young and menace

      Чтобы забыть первое выступление Better Bitter, Роа придется походить на встречи к психологу и отработать эти воспоминания как самую настоящую моральную травму. Ах, если бы Роа могла забыть себя потерянную в толпе, окруженную со всех сторон фанатами альтернативного рока. Она погорячилась, даже мимолетно подумав о том, что Рена – ноунейм из неизвестной группы. Фанбаза у них была, только вот не было проплаченной главной сцены, как у некоторых хитрых девчонок из компании. Компания дает всякие плюшки в виде раскрутки, но за это ты должен подписать контракт кровью.       Независимых артистов зовут музыкальными самоубийцами, певцами «в стол». Их недооценивают, не замечают. Путь Better Bitter явно был тернист к тому маленькому успеху, которым они обладают сейчас. А Dreamboat тем временем даже с компанией за спиной не могут пробиться дальше 80 места в чарте melon. Кёлькён мало-помалу начнет сходить с ума. - Когда до компании дойдет, что держать нас четверых вместе – невыгодно, они расформируют нас. И оставят только Кёлькён в виде дойной коровы, - сказала Ыну в один из их вечеров.       Ыну и Роа частенько сидели на кухне в общежитии. Они часто рассуждали о всяком и были друг к другу ближе, чем кто-либо в группе. Кёлькён была дружелюбна и добра ко всем, но подругой ее считать можно с натяжкой. Если ты окажешься по уши в проблемах, ты подумаешь трижды прежде чем вывалить на нее все дерьмо. Сонён была Сонён. Ребёнок. Макнэ. Как старших их обязывают заботиться о ней. Но Роа не уверена, что справляется хотя бы с этим. В любом случае, Нана не дает Сонён скучать. Да и Сонён была девочкой сама себе на уме. - Интересно, сколько нам осталось, - протянула Роа. – Надо что-то делать… - Что-то. Согласна. План Б. План отступления. - Актерское? - Отчаянье всех нас выведет на веб-дорамы, - Ыну отхлебнула горький кофе из чашки и слегка поморщилась. – Но я не хочу отчаяться настолько. - Я не хочу в актерское. Я вообще никуда не хочу, и никто меня нигде не хочет и не ждет, - Роа пальцем обводит узоры на чужой чашке. В глаза Ыну не смотрит. Она знает, что увидит в них неодобрение. - Как можно быть такой пессимистичной? - Говорят, что по статистике пессимисты живут дольше, - парировала Роа, улыбаясь краешком губ. - Значит, ты будешь жить вечно. - Проклятье, - рассмеялась девушка. – Этого бы мне хотелось меньше всего.       Жажда жизни, драйва. Роа давно не чувствовала этого. Она живет и даже не следит, как дни плавно перетекают из одного в другой. Она мало-помалу оживала только к лету. Если большую часть сезонов она держалась апатично, то летом она чувствовала слишком много. Люди должны дозировать свои эмоции, когда больно – плакать, когда смешно – смеяться. У Роа смех и плач – это истерика в безмерных количествах. Лучше не чувствовать – лучше не помнить.       Роа закрывает глаза, и вот концерт трехлетней давности оживает перед ней. Как старый друг приходит в ее дом с легким стуком в сломанную дверь. Вот еще темноволосая Рена бегает по сцене и поет о том, как ей плохо, о там как ей хорошо и о том, как ей на все безразлично. Взрывной припев качает толпу, сводя ее с ума. Роа засасывает в водоворот из людей. Ее толкают, это крайне неприятно, но она смеется. Она не знает, где ее согруппницы, но это сейчас неважно. Погода была отличной, воздух теплым, а вокалистка бесподобной. Роа была очарована, сбита с толку. Софиты освещали бледное лицо фронтвумен, каждое движение было словно годами отточенное в зале для трейни. Роа бы так не смогла. Кёлькён бы не смогла тоже. Не важно насколько коротки их юбки, сексуальность и пошлость – не родные сестры, а сводные. Рена – тигрица, Роа – котенок.       Когда концерт был окончен, Роа уже знала, что уснуть сегодня ночью ей уже не удастся, она слишком перевозбуждена. Именно тогда она решила, что имеет право поговорить с Реной и выразить свое восхищение лично. Наверное, именно отсюда Роа допускала ошибку за ошибкой. Будь у Роа сейчас возможность отматать время до этой секунды, она бы вернулась в свой дом на колесах, а если бы часами раннее, то она бы не пришла на концерт. Но именно в ту ночь ей удостоилась честь познакомиться с группой Better Bitter. И утонуть с головой не только в их творчестве, но и в их вокалистке. В Рене она просто растворилась без остатка. Она полюбила ее так сильно, что спать было невозможно, есть трудно, а не плакать из-за нее – это нечто из области фантастики.       Так много слез пролито бездумно. Ее слезы могли впадать в океан или стать им. А когда слез не оставалось, она просто вырубалась и просыпалась только, когда Нана будила и напоминала про расписание. Общежитие не славилось большим количеством личного пространства, и чтобы поплакать от души Роа приходилось ухищряться. Плакала она в основном в ванной и выходила из нее только с осознанием, что полностью успокоилась.       Роа кусает губы, морщиться. Самый тяжелый период в отношениях – это их резкий разрыв. Роа сама виновата. Она всегда виновата. Рена не может ошибиться в априори. Рена предупреждала не влюбляться, это Роа точно помнит. Вот только… Рена поцеловала ее первой.

***

      Рене не спится. После концертов ей трудно уснуть. Так было всегда. Хотелось бы ей быть как Наён и быстро засыпать, только коснувшись головой подушки; или быть как Шиён, которая после каждого концерта рефлексирует и оценивает свою игру. Пожирает себя заживо, если сказать понятнее. Шиён всегда видела в своей игре только недостатки, она могла ненавидеть себя за одну единственную ошибку, полностью забыв, что весь концерт был отыгран на пять с плюсом. Юхи было проще всего. Никто с такой изысканностью не брал парней на бэкстейдж как она. Ну, хоть кто-то счастлив этой ночью. У Рены же не вылезает из головы встреча с Роа.       Какое же глупое совпадение. Кармический пинок, не иначе. Хотя, кому она врет. Себя не наебешь, она прекрасно знала, где было их место, она пришла, она ждала, она получила, она же послала ее нахуй. Рена кусает внутреннюю часть левой щеки. Ненавидеть сильнее она уже не могла. Сначала она ненавидела Роа, потом себя, потом их обеих. Рена не признавала своих ошибок, а чужие попросту не прощала. Доверие слишком хрупко. А доверие Рены – бесценно и те, кто его теряют, никогда не возвращаются в ее жизнь. Дверь закрывается изнутри, и она не откроется, Рене плевать, как долго еще Роа будет долбиться в нее.       У Рены за жизнь было несколько девушек, в некоторых она влюблялась, некоторых использовала. Роа ни сюда и не туда. Рена наслаждалась одной только мыслью, что кто-то любит ее настолько сильно как это делала Роа. Взгляд снизу вверх. Они не занимались любовью, одна наслаждалась ранами, вторая – пыткой. Рена боялась заиграться. Боялась, что болтает слишком много. Ее бесит, что Шиён пиздит слишком много. - Ты привыкла к ней, ты ее теперь не отпустишь.       Рену передергивало от мысли, что она может поставить кого-то выше музыки. Музыка была ее девушкой, женой и любовницей. А Роа была просто Роа. Возможно, теперь она стала Роа с кошачьими ушками. В любом случае, котенок всегда останется котенком. Но даже котята могут расцарапать руки того, кого любят.       Зачем она только тогда подошла к ней? Неужели она была похожа на человека, который курит? Рена как будто специально выбрала человека, об которого она хотела разъебаться до блевоты. Убери, удали из памяти. Сожги мосты, чтобы у самой не было соблазна вернуться туда, где когда-то было привычно, а оттого комфортно. Она помнит ее волосы, каждый сантиметр.       Как же хуево быть Реной, хуже, наверно, только быть Роа. Надо же было так влюбиться, а потом так все испортить. И призраки прошлого с того концерта все ещё преследует её. - Привет, помнишь меня, мы виделись сегодня днем? - Роа долго ждала, пока мы спустился со сцены, что ж похвально. - Да, ты все еще не куришь? – улыбнулась Рена, отпивая воду из стеклянной бутылки. - Все еще, - улыбнулась она в ответ. Эта чертова улыбка. – Принимайте в ряды новую фанатку, я просто в восторге. - С удовольствием, м… - сбилась солистка. – Прости, твое имя? - Роа. - Рена. - Приятно познакомиться, - пожимают руки. - А мне то как приятно.       А мне то как приятно отдается белым шумом в ушах. А мне то как приятно, черт возьми, не спать всю ночь и думать о том, как же сильно ты похудела; о твоем нездоровом виде в принципе. Рена пытается перебить лицо Роа воспоминаниями о других девушках и парнях, но девушка из Dreamboat никак не исчезает. Она под кожей, она под коркой. Рена в аду. Рена помнит, как Роа целовалась. И с закрытыми глазами найдет ее губы своими. Только в этом навыке нет смысла, ведь они не вместе.       За любым разрывом стоит серьезная причина. Люди могут надоесть друг другу до скрипа зубов, не сойтись характерами, изменить. Измена. Что может быть хуже? Смерть. Наверное. Даже спустя года горечь не отпускает. Интересно, как Роа живет с этим. С тем поцелуем на губах. С тем самым поцелуем, который Рене не принадлежал.