Тише, любовь, помедленнее

      — Что с вами, Ваше Высочество?       Нарамакил не мог оторвать восторженного взгляда от девушки, которая загадочно улыбалась. Юная Анорсель была просто неотразима в расшитом золотой нитью кремовом платье, которое, помимо всего, чудесно подчёркивало её фигуру. И, если бы не звонкий, почти детский смех девушки и беззаботное выражение лица, эльф и вовсе не выкинул бы из головы настойчивую мысль о том, что его маленькая принцесса давно повзрослела. Перемены Нарамакил заметил ещё несколько сотен лет назад. Из яркого рыжего солнышка Анорсель превратилась в настоящую красавицу. Большие глаза, словно чистые изумруды, вздёрнутый носик, усыпанный веснушками, и пухлые губы, созданные для долгих головокружительных поцелуев. Но особого очарования девушке придавали длинные волнистые волосы цвета расплавленной меди, которые сейчас были уложены в аккуратную причёску, как того требовали правила приличия. Однако, несмотря на всё это, юная принцесса наотрез отказывалась замечать разительные перемены в своей внешности. В душе Анорсель оставалась той маленькой девочкой, бунтарский дух которой он познал ещё полтысячелетия назад.       — Нарамакил, прекрати меня так называть! Мы здесь одни. Мне и в замке достаточно причитаний тётушки Иримэ, — оживлённо пролепетала принцесса, касаясь руками пустого кувшина.       Мужчина тяжело вздохнул, пытаясь оторвать пристальный взгляд от эльфийки. Слишком невыносимо в последнее время находиться с ней рядом. То, как Анорсель обиженно поджала губки… Воину понадобилось почти всё его самообладание, дабы вспомнить о целях своего визита сюда и перевести взгляд в сторону реки.       Юная принцесса опередила эльфа и, зачерпнув в кувшин воды, протянула его другу.       — Я видела тебя из окон дворца.       Взяв из рук девушки кувшин, Нарамакил поднёс его к губам. Да, он не мог не заметить её пристальный взгляд. Она без стеснения рассматривала его, жадно следила за каждым движением. Так, словно?.. Нет, невозможно. Прогоняя дурные мысли, эльф сделал глоток воды. Вскинув бровь и изобразив тем самым удивление, мужчина решил поддразнить принцессу:       — Да? Я уж думал, вас не интересует ничего, кроме иголок да ниток, Ваше Высочество.       В глазах девушки вспыхнул огонёк лёгкого раздражения. Но, увидев улыбку на лице друга, Анорсель и сама не заметила, как улыбнулась ему в ответ. Девушка подхватила подол своего платья и закружилась в лёгком танце, попутно напевая одну из весёлых песенок менестрелей, за которую отец не погладил бы дочь по головке, а глаза нравственной матушки несомненно расширились бы в неподдельном испуге.       — У меня отличные новости, Нарамакил. Я даже не знаю, как тебе сказать. Я так счастлива, — наконец обессиленно выдохнув, Анорсель упала на мягкую траву.       Мужчина сделал несколько шагов в сторону принцессы и, склонившись над ней, поправил выбившийся медный локон. Изумрудные глаза встретились с изучающими серыми. Поймав в них что-то доселе ей незнакомое, Анорсель удивлённо вскинула бровь. Эльф поспешно отвёл взгляд.       — И какие же?       Анорсель потянула руку к небу, словно желая коснуться белого пушистого облака, похожего на барашка. Девушка мечтательно улыбнулась.       — Завтра вся моя жизнь изменится. Я уплываю отсюда. Далеко-далеко. Я увижу мир, я увижу другое королевство, увижу разные диковинки, легендарное оружие и артефакты, старинные бесценные книги, а также…       Поймав тревогу в глазах друга, Анорсель замолчала. Взгляд воина коснулся горизонта. Там, вдали, бушевало синее море.       — Значит, уже. Так скоро? Я думал, у меня ещё есть время, — про себя прошептал мужчина, не обращая внимания на непонимание, отразившееся в чистых изумрудах.       — Есть время для чего? — девушка коснулась руки эльфа, однако тот закрыл глаза, а его лицо на мгновение исказила вспышка боли.       — И ты согласилась, Анорсель? Вот так вот легко согласилась?       — Что с тобой, Нарамакил? Почему я должна была отказаться? — на лице эльфийки отразилось искреннее удивление. Она думала, что друг порадуется вместе с ней, но вместо этого поймала на себе взгляд, полный того самого странного выражения, которое видела несколько мгновений назад и не знала, как расценивать.       Мужчина поднялся и, поддавшись неосознанному порыву, схватил девушку за плечи, поднимая с сырой земли.       — Анорсель, очнись! Неужели ты ничего не замечаешь? Принцесса, да пойми ты! Я уже далеко не тот мальчик, играющий с игрушечными мечами, а ты не маленькая девочка. Мы выросли, изменились. Взгляни на меня. Взгляни же!       — Н-не понимаю, — в глазах рыжеволосой красавицы проскользнула тень испуга. Она почти никогда не видела друга таким. Рассудительный и спокойный эльф, которого она знала всю свою жизнь, словно по щелчку превратился в разъярённого зверя. Но что привело его в такую ярость? Анорсель ощутила лёгкую вспышку боли в области плеч. — Мне больно, Нарамакил.       Но воин словно не слышал. Она видела в нём кого угодно. Ребёнка, друга, подданного, но только не мужчину.       — Не понимаешь? Я люблю тебя, Анорсель. Всегда любил. Как ты можешь быть настолько слепа? И сейчас ты мне предлагаешь отпустить тебя? Собственными руками толкнуть в постель другого?! Скажи мне, кто он: принц или сам Владыка? Или, может, оба сразу?       Признание друга детства выбило почву из-под ног Анорсель. Однако более шокирующими были другие слова, те, которые последовали за ним. Ощутив вспышку гнева, принцесса дёрнулась в сторону, вырываясь из рук эльфа.       — Ты забываешься, Нарамакил. Немедленно отпусти меня!       Но в ответ на её слова эльф только громко рассмеялся. Разжав руки и выпустив принцессу, он рассмеялся ей прямо в лицо. И в этом смехе не было ничего хорошего. Впервые за долгое время Анорсель стало действительно жутко.       — Не привыкла слышать правду, принцесса? Я забываюсь? Что, я не достоин тебя по статусу? Слишком беден, не принц и не король? Да пойми же ты, Анорсель, тебя никто не любит так, как я. Все улыбаются тебе в глаза, говорят сладкие речи. И всё только потому, что в твоих жилах течёт королевская кровь. А ты веришь, веришь каждому слову! Наивная маленькая девочка!       Не выдержав подобного оскорбления, девушка занесла маленькую ладошку и отвесила мужчине звонкую пощёчину. Его слова ранили принцессу в самое сердце. Возможно, именно потому, что Анорсель осознавала частичную правоту Нарамакила. В жизни она не слышала ни одного плохого слова. Но она видела презрение, недоверие, непонимание и ещё целую гамму негативных эмоций в глазах других. Тех, кто был ниже её по статусу.       — Убирайся. Убирайся прочь! Я не желаю тебя видеть, — прокричала эльфийка. — Ты прав. Я была слепа! Я ничего не видела. Ты изменился, Нарамакил. Я не знаю, что ты чувствуешь ко мне, но это не любовь. Уходи. Слышишь? Уходи!       Мужчина изо всей силы сжал руки в кулаки, ощущая, как всё внутри опаляет жгучая ненависть. Она снова указала ему на его место. Он словно преданная собака, которая ждёт, когда хозяин бросит кость. Анорсель больно ударила в самое уязвимое место — сердце. Предпочла одного из напыщенных особей королевского рода, коей была и сама. Он думал, она другая. Но нет. Принцесса одна из них. Это читалось в каждом взгляде, жесте, чувствовалось в каждой клеточке её кожи.       — Я уйду. Но ты пожалеешь, Анорсель. Ты горько пожалеешь об этом. Молись, чтобы тем, кто предназначен тебе в мужья, оказался принц. Ибо если это Владыка, я не завидую тебе, моя дорогая.       С этими словами мужчина удалился, оставив эльфийку наедине с жалящей правдой. Глаза девушки наполнились не пролитыми слезами. Она уже не слышала последних слов мужчины, которыми он намеревался нанести ответный колкий удар в самое сердце. В голове принцессы лихорадочно билась лишь одна мысль. Неужели сегодня она потеряла друга? Единственного друга раз и навсегда?