, как только увидят нашу любовь, — Чонгук обнимает со спины, положив голову на плечо Пака. — Недавно родители позвонили мне. Они хотят, чтобы мы пришли в гости, чтобы узнать тебя получше.
— Никогда не думал, что знакомство с родителями будет пугать меня больше, чем роды, которые ждать ещё девять месяцев, — Чимин издал смешок, тёплые объятия согревали его не только снаружи.
— Я не брошу тебя, даже если весь мир отвернется от нас, — альфа разворачивает омегу к себе лицом, усаживая его к себе на колени.
Чимин скрещивает ноги у него на пояснице, руки — на шее и зарывается носом в плечо. В таком положении они находятся не больше получаса, обмениваясь теплом и запахом, потом целуются долго и тягуче, желая быть как можно ближе к друг другу.
— И я никогда не оставлю тебя, Чонгук, — прошептал Чимин, растворяясь в чужих объятиях.
***
— Почему я должен надеть это? — указав пальцем на кожаные штаны, что сейчас держал Гук в руках, брезгливо отозвался Чимин. — Я же в них кое-как влезу, и ткань задницу будет обтягивать.
— А, по-моему, они будут красиво смотреться на тебе. Папа любит, когда у омег красивая фигура, тебе это только в плюс пойдёт, — ответил Чон и протянул штаны Паку, взглядом требуя, чтобы тот их надел.
— Ох, ну ладно. Но, если что, я скажу, что это ты заставил меня так одеться, — пробубнил Чимин, все-таки решив надеть кожаные штаны. — У отца твоего какие предпочтения?
— Ему нравятся маленькие симпатичные омежки, как папа.
— Эй, я не маленький! Это ты просто слишком высок.
— Ну да, конечно, — усмехается Гук, трепля надувшегося омегу по голове.
— Чон Чонгук, ну, погоди!
Чимин хватает лежащую на кровати рубашку, явно желая ею отлупасить непутевого альфу. Чонгук, смеясь, убегает на кухню.
Обрести свое счастье может каждый. Только нужно дождаться момента и успеть крепко ухватиться за него. После чёрной полосы наступает белая. Конечно, они чередуются, но куда приятнее переживать радости и невзгоды с любимым человеком, чем одному. Когда есть тот, кто тебя ждёт, кто за тебя волнуется и готов заступиться. Сейчас Чимин может с уверенностью сказать, что он счастлив.
