Предыстории и не только

По опере С. Прокофьева «Любовь к трём апельсинам» – Мама, мама, погляди, какой букетик! – весело закричала маленькая черноволосая девочка в простом льняном платье. – Погляди, ромашки! – Клара, мне не до тебя, – резко ответила княгиня Герда Аманда фон Шёнхайтвальд-Гартенбруннен, сидевшая за столом над какими-то бумагами. – Я пишу письмо отцу твоего жениха. – Но я не хочу выходить замуж за Юлиуса! Он носатый и рыжий! – Отстань! ...Шестнадцатилетняя принцесса Клара, новая правительница миниатюрного Шёнхайтвальда, проснулась в холодном поту. Её мать уже полгода как скончалась, но её призрак не желал оставить молодую принцессу. Шёнхайтвальд, её родовое княжество, включал в себя ровно одну небольшую деревушку, с одноэтажным выбеленным особняком в качестве резиденции правящей династии, и буковый лес где-то на две мили вокруг. Он граничил с такими же крохотными странами, в одной из которых правил ненавистный Кларе Юлиус. Княгиня Герда до последнего лелеяла мечту, что Клара выйдет за него замуж и прибавит ещё несколько квадратных миль к своим владениям. Но она совершила ошибку в воспитании дочери. А именно выбрала ей в бонны пылкую романтичную особу, да ещё и с цыганскими корнями. Возможно, просто фрейлейн Зельма просила дешевле всех... Так или иначе, до семи лет Клара успела наслушаться всяческих сказок и легенд и перенять у воспитательницы своеволие и свободолюбие. Когда Зельму отослали (видно, денег не осталось), девочка горько плакала. Теперь её обучением занялась мать, и Клара всё больше понимала, что не столько из любви к ней, сколько ради присоединения Хербствальда – владений этого пресловутого Юлиуса. – Разве ты не знаешь? – спросила однажды княгиня, когда дочь особенно упрямилась. – Молодые девушки для того и нужны, чтобы выходить замуж и этим помогать в государственных делах. Вот овдовеешь, будешь как я – сама распоряжаться станешь. – А если не овдовею? – полюбопытствовала тринадцатилетняя на тот момент Клара. – Юлиус мой ровесник и здоров как бык. – Все мужчины рано или поздно уходят на войну и там погибают, – утешила её мать. – Но вдруг войны не будет? – Хватит дерзить. Как оказалось, идиллическое будущее существовало лишь в воображении княгини. Принц Юлиус и его отец после смерти Герды фон Шёнхайтвальд единогласно сообщили, что никакого окончательного соглашения достигнуто не было и что жениться Юлиус на Кларе вовсе не обязан. Это было единственное, о чём осиротевшая принцесса могла порадоваться. Больше радоваться было нечему. Клара осталась одна, напичканная романтическими историями – с одной стороны, с другой – сведениями о том, как править государством. Ни то, ни другое пользы не приносило. Делами деревни распоряжался староста, Кларе приносили положенный оброк, а в остальном в ней нисколько не нуждались. Так Клара два с лишним года и просидела в саду над книжками, мечтая о любви и о короне большой страны, пока как-то раз ей не пришло такое письмо: Ваше высочество, Вы, возможно, меня не знаете лично, но наверняка слышали. Я прихожусь вам троюродным дядей по отцу. Так как ваша мать умерла, а дела в вашем королевстве не блестящи, я предлагаю вам своё покровительство. Если вы согласны, приезжайте в нашу столицу. Я и мой сын, мы будем очень рады вас видеть. Сильвио, Король Треф. О самом существовании этого короля Клара действительно знала, но и подумать не могла, что он тоже слышал о ней. У неё забилось в безумной надежде сердце. Неужели кто-то в этом мире над ней по-настоящему сжалился? О политических мотивах письма было бы смешно говорить: ну зачем могучему королевству Треф мелкая деревушка? Значит, дядя искренне хочет взять её под опеку... Правда, Клару немного покоробило, что письмо пришло едва ли не через три года после смерти матери, но она тут же отмела все подозрения. Родня-то дальняя и по отцу, а не по матери, король наверняка долгое время и не слыхал о смерти княгини Герды. Сухой тон письма тоже показался девушке странным, но мать ей втолковывала, что письма государственных деятелей всегда такие. Поэтому, ни в чём не сомневаясь, Клара упаковала немногочисленные пожитки, наняла колымагу и поехала в королевство Треф. С непривычки она там плутала несколько дней, прежде чем нашла дорогу к столице. Удивительно было ехать мили и мили, не пересекая ничьих границ, везде слыша имя одного и того же короля... Но это было ничто по сравнению с дворцом. Дворец принцессу просто потряс. Такой огромный, роскошный! Сколько башенок! Сколько входов и выходов! – Просителей из деревень его величество принимает только по субботам после полудня, – сказали девушке стражники. Пришлось показать им письмо с вензелем короля и собственный перстень с фамильной печатью, прежде чем они поверили, что гостья – не деревенская нищенка, а родственница правителя. – Её высочество принцесса Клариче! – гаркнул глашатай, и девушка робко переступила порог. У неё тут же закружилась голова от многоцветного великолепия вокруг. Колонны, потолочная лепнина и одежды кавалеров и дам смешались в её глазах в один сумасшедший вихрь. Только фигура лакея, провожавшего её до королевской гостиной, ещё оставалась чёткой. По мере приближения к покоям короля и принца народу становилось всё меньше, пока Клара не осознала, что комнаты, если не считать немногочисленных слуг, пусты. Она немного успокоилась и с восхищением стала разглядывать проплывавшие мимо картины, мозаики и мраморные статуи. Вот оно – сказочное богатство монархов наяву! Засмотревшись по сторонам, принцесса чуть не налетела на шедшего ей навстречу темноволосого, богато одетого мужчину. Побагровев от смущения, она сделала глубокий реверанс: – Ах, извините... Поглядев на незнакомца и решив, что для её троюродного дяди он слишком молод, прибавила: – Ваше высочество. Тот рассмеялся: – Ну и ну, сударыня, какое же я вам моё высочество? Я всего лишь министр короля. Клара была готова провалиться сквозь землю. Какой конфуз! И в первый-то день! – В-в-ваша светлость, – поправилась она. – Ну, так мне привычнее. А вы, наверное, служите у принцессы Шёнхайтвальдской? Она должна сегодня приехать. С ненавистью уставившись на рукав своего бедняцкого наряда, девушка пробормотала: – Я и есть принцесса Шёнхайтвальдская. – Прошу прощения, ваше высочество! – министр поклонился и почтительно поцеловал ей руку. – Меня зовут Леандр, я, как я уже сказал, первый министр у вашего венценосного дяди. Могу ли я вам чем-то помочь? – Нет, спасибо, – оправившись, Клара выпрямилась и улыбнулась. – Далеко ещё до королевской приёмной? – За следующей дверью, мадам, – улыбнулся он в ответ. В приёмной уже ждал король. Его, к счастью, ни с кем спутать риска не было – у него на голове была корона, на плечах – мантия. Рядом с ним сидел толстый юноша с широко раскрытыми круглыми глазами, напоминавший добродушного большого хомяка. Присев в таком глубоком реверансе, какой только был возможен, принцесса произнесла: – Здравствуйте, ваше величество. Благодарю за гостеприимство. – Ни к чему церемонии, Клариче, душенька! – усмехнулся король, протягивая ей руку. – Зови меня дядей. А это твой кузен, его высочество Тарталья. – Счастлива познакомиться, – поклонилась Клара юноше, про себя думая: «Вот никогда б не догадалась! Как этот мальчишка потом удержит власть? Я и то больше на принцессу похожа, чем он на принца!» Так началась жизнь Клары – или Клариче, как её теперь все на местный манер прозвали – в королевстве Треф. Несколько месяцев прошли замечательно. Принцесса участвовала в заседаниях совета, ездила на соколиную охоту, танцевала на балах, со снисходительным кокетством (тоже матушкина наука!) принимала ухаживания многих вельмож, вплоть до первого министра включительно. Она была впервые с расставания с Зельмой счастлива – и в политике поднаторела, и развлечься успевала... Пока в один ужасный день не стала невольной свидетельницей разговора короля и его доверенного камердинера. Говорили они в саду, не зная, что Клариче сидит на балконе у них над головами. – Моя племянница, конечно, ужасно трудная особа, угрюмая и со странностями, – сказал король. – Иногда она пытается соблюдать этикет, но так её совершенно дикий характер говорит сам за себя. – Но почему бы вам не отослать её в этот её Шёнхайтвальд? – предложил камердинер. – Потому, Панталоне, что с Гартенбрунненской династией нам нужно крепкое родство! С тех пор, как умерла принцесса Матильда фон Гартенбруннен, Клариче – последний наш шанс. Она выйдет замуж за моего сына в ближайшее время. Подошла бы лучше её четвероюродная сестра Генриетта, но её обвинили в ведовстве... Они перешли на какую-то другую тему, однако Клариче было достаточно того, что она услышала. В оцепенении откинувшись на спинку кресла, она хватала ртом воздух, стараясь не заплакать, не закричать и не сделать ещё какой-нибудь глупости. Каким она была наивным дитём! Любой бы сообразил, что нищую родственницу просто так во дворец не возьмут... Она ценна, когда является пешкой в политических играх. Пешкой? А вот не дождётесь! Такой ярости Клариче в своей душе не ощущала ещё ни разу. Были бы силы – разнесла бы этот проклятый дворец на мелкие кусочки, в тот же миг! А для короля было подлинным счастьем, что они с Панталоне ушли прочь – иначе бы на них с балкона свалилась одна из стоявших там мраморных статуй. Вскочив, девушка помчалась с балкона по анфиладе парадных покоев, сама не зная, куда бежит и зачем. Где-то в районе малой гостиной она врезалась во что-то, споткнулась и чуть не упала на ковёр, а «что-то», ловко подхватив её, отметило голосом Леандра: – Ваше высочество, вы снова пытаетесь сбить меня с ног. По всем правилам приличия полагалось бы уже отпустить принцессу, поклониться и уйти, но первый министр продолжал держать Клариче за обе руки – и выражение его голубых глаз было довольно-таки красноречивым. Это ничуть не было неприятно девушке – наоборот, усилило её решимость. – Ваша светлость, не могли бы вы пройти в мой приёмный покой для обсуждения одного важного вопроса? – спросила она. – Мы должны быть уверены, что никто нас не подслушает. Как оказалось, не одна Клариче точила зуб на короля. Леандр частенько, мягко говоря, расходился во мнениях с Сильвио, а наивного принца вообще ни во что не ставил – и принцесса с изумлением узнала, что заговор противников короны уже давно создан и прекрасно организован. Когда же она гневно рассказала о том, что только что подслушала, министр был возмущён до предела: – Король считает, что может крутить и вертеть такой женщиной, как вы! – Считает – пересчитает! – топнула ногой принцесса. – Обманщик и лицемер! «Дорогая племянница, бедная сиротка» – да всем на деле наплевать, кто я, главное, что из моей династии! За человека не держат – хоть бы считались со мной! Я в политике тоже кое-что смыслю! – Тише, пожалуйста! Вас услышит полдворца. Далеко не всем наплевать, уверяю вас, принцесса... – Хочется на это надеяться, – устало вздохнула Клариче. – Ох, уже одиннадцатый час вечера. Если вас заметят выходящим отсюда, люди могут что-то заподозрить... – Я могу и не выходить... К следующему утру все планы были готовы. Клариче была посвящена в замыслы дворцовых заговорщиков – под угрозой смерти в случае того, если она проболтается. Но заговорщики скоро поняли, что такой опасности практически не существует – не прошло и месяца, как принцесса поклялась честью династии, что при успехе задуманного переворота выйдет замуж за Леандра и даст ему титул короля. Сама Клариче поклялась в этом полностью искренне – не понадобилось много времени, чтобы её привязанность к первому министру переросла во всепоглощающую страсть. В том, любит ли он её по-настоящему, она не была уверена – после истории с дядей она предпочитала быть осторожной в выводах – но в том, что он не собирался после восхождения на трон перетягивать всю власть на себя, а её делать простым консортом-пешкой, сомнений не было. И это, и его расчётливый ум, и не в последнюю очередь его красота и своеобразное обаяние – всё вкупе покорило сердце Клариче. Казалось, судьба играла на руку заговорщикам – у них в союзниках появилась могучая фея Фата Моргана, а принц Тарталья ни с того ни с сего сник и ударился в тяжёлую ипохондрию. Но тут вмешался давно раздражавший Клариче (и не только её) хитроумный шут Труффальдино, и судьба заговора и тем более его участников внезапно повисла на волоске...