В океане все происходит вдруг

Июль, 1713 год Кадис, Испания Под жарким испанским солнцем плавились даже камни. Вечерняя мгла тоже не приносила блаженного спасения. Мэри дернула шейный платок, ослабляя узел и всей грудью впитывая дуновение прохладного бриза. Лежащий на земле человек застонал и попытался приподнять голову. Черные волосы на его затылке влажно блестели от крови. Он несколько раз силился перевернуться на спину, но то и дело норовил снова потерять сознание. Даже в таком состоянии он был опасен — женщина чувствовала это. Она наступила на шпагу испанца, но потом передумала и подобрала ее, вместо того чтобы сломать. Ее собственный нож в короткой схватке отлетел куда-то в темноту, так что искать его — гиблое дело. Оплетенная тонкой кожей рукоять приятно легла в руку, полусферическая гарда почти полностью закрыла кисть. Шпага оказалась легкой и удобной, хотя и чересчур парадной, изукрашенной драгоценными камнями и позолотой. Держать оружие левой рукой было непривычно, но правое плечо, куда пришелся меткий укол незнакомца, горело огнем. Рукав матросской куртки давно уже пропитался кровью. Пару минут назад они столкнулись в этой узкой подворотне. Человек, похоже, ожидал этого, так что Мэри чуть не встретилась горлом с его клинком, но вовремя успела пригнуться. Она была не очень хорошим фехтовальщиком. Прямо скажем, почти бездарным. Нож, который Рид выхватила из-за голенища, мужчина выбил из ее пальцев легко и непринужденно. Наслаждаясь, судя по всему, происходящим, он играючи заставлял Мэри выделывать самые невероятные кульбиты, чтобы избежать более близкого знакомства с собственной шпагой. Клинок оставлял на ее одежде короткие рваные росчерки, хотя давно мог проткнуть, как бабочку. Попутно с этим мужчина вполголоса ругался на чем свет стоит. Женщина не знала языка, но тон, с каким богохульствует каждый честный христианин, отличить просто. Среди всего полотна льющейся испанской речи мелькало частое «diabólico asesino». Смысл был понятен и без перевода. Но с чего этот сумасшедший решил, что она хотела его убить? Или… или не она? Отвлекшись на эту мысль всего на долю мгновения, Мэри почувствовала острую боль в правом плече. Испанец все-таки дотянулся до нее самым кончиком шпаги и глубоко распорол кожу чуть ниже ключицы, не задев, к счастью, сосудов. Рана не особо опасная, но силы сразу же начали покидать женщину вместе с кровью. Еще два раза клинок задевал ее, но неопасно. Мэри уже начинала задыхаться, как вдруг ей в голову пришла невероятно простая по своему исполнению мысль. Дождавшись очередного выпада, она рухнула на мостовую, притворяясь окончательно обессилевшей. Темная фигура застыла над ней, узкий клинок смотрел прямо в грудь. И в этот момент женщина взмахнула пальцами, которыми буквально мгновение назад подхватила горсть пыли с земли. Серое облачко взметнулось между соперниками. Незнакомец резко отшатнулся в сторону, с ожесточением протирая кулаками глаза, но и не выпуская из рук шпаги. Мэри перекатилась вбок, вскочила на ноги и с силой ударила испанца сапогом в пах. Взвыв, тот упал на колени, и женщина, почти нежно обхватив его голову ладонями, со всего маху треснула ею об стену дома. Осторожно мыском сапога Мэри подтолкнула мужчину в бок, переваливая его на спину. Лицо попало в полоску света лунного света, и женщина удивленно вскинула брови. Она узнала в нем человека, с которым столкнулась в городе. Его еще преследовал второй, негр в странном капюшоне. Преследовал, словно… следил за ним? Тень появилась из-за угла тихо и незаметно. Мэри почувствовала чужое присутствие, только когда широкоплечая фигура выросла из темноты на расстоянии вытянутой руки от нее. Лицо, прикрытое капюшоном так, что видно было лишь подбородок и кончик носа. Оливковая кожа. Странная одежда, наводящая на воспоминания о влажных джунглях Кубы и Ямайки. Сабля на боку и оттягивающий пояс пистоль. Второй незнакомец, встреченный Мэри пару часов назад. Мужчина молча смотрел на нее, застыв каменным изваянием. Из-под капюшона остро поблескивали внимательные черные глаза. Рид стойко выдержала этот взгляд, от которого невольно бежала дрожь по всему телу, потом коротко взглянула на все еще валяющегося на мостовой испанца. Мужчина тоже повернул голову. — Он напал на меня, — прохрипела Мэри, будто оправдываясь. Плечо с каждой секундой горело все сильнее, на глазах появились невольные слезы. От боли и головокружения она забыла, что надо говорить по-мужски грубо, быстро спохватилась, но было уже поздно. — Вас надо перевязать. Голос мужчины был ему под стать: глубокий и серьезный, с раскатистым гортанным «р». Мэри хотела было запротестовать, но мир вдруг потемнел, и она медленно осела на мостовую. В себя она пришла в той же подворотне. Раненое плечо оказалось крепко перетянуто полосами ткани, оторванными, по всей видимости, от ее же собственной рубахи. Рядом с Мэри, прислоненный к стене, полулежал испанец. Руки его, крепко связанные той же тканью, покоились на коленях. На указательном пальце женщина заметила массивное золотое кольцо с широким крестом. Капюшон шустро обшаривал карманы незнакомца. — Так вы не только шпион, но еще и вор? Не обращая на нее внимания, мужчина выудил из небольшой сумочки на поясе испанца длинный, сложенный несколько раз лист бумаги, сломал печать и погрузился в чтение, подставив написанное под луч лунного света. Мэри с тихим стоном поднялась с земли, все еще придерживая плечо. — Спасибо, конечно, что обработали рану, — сказала она, — но я не желаю участвовать в этих ваших играх. Прощайте. — Это не игра. И вы уже участвуете. Несмотря на явную насмешку, фраза была сказана абсолютно серьезно. Мэри остановилась, не дойдя до конца проулка и обернулась. Краем глаза успела поймать момент, как письмо исчезло в складках костюма. Возле шеи испанца блеснуло лезвие, выскочившее будто бы прямо из кулака человека в капюшоне. — Какого че… Но тот лишь срезал тонкий плетеный шнурок, на котором висел странный амулет в виде пробитой посередине монеты. Спрятав его туда же, куда и письмо, он поднялся на ноги. Клинок в его руках исчез так же быстро, как и появился, и Мэри готова была поклясться, что, кроме сабли и пистоля, он ничем не вооружен. — Что за… — Вы матрос с английского фрегата, зашедшего в порт сегодня утром, верно? — неожиданно поинтересовался мужчина. — И вы… женщина? — А вам какое дело? — набычилась Мэри. — По английским законам вас могут повесить. — А то я не знаю. — Рид провела ладонью по лицу, стирая испарину. Спину била мелкая дрожь. По всей видимости, начиналась лихорадка, вызванная ранением. Ей было необходимо как можно быстрее попасть к врачу, но она не хотела оставлять какие бы то ни было темные пятна в этой истории. Прислонившись к стене, чтобы удержать равновесие, она резко бросила: — Зачем вы гнались за этим человеком? — Этим? — Человек бросил короткий взгляд на испанца. — Тому есть причины. Я могу рассказать, — вновь блеснул он своими черными глазами-бусинами. — Вы можете… Серьезно? — К такому Мэри не была готова. Она ожидала, что ей мягко намекнут не лезть не в свое дело, и мысленно уже составляла наиболее язвительный ответ. Предложение выбило мысли из колеи. — Могу, — серьезно ответил мужчина, — но после этого вы уже вряд ли вернетесь на свой корабль. Или по крайней мере, вернетесь не такой, как раньше. Это прозвучало странно. Впрочем, весь сегодняшний вечер был наполнен странностями, и еще одна не могла уже напугать Мэри. В последний раз окинув человека в капюшоне внимательным взглядом с головы до ног, она медленно-медленно кивнула. На темном лице его появилась белозубая, отчетливо видная даже в полумраке улыбка. — Хорошо, — сказал он. — Для начала давайте познакомимся. Меня зовут А-Табай. *** — Наши предки в таких случаях обычно проводили пышную церемонию. Но традиции имеют свойство меняться. В маленьком душном помещении находились восемь человек, лица всех были закрыты низко надвинутыми капюшонами. Мэри знала их вот уже почти два года, но так и не смогла привыкнуть ко всей этой таинственности. Неловко поведя плечами, она вскинула голову, глядя на своего Наставника. — Мэри, — голос его смягчился, — нет смысла в высокопарных фразах и древних клятвах. Ты давно уже доказала, что сердце твое принадлежит Братству. Так стань же одной из нас по праву. А-Табай как-то рассказывал, что более чем пять веков назад неотъемлемым ритуалом принятия в орден было отрубание двух фаланг безымянного пальца на левой руке. Диктовалось это практичностью: скрытый клинок, главное оружие ассасина, тогда еще был крайне несовершенен, и это была необходимая мера для его функционирования. Теперь вместо этого лишь прижигают кожу раскаленными щипцами, оставляя шрам. Но под этим почти незаметным внешним уродством скрывается принадлежность к Братству. К друзьям. К одной большой семье, рассыпанной по всему миру. Если вдруг судьба занесет ассасина на край света, в далекие страны и неведомые земли, если на много-много миль вокруг не будет ни одного существа, которому можно довериться, — он всегда сможет найти других членов Братства по этим отметинам. И даже на другом конце планеты его примут как родного брата. Раскаленный металл впился в кожу, отвратительно запахло паленым. Пришлось стиснуть зубы, чтобы позорно не застонать от ожидаемой, но оттого не менее резкой боли. — Мы живем во тьме, чтобы служить свету. Мэри Рид, теперь ты — ассасин. Церемония окончилась, едва начавшись. Кто-то торопливо распахнул окно, впуская в комнату вечернюю прохладу. Над горшочком с тлеющими углями, в которых нагревались щипцы, поднялось крутое облачко пара — в них вылили загодя припасенную воду. Один из ассасинов принялся накладывать на ожог Мэри целебную мазь. А-Табай подошел, как всегда, неслышно. Положив Рид на плечо свою большую ладонь, он чуть сжал пальцы, и это было лучшей похвалой, что Мэри когда-либо получала. — Мои дела в Испании окончены. Через неделю я отплываю в Гавану, а оттуда возвращаюсь в Тулум, — сказал он, продолжая сжимать плечо женщины. — Ты можешь остаться в Кадисе, здесь пригодятся твои умения. — Какая жалость, что я так и не выучила испанский, — сокрушенно покачала головой Мэри, сдерживая улыбку. А-Табай тоже улыбнулся. Не было нужды спорить: эта женщина, как и он сам, не создана для Старого Света. Мэри подошла к окну. На горизонте, за сплошной пеленой красных и коричневых черепичных крыш, голубела полоска залива. Кадис спускался с холма большими уступами, улицы его вились и переплетались, как паутина, но все они в конце концов сходились в единое целое на широкой каменной набережной. Покачивались на воде галеоны и фрегаты, только прибывшие и уже готовые выйти в море. Где-то там среди них затерялось и судно, которое вскоре, расправив все паруса, полетит на запад. И на его палубе будет Наставник. — Говорят, на том краю земли можно выбиться в люди, невзирая на твое происхождение, — медленно протянула Мэри, не отрывая глаз от далекого горизонта. — Главное лишь то, что ты умеешь и чего стоишь. — Говорят правду, — кивнул А-Табай. — Но женщине будет сложно даже там. Хмыкнув, Мэри оторвалась от окна и повернулась к своему Наставнику. Ловкие пальцы сорвали с шеи платок и повязали его на голову, убрав короткие волосы и оголив худые мальчишеские ключицы. Грязные пальцы оставили на потной коже лица некрасивые разводы, стирая и так почти незаметные женские черты, огрубляя линию подбородка и подчеркивая глубоко сидящие глаза. Всего за минуту на месте некрасивой, но запоминающейся женщины возник чумазый нескладный подросток, и, лишь очень хорошо приглядевшись, можно было обнаружить под этой маской настоящий облик. — Зато это будет вполне под силу Джеймсу Кидду. — И, залихватски подмигнув, Мэри отправилась готовиться к отплытию в новую жизнь.