Sex, drugs... Netherlands-2

      Двухэтажный особняк светился белизной на фоне тёмных елей, окруживших дом, словно молчаливо наблюдающие стражи. Ни в одном из многочисленных высоких окон не горел свет. На стене в гостиной мерно тикали часы, показывая, что время давно перевалило за полночь. Однако, несмотря на поздний час, в доме никто не спал. Роб по-прежнему сидел на диване, у ноутбука, держа на коленях тёплую голову босерона и находя успокоение лишь в разговоре с ним.       — Да, приятель… Спасибо, хоть ты меня поддерживаешь… — пробормотал гитарист. — Представляешь, я тут нервничаю, места себе не нахожу, поиски организовал, курить начал, сопьюсь того гляди — а она там на сцене прыгает и трубку не берёт! Могла хотя бы с самого фестиваля сообщение кинуть? Я бы отпустил её, не стал бы ругаться. Хотя, она же не знала, мы ведь помириться не успели…       Тоби чуть склонил голову, внимательно слушая сбивчивую речь хозяина. Судя по взгляду, особого уважения пса Вестерхольт не заслуживал — мужчине показалось, что тот смотрит на него с осуждением.       Роберт поджал губы и тяжело вздохнул. Первоначальное желание лететь в Пльзень он с трудом, но подавил. В конце концов, Шарон — не маленькая несмышлёная девочка и не недееспособный инвалид, за которым нужен постоянный пригляд, она вполне может сама принимать решения и нести за них ответственность. Только вот что это будут за решения…       Он снова потянулся к ноутбуку, решив, по возможности, найти видеозапись с фестиваля, дабы убедиться в том, что его жена действительно жива. Ролики обнаружились без особых усилий: на каждом из них Шарон весело скакала в своей короткой юбчонке, кричала благодарности фанатам, приобнимала Тарью и держалась с ней за руки.       Роб скрежетнул зубами, пытаясь подавить поднимающуюся в груди бурю. Он не понимал, что это: тревога, ревность, опасения, недоверие. Пожалуй, всё и сразу. Усилием воли ему удалось убедить себя в том, что это всего лишь концерт. Они не делают ничего такого, что выходило бы за рамки приличия, — всего лишь поют. Он ведь пообещал себе, что будет ей доверять. В конце концов, Шарон доказала ему, что одумалась и не будет больше делать глупостей, а раз она так сказала — кто он такой, чтобы ей не верить?       Сомнения шевельнулись внутри скользкой змеёй. На душе было неспокойно. Гитарист взглянул на часы — половина третьего. Вот где она? Почему не вернулась домой? Лететь от Чехии до Нидерландов не так уж и долго — это Роб знал абсолютно точно. По всем подсчётам Шарон уже должна была быть в Хилверсюме.       Может быть, она уже в городе? Добирается домой, просто не стала звонить, чтобы не разбудить его? А если нет? Может, она решила заночевать там? Где? С кем? Неужели с Тарьей?       Вопросы раздирали лысую голову Вестерхольта. Ответов ни на один из них не было, и музыканту казалось, что ещё немного — и он просто взорвётся изнутри, как переполненный водой воздушный шарик. Фантомная боль в висках становилась всё более физической, сдавливающей всю его голову в тиски. Дважды он выходил на прогулку с босероном, но быстро терял интерес к этому занятию и возвращался в дом, как только пёс делал все необходимые дела. Все его мысли занимал лишь один вопрос: как она могла так поступить?       Как бы Роб ни успокаивал себя, как бы ни убеждал себя в том, что Шарон знает, что делает — все доводы меркли, когда он вспоминал истинный характер своей жены. Пылкая, страстная, мечтательная, энергичная и немного легкомысленная — Вестерхольт отлично знал, что Шарон никогда не упустит возможности повеселиться. С самого момента их знакомства её влекли неуёмная тяга к приключениям и искреннее любопытство ко всему неизведанному. И хотя секс с женщиной теперь не был для неё чем-то новым, но если прошлый раз ей понравился, то она, вполне возможно, захочет повторить приятный опыт. В душе Вестерхольта вновь всколыхнулась вся гамма чувств.       «Нужно во что бы то ни стало найти телефон Тарьи или Марсело», — твёрдо решил он, подскакивая к письменному шкафу.       Судорожные движения жилистых пальцев, ящики, один за другим, выскакивают из креплений и с громким стуком заезжают обратно. Бумаги, документы, ноты, детали детского конструктора Айдена — всё не то. В гневе захлопнув последнее хранилище, Роберт уронил лицо в ладони, потирая переносицу. Никаких контактов. Никаких следов.       От размышлений его отвлёк звук входящего сообщения. Вздрогнув, Вестерхольт потянулся к телефону, ни на что особо не надеясь.       «Абонент Дорогая снова в сети», — радостно сообщил оператор.       Роб с волнением слизнул с губы выступивший пот и дрожащими руками нажал на клавишу вызова. Секунды, пока набирался номер Шарон, показались ему вечностью. Гудок пошёл. Но никто не брал трубку.

***

      — Как мне этого не хватало, — мурлыкнула ден Адель, лёжа душистой кудрявой головкой на плече Тарьи. — Обними меня…       Финка обхватила ладонью её голову и, притянув к себе, легонько поцеловала в макушку. Её пальцы медленно погрузились в густые тёмные локоны, а губы чуть слышно прошептали:       — И мне…       — Как ты сейчас? — Шарон постаралась спросить это как можно более ровным тоном, но от финки не укрылось её волнение.       — Сложно, — наконец выдала она. В комнате снова повисла гнетущая тишина. Было настолько тихо, что Тарья слышала только своё ровное дыхание и напряжённое сопение Шарон над левым ухом.       — Прости меня, — робко мяукнула нидерландка, и сопение на минуту прекратилось.       — За что? — спросила Тарья, уже догадываясь, каким будет ответ.       — За всё это… За то, что соблазнила тебя…       — Я сама соблазнилась, — в голосе сквознул неуловимый холодок.       — Ты бы даже не подумала об этом, если бы не я, — с каждой фразой отчаяние в тоне ден Адель проступало всё сильнее и отчётливее.       — Уверена?       — А разве нет?       И без того огромные шоколадные глаза снова раскрылись на всю возможную ширину, заняв добрую половину лица.       — Я немного кривила душой, когда сказала, что там, у паба, мне ударил в голову адреналин. Конечно, его действие тоже имело место быть, но мне и правда было приятно целовать тебя спустя столько лет… Хотя я абсолютно этого не планировала, но если бы ты вот так просто уехала, мне бы этого ужасно не хватало.       — А как же Флор?       Тарья осторожно прижала указательный палец к губам Шарон.       — Флор счастлива. И я думаю, мы тоже имеем право на счастье.       Шарон немного повозилась в кровати, усаживаясь повыше.       — Так-то оно так, — вздохнула она. — Только мне не даёт покоя одна вещь…       — Какая?       — Роберт. После той истории у нас с ним был очень сложный разговор. Он не верил мне пару месяцев. Поверил лишь тогда, когда я клятвенно пообещала, что больше этого не повторится. И вот, я опять сделала это…       — Тебе не обязательно говорить ему об этом, — чуть помолчав, ответила финка. — Его здесь нет, а вечером вы уже будете пить чай у камина, не думая ни о чём плохом…       — Он всё поймёт, — перебила ден Адель. — Мы вместе уже двадцать три года — он знает меня лучше, чем все свои гитары. И, конечно же, поймёт, что что-то не так…       На Шарон больно было смотреть. Ещё недавно точёный, слегка загорелый носик теперь опух, покраснел и стал похож на садовую клубнику, тёмные веснушки проступили даже сквозь изрядный слой тонального крема, лицо пошло розовыми пятнами. Казалось, ещё минута — и она заплачет навзрыд. Видя это, Тарья поднялась над подушкой и крепко обняла подругу.       — Ну вот, теперь ты меня успокаиваешь… — всхлипнула та.       На полуслове её оборвал внезапный телефонный звонок. В первую секунду женщины даже не поняли, откуда донёсся этот звук, а поняв, застыли от неожиданности: нежная мелодия доносилась из телефона Шарон, который она отбросила к противоположному краю кровати во время их любовных утех.       — Ты же говорила, что выключила его?       Ден Адель, не менее удивленная, потянулась за гаджетом.       — О… Ну, конечно! — с досадой произнесла она. — Наверное, он включился, когда ты лежала на нём.       — Чёрт, — выругалась Тарья. — Ответишь на звонок?       — Это Роберт, — Шарон обеспокоенно взглянула сперва на экран, а затем снова на финку. — Я… Я не знаю, что ему сказать…       — Тогда выключи.       — Нельзя, — качнула головой Шарон. — Если я сейчас сброшу звонок, он поймёт, что я его видела и не хочу с ним говорить. И тогда вечером меня стопроцентно ждёт скандал.       — Тогда поставь на вибрацию.       Звонок прервался сам собой — видимо, Роберту надоело ждать, когда жена поднимет трубку. Шарон последовала совету: переведя телефон в виброрежим, она положила его на тумбочку у постели и устало откинулась на подушку.       — Чувствую себя последней сволочью… Сбежала из дома, сутки не включала телефон, заставила Роба волноваться — а я уверена, что он за меня волновался, — нарушила данное ему обещание, а теперь ещё и скинула звонок.       — Этого всего не было бы, если бы он добровольно отпустил тебя на фестиваль, — напомнила Турунен. — Ты ведь никому не желала зла.       — Так-то оно так… — Шарон понуро замолчала.       Решив поднять ей настроение, Тарья потянулась к висящей на стене полочке, отыскала на ней пульт от телевизора и снова плюхнулась рядом с вокалисткой.       — Посмотрим какие-нибудь мультфильмы?       Мультфильмы ден Адель любила. Часто она без зазрения совести смотрела их, делая вид, что просто проводит время с детьми. Впрочем, Роб ни капельки ей в этом не верил, прекрасно зная о её тяге к этому жанру. Забравшись под одеяло, Тарья лениво защёлкала по местным кабельным каналам, однако найти хоть какой-нибудь мультфильм в четвёртом часу ночи оказалось делом непростым.       — Показ мод, телемагазин, триллер…       — Триллер я не хочу, иначе потом не усну, — скривилась Шарон.       Очередной щелчок по кнопке, смена картинки, и вдруг значок телеканала показался ей знакомым. Прислушавшись, она узнала знакомую речь.       — Стой, это один из главных нидерландских каналов! Не переключай.       Тарья послушалась и тоже уставилась в экран, вслушиваясь в незнакомую речь. Английский и немецкий певица знала, нидерландский же всегда казался ей забавной смесью этих языков. Когда-то Янсен пыталась преподать ей азы этого языка, но дальше нецензурной лексики у женщин не пошло. Теперь же финка напряжённо вслушивалась в рекламу средства от кашля, пытаясь уловить в ней знакомые слова. Но тщетно.       Шарон с улыбкой наблюдала за танцующей бутылочкой лекарства, наливающей всем болеющим детям по частичке себя. Было непонятно, что её радовало больше: столь наркоманская реклама или то, что она сумела найти родной телеканал за сотни километров от дома. Наконец ролик закончился, и его сменил ночной блок новостей. Тарья со скучающим видом теребила пульт, глядя на блаженно улыбающуюся ден Адель; ту же, казалось, ничего не интересовало: во время очередного репортажа её лицо за пару минут сменило все оттенки эмоций. В конце концов, не выдержав, финка попросила хотя бы переводить слова ведущего, чтобы она тоже понимала, о чём идёт речь.       — Сначала сказали об аномально жарком лете в Нидерландах, — объяснила Шарон. — Затем — об отчёте кабинета министров перед нашим королём, потом сообщили, что политики всё ещё обсуждают реформу здравоохранения. А сейчас будет криминальный блок…       Тарья понимающе кивнула и уставилась в экран. И как раз вовремя: именно в этот момент во всю ширину экрана показали фотографию ден Адель, улыбающейся во все свои тридцать два белоснежных зуба. Возбуждённо подпрыгнув, Турунен уже хотела попросить подругу перевести репортаж, но, взглянув на неё, заметила, что по мере того, как диктор произносил свою речь, челюсть Шарон отвисала всё ниже и ниже.       — Они… Они говорят, что я пропала без вести! — ошарашено произнесла она, глядя на финку.       — Как пропала?!       — Так и пропала. Говорят, была похищена из своего дома вчера утром и до сих пор не вышла на связь… Сиротами остались трое несовершеннолетних детей… Муж волнуется… — она медленно перевела взгляд на Турунен и прошипела: — Вестерхольт…       Женщина пулей выскочила из-под одеяла и кинулась к мобильнику. Дисплей услужливо высветил ей три пропущенных звонка от супруга. Нажав на вызов, она грозно выпалила в трубку, как только с той стороны послышался взволнованный, будто явившийся с того света, голос гитариста:       — Роберт! Мать! Твою! Вестерхольт! Как это понимать?!