Я хотел бы быть твоим фотографом Или рисовать тебя мелом. Я хотел бы быть географом Твоего тела.
Игорь зашел в комнату, освещенную тусклым светом настенного ночника. Все здесь будто засыпало, растворяясь в мире Морфея. Шторы еле заметно колыхались от порывов легкого летнего ветерка. Воистину прекрасная июльская ночь. Небо усыпано звездами, а перистые, почти растворенные на темном диске облака медленно плывут, так тягуче, как только-только расплавленная карамель. В комнате на удивление ее хозяина не пусто: на кровати студента сопит, обняв подушку, Стас Конченков собственной персоной. Вы спросите, мол, что он тут забыл. Игорь не знает, но почему-то не удивляется этому факту, будто все так и задумано. В мыслях Лаврова слишком много темных дыр, из коих периодически выбегают стайки накуренный травкой тараканов, черт ногу сломит в его голове, поэтому только он сам понимает, почему же эта ситуация не кажется ему как минимум необычной, а как максимум — странной и неприличной. Стас лежал на хозяйской кровати, сбросив с себя одеяло, под которым, похоже, было слишком жарко. Июль месяц на дворе, что уж тут говорить. Старшеклассник сейчас выглядел как-то чрезмерно спокойно и по-юношески мило, обхватив подушку руками. Растянутая домашняя футболка скаталась до пупка, оголяя белоснежную кожу живота и боков. Пижамные шорты, которые отчего-то не были завязаны шнурком, сползли чуть ли не на самые бедра, давая прекрасный обзор на кожу, усыпанную красно-синими подтеками краски — синяками. Кто же тебя так? Никто никогда не узнает, чем в этот момент руководствовался Игорь, однако уже через секунду его рука лежала на бедре Конченкова, ненавязчиво поглаживая оголенный участок кожи, обводя каждый синяк, каждую царапинку. Парень, как завороженный, следил за собственной рукой, продолжая поглаживать крепкое бедро Стаса, который все еще спал без задних ног. Пальцы как-то по собственнически забрались под футболку, стараясь оттянуть ткань к самому горлу. Хочется увидеть больше. Лавров явно себя не контролирует, раз позволяет себе касаться ребер старшеклассника, гладить его спину, нажимая на каждый выпирающий позвонок указательным пальцем. Стоило бы на этом остановиться, однако учащенное дыхание спящего старшеклассника лишь раззадоривало Игоря, который несильно толкнул Слиппу в бок, заставляя того лечь на спину. Подушка же была отброшена на пол с каким-то остервенением и гортанным рыком, а на ее место забрался сам студент, нависая над парнем сверху, жадно рассматривая его, буквально пожирая взглядом. Накатившее из неоткуда возбуждение дало о себе знать пульсирующим комом внизу живота, а Игорь, поддавшись этому странному желанию, совершенно игнорируя тот факт, что Стас может в любой момент проснуться, просунул свою руку меж кроватью и талией парня, притягивая того к себе, царапая ногтями белую кожу. Остатки разума ушли тогда, когда губы Лаврова оказались на животе Конченкова. Студент целовал его везде, кусал, вылизывал, оставляя красно-бурые пятна засосов. Парень под ним извивался, тяжело дыша. Нога Игоря протиснута меж конечностей Стаса. Студент старается прижать парня к себе как можно ближе, заставляя тереться того членом о собственное бедро и тихо постанывать во сне, изгибаясь в спине. Губы смыкаются на груди школьника, кусая набухающие соски, вбирая их в рот, потягивая. Одна рука все еще держит Стаса по талии, а другая, забравшись под пижамные штаны, вовсю оглаживает бедра, сжимая ягодицы. — И тебе доброе утро, Игорь, — простонал в ухо студенту Конченков, еле сдерживая дрожь во всем теле. Лавров резко остановился, приходя в себя. Что он, блять, творит? Что он вообще себе позволяет с парнем, которого видел-то два-три раза? Что за чертовщина? Ответов ни на один из этих вопросов студент дать не может. Он лишь смотрит старшекласснику в глаза, желая или завалить его здесь и сейчас, или провалиться сквозь землю. Правда, времени на размышления не было. Нужно что-то предпринять, пока его не приняли за маньяка-насильника. Сейчас же. Удивительно, но решение нашлось само собой. Стас резко дернул парня на себя, из-за чего тот упал на кровать, а после Конченков навис над ним сверху, усмехаясь, будто теперь он тут альфа-самец. Студент собирался что-то предпринять, однако его остановили: — Лавров, блять, просыпайся, опоздаешь! — вдруг заорал граффитист, меняясь в лице. Волосы у него резко начали отрастать, сменяя привычного ежика на относительно длинные вихры. Сам по себе парень стал ниже и несколько плотнее, а после вовсе преобразился в Фадеева. — Слава, ебана, Богу, проснулся! Три. Игорь хватается за голову, стараясь обмозговать то, что только что произошло. Два. Лавров пытается понять, какого хрена у него стоит на парня при наличии девушки, причем довольно-таки неплохой на личико. Один. Приходит осознание того, что все это ебаныйЯ точно не знаю, каков механизм, Как именно это действует на людей, Лишь видел, как те, кто ушел из игры, Дали роботам убить в них детей, Стали взрослыми за несколько дней.
А Игорь именно и сделал, что стал тихим и взрослым. Таким посредственным и чересчур расчетливым. Этакий порядочный гражданин. — Потому что вы дали мне такое прозвище? — задал риторический вопрос студент, усмехаясь. — Нет! — вскрикнул Фадеев, скрипя зубами. — Это потому что стая признала тебя нашим Акеллой! * Забавен тот факт, что нынешний «волк свободного племени» тоже промахнулся, правда почему-то решил свалить после этого, бросить всех, думая, что от его ухода станет лучше. Блять, надо срочно перевести тему разговора… — Слышь, Лавров, а давай поиграем, — усмехнулся Дима, чувствуя, как градус алкоголя в крови постепенно увеличивается в геометрической прогрессии. Да, перепады настроения у парня жуткие, что уж поделать, — в правду или действие например? У меня и приложение есть для этого. Старшеклассник и не надеялся, что друг согласится, ведь все это для него теперь «ребячество-ну-куда-мне-взрослому-дяденьке». Но парень не оправдал сих «ожиданий», неожиданно, похоже, даже для самого себя, дав согласие. * * * — Так, Фадеев, ты, блять, хочешь сказать, что?.. — Ага. Игорь нахмурился, сжимая пальцами вихры на голове. Костяшки неприятно хрустнули, заставляя сморщиться еще больше. В глазах поплыло от переваривания полученной в мозг информации, которая была больше похожа на вброс какой-то супер странной информации в сеть. И вот сиди и думай теперь, правда это все, или ты сорвал сектор-приз на барабане, выиграв поездку в шоу «Пусть попиздят». — Вот ты скажи, ну нахуя я возбудителей сожрал полпачки? — А, то есть то, где ты их достал, тебя не волнует? — заржал Фадеев, а после схватился за голову. Черепушку колбасило не по-детски от вчерашней пьянки. Собственный голос отдавался в перепонках какими-то дьявольскими криками, хуже которых был только что звук стекла, трущегося о железо. — Зашел к соседке, сказал, что у тебя очень важный гость, которому необходимо «отдохнуть», — продолжил парень, не дожидаясь ответа. — Ты бы видел ее лицо. — Ой, блять! Да, Игорь, именно так. Да только то, что ты выжрал возбудителей, не так страшно, как-то, что последовало во сне после. — Кстати, кого ты так агрессивно выебал во сне? Дианку? — заржал Дима вновь, оповещая живые организмы с Альфа-Центавры, что у нас, на Земле, есть жизнь. Громко орущая такая. — Да… — выдал Лавров, почесывая репу. Блять, я в этом не буду сейчас разбираться. Уж точно не тогда, когда Фадеев рядом. Правильно, умная мысля приходит опосля. Работа не волк, в лес не убежит. Мысля в подобном направлении, студент скинул с себя груз ответственности, совершенно забывая, что эта пословица имеет продолжение.Потому ее, окаянную, делать и надо, Игорь Лавров.
* * * Конченков в это воскресное утро проснулся с необычайно странным чувством, будто его поимели во сне. Пиздец какой-то. А если учесть тот факт, что Стас — парень, который сегодня идет на пизделку, то такого рода новость становится еще более удручающей. Вообще, ему некуда торопиться, так как до четырех часов еще палкой не добросишь, но все равно хотелось выехать пораньше. Стас ненавидит заставлять ждать. Конченков, кстати, много что ненавидит. Например показушников и понты, которые они гнут. Бесят и сплетники, стервы и прочая «вшивая интеллигенция**» нашего времени. А особенно сильно Стаса выносит от сладкого чая. Когда пьешь такой, хочется убивать всех, кто под руку попадется. Но в эту секунду в кружке Конченкова ничто иное, как приторный, переслащенный и холодный чай. Именно такую байдуху школьник пил с утра, еле сдерживая приступы рвоты. Это помогает проснуться. А может граффитист просто мазохист. В своих наклонностях парень так и не определился, кидаясь из огня да в полымя. В его жизни много неопределенностей: будущая карьера, личная жизнь, жилье, семья. Вот только Стас молодой, ему насрать на все это с крыши каждой из башен Близнецов. Потому что у юного рэпера нет «завтра», «потом» и «что ты детям скажешь?», у него есть сегодня, сейчас, здесь. И ничего более. Иногда Конченкову кажется, что его похуизм зашкаливает до такой отметки, что парню будет плевать, даже если его вдруг на мужиков потянет. Нет, это, конечно, совсем крайности, да только по боку как-то. Этакие доспехи из похуизма защищают похлеще, чем титановые стены. Замена инстинкту самосохранения, который, к большому сожалению, отбит напрочь. Собирался Стас на удивление долго: в спортивный рюкзак были положены бинты, перекись, спирт, вода и несколько пачек жвачки. Следом за всем этим туда же полетели и футболка со спортивными штанами. Ехать, как бомж, до Самары парень не собирался, пусть его и будут окружать только бабульки за пятьдесят, а то и за пятьдесят пять. Просто для себя, родимого, надо надеть джинсы, кроссовки и толстовку. Стоит заметить, что начинало холодать. Серебряный сентябрь постепенно пожирал остатки лета, будто специально шепча в ухо долбанное: «Зима близко». Вот только это жизнь, а не игра престолов. А еще это первая неделя осени, не последняя. Выйдя-таки на улицу, Стас хотел было пробежаться и немного размять мышцы, да только потом понял всю абсурдность идеи: все это бесполезно, если учесть тот факт, что сейчас придется трястись в маршрутке, пропади она пропадом. Было принято решение просто пройтись от дома до вокзала такими кривулями, чтобы нагулять по городу хотя бы часик, а лучше полтора. Сегодня время не деньги. Улицы радовали своей пустынностью и тишиной, нарушаемой лишь шуршанием желтеющих листьев на деревьях да звуками работы поливомоечной машины. Город все еще в дреме, будто окутан теплым одеялом, из-под которого так неохота вылезать. Вот по улочке плетется какая-то девушка, читающая на ходу книгу, вон мужик, выйдя на балкон, поджигает сигарету и закуривает. Похоже, у него только что закончилась бурная ночь. Все эти люди так незнакомы друг другу, но все же в них есть одна схожая со Стасом черта: любовь к раннему, не прогретому солнцем утру. К этому ветерку, легкому туману и росе, лежащей на цветах в клумбах парков и скверов. Утро вообще пора до невозможности романтичная и приятная. Да, это время суток испоганено ранней работой и стереотипом, мол, добрым оно не бывает. Хотя, действительно, не бывает. Потому что в мире нет ничего полностью хорошего и на все сто процентов плохого. Это еще из буддизма известный факт: нет света без тени. Слиппа, что за мысли такие философские? Будь проще. Да, надо бы. Не гоже голову забивать лишней информацией, когда мордобой на носу. Правда, был еще один момент, который стоило замять: — Богомол, прикроешь меня? — вместо приветствия выдал граффитист, услышав возню и вздохи, полные ненависти от лица Голышева. — Если что, я маме сказал, что у тебя сегодня переночую. Объясню все потом. — Забились, — только и выдал Максим, а после отключился. Он не из ранних пташек. А вообще, друг всегда прикроет ему задницу, отдаст последние портки и вообще горой за него стоять будет. Доверие достигло того уровня, когда можно позвонить в любое время дня и ночи, сказать: «прикрой меня» — и тебя не выдадут. Не будет лишних вопросов, которые определенно будут мешать, есть лишь осознание того, что все тебе расскажут, но со временем. — Ну, что, Мунстар, сегодня я набью твое ебало по первое число! С этими словами юный рэпер сел в маршрутку, готовую отъехать от вокзала в сторону Самары. Только вперед, ни шагу назад, Стас Конченков! А я и не дам заднюю. Ни за что! Минутка, блять, сложных панчей: Это потому что стая признала тебя нашим Акеллой!* Имеется в виду волк из рассказа Редьярда Киплинга «Маугли», который являлся вожаком стаи. Вшивая интеллигенция** Привилегированный слой общества, который, по сути, относился на бумагах к интеллигенции, но таковой уже давно не являлся. Такие люди жили, как крестьяне, которые, из-за невозможности систематично мыться, «обзаводились» вшами, но продолжали кичиться статусом. Бомжи на понтах, если вам так проще.