На границе самоконтроля прожитый вдох оставил выжженную степь.
Поставив все на кон, Захаров ударил вслепую, понадеявшись, что сможет достать противника, ударить хотя бы раз, доставить и ему ту боль, что испытывал сейчас. — Блять! — скривился Стас, заскрипев зубами, однако не пошатнулся, сдерживая себя, как только мог. Они оба сейчас еле живые, почти убитые. Второй раунд подошел к концу, в этом нет сомнений. Сейчас все решится. — Третий раунд, пошумим, блять! * * * А этот малец не такой уж и хилый. Нельзя сказать, был ли сей факт для Максима приятным или нет. Скорее сработал эффект неожиданности: парень-торчок смог ударить его так, что искры из глаз полетели. Где-то Мунстар не углядел, не докопал, пустив на самотек. Нужно было лучше искать информацию на сопляка. Правда, к огромному огорчению, время назад люди отматывать не научились, чтобы поправлять собственные косяки. Хотя, если быть честным, ради такой мелочи Максим и не станет изобретать машину времени. Он умеет ориентироваться на поле в реальном времени. Надеюсь… Второй раунд знатно потрепал парнишку, оставшись на теле отметинами кроваво-красных подтеков, ссадинами и расплывающимися синяками. Пульс отдавался где-то в горле, противным комом спускаясь по пищеводу. Сердце билось в бешеном ритме, как заведенное. Давление сдавливало виски, пульсируя по венам, наливающимся кровью. Но что сейчас бесило парня больше всего, так это то, что следующий раунд будет решающим. Недооценил старшеклассник Сутенера, что очень обидно и чертовски болезненно в прямом смысле. Кажется, нос придется вправлять в местной больничке, в коей он на данный момент чуть ли не постоянный клиент с «картой скидок». — Я тебя порву, — услышал краем уха Мунстар от Конченкова, который, оперевшись о край ограждения, смотрел на противника искоса, прожигая, отдаваясь ледяными прикосновениями по разгоряченному телу. — Нет, дружок, — сплюнул Захаров, сощурившись, — это я тебя на тряпки пущу! * * * Да я ебал! Гнев Лаврова достиг той отметки, когда ты хочешь уйти с какого-то скучного мероприятия, предварительно показав всем средний палец, а после, стоит тебе подойти к двери и открыть ее, начинается непередаваемо охуенный движ. Это как послать повара в ресторане, проорав, что тот готовит откровенную парашу, а на следующее утро явиться в заведение вновь. Оставалось только деловито закатывать глаза и, фыркнув, как бы говорить: «Я, блять, делаю тебе одолжение и остаюсь!». Хотя на деле действительно интересно и любопытно. Третий раунд начался. — Конченков, не разочаруй меня! * * * Бои подростков всегда отличались отсутствием особой зрелищности и эффекта неожиданности. В девяноста девяти случаях из ста финал боя предрешен еще с первых секунд. И, вы можете задать логичный вопрос Тимарцеву, мол, Саша, а нахуя ты тогда организуешь спарринг для подростков, прекрасно зная, что, если, блять, хоть одна запись проскочит в сеть, тебя посадят в тюрьму? Хотя, с чего бы это? На такого рода высказывания у Ресторатора был припасен один неоднозначный ответ: Да, это не так зрелищно, как у профессиональных бойцов, однако схватки у подростков чертовски эмоциональные и жестокие. Это правда. Мало кто в свои шестнадцать, возможно восемнадцать-двадцать знает, в какие места стоит бить, а в какие — нет. Разгневанный ребенок может убить, если ему крышу сорвет. Естественно, такого Александр повидал в годы своей работы немало, посему всегда был готов если что растащить парней по разные стороны. Не своими руками, конечно же. Не просто же так мужчина нанимает охрану. Третий раунд всегда самый жаркий, этого не стоит скрывать. В такие моменты у бойцов открывается второе дыхание. Такие драки чертовски зрелищные. Они будоражат кровь в жилах, пульсируя волнами наслаждения по телу. Кажется, Ресторатора можно было бы назвать «пассивным садистом»*, которому нравится смотреть, как другому доставляют боль, правда у этого термина совершенно другое толкование, полностью разнящееся с этим. На данный момент Александр даже не знал, на кого ставить. Оба конкурента казались и одновременно до смерти уставшими, и совершенно здоровыми, как быки. Ох уж эта сила юности! Который раз вдохнув и выдохнув, Тимарцев прикрывает глаза и дает старт третьему раунду. Лишь бы без косяков прошло… Что-то тревожно кололо где-то в шее, отзываясь неприятным: «Готовься, пиздец близко!».Похоже, не все в этом бою пройдет гладко.
Справочка, если интересно: Пассивный садизм* Во время полового акта «садист» осознанно делает все, чтобы партнер не испытал какого-либо удовольствия. Избегает ласку, ставит в неудобные позы или, когда чувствует, что партнер близок к оргазму, намеренно останавливается.