Sex, drugs... Netherlands-2

      — Как ты себя чувствуешь? — спросила Тарья, когда обе вокалистки без сил ввалились в свой номер. За прошедшее время ей ни разу не пришло на ум, что Шарон всё ещё травмирована, и поскольку таинственный наркоз почти закончил своё действие, ей наверняка сейчас приходится несладко. Однако вокалистка, казалось, никаких неудобств не испытывала.       — Жить буду, — пожала плечами она. — Если не падать с моста, то боль и вовсе не чувствуется.       Ужасно хотелось спать, но мысли об израненной ладони Тарьи не давали ей просто упасть на постель и уснуть без задних ног. Открыв шкафчик у стены, Шарон достала всё тот же аптечный набор, коим давеча подруга лечила её исколотый палец. Однако на этот раз дело обстояло серьёзнее: помимо ладони, у Тарьи была рассечена бровь. Кровь больше не струилась из раны, но засохла тонкими дорожками на виске и скуле.       В аптечке нашлась перекись водорода. Нидерландка смочила жидкостью вату и принялась вытирать подруге лицо от кровавых дорожек, попутно обрабатывая края ран. Оказалось, что они больше выглядели страшными, чем было на самом деле. Тарья поминутно постанывала от легкого жжения в ране, и тогда Шарон нежно дула на её сморщенный от боли лоб.       Закончив с лицом, она взялась за руку. Тут рана была куда глубже и шла точно по центру ладони. Шарон взяла бинт и принялась обрабатывать рану перекисью. Жидкость вспенилась при контакте с кровью.       — Жжётся, — зашипела Тарья.       — Терпи, — коротко ответила ден Адель и принялась осторожными движениями бинтовать руку.       — Обрабатывать раны ты тоже научилась благодаря детям? — поинтересовалась финка.       — А где же ещё, — ухмыльнулась Шарон. — Пока попадёшь на приём к врачу, может пройти вечность. Пришлось самой кое-что узнавать и чему-то учиться… Вроде готово. Повязка не жмёт?       — Нет… Спасибо.       Пока вокалистка прибирала лекарства, её декольте всё ещё висело перед глазами Тарьи. Она так и не сняла свой сценический корсет, и от холода её грудь и плечи покрылись мелкими мурашками.       Финка вспомнила поцелуй у паба. Повисло неловкое молчание. Ни одна из них сейчас не призналась бы другой, о чём думает в данный момент. Хотя, если бы обе они обладали даром читать чужие мысли, то весьма удивились бы, узнав, что думают об одном и том же. Наконец, дабы прервать затянувшееся молчание, Шарон произнесла:       — Знаешь, перед тем, как я убежала из дома, Роб заявил, что я найду марихуану где угодно, даже в Чехии. Тогда я жутко обиделась на него за это преувеличение, но теперь… Кажется, он был прав.       Вокалистки негромко рассмеялись, но тут же, как по команде, замолкли. Разговор не клеился. Каждая пыталась придумать интересную тему, но в голову, как назло, ничего не приходило.       — Классный был фестиваль, да? — натянуто улыбнулась Турунен.       — О да! Не знаю, как мне удалось не потерять лицо в таком состоянии… Всё было таким ярким и смешным, я находилась в какой-то эйфории! Просто удивительно, что ты смогла привести меня в чувство и вытолкать на сцену.       — Пустяки, — махнула рукой Тарья. — Любая сделала бы на моём месте то же самое — окатила тебя ледяной водой и дала бы тебе выпить, чтобы хотя бы частично вывести токсины.       — Кстати о токсинах… — протянула Шарон, убирая аптечку обратно в шкафчик. — Смотри, здесь есть мини-бар!       — Думаешь, перед сном нам стоит напиться?       — Напиться — нет, а вот отпраздновать удачное выступление французским полусладким — это святое дело! Come, taste the wine! — запела ден Адель, разливая прозрачную бордовую жидкость по бокалам.       — Боже, только не говори, что тебе нравится эта холопайненовская белиберда! — скривилась Турунен, усаживаясь на просторную двуспальную кровать, заправленную лёгким бежевым покрывалом.       — Ну почему же сразу «белиберда»? — Шарон будто бы даже обиделась на подругу, но уже через пару секунд плюхнулась с ней рядом и протянула бокал. — Весьма весёленькая песенка. Расслабляет…       — Не знаю, лично меня она бесит, — поморщилась Турунен, но вино всё же пригубила.       — Из-за того, что её написал Туомас или… из-за чего-то ещё? — Шарон многозначительно посмотрела на собеседницу. Та отвела взгляд, устремив его на бокал, но мысли её блуждали отнюдь не вокруг терпкой сладковатой жидкости.       — Тарья… — нидерландка, не отличаясь особой тактичностью, всё же решилась прервать тягучее, удушающее её молчание. — Прости за любопытство, но… Вы с Флор и правда..?       — Да, мы и правда расстались, — после небольшой паузы произнесла она таким тоном, что Шарон сразу поняла, кто стал инициатором разрыва.       Женщина растерянно притихла, не зная, что сказать. Она никогда не была мастером утешений, а сейчас испытывала двойное смущение из-за того, что разбередила старые раны.       — Мне очень жаль… — выдала она самое примитивное из того, что могла, и погладила подругу по плечу. — Я верила в ваши отношения. Они были такими… красивыми.       — Видимо, не такими красивыми, как с этим Гиннесом, — тихо ответила Турунен, испепеляя взглядом полупустой бокал.       — Ханнесом, — машинально поправила ден Адель.       Тарья досадливо поморщилась.       — Вы виделись после той ночи в Амстердаме? — осторожно спросила Шарон.       — Один раз. Она приезжала ко мне в Буэнос-Айрес, когда у Найтвиш был тур по Латинской Америке.       — И тогда вы и…       — Нет. Тогда всё было нормально. Сначала. Мы шутили, веселились и так далее… А потом позвонил её Гиннес.       Шарон уже открыла рот, чтобы поправить подругу, но, наткнувшись на её взгляд, благоразумно решила промолчать.       — Она сказала мне, что этот парень — просто ширма, — продолжала Тарья. — Вроде фальшивого бойфренда. Но я слышала, как они ворковали друг с другом. Если бы между ними не было никаких чувств, они бы разговаривали скорее по-дружески, ведь так?       Вокалистка яростно закивала, подливая подруге ещё вина, которое та выпила, не заметив. Сама ден Адель осушала уже третий бокал. Каким-то непостижимым образом её рука переместилась с плеча на поясницу, сочувствующе поглаживая Тарью по тёмному кружеву корсета. Не замечая этого, Турунен на несколько секунд замолкла. Наконец она вновь подала голос:       — Представляешь, она даже не удосужилась встретиться со мной лично! Один звонок: «Тарья, я поняла, что он — частичка моей души» — и больше ничего…       Шарон по-прежнему сидела на редкость притихшая, поглаживая спину Тарьи. Казалось, даже кудряшки на её голове жалобно поникли, сочувствуя подруге.       — Нет, я рада за неё, правда, — продолжала Турунен. — Как бы я ни относилась к нашему расставанию и к этому… Ханнесу, дочь — это прекрасно. Я отлично помню, что испытывала сама, когда родилась Наоми, поэтому поздравила её с этим событием в Инстаграме. Но… так не делается, Шарон, понимаешь?       Та вновь уверенно закивала, обнимая финку за талию и укладываясь головой ей на плечо, как бы выражая свою полную солидарность и готовность быть рядом.       — Почему все такие трусы, Шарон? — горестно продолжала Турунен, хлюпая носом. — Почему не могут сказать мне всё в лицо? Открытое письмо, звонок… Что дальше? Пришлёшь мне смс со словами «извини, мы больше не подруги»?       — Тарья, как ты можешь! — округлила свои и без того огромные глаза ден Адель. — Может быть, я не самый лучший человек для дружбы, но… Я приехала сюда вопреки желанию мужа, угодила к не совсем добросовестному доктору, вытащила тебя из драки, привезла сюда, отбив от сумасшедших чешских барменов…       — Да, прости, прости, — перебила её Турунен и поцеловала целомудренным сестринским поцелуем — в щёку. — Я никогда в тебе не сомневалась, просто… После череды таких предательств начинаешь подозревать всех, даже самых честных и верных тебе людей.       — Понимаю… И как ты после всего этого?       «Чёрт, ден Адель, твои вопросы кого угодно выведут из себя!» — пронеслось в её затуманенной алкоголем голове. Но, как ни странно, Тарья ответила:       — Сначала было сложно. Сложно понимать, что человека, который был для тебя всем, рядом больше нет. Ему больше не позвонишь вот так просто. Не напишешь, как сильно ты скучала по нему весь день. И общение между вами теперь сводится к формальным поздравлениям в интернете. Хотя она и раньше не была рядом в той мере, в какой бы хотелось, сама понимаешь — расстояние, часовые пояса… Но тогда хотя бы было осознание того, что где-то там, за тысячи километров от тебя, живёт кто-то, кто всегда тебе рад, кто понимает тебя как никто другой, кто счастлив уже от того, что ты живёшь на этом свете…       Шарон старалась даже не дышать и не двигаться, боясь спугнуть этот редкий поток откровения. Тарья нечасто делилась своими сокровенными мыслями с кем-то, кто не входил в близкий круг её доверия. Спонтанно ли так вышло или нет, но Шарон поняла — теперь и она входит в этот круг. Все объятия, поцелуи, весь страстный секс до утра — всё это меркло по сравнению с этим вечером. Тарья буквально вывернула перед ней всю свою душу.       — Теперь уже легче, — выдернула её из размышлений Турунен. — Во-первых, сколько времени уже прошло… Почти два года. Во-вторых, сейчас я по горло в делах. Осенью Наоми идёт в первый класс. Мы хотим отправить её в испанскую школу, поэтому последние полгода сплошь заняты переездами, договорами, покупками, продажами — некогда страдать о несчастной любви…       Шарон понимающе кивнула и обняла подругу ещё крепче. Дождь за окном незаметно закончился, хотя где-то вдали ещё погромыхивал гром. Звуки тёплого ночного ветра слегка колыхали прикрытые шторы. В комнате было свежо и прохладно. Тарья, видимо, решив, что наговорила лишнего, стыдливо замолчала, глядя в противоположную стену. Шарон продолжала успокаивающе поглаживать её по спине, и в полусумраке гостиничного номера финка не сразу заметила, что эти поглаживания стали чуть более настойчивыми.       — Шарон, — тихо шепнула Тарья. — Не надо…       — Что? — женщина резко одёрнула руку и чуть отодвинулась в противоположный угол. — Я всего лишь хочу помочь тебе расслабиться…       — Ты уже помогла мне, там, у паба… — Турунен многозначительно замолчала.       — Разве тебе было плохо?       — Нет… Но я думаю, мне просто вскружило голову. Вся эта обстановка, дождь, адреналин…       — Но если бы ты совсем этого не хотела, то сразу бы вырвалась или велела мне прекратить, — парировала Шарон.       Тарья хотела было возразить, но поняла, что крыть ей действительно нечем. Воспользовавшись её минутным замешательством, ден Адель вновь придвинулась к подруге и мягко обняла ее за плечи. По коже финки поползли мурашки. Она не знала, от чего: быть может, от холода, а может, от прикосновений настойчивых пальцев Шарон, которые скользнули по её спине и принялись расплетать крепления корсета.       — Шарон… Остановись…       — Тарья, тебе нужно расслабиться. Забыться… — тихо, но твёрдо шепнула вокалистка. — Позволь мне сделать всё, что я могу сделать для тебя сейчас. Завтра ты вернешься домой, и все будет как раньше, а сейчас — не думай ни о чём…       И Тарья забылась. Помолчав пару секунд, она расслабилась и позволила Шарон придвинуться ближе. Почувствовав, что она больше не сопротивляется, ден Адель осторожно притянула её к себе и поцеловала в пересохшие губы. Финка ответила коротким судорожным вздохом, её тело, уже забывшее, что такое женские ласки, податливо двигалось во власти нежных рук подруги.       Шарон будто только и ждала этого: окончательно расплетя крепления корсета, она отшвырнула его в сторону. Её взору открылась подтянутая и загорелая грудь, над которой, казалось, было не властно время. При соприкосновении с прохладным воздухом помещения она покрылась мурашками и чуть набухла.       Смутившись, финка принялась за одежду подруги. Справиться с корсетом Шарон оказалось куда сложнее, ведь все застежки находились сзади. Как только она расправилась с последней пуговицей, нидерландка повалила её на кровать и нависла сверху. Не ожидавшая столь внезапного нападения, Тарья тяжело задышала, робко поглядывая на подругу снизу вверх. Скользнув рукой по гибкой спине, она принялась стягивать с неё юбку.       — А ты разгорячилась, — выдохнула ей в ухо Шарон.       Ответить Тарья не успела — дыхание перехватило от накатившего возбуждения, когда ден Адель проникла одной рукой под её юбку и прикоснулась к уже влажному белью. Вторая рука скользнула в волосы, мягко сжав их.       — Шарон… — страстно простонала Турунен, подаваясь тазом навстречу проворным пальцам подруги.       Та лишь довольно улыбнулась, продолжая творить непотребства под юбкой. Тарья прикрыла глаза и застонала от удовольствия, полностью отдавшись в столь нежные руки. Наслаждение накатывало волнами, когда Шарон задевала самые чувствительные точки. Ден Адель осторожно покрыла беглыми поцелуями лицо и шею певицы, слегка ускоряя движения пальцами.       И без того сбивчивое дыхание Тарьи переросло в долгие громкие стоны. Финку накрывал бурный оргазм. С силой она вжалась в покрывало, почти не контролируя себя. Под спиной она почувствовала что-то плоское и твёрдое, и это что-то завибрировало, когда ден Адель сильнее прижала её к постели.       — Что там такое? — вопрос финки перерос в очередной стон.       — Мой телефон, — шепнули ей на ушко. — Я выкину его…       Шарон вырвала мобильник из-под подруги и откинула в сторону. Тарья, впрочем, не обратила на это никакого внимания, зарывшись лицом в пахнущую лёгким ароматным парфюмом грудь.