Принцесса?!

Полина очень любила обоих родителей и терпеть не могла, когда те, отправив её в комнату, начинали скандалить. В такие моменты она думала, что проще целый город возвести, чем их помирить. Они находили причины во всём и часами могли спорить практически из-за ничего: цвет плитки на кухне, неоплаченные счета, успеваемость дочери в школе. Полина всегда мысленно составляла списки этих «из-за». От меньшего к большему. А потом резко перестала это делать, потому что родители стремительно аннулировали свои отношения и разъехались. В свои девять лет Полина была очень умным ребёнком, которого категорически не понимали мама с папой. Они хотели для неё «как лучше», а она хотела брата или сестру, чтобы у неё был хотя бы один союзник, способный помочь с воссоединением семьи. Она чувствовала себя между двух огней, когда её, как игрушку, делили самые дорогие люди. Только много позже она смогла смириться с их разводом и стала жить на два дома, в каждом из которых проводила, с чередованием, по неделе. Отлаженная система никогда не давала сбоев. Но всё осложнилось потом, когда её отцу предложили хорошую работу в другом городе, родном для её мамы. Родители встретились для решения проблемы. Полина слышала, как в очередной раз они ссорились, признаваясь друг другу в ненависти и бросаясь обидными словами, а дальше в комнате, где они сидели, повисла звенящая тишина. Девочка поначалу испугалась, что произошло что-то, мягко говоря, страшное, и пулей бросилась к родителям. Мама разговаривала по телефону, папа, расположившись в кресле, внимательно за ней следил. Поле сообщили, что со следующего учебного года она пойдёт в новую школу. С того момента началась другая жизнь. Сменился город, сменились люди. Полина ощущала лёгкую неуверенность, но изо всех сил старалась побыстрее привыкнуть к спокойным и узким улицам, уютным кафешкам с неброскими вывесками и зелёным аллеям, залитым солнцем. Она чувствовала, что отныне должна и будет принадлежать этому городу. Думая об этом, Полина без интереса наблюдала за проносящимися за окном машины деревьями. Погода этой осенью совсем не радовала: небо, вечно затянутое тяжёлыми тучами, поливало город холодной водой; руки мёрзли от ветра, нападавшего со всех сторон; и даже никакого намёка на улучшение погоды в прогнозе не наблюдалось. Пейзаж был серым и нагонял только бесконечную скуку. Девочка с предельным равнодушием перевела взгляд на отца, который управлял автомобилем. Внешне он был красивым, высоким и стройным мужчиной с тёмно-русыми волосами и серыми, в голубой отлив, глазами, и Полина отлично понимала, почему её мама когда-то выбрала именно его. А для разрыва же объективных причин девочка не находила. Да, они довольно часто ругались. Но потом всё равно быстро мирились, потому что, любя друг друга, просто не могли жить в постоянном игнорировании. Ведь во многих семьях такое происходит, верно? «Милые бранятся — только тешатся»? Или... Поля не успела построить никаких догадок, поскольку автомобиль отца припарковался у дома, где сейчас жила мама девочки и где ей [Полине] предстояло провести ближайшую неделю. Подав руку, Павел помог дочери выйти из машины и, забрав её рюкзак, направился к подъезду. Пока они поднимались на нужный этаж, Поля планировала, какую ещё карту из рукава достать. Она не теряла надежды если не помирить, то хотя бы заставить родителей спокойно друг к другу относиться. Для этого каждый раз она предпринимала что-нибудь новенькое. Не сказать, что планы всегда были совершенным, но детская наивность и возможность манипулировать взрослыми никогда не были лишними. Так что, примерно девяносто процентов Полининых фишек оказывали заметное влияние на отношения мамы и папы. Когда девочка с отцом уже оказались у входной двери и Павел нажал на звонок, Полю осенило. Светлана Викторовна на ходу запахнула лёгкий халат. Проходя мимо зеркала в коридоре, она на секунду остановилась, чтобы взглянуть на себя. Она поправила светлые пряди и мысленно удивилась, что прошлый вечер, плавно перетёкший в ночь, не оставил после себя и следа. Блондинка выглядела всё так же прекрасно. Она быстро открыла дверь дочери и бывшему мужу и пропустила их в квартиру. - Мамуля! — воскликнула Полина, бросившись женщине на шею. Та, в свою очередь, крепко её обняла, присев на корточки, и оставила поцелуй на холодной щеке. Она очень соскучилась по своей малышке. В школе за целую неделю у Светланы Викторовны не было возможности заглянуть к дочери в класс и узнать, как у неё дела, поэтому девочку она не видела с прошлой субботы, когда отправила к папе. Но теперь Поля была рядом, и её компанией женщина могла наслаждаться ближайшие семь дней. Обнимая дочь, блондинка зачем-то подняла глаза на бывшего мужа. Ей показалось, что Павел заметно постарел: на висках появилась седина, а на лице проступили глубокие возрастные морщины. Эти мелкие детали были так отчётливо ей видны, что мыслями она унеслась далеко в прошлое. Она вспомнила то лето, когда они только познакомились. В тот день они отдыхали большой компанией на озере, в паре сотен километров от города. Там она его и увидела. Он был словно из самых смелых фантазий: молодой, красивый, весёлый, смелый. Казалось, в нём одном соединились все критерии идеального молодого человека, которые обычно придумывают девушки, и ей, скромной студентке матфака, странно и невероятно повезло. Он был старше её на шесть лет и ухаживал так, как не ухаживал никто другой. И надо ли говорить, что ради него она до основания разрушила все свои прежние идеалы? Они поженились через пару месяцев после знакомства на озере. Женщина вернулась в реальность, когда дочь стала выпутываться из её объятий. Она отпустила ребёнка и поднялась на ноги. Павел старался на бывшую жену не смотреть, и она очень хорошо чувствовала его неприязнь. Обстановку разрядил звонкий голос Полины, заявивший откуда-то снизу: - Пап, ну чего ты стоишь? Маму поцелуй! — девочка беззлобно фыркнула, топнув ногой. На неё тут же уставились две пары удивлённых глаз. А она, коварный ребёнок, уже заранее знала, что родители ей противиться не будут. Мужчине действительно ничего не оставалось, кроме как быстро и невесомо коснуться губ блондинки. Всего мгновения, пока пальцы рук были переплетены и губы чувствовали вкус губ партнёра, им обоим хватило, чтобы понять, что они не желают повторения. Они не хотят, чтобы когда-нибудь им пришлось ещё раз так близко находиться друг к другу. Они просто отвыкли, перестали быть родными. И оба это чувствовали, но лишь Полина до последнего отказывалась верить, что все её старания бесполезны. - Так-то лучше! — прокомментировала девочка увиденное и перевела взгляд с замявшегося отца на маму, поджимающую губы. Да, всё это было далеко от идеальной семьи. И если бы Поля не была оптимисткой, то давным-давно бросила бы эту затею. Но внутренний голос, настойчиво напевающий что-то весёленькое, не позволял отступить. Во всех делах, которые не с самого начала шли хорошо, она руководствовалась тем, что не всё всегда идёт так, как хотим мы. И вообще, если верить философам, всему своё время. То есть, обязательно настанет момент, когда все планеты встанут в один ряд и старания девочки дадут плоды. Желательно, чтобы съедобные, конечно. - Ладно, мне уже идти пора, — Павел посмотрел на наручные часы. — Поля, будь умницей! До следующей субботы, — он быстро кивнул и вышел, прикрыв за собой дверь. Полина сразу же схватила рюкзак и поволокла его в свою комнату. Светлана Викторовна щёлкнула замком, закрывая. Она шумно выдохнула, представляя, какие мысли могут крутиться в голове бывшего мужа. От этого стало не по себе, но она попыталась отогнать ненужные догадки и отправилась на кухню готовить обед. * Машу разбудил звонок. Кто-то очень настойчивый хотел, наверное, обсудить с ней что-то очень важное, но Кораблёва предпочла трубку не брать. Она уснула лишь под утро, так что вставать в полдень не собиралась, даже если бы звонил ей сам президент. Весь город в это время уже бодрствовал, а она — особенная, она спала столько, сколько можно, и никто не смел ей мешать. Но второго пришествия девушка не выдержала. Она уже начала откровенно ненавидеть Гагу, песня которой стояла у неё на звонке, поэтому, дотянувшись до телефона и не взглянув на экран, ответила. - Маш, привет, — это была Лена. У Машки сразу сна ни в одном глазу не осталось, и она изо всех сил прижала трубку к уху. — Ты занята сегодня? - Привет. Нет, не занята, — выдохнула Кораблёва в ожидании следующего вопроса. Она знала, что рано или поздно Лена захочет с ней встретиться, и сама этого до безумия хотела. Ей необходимо было выяснить, какая кошка пробежала между Еленой и её отцом, чтобы сгенерировать идеи для их примирения. - Я хотела поговорить с тобой. Давай через час встретимся в ресторане твоей бабушки? - Да, конечно, — девушка улыбнулась одними уголками губ. — До встречи, — и сбросила вызов. У неё был всего час на то, чтобы собраться и доехать до ресторана. И этого, она боялась, может не хватить. Машка быстро соскочила с кровати и побежала в ванную. Она с небывалой скоростью умылась, накрасилась и причесалась. На всё ушло пятнадцать минут — это был её личный рекорд. Она даже в школу никогда так спешно не собиралась, даже если опаздывала к первому уроку. Ей проще было прогулять и первый, и, возможно, ещё второй, чем включать утром турбо-режим. Сейчас же был повод торопиться. Маша решила дома не есть, а перекусить чего-нибудь прямо в ресторане. Натянув на себя свитер и запрыгнув в джинсы, она нашла небольшую сумку, куда скинула деньги и телефон, так же стремительно обулась и вышла из квартиры, провернув ключ в замке два раза. До ресторана девушка добралась на автобусе, который по пути успел ещё и в пробку попасть, так что она-таки немного опоздала. Лена уже ждала её за столиком у окна. Машка, обратив внимание на измученный вид мачехи, не сразу заметила, что в зале нет Антона, хотя сегодня была его смена. Но особого значения этому она не придала. Её в ту секунду больше всего волновало только дальнейшее состояние её семьи. - Лен, — Машка широко улыбнулась, и шатенка, подняв глаза, привстала со стула, чтобы обнять девушку в качестве приветствия. Это объятие было таким простым, таким ненавязчивым, но внутри Кораблёвой как будто стая бабочек в одно мгновение ожила и вспорхнула, устремившись далеко вверх. — Я очень рада тебя видеть! — Маша устроилась напротив мачехи, и к ним сразу же подошёл официант. Девушка привычно заказала для себя греческий салат и апельсиновый сок, Елена же продолжала сидеть над чашкой остывшего чёрного кофе без сахара. - Я тоже, Принцесса, — женщина поймала длинными пальцами непослушную прядь Машиных волос и аккуратно убрала ей за ухо. — Я соскучилась по тебе. Всего день не виделись, а словно вечность прошла. Как у тебя дела? - Как сажа бела, — Машка шумно выдохнула и, с минуту помолчав, стрельнула внимательным взглядом в Елену: — О чём ты хотела поговорить? — девушка чуть нахмурила брови, но тут же её лицо вновь приняло спокойный вид, а губ едва касалась улыбка, почти не заметная и слегка натянутая. На самом деле, Машка примерно представляла, что услышит от мачехи, и была готова к любой правде. Её не пугала перспектива услышать то, насколько подлым человеком оказался её отец, почему Лена терпела его всё это время и с каким трудом женщине удаётся смириться сейчас с расставанием. Маша не боялась услышать что-то отвратительное, не боялась перетряхнуть чужие секреты, ей было только страшно узнать от Александрóвич, что она больше не сможет видеться с Машкой. Что это их последняя встреча, а дальше им придётся жить на расстоянии сотен километров друг от друга и не вспоминать. - О твоём папе, о тебе, обо мне, — Елена поджала губы, делая паузу: Машке принесли заказ. Пока официант выставлял на стол тарелку, стакан, выкладывал приборы, в голове Кораблёвой зашевелились мысли. Она думала, как лучше всего уговорить Лену ещё раз всё обсудить с непутёвым мужем и в какой обстановке проводить для них эти переговоры. Казалось, план предельно прост и, при этом, довольно уникален в своём исполнении. Маша, будучи на генном уровне очень хитрой и предприимчивой, могла почти из любой ситуации сделать конфетку и выйти из неё не то чтобы сухой, а настоящей победительницей. Поэтому даже данный конфликт можно было быстро и без жертв разрешить, если правильно надавить на каждую из сторон. Маша уже было представила, как с торжествующей улыбкой она встречает возвращающихся домой вместе отца и Елену, но тёплая ладонь мачехи резко вернула девушку с небес на землю. Шатенка продолжила: — Я хотела рассказать, что произошло, чтобы больше не было от тебя никаких секретов, чтобы ты не искала правых и виноватых. Ты уже взрослая девочка, и я уверена, ты сможешь меня понять. Дело в том, что... у нас с твоим папой уже давно нет нормальных отношений. Машк, он мне изменял. Изменял часто, и я знала почти обо всех его пассиях на одну ночь. Но всё это время почему-то наивно полагала, что рано или поздно всё закончится и у нас начнётся отличная жизнь. Да и тебя я не хотела оставлять. Я очень тебя люблю, и разлука с тобой — пытка для меня. - Лен, ну ведь можно всё исправить. Поговорите вы нормально, объяснитесь. Вам, в конце концов, легче станет, если вы выскажете всё друг другу в глаза. Ты же сама говорила, что надежда умирает последней, верно? - Принцесса, всё не так просто, как ты думаешь. Ты не хуже меня знаешь, что твоего папу не исправить: какой он есть, таким и останется, — Елена зажмурилась, прикрывая рот ладонью. Она чувствовала, что сейчас вот-вот может не сдержаться, тогда все негативные эмоции увидят свет. Она рвано вдохнула-выдохнула и, не распахивая глаз, добавила: — Но самое главное не это, — женщина резко поймала взгляд Маши: — Я просто хотела сказать, что ушла от твоего отца, а не от тебя. Да, мы с ним больше не вместе, но это не значит, что я не имею права участвовать в твоей жизни. Ты знаешь, ты всегда можешь мне позвонить или встретиться со мной и поделиться всеми проблемами. Я в любое время дня и ночи буду рада тебя видеть, даже если ты просто хочешь спросить, как дела у меня. Маша ощутила непонятную давящую боль внутри. Это было похоже на то чувство, когда человек, которого ты любишь больше жизни, говорит «давай останемся друзьями». Вроде и отношения не заканчиваются, но будут они совсем другими, не такими, какими были до трёх решающих слов. Машка очень хорошо ощутила на себе всю ту палитру эмоций, испытываемых в такие моменты разными людьми. Она была одна, а эмоций в ней клокотало, казалось, на целый город. Они рвались изнутри то слезами, то трясущимися руками, то комком обиды, вставшем поперёк горла. Она просто не могла поверить, что опустился занавес и сказка завершилась. Обычно в них бывает счастливый финал, но сейчас что-то пошло не по сценарию. - Солнце, надеюсь, ты на меня не обижаешься? Я правда бессильна в этой ситуации. Маша оторвалась от созерцания вилки в своей руке и посмотрела на Елену, уловив в её голосе нотки вины. Действительно, она смотрела на девушку чуть неуверенно, не полностью поднимая пушистые ресницы, а под ними были глаза, в которых плескалась бесконечная грусть. Шатенка была похожа на загнанного в угол клетки зверька, и надежды на спасение у этого беззащитного существа не оставалось. Тут себя виноватой уже сочла Кораблёва: не ей одной сейчас так сложно, но думает она в который раз лишь о себе. Мачехе тоже нужна поддержка. Через стол она протянула руку и вложила в неё тёплые пальцы Лены. - Нет. Конечно, нет. Я очень тебя люблю, — Машка встала из-за стола и по привычке обняла Александрóвич со спины, за плечи. Та прижала её ладони, скрещенные у неё на груди, к себе как можно крепче и прикрыла глаза, впитывая родное тепло. Так они простояли пару минут. И Маше до боли не хотелось заканчивать это мгновение, она надеялась ещё подольше в нём задержаться. Всё было предельно просто: она выросла без мамы, воспитанная несметным количеством мачех, ни одна из которых не смогла стать для девушки настоящей опорой и поддержкой. И только с появлением Лены в их доме Кораблёва узнала, какая она, материнская любовь. Эта женщина заменила ей целый мир, стала самой большой частью жизни, а сейчас им нужно было расстаться. Машка от обиды уткнулась носом в шею Лены и всхлипнула. - Только не плачь, — прошелестел мягкий голос у девушки над ухом, и ладонь осторожно прошлось по её волосам, успокаивая. - Не буду, — Маша оторвалась от Елены, вытерла проступившие капельки слёз и улыбнулась подрагивающими уголками губ. — Мне идти нужно. Я к бабушке в больницу ещё забежать хотела, — она наклонилась и чмокнула мачеху в щёку. — Пока, — девушка бросила на стол пару купюр за салат и сок и ушла. Она так ничего и не съела, но голода почему-то совсем не чувствовала. Оставшуюся часть дня Кораблёва провела в больнице у бабушки, рассказывая, что творится у них в семье. * Уже под вечер воскресенья в доме Кораблёвых разыгрался нешуточный скандал. Слово за слово. Машка, одолеваемая разными чувствами, ни с того, ни с сего стала нелестно высказываться в адрес папы. А он, будучи человеком прямолинейным, в долгу не остался: припомнил каждый косяк дочери, надавил на самые больные мозоли и под конец отпустил на все четыре стороны. Маша обвинила его в уходе Лены и громко хлопнула дверью напоследок. Ещё никогда она не испытывала к отцу такого гнева, такой искренней ненависти. Она была уверена, что только он собственными руками разрушил их семью. Он изменял Лене, любившей его сильнее самой себя, и этого было достаточно, чтобы он опустился в глазах родного ребёнка. Машка всеми фибрами души желала его не знать. Ей хотелось получить другую фамилию, сменить внешность, сбежать из города — сделать всё, лишь бы разорвать любые связи с папой. Маша заревела. От боли, отчаяния. От неспособности выдержать всё то, что разом свалилось на её голову. Она ощущала себя беспомощной. Она не могла стоять одна против целого мира, который вдруг решил отыграться на одной наивной девочке. И во всём, во всех проблемах и катастрофах, Кораблёва, на самом деле, винила одну себя. Она была виновата в том, что в её жизни есть отец, биологическая мать, математичка, Елена. Есть все, кто постоянно приходит и уходит, кто её любит и не любит, а она им даже не запрещает так с собой обращаться. Девушка размазала по правой щеке потёкшую тушь и уткнулась носом в рукав куртки, надеясь заглушить крик. Дождь, который все выходные лил без остановок, усилился. Замёрзшими пальцами она набрала Дашу и, вкратце обрисовав ситуацию, получила приказ топать к Метельским. У Даши за горячим чаем Машка подробно рассказала, как оказалась так поздно и в такую плохую погоду одна на улице. От боли ей сдавливало горло, и она то и дело стирала с щёк мокрые солёные дорожки. Даша, видя состояние подруги, отправила её спать в свою комнату. Она решила, что утром чуть больше станет понятно.