Дал Риада

Их молчание затянулось, наверное, надолго. Баки не мог больше и слова выговорить, а Стив смотрел на него широко распахнутыми глазами, словно не видел вечность. И столько было в этом взгляде, что леди Виннифред прервала его, посчитав, наверное, исчерпывающим. — Леди Роана, это мой младший сын Джеймс, брат вашего мужа Армуса, — произнесла она за спиной, и Баки очнулся. Перевёл взгляд на девчонку. Конечно, по годам её уже вполне можно было называть девушкой и леди, раз брат взял её в жёны. Но на вид она не слишком-то отличалась от Стива, если бы только не густые, чуть собранные двумя прядями сзади, длинные волосы. — Добро пожаловать домой, мой лэрд, — тихо прошептала девочка, не поднимая головы. Она была красива, вот что подумал Баки мимолётно. А ещё очень напугана. И в этом испуге она искренне жалась к Стиву, словно тот мог защитить её. — Прошу прощения, леди Роана интересуется свойствами трав и отваров на их основе. Думаю, у неё есть способности. Я показываю ей самые основные полезные сочетания, — тихо проговорил Стив, склоняя голову. Он не боялся и чувствовал себя достаточно комфортно, раз заговорил. Но ему совершенно точно не нравилось тут находиться — это Баки понял по затаившемуся холоду в глазах. Его можно было понять. На визит вежливости его пребывание тут не походило. Баки собирался это исправить. Стив не будет сидеть в лекарне, словно раб. — Леди Роана должна быть в чертоге и учиться тому, как управлять нашим немалым хозяйством, — холодно ответила ему леди Виннифред. И не ясно, на кого она сердилась больше — на Стива или на непослушную девчонку. — Идём, дитя. Не заставляйте меня посылать за вашим мужем. Роана как-то сжалась и, кивнув, неловко встала с тяжёлой лавки перед столом. Она тепло улыбнулась Стиву, перед тем как выйти на улицу, задев Баки струящимися почти до колен волосами, а леди Виннифред — полой длинного серого шерстяного платья. — Я останусь, — твёрдо сказал Баки через плечо. — В чертоге уже накрывают на столы. Не заставляй себя ждать, — леди Виннифред кивнула, бросила нечитаемый взгляд на Стива и вышла, плотно притворив за собой дверь. Они остались вдвоём — под шипение жировика и тихое потрескивание огня в очаге. Баки за пару шагов подошёл к Стиву и рухнул на колени, прижимаясь головой к его боку. — Прости меня… я не думал, что такое может произойти, — тихо сказал он. Только сейчас он почувствовал, как толстые и холодные ледяные нити, опутавшие сердце, медленно растаивают, отпуская тревоги последних дней. Он вздрогнул, когда Стив очень осторожно и нежно впутал свои пальцы в его волосы, прижимая к себе и поглаживая. Горячая волна прошлась от затылка до самых пальцев ног от этой простой ласки. — Ты не мог ни знать, ни предотвратить это. За что ты просишь прощения? — Они напугали тебя? — Баки поднял голову, встречаясь с потеплевшим нежным взглядом. — Сначала напугали. Но потом вели себя достойно и обращались со мной, как с ценным мастером, нежели как с пленником. Они знали, что я друид. Откуда? — Тебе ничего не рассказали? — почему-то Баки думал, что Стив знает причины. А ведь объяснять ему что-либо явно никто не видел смысла. — Сказали только, что везут меня в крепость Баарнсов, и что ты приедешь сюда скоро. Я даже не знал, что ты сын лэрда, — Стив тихо хмыкнул. — Что у тебя целый замок, и лошади, и слуги, и земли. А ты жил со мной в землянке, каждый день набивая живот переваренной пресной кашей. Баки перехватил руку Стива, сжал её и приложил к щеке, всё так же глядя снизу вверх ему в глаза: — И жил бы так снова и снова, до скончания мира, — серьёзно проговорил он. Стив сглотнул под этим взглядом. А после наклонился и робко, словно не было между ними всех этих ночей и дней, прижался своими сухими губами к губам Баки. Эту пытку Баки выдержать уже не мог. Отпустил руку, обвил ладонью шею, прижимая сильнее, и втолкнул язык в тёплый влажный рот, пробуя на вкус сладковатую слюну. Выпивая, вылизывая, уверяясь — они в порядке, они вместе. С тихим звуком Стив обмяк, сползая с лавки вниз, к Баки на колени. Такой хрупкий, послушный и нежный, такой сильный… Стив жадно обнял его за шею, Баки уцепился за его бок, стараясь не завалиться, чувствуя, что ещё немного, и в лекарне случится непотребное: его член уже вовсю натягивал складку килта. Он хотел и не хотел этого. Тело ломало оковы и заграждения, желая взять своё, разум приказывал остановиться и дать им обоим прийти в себя после всего, что с ними произошло. Но Стив решил по-своему. Не размыкая их губ, своенравно прижался ещё теснее, и Баки почувствовал, как его рука уже шарит в складках килта, пытаясь забраться под ткань. Он откинул голову и замычал в сомкнутые губы, когда прохладная, шершавая ладонь сомкнулась на его горячем члене. Если когда-то и были в его жизни удовольствия большие, то это пересилило их все разом. — Ты мой, а я твой, — прошептал ему Стив, — до самого конца. Он жёстко и быстро ласкал его, так, что было больно. Но так долгожданно, что Баки выстрелил семенем почти сразу, не в силах терпеть. Он так соскучился, что не мог себя контролировать — и совсем не хотел. Глядя в его глаза из-под густых выцветших ресниц, Стив поднял ладонь к яркому рту и, прижмурившись, начал жадно облизывать каждый палец. Баки не мог больше сидеть — лёг на спину, оставляя Стива на себе заниматься непотребным, не в силах отвести глаз. — Помню твой вкус, — сказал он с проказливой улыбкой, — даже молоко не смогло его скрыть. Баки застонал и, прикрыв лицо рукой, хрипло рассмеялся. — Невозможный мальчишка. — Твой. — Мой, — подтвердил Баки, убирая руку и снова встречаясь со смешливым взглядом голубых глаз. — Мы вернёмся домой сразу, как сможем. Стив ничего не ответил. Только поднялся на ноги и помог подняться Баки, протянув руку. — Где твоя комната? — Здесь, — пожал плечами Стив. И тогда, оглянувшись, Баки увидел с другой стороны очага лежанку, закинутую шкурой. — Здесь мне уютнее, чем за каменными стенами. Я сам захотел тут остаться. Мне приносили еду и не запирали, но я и не пытался выйти или сбежать. Зачем, если ты ехал за мной. Роана развлекала меня разговорами, а я показывал и рассказывал ей о травах. — Ты ей по нраву, — хмуро согласился Баки. Глупое чувство укололо изнутри. — Она из Дал Риады, — ответил Стив без улыбки. — Твой брат выкупил младшую дочь у какого-то обнищавшего лэрда и увёз её. Не думаю, что она очень счастлива. — Но она замужем за моим братом, — упрямо отозвался Баки, для которого брак был нерушимым обетом. — А значит, что теперь она будущая хозяйка Дандарна, и её дом здесь. Ей придётся привыкнуть. Стив с грустной улыбкой посмотрел в бычий пузырь окна, словно там могло что-то быть видно кроме мутного света. — Твоя правда, — задумчиво сказал он, так и не поворачивая головы. — Жаль, что Богиня не всех делает счастливыми. — Она привыкнет, — Баки подсел поближе и обнял его, нашёптывая в макушку, — а когда привыкнет, начнёт скучать и волноваться, когда он будет уезжать, станет заботиться и уважать мужа, видя его ответственность и его работу в крепости. У неё появится своя работа и своя ответственность, и вместе, рука об руку, они будут управлять этой землёй, защищать этих людей, станут одним целым. А после их дети наследуют эту крепость и землю, и так будет продолжаться и продолжаться, пока мир существует. Это тоже называется любовь. Матушка рассказывала, что когда отец привёз её сюда, ей было всего пятнадцать. Первым она родила Армуса, и лишь спустя несколько лет — меня. Несколько моих братьев и сестёр погибли во младенчестве. У неё не было сил выносить крепкое дитя после Армуса. А потом появился я — и выжил. Надеюсь, Роана поскорее родит Армусу крепкого мальчишку, чтобы отец мог не волноваться на пороге смерти. Стив повернулся и посмотрел в глаза. — Я думаю, что могу помочь твоему отцу, — сказал он, словно закрывая тему брака и любви. — Как? — удивился Баки. — Ты даже не видел его. — Я — нет. Но Роана видела и много приметила. Она рассказала мне, что с ним, и как долго это продолжается. Я знаю смесь трав для отвара, который я уже использовал для наставника. Даже если он не поставит его на ноги, точно облегчит страдания. Сердце Баки загорелось надеждой. — Но мне нужен цветущий вереск. В это полнолуние, сорванный ночью, когда цветы его прикрыты. Я сам должен добыть его. Баки кивнул. — Я расспрошу Джека, что можно сделать. Если он не поможет, решу сам. Идём в чертог? Там уже накрыли на стол. — Меня не звали, — нахмурился Стив. — Ты — мой, помнишь? — Баки наклонился и поцеловал, ещё чувствуя вкус своего семени на его губах. — А значит, пойдём вместе. Или я никуда не пойду. Не бойся ничего. Со мной рядом никто не посмеет ни слова тебе сказать. Только держись поближе. В чертоге за выставленными небольшой подковой столами уже сидели люди. Слуги нарезали мясо и раздавали ломти выпеченных пресных лепёшек, разливали бражное пиво и вино, другие разносили и расставляли на столах. За главным столом по центру подковы на мощном резном деревянном кресле, застеленном волчьими шкурами, сидел отец. Его чуть клонило набок, и мать, сидящая о левую руку, поддерживала его; но тот был в ясном сознании и сразу увидел его, стоило им ступить под деревянные своды чертога. Тонкие бледные губы под заросшими усами и бородой едва заметно изогнулись. Баки склонил голову в поклоне и постоял так, выражая отцу почтение — и крепко сжимая в ладони руку Стива. Ему было всё равно, кто и что может подумать на этот счёт. Он не собирался её выпускать. Звуки, казалось, стихли вмиг, и между ними натянулась тёплая звенящая нить. Баки не чувствовал её с тех пор, как перестал ощущать себя ребёнком. — Рад видеть тебя, отец, — сказал он отчётливо, и голос раскатился от стены до стены крепости. — И я рад видеть тебя живым, сын, — тихо, хрипло ответил отец и закашлялся. Мать тут же протянула ему вышитую тряпицу, и тот прикрыл ей рот. Армус, сидевший рядом с Роаной по правую руку от отца, уставился в стол перед собой. Баки почувствовал, как Стив сжал его руку пальцами. Когда отец откашлялся, то спросил: — Кто с тобой? — Этот друид спас меня и выходил. Он вытащил нескольких с поля, где нас нашла смерть. Выжил я один. Теперь моя жизнь — его жизнь. Баки не хотел вдаваться в подробности, каким именно способом ему удалось выжить. А отец, принимая его обет о разделённой жизни, только кивнул головой, не расспрашивая. Такими словами в их семье не бросались. И только мать сидела с каменным лицом и невидящим взглядом. Баки было неприятно расстраивать её скорым отъездом. Но он не мог ублажать чужие прихоти — у него были свои. Прихоти и обязательства. — Садитесь к столу, — прокаркал отец и указал рукой на свободное место на скамье поближе к главному столу. — Теперь это и твой дом, друид. Стив глубоко кивнул, задержавшись — подсмотрел, как делал это Баки, и они пошли к местам, что им указали. — Спасибо, что не назвал имени, — прошептал Стив, когда они уселись, и все вокруг начали есть. — Я бы рассердился, если бы кто-то называл моё имя без разрешения перед толпой народа, — улыбнулся ему Баки. — Будет возможность — сам назовёшься. Толпы, конечно, тут не вместилось. Баки увидел и кивнул Джеку и ещё десятку мужчин, хорошо знакомым ему по ристалищу, что оставались защищать крепость, пока он уезжал грабить и убивать со своим отрядом. Остальных воинов их небольшого гарнизона кормили в казармах. Была тут и Шенора, дочь почивших дяди и тётушки, которая когда-то мило и немного наивно пыталась затащить его на своё ложе, а оттуда — в мужья, пока он прямо не ответил, что отлюбить её не прочь, но жениться не намерен — он воин, и не собирается связывать себя узами брака. Тем более, раньше старшего брата. Ещё несколько женщин, помогавших матери вести хозяйство, прясть и вышивать, сидели поодаль — вот и все люди. Работники и слуги ели на кухне. Баки впился зубами в истекающий соком кусок запечённой баранины, заел его хрустящей пряной лепёшкой и прижмурился от удовольствия. Были в возвращении домой свои плюсы. После застолья мать подошла к нему, не успели они встать из-за стола. — Отец просил тебя подняться наверх, — сказала она, показывая взглядом на настил над головами, куда некогда мощного здоровяка Ургуса уже проводил Армус. — Хорошо, я сейчас поднимусь, — Баки хотел разобраться со всем как можно быстрее. Предчувствие, что ему не понравится разговор с отцом, становилось сильнее. Леди Виннифред кивнула Стиву и, развернувшись, отправилась командовать на кухню, как поступить с остатками трапезы. — Подождёшь меня в лекарне? — спросил Баки, заглядывая Стиву в глаза. Он физически ощущал, как друиду неуютно в каменных стенах. — Я вернусь к тебе сразу, как только смогу. Там по пути увидишь конюшни, загляни, в одном из стойл Джек закрыл Хмагу. — Она тут?! С тобой? — искренне удивился Стив, распахивая глаза. — Я думал, уйдёт в лес после того, как осталась одна. Но нет. Не бросила, — Баки улыбнулся и едва удержался, чтобы провести рукой по щеке Стива, урвать короткий поцелуй. — Пойдём на кухню, я попрошу отдать нам хотя бы часть костей для Хмаги. С боем они вырвали таз с объедками у кухарок, и Стив, радостно улыбающийся, покинул чертог. Баки со странной тоской посмотрел на временную лестницу, ведущую наверх. Тяжело было видеть отца умирающим и слабым. Невольно закрадывались мысли, сколько ему самому ещё отмерено сил и бодрости, успеет ли он всё, что задумает, осуществить? Баки думал, что уж лучше умереть молодым, в бою, не успев пожалеть ни о чём. Вздохнув, он поднялся по лестнице и, оказавшись перед дверью в родительские покои, постучал тяжёлым кованым кольцом. — Входи, сын, — прокаркал едва слышно хриплый голос, и Баки толкнул дверь. Вопреки ожиданиям, ни матери, ни брата в покоях не было. Отец полусидел на ложе, ноги его были заботливо укутаны шкурами. Некогда ясные, с острым взглядом глаза заволокло пеленой усталости, и Баки, не в силах возвышаться над немощным отцом, опустился перед ложем на колени. — Нет, сядь рядом, — отец слабо хлопнул по ложу рукой. — Мы будем говорить на равных, незачем тебе стоять тут на коленях, я ещё не умер. Баки без слов пересел на ложе, осторожно, чтобы не прижать ненароком отца. Тот взял его за руку — ладонь, всё такая же широкая, была прохладной и слабой. — Теперь у тебя одна рука, — сказал он. Баки улыбнулся и кивнул. — Я научился пользоваться ей не хуже, чем двумя. Не сидел без дела. — Это хорошо, сын. Ты останешься в Дандарне? Баки сжал губы. Отца расстраивать не хотелось, но и отмалчиваться бесконечно он не мог. — Нет, отец. Я не могу остаться. Друид не будет жить здесь, а я не могу оставить его. Так нас связала Богиня. Отец долго молча смотрел на него — Баки так же ровно отвечал взглядом, хоть и мало кто знал, как непросто это ему даётся. — Она так и сказала, что вы уйдёте до Лугнасада, — вздохнул отец. — Она? Ведьма? — встряхнулся Баки. — Она ещё здесь? — Нет. Останавливалась за нашими стенами всего на день и ночь, купила что-то в дорогу и пошла дальше — на юг, к морю. Я думал, она поможет мне с болезнью. Но она не ведает трав. Она ведает пути прошлого и будущего. Отец говорил медленно и тихо, Баки приходилось прислушиваться и разбирать каждое слово. На куске колоды рядом с ложем стоял глиняный кувшин и черпак, в который Баки налил ягодно-медового отвара и подал отцу. Напившись и передохнув, он снова стал говорить. — Она сказала, что друид ведает травы и может помочь. Друид, с которым живёт мой младший сын. Я хотел выгнать её, но вот здесь, — он отпустил руку Баки и положил её себе на грудь, — я почувствовал, что это правда. И послал за друидом и тобой. Но потом она сказала мне ещё кое-что. Он снова надолго замолчал, и Баки снова налил варево из кувшина в черпак, придерживая его, пока отец пил. — У Армуса не будет детей, — сказал он и впился взглядом в Баки. — И это не вина Роаны. Мой старший брат тоже был пуст. Это давнее проклятие семьи Баарнс. Я ещё надеялся, но с Самхейна много воды утекло, и ведьма подтвердила мои мысли. Баки замер. То, что сказал отец, было слишком, и никак не укладывалось в голове, не связывалось узлами с остальным. Наоборот, всё словно распалось на отдельные кусочки, и Баки лихорадочно думал, как теперь это всё собрать воедино. — Он знает? — только и спросил Баки, слишком ошарашенный. — Никто не знает. С ведьмой говорил только я. Ни мать, ни Армус, никто. Только я. И теперь ты. Баки сурово сжал челюсти. — Зачем ты рассказал мне это, отец? Я не встану на место Армуса. Оно его по праву. Когда-то широкий и тяжёлый от мышц, сильный и быстрый, а ныне постаревший, ослабший от затяжной болезни, Ургус был похож на выползшего по весне тощего медведя. Но глаза глядели на Баки с лисьей хитрецой. — Даже если твой друид не поставит меня на ноги — я не стану удерживать силой. Все дороги открыты перед вами. А Дандарн всегда будет рад вашему возвращению, сын. Баки кивнул, принимая отцовскую волю и снова с благодарностью сжимая его прохладную ладонь. Он ожидал проклятий в сторону своего упрямства и верности обетам, но не помощи и понимания. Тишина, снова повисшая между ними, прерывалась тяжёлым хрипящим дыханием. — Но прежде чем вы уйдёте, я хочу, чтобы ты подарил Роане дитя, — проговорил отец медленно и разборчиво. — Сделал это для всех нас, для нашей семьи. И унёс эту тайну с собой. И никогда больше об этом не вспоминал. Отец закашлялся, а Баки, с бухающим и отдающимся в ушах и затылке стуком сердца, даже не сразу дал ему варево. Пока отец пил, Баки смотрел на ручку деревянного ковша. Голова его была пуста, и пустота эта тихонько звенела. Тайн оказалось слишком много, и он не был к ним готов.