Принцесса?!

Память телефона переполнена. Он не позволяет сделать фото, но разрешает сохранить скриншот. Она делает скриншот в режиме камеры, чтобы хоть что-то оставить при себе. Закаты здесь красивее в сотни тысяч раз тех, что ей приходилось видеть раньше. Со всех уголков мира в жизни не соберёшь столько красок, сколько разливается тут по небу. Переливы, перекаты, все вообразимые и невообразимые оттенки. Кажется, вечерами здесь придумывают новые цвета. Потом крупными мазками расписывают небо и любуются, любуются, любуются. Здесь из колонок ещё звучит пыльный кантри. Как родной по духу дедушка, он, бородатый и прихрамывающий, вечно рассыпается в объятиях. От него уютно, а посторонние мысли из головы выветриваются насовсем. И люди толпами выплывают на извилистые улицы, покачивая головами в такт. Они любят уличных музыкантов, напоминающих, что кантри — это душа города. Нашвилл почти походит на любой шумный мегаполис Штатов. Здесь тоже красуются высотки, тоже блестят витрины. Но отдельными вкраплениями этот город выворачивает нутро наизнанку — он простой, он спокойный. Он идеальный, чтобы по утрам просто вставать и в нём быть. В нём пахнет иногда дождём, звучат часто ненавязчивые голоса и всегда греет солнце. В нём всё, в нём — хочется жить. Маша переводит взгляд камеры на одиноко трепыхающийся на дереве листик. Он всё ещё зелёный. Зелёный и полный сил противостоять осени. Девушка делает скриншот ровно за секунду до того, как октябрь доказывает свою состоятельность. По разноцветному, как палитра бывалого художника, небу несётся последняя капелька лета. Листок на прощанье делает реверанс в воздухе и скрывается во дворах. Маша упирается обеими ладонями в подоконник, слегка потягиваясь. Мышцы затекли после многочасовой работы за столом. Телу и разуму просто необходим глоток свежего воздуха. Девушка чувствует, что в городе пахнет духами, пахнет машинами и всё-таки пахнет дождём, который опрокинулся на улицы ещё утром. В лужах отражаются звёзды. Клочки воды на земле приближаются недоступную для человека красоту. Так кажется, что звёзды можно собирать с любой дороги. И, возможно, обещания бросать звёзды к ногам становятся не такими уж безнадёжными. Машка смотрит вниз, на несколько этажей под ней. Там, у фонарного столба, толпятся кошки. Они ждут, когда мясник из соседней лавки кинет им сегодняшние остатки. Люди в городе все добрые, здесь — улыбки и улыбки. Здесь тепло больше не от солнца, а от людей. От тех, у кого самые огромные сердца в мире. Кто ежедневно дарит частичку своей души всем вокруг. С самого переезда в Штаты Маша начала вести дневник. Путевые записки, заметки студентки, истории невероятной любви. Она подробно конспектирует большие и маленькие события, собирая их в одну жизнь. Сама себе в этом дневнике она рассказывает, как сложно дались ей перемены. В вечер, когда Светлана Викторовна согласилась на её авантюру, сама Кораблёва, на секунду оторопев, резко засомневалась. Ей показалось таким глупым менять жизнь, переворачивать на сто восемьдесят, сносить всё прежнее и сбегать от руин прошлого на край света. Зачем все эти придумки? Другая страна, иностранный колледж, чужой язык и культура. Всё не своё. Всё то, к чему никогда не прививали привычки. Машка была удивлена такому стремительному повороту: она искренне верила, что Светлане Викторовне потребуется время для размышлений. Да, их скрепляли чувства. Непрямые обязанности друг перед другом. Непроизнесённые, но условно существующие клятвы. Но что тогда ещё между ними, если женщина вот так просто, сходу сказала «да»? Не посмотрела удивлёнными глазами. Не усмехнулась нервно. Не переспросила. А мысленно собрала вещи и села в самолёт. Машу разрывало от чувств в тот вечер: казалось, любовь к этой женщине утроилась. Если вообще есть куда больше. Захотелось сгрести её в охапку, обнять, повторяя каждый изгиб, и не отпускать. Быть с утра до ночи, от заката до рассвета, от лета до лета. Быть постоянно, быть везде только с ней. Со Светланой Викторовной всё прошло значительно проще. Она со знанием дела выбирала квартиру, заказывала доставку, бронировала билеты. Она выполняла всё то, что Машке с её вновь накатившей трусостью хотелось отложить. Девушка наслаждалась последними днями в родном городе, гуляя и вспоминая. Жизнь перестала её принадлежать с тех пор, как отгорел последний школьный рассвет и за ним пришёл новый день. Что изменилось? Да всё. Даша призналась Маше, что собирается в Москву. Её приняли в университет, на физмат, как она и хотела. Родители, конечно, долго колебались. Как так — отпустить семнадцатилетнего ребёнка в огромный город? Но у Метельской нашёлся там друг, который пообещал чутко хранить её спокойствие. Машка радовалась за неё и одновременно не понимала, почему не пытается её остановить. Можно же было всё отменить: Москву, Штаты, университеты. Остаться в городе, поступить куда-нибудь здесь, пока не поздно. Но... может, она просто понимала, что не имеет права тормозить Дашу? Если бы кто-то тормозил её, она, может, и поддалась бы. Это ведь значит, что тобой дорожат? Но никто так не рвался оставить её себе под боком. Поэтому и она не могла оставлять никого себе. В конце концов, выпускники — птицы вольные. Даша уехала в начале июля. Через неделю после выпускного. Машка не плакала, нет. Стояла на вокзале, провожала Дашку на поезд и не плакала. Метельская смотрела на неё совершенно счастливыми глазами. И Кораблёва поняла этот закон — когда одна жизнь рассыпается, вторая набирает обороты и заканчивается радостью. Не физика, но действует безотказно. На прощанье Маша обняла подругу крепко-крепко, как только могла, и пообещала через год встречать её здесь, на этом самом месте. У них были грандиозные планы на следующее лето. Но никто из них не знал, суждено ли им стать из плоти и крови. Суждено ли обрести хоть мало-мальский смысл. С вокзала Маша возвращалась пешком десятыми дорогами. Она намеренно сворачивала во дворы, петляла по одним и тем же улицам, выбирала самые длинные дороги. Ей хотелось немного сохранить память. Сохранить мгновение, когда Даша ещё в городе, хотя поезд и уносит её стремительно далеко отсюда. Сохранить осознание, что сама она пока ещё здесь, пока ещё дитя этого пыльного места. Это ощущение, что она привязана ко всему здесь, стало острее. Вонзилось в неё, прибило, распятую, к стене. Но это «всё здесь», разобранное на осколки, одно за другим терялось во времени. И первым осколком стала Даша, с которой последняя нормальная встреча была в том безумно жарком июле. Потом пошло, как по наклонной. Покатилось, как по маслу. Ирина Николаевна, бабушка Маши, продала ресторан, ссылаясь на то, что он перестал приносить отраду для души. Он был прибыльным, но наскучил до ужаса. Следом за этим Иван Сергеевич оставил практику в больнице. Как бы его ни уговаривали, он наотрез отказался сохранять за собой рабочее место. И как бы ни пытали, до последнего скрывал истинные причины такого решения. Маша чувствовала, что дело пахнет жареным. Что вот-вот и этот песчаный замок смоет волной. И действительно. Всё стало известно на последнем — который был традиционным — семейном ужине. После него Иван Сергеевич и Ирина Николаевна отправились в путешествие без конечной точки. Они очень-очень хотели посмотреть мир. Вот и отправились, в спешке собрав чемоданы и не забыв расцеловать в обе щёки любимых людей. Следующий осколок принадлежал Татьяне Александровне с Леной. Лебедева развелась с мужем, отвоевала у него сына. И они — наконец! — признались, что собираются переезжать. На другой конец страны. Они не уточнили, где именно этот конец и как называется. Сказали, что там холодно, а холод помогает сохранить кожу — новые морщины не появляются. И смешно, и... как всегда. Светлана Викторовна, которая привыкла находиться с подругой в вечных расстояниях, порадовалась за них. Сказка для всех закончилась хорошо, каждый обрёл своё «долго и счастливо». А для Маши это был удар ниже пояса. Любимая мачеха, любимая учительница. Она готовилась потерять обеих разом. Они отводили взгляды и не обещали, что скоро вернутся. Звонки, сообщения через города и океаны — да, получите-распишитесь. Но кто может обещать дурацкое чаепитие в родном городе в одной из старых квартир? Маша не ездила их провожать. Ей хватило тех слёз, которые она выплакала, пока любимая блондинка ехала с ними в аэропорт, помогала проверять документы перед регистрацией и до последнего не выпускала подругу из объятий. Они улетели двадцатого июля в шесть по местному времени. И с тех пор Маша могла слышать только телефонные звонки и Светлану Викторовну, с улыбкой рассказывающую, что Татьяну Александровну в новой школе сразу же назначили завучем. Постепенно разъезжались бывшие одноклассники: то тут, то там Маша слышала, что один, второй, третий уехали из города и поступили где-то там. Тех, кто остался, можно было пересчитать по пальцам. Так разваливалась и без того шаткая конструкция её привычной жизни. Чуть позже Маша узнала, что во всей этой суете из города очень тихо слился и Антон. Он, конечно, не был тем человеком, по которому она бы хоть немного грустила. Но он был ещё одной связующей её с полным приключений детством деталью. Очередной кусочек общего пазла выпал навсегда в тот день, когда, не оставив обратного адреса, Антон уехал из их города. Может, он понял, что ловить больше нечего. Может, просто устал от однообразия. В любом случае, настоящих причин Маша уже не услышит. Кораблёва вытирает слезинку. Она не знает, от пылающих на закате лучей солнца они или от воспоминаний. К горлу подкатывает комок, и, в принципе, всё становится понятно без объяснений. Если в мире и есть рейтинг самых эмоциональных и чувствительных людей, то Машка в нём занимает — примерно — первое место. Она поворачивается спиной к окну, опирается на подоконник и складывает руки на груди. Обводит взглядом комнату, выбирая самое необходимое — моменты, привезённые из России. Какие-то мелкие вещи, по сути, безделушки, напоминающие, что ей действительно многое принадлежало там, далекое время назад. На столе лежит экземпляр новой книги мамы. Диана подписала крупный контракт, выпустила роман и попала в цель. Теперь её жизнь ещё больше походит на сказку: приёмы, светские беседы, люди в дорогих костюмах. Лоска и блеска — по максимуму. Ну, и она, конечно, вышла замуж за Петра, уговорил-таки он её до ЗАГСа. Машка на свадьбу не попала, но знала всё от и до по фотографиям, которые высылала Диана. Машка поддерживала с биологической матерью постоянные и очень тёплые отношения. Больше всех на этом настаивала Светлана Викторовна. Она сама была мамой дочки и понимала, как важно и нужно обеим хотя бы иногда интересоваться делами друг друга. Диана до безумия любила болтать с Машей, по поводу и без высылала ей в Штаты подарки и, конечно, покрывала приличную часть расходов девушки. Она считала, что, может, этим сможет доказать свою состоятельность. Доказать, что и она не бесполезная, не только строчка в свидетельстве о рождении Машки. У Светланы Викторовны, кстати, всё достаточно удачно сложилось с Полиной. Бывший муж долго упирался, возмущался. Ему было удобно, что и бывшая жена, и дочь где-то поблизости, но взваливать на себя абсолютную ответственность за Полину не спешил. Его новая супруга была беременна, поэтому категорично высказывалась против совместного проживания. В итоге, Поля проела папе плешь и силой заставила подписать разрешение на вылет её из страны. Потом девочка собрала вещи и навсегда попрощалась с родителем и его пассией и пожелала не воспитать будущего ребёнка хотя бы немного похожим на них двоих. Мужчина воспринял это как оскорбление, но высказаться было уже некому — Полина помахала ручкой. Девчонку не пугала даже перспектива жить в стране, язык которой она толком не знала. Она твердила, что если с ними Маша, то они точно не пропадут. Кораблёва клятвенно обещала их не потерять и смеялась. От своего же отца девушка получала только деньги. Голые переводы без вопросов про «как дела?» и безликих фраз «я скучаю». Сначала — было дико больно. Кололо сердце так, что она не могла дышать и ночами утыкалась лицом в подушку, а Светлана Викторовна лежала рядом и боялась что-то сказать или сделать. Такие раны залечить нельзя. Со временем поутихло. Она стала воспринимать его отношение к себе как ту вещь, которая была неизбежна. Да, она попила его крови в эти долгие годы. Да, их отношения были гадкими. Так с чего бы всё должно было резко стать розовым и сопливым? Машка знала, что отец всё равно интересуется её делами. Но делает это через других: через Диану, через бабушку, с которой она регулярно общается, через крёстного Кораблёвой, через ту же Лену, выбросившую перед ним белый флаг. Они помирились, перестали друг друга ненавидеть и начали по-человечески общаться. Евгений был совсем один в городе, поэтому сквозь расстояние Лена заменяла ему любую другую возможность выговориться. Да и в целом, жизнь у многих наладилась. Или хотя бы устаканилась. Всё стало так, будто не было всего того, что потряхивало их до этого. Размеренная жизнь, незначительные и важные изменения, новые лица, новые места. Жизнь текла, как река, чтобы однажды впасть в море. Маша подходит к столу, берёт в руки книгу, поглаживая обложку. На корочке написано тёплое послание от Дианы. Почему это так греет сердце? Раньше бы Машке было всё равно, она бы швыряла эту книгу в стены и писала бы гневные отзывы на неё. А сейчас она искренне рада тому, что она смогла найти общий язык с биологической мамой. Что, более того, ей удалось сохранить нормальные отношения со всеми близкими. Что, ещё больше, она сумела сделать свою жизнь такой, о которой и не мечтала. Неожиданно к ногам Маши из книги выпадает конверт. Белый конверт без опознавательных признаков. И картинки мелькают в голове, словно кинолента: прошлой осенью она писала это письмо сама себе. Сидела за столом в своей комнате, утирала горькие слёзы и писала. Писала себе будущей, чтобы поддержать её, дать толчок, дать возможность узнать, что она не одинока. Это был один из самых ужасных периодов в её жизни, поэтому она очень хотела вылить эмоции. Хотела разделить свою боль с бумагой, нацарапать на ней все свои чувства и запечатать в конверт, чтобы в будущем открыть и осознать — если плохо, это ещё не конец. Если ты задыхаешься от слёз и рвёшь на себе волосы, однажды ты даже не вспомнишь, зачем и почему это было. Машка осторожно разрезает конверт поверху и достаёт письмо. Она нашла его в августе, перед отъездом, но было ещё не время его открывать. Должен был минуть год или чуть больше. Тогда, ещё дома, она силилась вспомнить, о чём писала. Какие мысли изливала. И не вспомнила. Радость, страх, восторг, волнение — эмоции затмили ей разум настолько, что она едва не забыла это письмо дома. Сунула его в новую книгу Дианы, надеясь, что однажды всё же вспомнит и прочитает. Маша бросает взгляд на календарь и понимает, что подгадала нужный момент. Вот он — минувший с того дня год. Она разворачивает листок и из него сыпятся обрезки чёрной бумаги. Значит, грустила? Плакала в нём? * (Маша. Письмо самой себе в будущее) // Дорогая моя постаревшая повзрослевшая Маша! Эти триста шестьдесят пять дней в твоей жизни были. Ты ими дышала, ты их чувствовала, ты от них болела, ты над ними смеялась. Но они — были. Всё, прошли. Ты при всём своём желании не вернёшь и не проживёшь ни минуты заново. Теперь каждое мгновение осталось лишь картинкой в фотоальбоме памяти. Не забывай об этих секундах-часах. Они — это ты. Но и не увлекайся. Потому что целой жизни из них вряд ли составишь. Каждый кусочек — кирпичик в фундамент любой твоей улыбки. Прими и дай всему этому строиться, как повезёт. Я не знаю, где и с кем ты сейчас. Просто надеюсь, что ты об этом мечтала. Помни — люди, которые с тобой или нет, не предел. Помни — места, в которых ты или нет, не границы. Тебе открыт весь мир! Ты можешь щёлкнуть пальцами, и он сложится, как карточный домик, и будет у твоих ног. А можешь смотреть на него с восхищением и думать, что пусть он функционирует без тебя. Твоя сказка — взлёты и падения, приобретения и потери, любовь и ненависть. И ты, будучи сказочником, теперь сама выбираешь опции. Хочешь любви? Возьми! Возьми столько, сколько тебе покажется достаточным. Хочешь счастья? Возьми! Возьми и не делись ни с кем, если тебе жалко. Единственная вещь, которую ты должна сейчас понять и принять, — всё, что приходит, все, кто уходят, должны быть приняты или выгнаны тобой. Не давай собой играть! Играй сама, ведь ты ещё тот шулер. Я правда верю, что сейчас тебе лучше и спокойнее. Я всей душой желаю тебе быть собой и просто быть. Хотеть быть в этом мире. Не сдаваться, не опускать руки, не сходить с дистанции. Продолжай бороться даже тогда, когда кулаки сбиты в кровь. Ведь ты ещё и ногами умеешь защищаться. И знаешь, на некоторых свет клином не сошёлся. Ни разу. Если они приносят тебе боль, не возвращай им её. Прости и продолжай двигаться вперёд. Ты знаешь, о ком я говорю. Пожелай ей счастья и отпусти. Спать будешь крепче. А ещё... может, ты и сейчас всё так же сидишь в своей комнате. Видишь всё те же стены. Но у тебя всё равно нет той атмосферы, от которой подпитываюсь сейчас я. Ты же любишь жасмин — так возьми! На дворе осень, он цветёт по весне только в паре уголков нашего города, а здесь и сейчас так дико пахнет жасмином. Так головокружительно, что я могу потерять сознание. Взяла? Дарю тебе эту атмосферу, чтобы ты не забыла, что когда-то у тебя было вот такое прошлое: неоднозначное, сложное, грустное. И пусть будущее будет совершенно иным. Дерзай! Твоя Маша, которая уже почти выбилась из сил, но продолжает жить ради тебя. П. С. Ты знаешь, что должна сделать после того, как прочитаешь это письмо. // * Маша оторвывает взгляд от листка, когда входная дверь приоткрывается, а затем на пороге появляется Светлана Викторовна. Женщина, поймав взгляд девушки, широко улыбается. - Привет, солнце! — Маша приобнимает её за талию, целуя в губы, и, не разрывая его, помогает стянуть джинсовку. - Что с тобой? — с прищуром спрашивает блондинка, когда Машка от неё отлипает. — Ты какая-то очень весёлая, хотя, кажется, опять плакала, — она проводит по её щеке, стирая совсем тонкую дорожку от слёз. - Нет, всё хорошо, — Кораблёва целует блондинке руку. Позволяет ей вырваться из объятий и уйти на кухню. - Сегодня на ужин лазанья! - Хорошо. Маша на цыпочках проходит в комнату, вырывает из университетской тетради листок и быстро черкает письмо, которое её прошлая версия так просила. «Эй, Принцесса! Будь счастлива! У тебя есть всё, чтобы продолжать дышать». Она кое-как складывает листок и засовывает его в книгу, в те же страницы, где лежало предыдущее письмо. В конце концов, там не было никаких инструкций, как должно выглядеть послание будущей себе. Будущая Маша, скорее всего, даже и не вспомнит, что какое-то там письмо вообще существует. - Кстати, я сегодня разговаривала с Татьяной Александровной. Угадай, куда они собрались на новогодние праздники! — женщина входит в комнату, параллельно вытирая руки полотенцем. Она сияет. То ли от счастья, то ли от лучей уже почти спрятавшегося в зарослях высоток солнца. - Да ладно? Маша подскакивает со стула, подлетает к блондинке и дарит ещё один поцелуй. Наверное, один из самых сладких за всю их жизнь. ... Каждая необычная и запутанная история должна заканчиваться счастьем. // Примечания, которые не помещаются в «Комментарии к части»: Пожалуйста, если Вы хотите запомнить эту историю такой, не читайте следующую часть. Возможно, она разобьёт Вам сердце. ~ Фух... Почти три года эта история сопровождает мою жизнь. За это время много всего произошло, каждое событие в жизни героини я напрямую ассоциирую с каждым своим. Когда у неё происходило что-то её, у меня происходило что-то моё. И я сейчас просто поверить не могу, что приходится ставить здесь точку. Конечно, какие-то межстрочные истории, выпавшие дни или недели будут писаться для сборника «Нанеси меня на бумагу» (https://ficbook.net/readfic/6879334), но Вы же понимаете, что это будет совсем не то. Изначально я не планировала эту работу такой... большой? Я хотела что-то более компактное и менее подробное, детальное. Но герои увлеклись настолько, что я не смогла их остановить. Были времена, когда я писала днями и ночами, были времена, когда вдохновения не было совсем и я не могла выдавить ни строчки. Но всё это пройдено. И вот она, эта работа, — самое важное, что у меня есть. Она сильно отличается от первой задумки, но другой я её уже не вижу. И она бы не была такой, если бы не несколько настолько же важных, как и она, человек в моей жизни. Моя К.! Спасибо тебе за каждую идею, которую ты внесла в эту работу. Частичка тебя, частичка твоей души здесь есть, не спорь. Многих моментов, которые были здесь так к месту, не случилось бы. Многие герои, которые полюбились читателям, не появились бы. И спасибо тебе за Дашу! Ведь она такая только благодаря тебе. Я тебя очень люблю! Ты и так это знаешь, но я хочу ещё раз это повторить. :3 Моя Н.! Ах, сколько слёз было пролито, чтобы каждая эмоция здесь была точно выверена и всё получилось... Без Вас не было бы этой работы и не было бы меня. Я посвящаю Вам эти строчки только потому, что в них спрятаны Вы, я и то, насколько сильно я без Вас не могу жить. Грандиозностью и главной героиней эта работа обязана Вам! Спасибо Вам просто за то, что мы под одним небом. :3 SA. Может, здесь и нет ни одной строчки о Вас или для Вас. Но, знаете, только на эмоциях к Вам я и живу последнее время. Жаль, что я никогда не смогу посмотреть Вам в глаза и сказать, как я Вами восхищаюсь! Спасибо за то, какая я сейчас. Вы для меня — многое. :3 Спасибо огромное всем читателям! Всем, кто читал, комментировал, проживал вместе с героями главу за главой. Я не могу описать словами, какая мощная это для меня поддержка! Спасибо всем и каждому! Я не представляю себя счастливее. :))