Пришлось призвать все свои умения, чтобы с самым невозмутимым лицом вернуться в банкетный зал.
Обвинения Нарциссы разбередили засохшие, покрывшиеся гнойной коркой рубцы, выпуская на поверхность зловонное содержимое, и заставили все внутри пульсировать от адской боли. От нее не скроешься. Не прогонишь небрежным взмахом волшебной палочки и четко произнесенным заклятием. Не утихомиришь жадным глотком заветного снадобья от лучшего зельевара.
Нет, тут совершенно другая природа…
Боль всегда вызывала внутри меня отчаянье — правда, за столько лет я научился мастерски его скрывать. И не только от окружающих, но и от самого себя. Я научился подавлять это по-настоящему человеческое чувство. Эта удушающая эмоция цепной реакцией перекочевывала в едва уловимый запал раздражения.
Вот как сейчас. А уже после раздражения накрывала…
ярость. А ее намного проще утихомирить. И я знал великое множество способов.
Нарцисса сдержала слово — женщина стояла в окружении десятка таких же расфуфыренных, фальшивых леди и о чем-то громко кудахтала под восторженные вздохи выбранных подпевал. Терпеть не могу этот курятник! Плохое настроение моментально прибавило еще несколько пунктиков — если бы это было в моих силах, то от созерцаемых барышень осталась бы лишь неброская горка зловонного пепла.
Чтобы хоть немного отвлечься от забавных картин воображаемой расправы, нестройным роем мельтешащих в моей голове, я отвел взгляд от хихикающих аристократок и посмотрел в другую сторону. Как назло, теперь мне на глаза попался новоиспеченный любовник моей жены — Лорд Уолш о чем-то любезничал с Кингсли… Вот уж точно не самый лучший вид, чтобы успокоить клокочущую внутри озлобленность.
Мой взгляд быстро перебрасывался с одной фигуры на другую, словно я выискивал кого-то в многоликой толпе. А, может, так оно и было, просто я не хотел признаваться в этом даже самому себе. И везде… всюду удушающие, милые улыбочки, от которых за версту разит фальшью и неприязнью.
Как же мне все это осточертело.
Неожиданно взгляд зацепился за желанную фигурку. Прижимая к груди внушительную папку, Грейнджер прислонилась к краю столешницы. Будь девчонка немного выше или ниже — деревянная грань врезалась бы в изгиб женской поясницы или в плавную линию бедер, а так…она точно упиралась в упругие полушария доводивших до сумасшествия и каменного стояка ягодиц. Черт, ну с каких пор я так неадекватно реагирую на женские прелести?!
«С тех пор, как в твоем отделе замаячило это сексуальное тело», — ехидно проблеял никогда не затихающий внутренний голосок не сдохнувшей совести.
Беззвучно выдохнув и покрепче сцепив зубы, я наконец-то смог оценить имеющуюся обстановку.
Грейнджер приветливо улыбалась и активно кивала в знак явного одобрения — изгиб чувственных губ дернулся, складываясь в неразборчивые на таком расстоянии слова, — кажется, она что-то ответила своему собеседнику. Кстати, о нем. Напротив девушки стоял Бернард — один из сотрудников Отдела Тайн, с которым весьма тесно сотрудничало наше подразделение. Молодой французик, у которого была еще та репутация ловеласа и повесы. И, похоже, сегодня он решил опробовать свое обаяние на моей ассистентке.
Даже не надейтесь, коллега. Мисс Грейнджер, конечно, может трахаться с кем захочет, но…только после того, как побывает в моей постели.
Или не совсем постели. Сегодня
я жажду вкусить это тело.
Раздражение и дошедшая до своего апогея ярость помогли без лишних сомнений подойти к флиртующей парочке. Небрежно кивнув Бернарду в знак приветствия, я отметил промелькнувшую в светлых глазах раздосадованность — да-да, в сторону, мальчик!
За дело взялся я.
— Смотрю, вы все-таки не поленились вернуться за отчетом, мисс Грейнджер, — ничего не выражающим тоном констатировал я неплохой предлог, объясняющий мое бестактное вмешательство в слащавое воркование двух голубков.
Гермиона лишь улыбнулась в ответ на это своеобразное приветствие и, оторвав попку от края стола, сделала шаг навстречу, протягивая мне папку:
— Как вы и просили, мистер Малфой, — в шоколадных глазах отчетливо читались лукавые, ехидные искорки — мол, берите папочку, лорд, и изучайте все, что вам захочется.
Самостоятельно.
Решила пойти на попятную?! Не получится! Сегодня… сейчас мы останемся наедине, дорогая!
Сделав вид, что не заметил выразительного жеста и папки прямо перед моим носом, я проговорил не терпящим никаких возражений тоном:
— Пройдемте в библиотеку, мисс Грейнджер, — там намного тише.
— Я все подробно расписала аккуратным почерком, — девушка все еще удерживала папку в вытянутой руке. — Думаю, мое присутствие вам не понадобится, — в карих омутах — игривый блеск.
Пффф… решила из себя недотрогу построить?! Поздно, Грейнджер. Я хорошо рассмотрел в твоих глазах огонек желания в прошлый раз.
Как и несколько секунд назад. Сегодня ты точно попросишь о продолжении. Уж можешь мне поверить!
—
Думаю, — нарочно выделив это слово, проговорил я, отворачиваясь от притихшей парочки, — нам придется внести некоторые коррективы в описание операции по перехвату, — и, не глядя на зарвавшуюся девчонку, бросил через плечо: — За мной, мисс Грейнджер.
И я направился назад в злосчастное помещение, в котором всего десять минут назад был готов придушить собственную жену. Я и не подумал оглядываться — даже не сомневался, что моя сладенькая ассистенточка находится за спиной.
— Присаживайтесь, — небрежным жестом указал на одно из кресел около письменного стола, а сам уселся в соседнее, вальяжно откидываясь на мягкую спинку.
Все-таки бумаги меня, и правда, интересовали, поэтому я быстро заскользил взглядом по первой странице.
Отчет был составлен блестяще. Вообще не к чему придраться. Даже если бы очень захотелось.
— Сэр, я могу пока осмотреть ваши владения? — моргнув, я попытался вырваться из сухих описаний вчерашней операции и вернуться в окружающую действительность — кажется, я на самом деле увлекся.
Хрупкое запястье описало едва уловимый круг, указывая на бесчисленные миллиарды покоящихся на полках книг.
— Чувствуйте себя как дома, мисс Грейнджер, — хрипло выдохнул я и, сделав над собой титаническое усилие, оторвал взгляд от точеного профиля привлекшей меня девушки и вновь вернулся к предоставленным бумагам.
Ладно, сейчас быстренько досмотрю отчет — все-таки жизнь сына важнее, чем запланированный моим похотливым мозгом жаркий секс — а уже потом вовсю займусь этой куколкой.
Я не видел, а скорее почувствовал, как Гермиона поднялась из предложенного кресла — ощутил легкий поток воздуха с нужной стороны. Но услышав звонкий стук тонких каблучков по паркету, я с нахлынувшим интересом уставился на удаляющуюся фигурку.
Какая же она аппетитная…
Мои губы сами собой растянулись в плотоядной ухмылке.
Ох, Грейнджер, попроси, молю…
Напрочь позабыв про важные документы, я наблюдал за тем, как девчонка подошла к ближайшему стеллажу, как ее изящный пальчик прошелся по позолоченным, витиеватым символам какой-то ветхой книги, принадлежавшей моему пра-пра-прадеду. Заметил, как подушечка указательного пальца медленно, мягко обвела особо замысловатый иероглиф… и вдруг девчонка резко повернула голову в мою сторону.
Я не успел отвести взгляд, поэтому был пойман с поличным за бессовестным подглядыванием.
Лукаво прищурившись, Гермиона криво усмехнулась. А я…не сводя плотоядного, пропитанного животным желанием взгляда, уперся локтем в твердый подлокотник и, обхватив ладонью подбородок, медленно, изображая святую задумчивость, провел указательным пальцем по своим губам, нарочно подчеркивая блуждающую на них похотливую ухмылочку. Пальцы второй руки неосознанно забарабанили по другому подлокотнику кресла. Хм… а если Грейнджер закинет на них свои прекрасные ножки, то мой изнывающий член получит весьма удачный ракурс для решительных маневров.
От весьма пикантных образов меня отвлек звонкий голосок:
— Что-то не так с отчетом? — невинно хлопнув ресницами, поинтересовалась мисс Сексуальная невинность.
— Нужны некоторые доработки, — не переставая кривить губы в двусмысленной ухмылке, сухо бросил я, хотя мы оба отлично понимали, что в обсуждаемом документе все более чем прекрасно.
А Грейнджер вдруг отвернулась от меня, обрывая затянувшийся зрительный контакт, и, как ни в чем не бывало, вновь принялась бродить вдоль впечатляющих стеллажей, с повышенным интересом рассматривая чертовы книжонки.
Вот сучка!
Не знаю, чего конкретно я ждал, когда тащил в библиотеку зарвавшуюся выскочку. Ммм…а вот уже порядком затвердевший член точно мечтал о том, чтобы Грейнджер моментально капитулировала, но, похоже, девчонка пока что и не собиралась сдаваться. Черт, неужели интуиция впервые в жизни меня повела, и мисс Грейнджер не особо-то и жаждет раздвинуть передо мной свои прелестные ножки?!
Со смесью возбуждения, заметно уменьшившейся злости и неумолимо подступающего разочарования я буравил взглядом идеально прямую спину и плавный прогиб нежной поясницы, но в это время Грейнджер… юркнула за один из стеллажей и исчезла из моего поля зрения.
Почему-то возникло странное желание тотчас порвать на множество мелких кусочков лежащие на коленях бумаги, а еще лучше пойти и хорошенечко, желательно очень грубо и влажно, объяснить зарвавшейся плутовке, что
так вести себя со взрослыми, возбужденными мужчинами не следует.
— Мистер Малфой, вы не могли бы подойти сюда? — слегка приглушенный голосок прервал мои вырвавшиеся из-под контроля фантазии. — Здесь одна книга… — закончить фразу девчонка так и не соизволила, но, судя по интонации, что-то ее на самом деле очень привлекло в коллекции Малфой-Мэнора. Да что она там нашла?
Как бы я ни старался подавить в себя нахлынувшую эмоцию, но… как и всем смертным, любопытство мне совершенно не чуждо.
Отбросив папку на пустующее кресло, я легко поднялся на ноги и пошел в нужном направлении. Но не успел я завернуть за угол огромной книжной полки, как тонкие, но весьма сильные пальчики вцепились в отворот пиджака и резко притянули мое не сопротивляющееся тело к своей обладательнице, вынуждая слегка склонить голову, а мягкие, теплые губы тут же внаглую прижались к моим губам.
Как бы я не грезил о чем-то подобном весь вечер, все равно девушка сумела застать меня врасплох. От неожиданности я слегка потерял равновесие и, упершись локтями по бокам от девичьих плеч, припечатал Грейнджер всем своим весом к книжному стеллажу.
Юркий язычок тут же проник в мой рот, игриво пробегая по небу, запуская по телу хорошо знакомую волну предвкушения и вызывая необъяснимое, нарастающее с каждой секундой желание
поиграть.
Я позволил ей проникнуть еще глубже… и резко сомкнул зубы на игривой, упругой плоти, ощутимо, возможно, даже сверх положенного прикусывая бойкий язычок.
Грейнджер что-то возмущенно промычала, но я не обратил на ее протест своего драгоценного внимания.
Я и не собирался прислушиваться. Если эта куколка рассчитывала все сделать по своим правилам, то ее ждало жестокое разочарование.
Сегодня все будет так, как я хочу.
Буквально трясясь от будоражащих, до невозможного пошлых картинок того, что я непременно сделаю с этой сексуальной девчонкой, я, не разрывая бешеного поцелуя, обвил одной рукой тонкую талию и намеренно запустил кончики пальцев под край глубокого выреза на изящной спине, легонько поглаживая бархатистую кожу, чтобы потом яростно полоснуть по ней короткими ногтями, но так, чтобы появившиеся метки оказались надежно скрыты тканью платья.
Грейнджер дернулась и приглушенно всхлипнула, но… не отстранилась — девушка выпустила из цепких пальчиков пиджак и обвила хрупкими руками мою шею. Прекрасно… Ты сделала правильный выбор, малышка.
Теперь тебе все равно никто не позволил бы уйти.
Пальцы свободной руки вцепились в тонкую шею, удерживая ее в занятом положении, впиваясь подушечками по бокам от рвано пульсирующих сосудов и до предела натянутых сухожилий, не оставляя Грейнджер даже малейшей возможности пошевелиться и избежать моих жестких «ласк». Я с жадностью и необузданностью вторгался в жаркий, влажный ротик, ощущая, как девушка льнет ко мне всеми своими прелестями, пытаясь подстроиться под затеянную моим языком игру.
Честно? Сейчас больше всего мне хотелось поступить так, как юнец, впервые заполучивший в объятия доступную девку: высвободить член, задрать Грейнджер юбку, сдвинуть в сторону трусики и, хорошенько припечатав девушку спиной к стеллажу, одним резком толчком ворваться в ставшее моей личной манией тело.
Но пришлось слегка сбавить обороты, ведь мы не закончили одну упоительную игру.
Малышка, ты все еще не попросила о продолжении.
Уверенным движением отбросив от себя хрупкие руки и резко разорвав жадное сплетение наших ртов, языков и губ, я отстранился от тяжело дышащей девушки и с самым непринужденным видом, будто секунду назад ничего и не было, оперся спиной о параллельный стеллаж —
как раз напротив того, где я скоро хорошенько поимею эту крошку.
Скрестив руки на груди, я ухмыльнулся самой гаденькой улыбочкой из имеющегося арсенала и с затаенным предвкушением окинул оценивающим взглядом восхитительное тело — такое упругое, такое податливое… Полная грудь часто-часто приподнималась под черной тканью в такт дыханию. Алые, влажные губы были слегка приоткрыты, делая эту женщину еще притягательнее, сексуальнее… порочнее.
Всеми силами сохраняя напускную бесстрастность, я посмотрел немного выше, встречаясь с рассеянным, расфокусированным взглядом шоколадных глаз — таких глубоких, таких… невероятно насыщенных.
— Почему
ты остановился? — тяжело сглотнув, тихо выдохнула девушка и совершенно осознанно посмотрела на меня.
О да, вот сейчас, крошка, будет твоя полная капитуляция.
— Вы забыли кое о чем попросить, мисс Грейнджер, — лениво процедил заготовленную фразу таким безразличным тоном, будто в штанах не пульсировало все от навязчивого желания моментально овладеть этой женщиной.
Я специально выбрал официальное обращение, подчеркивая этим небольшим фактом то, что, пока не услышу слова мольбы, даже и не подумаю о таком необходимом
нам обоим продолжении. Но…ей же не обязательно знать, что и я на пределе.
Кажется, Гермиона опешила — в карих глазах промелькнули искорки удивления со смесью злости и раздражения. Черт, надеюсь, я не переборщил! Очень не хотелось самому идти на попятную. Впрочем, отступать я не собирался. Как бы не так.
Нахально вглядываясь в нахмуренное личико, я ждал ее ответа, боясь признаться даже самому себе, что отчего-то сердце предательски пропустило один удар.
Ну же, давай… Скажи это. Скажи, что хочешь.
Внезапно Грейнджер лукаво прищурилась — раздражения и злости в карей бездне как ни бывало, а их место оказалось надежно занято жгучими искрами желания.
А девчонка неожиданно развернулась ко мне спиной и, упершись раскрытыми ладошками в книжную полку, эротично прогнулась в пояснице. Бросив поверх плеча игривый взгляд из-под длинных ресниц, она тихо, но очень четко проговорила:
— Я хочу продолжения, мистер Малфой.
Шоколадные глаза, не таясь, смотрели прямо в мои… В них было столько страсти, столько огня…
Да, вот этот коктейль определенно по мне. Такие неприкрытые, искренние эмоции заводили не хуже точеных линий юного, безупречного, до чертиков сексуального тела.
Но, сказать по правде, после долгожданной просьбы победителем я себя так и не почувствовал. Наверное, именно поэтому вместо того, чтобы моментально приняться за эту красавицу, я, по-прежнему крепко сцепив руки на груди, приглушенно заговорил, нарочно складывая губы в издевательскую ухмылочку:
— Хочешь, чтобы я тебя трахнул? Я… твой босс, — пухлые губы сложились в кривую, но при этом очень эротичную улыбку. Ммм… странная реакция на только что сказанное. Впрочем, я еще не закончил: — Я… отец твоего сокурсника, — кончик розового языка медленно прошелся между белоснежных зубов, заставляя практически взвыть от новой щедрой порции крови, тут же метнувшейся книзу живота в ответ на это откровенное действие. — Я… мерзкий, двуличный Пожиратель смерти, — хм…какими там еще эпитетами меня наградила сегодня дорогая женушка?
На долю секунды Грейнджер зажмурилась, обрывая имеющийся зрительный контакт, а потом вновь пристально посмотрела прямо мне в душу.
— Да, хочу, — дерзкий взгляд шоколадных омутов и упрямо вздернутый подбородок красноречиво дали понять, что моя пламенная речь никак не повлияла на принятое решение.
Но на одно крошечное, неуловимое мгновение мне показалось, что, кроме желания и страсти, я увидел в ее бездонных глазах отчаяние и боль. Возможно, и у нее в жизни не все так сладко и гладко, как хотелось бы. Как и у меня…
Так, хватит! Люциус, хватит этих философских мыслей и изречений! Ты сюда пришел не для этого! Хватит любоваться этой девчонкой, уже месяц надежно въевшейся в твои мысли!
Ну, или некоторые части ее очаровательного тела, как например, эта восхитительная, округлая попка, идеально подчеркнутая принятой развратной позой.
Все, стоп! Сейчас я избавлюсь от этого наваждения! Нужно просто хорошенько ее отыметь, и тогда эта нездоровая мания тут же пройдет! Пройдет!
Возможно, все-таки подавляемые эмоции вырвались из-под контроля, и на моем лице отразилось что-то порочное, потому что неожиданно Грейнджер и сама хищно улыбнулась. Она по-прежнему стояла ко мне спиной, предоставляя моему жадному взгляду чудеснейший вид. Хрупкие руки метнулись вниз и медленно заскользили вдоль плавной линии округлых бедер, увлекая за собой ткань.
Гермиона сама задрала до пояса юбку.
Моему жадному взгляду открылась крепкая, безупречная попка, прикрытая соблазнительным черным кружевом. А Грейнджер еще сильнее прогнулась, предоставляя мне просто умопомрачительный вид на самое сокровенное местечко женского тела, скрытое темной полоской шелка.
Но что окончательно сорвало мне крышу и засосало в изумительную пучину разврата, так это узкая ладонь, шаловливо скользнувшая между соблазнительных бедер; тонкие пальчики, начавшие бесстыже ласкать свою хозяйку, потирая ажурную ткань, заставляя ту сильнее врезаться в нежнейшую плоть; и опьяняющий, мускусный аромат желания, донесшийся до обостренных рецепторов.
Ее желания.
— Что же вы медлите, мистер Малфой, — в девичьем голосе отчетливо были слышны хриплые, призывные нотки. — Ну же! — изящные пальчики ускорили свои движения, еще сильнее приковывая мое внимание этими развратными действиями.
Немыслимым усилием воли я все-таки оторвал взгляд от этого пикантного представления и скользнул вверх по обнаженной спине, сводившей меня с ума весь сегодняшний вечер. Откуда-то из подсознания пришла не совсем уместная мысль: Мерлин, а ведь эта бесстыжая девчонка когда-то училась вместе с моим сыном. Хм, возможно, кого-то подобное осознание ввело бы в ступор и охладило весь пыл, но меня эта мысль еще больше завела, заставляя и без того разгоряченную кровь вскипеть в жилах и часто-часто застучать в висках.
Наши взгляды вновь встретились: на дне карих колодцев плескалось такое неприкрытое вожделение, такие горячность и страсть, каких я никогда не видел ни от одной своей любовницы, а их через мою постель прошло бесчисленное множество, так что мне было с кем сравнивать. Грейнджер искренне, по-настоящему хотела этой интрижки.
Затвердевший член чуть не прорвал плотную ткань брюк, когда кончик розового языка прошелся между приоткрытых влажных губ, а закушенная белоснежными зубками нижняя губа окончательно подвела к наивысшей точке кипения.
Девчонка призывно дернула бровью и повела упругой попкой из стороны в сторону…
— Люциус, да возьми ты меня уже! — нотки мольбы и нетерпения в ее охрипшем голосе решили все…
Если до этого момента у меня еще сохранялось хотя бы какое-то подобие разума, то после такого призыва он окончательно улетучился.
— Ну, держись, сука, — прорычал я.
Даже не расстегнув ремень, кое-как справился с ширинкой трясущимися от предвкушения пальцами и, оттянув ткань трусов, вытащил вздыбленный член в образовавшуюся прорезь.
— Ооо, — придушенно выдохнула Грейнджер, с такой жадностью рассматривая призывно торчащий орган, что я чуть не кончил от одного только ее взгляда. — Ну же…давай, — простонала девушка, приглашающе вильнув задом.
Шаг — и я одним резким движением содрал соблазнительные трусики к ее коленкам, даже не удосужившись снять их до конца. Мои необузданные действия тут же были поощрены тихим, горловым стоном — еще сильнее прогнувшись, Грейнджер подалась мне навстречу и потерлась влажными складочками о головку торчащего колом члена.
Вцепившись пальцами в хрупкое плечо, я обхватил второй ладонью свою возбужденную плоть и, даже не пытаясь щадить девчонку, грубо толкнулся вперед, проникая в жаркое, безумно узкое лоно,
наконец-то овладевая этим манящим телом. О да…
Грейнджер надрывно, протяжно вскрикнула — и я тут же зажал ей рот освободившейся ладонью, приглушая эти сладостные звуки. Не хватало еще, чтобы кто-то из гостей нас услышал!
— Заткнись, маленькая дрянь, — угрожающе прошипел ей на ухо и, убедившись, что девчонка меня услышала, удовлетворенно втянул в легкие новую порцию воздуха, насквозь пропитанного нашим общим возбуждением.
Пока одна ладонь надежно зажимала девичий ротик, а вторая хозяйски блуждала по соблазнительным, обнаженным ножкам, я задавал тазом умопомрачительно бешеный темп. Мои бедра громко соприкасались с упругими ягодицами, а мошонка с невероятно пошлым звуком шлепала по лепесткам нежной плоти, в то время, как твердый член скользил как хорошо смазанный поршень в восхитительно жаркой влажности. Непередаваемо. Ух, какой же это кайф!
С каждым толчком ее зубки ощутимее вонзались в мою ладонь, а из зажатого рта вырывались приглушенные стоны-вскрики. Мою руку опаляло ее горячее, судорожное дыхание, а красивые, изящные пальчики, вцепившиеся в край книжной полки все сильнее, до побелевших косточек, сжимались на темном дереве.
В какой-то момент я отчетливо услышал, как дверь в библиотеку приоткрылась, — я слишком хорошо знал это чертово поместье, так что даже в подобном состоянии не смог проигнорировать пусть и на долю секунды усилившуюся звуковую волну. Твою мать, кому там еще так не вовремя захотелось заняться своим саморазвитием?!
Пришлось еще сильнее зажать Грейнджер рот и к своему глубочайшему недовольству заметно сбавить темп, чтобы не выдать залетному посетителю подробности нашего пикантного времяпровождения. Впрочем, уже через минуту до нас донесся шум, ознаменовавший, что внезапный гость уже покинул библиотеку. Очень кстати…
Заработав бедрами с двойным рвением, я не смог отказать себе в удовольствии зарыться пальцами в каштановые локоны, все еще представляющие из себя безупречную прическу. Зажав в ладони мягкие пряди, я потянул Гермиону на себя, вынуждая ее запрокинуть голову и, еще сильнее выставив свою восхитительную попочку, прижаться затылком к моему плечу.
Прихватив зубами кончик ее ушка, я выдохнул в глубину изящной раковины:
— Ну что, нравится, когда тебя дерут как самую последнюю блядь, а Грейнджер? — и еще крепче стиснул ладонь на нежных щечках, не давая ей никакого шанса произнести лишнего звука. Я и так знал ответ — влажные, хлюпающие звуки, объединяющие наши тела, были красноречивее любых слов.
Не прекращая ритмичных движений, я игриво лизнул изгиб ее ушка и с тихим шлепком накрыл свободной ладонью женскую промежность — Грейнджер тут же крутанула бедрами, явно пытаясь потереться о мои пальцы, но я уже соскользнул с этого влажного местечка и, крепко вцепившись в молочную плоть округлого бедра, глухо зашептал, ощущая, как от каждого слова девушка, зажатая между моим телом и книжным стеллажом, начинает настойчивее подаваться назад:
— Я знаю, что тебе это нравится, малышка. Я знаю, что ты начинаешь течь, как самая настоящая сука, от одного только моего прикосновения… — от каждого грубого, пошлого словечка девчонка все сильнее насаживалась на меня, делая наш контакт до невозможного тесным.
Больше я ничего не успел добавить, потому что тут уже мне самому пришлось приложить титанические усилия, чтобы не сорваться на позорный стон удовольствия — девичья ладонь метнулась вниз и накрыла плашмя мошонку, поглаживая в такт нашим сумасшедшим движениям:
— Да, вот так, детка, поласкай меня, — глухо зашептал я, — О да… — Грейнджер сжала свои и без того тугие мышцы, создавая еще большее трение, заставляя меня беззвучно зарычать от нахлынувшего экстаза.
Мой язык безостановочно блуждал по изгибам маленького ушка, а зубы то и дело прикусывали проглядывающий сквозь шелковистые локоны кончик, то врезались «особой» лаской в раскрасневшуюся щеку, то впивались до алых меток в беззащитную плоть лебединой шеи, выбивая у ее обладательницы приглушенные моей же ладонью крики.
Поддавшись вспыхнувшей в опьяненном подсознании идее, я размашисто шлепнул раскрытой ладонью по упругой ягодице, проглядывающей из-под слегка сбившейся вниз юбки. Восхитительный звук.
От такой своеобразной ласки Грейнджер резко дернулась и… с двойной прытью подалась навстречу, что-то скуля в мою ладонь. Хм… даже и не сомневался, что тебе понравится, малышка.
— О да, — шепнул ей на ухо, — Да, детка… ну, же, еще! Еще… Двигайся мне навстречу! Покажи, как ты хочешь! — проведя кончиком языка снизу вверх по заметно увлажнившейся шее, я глухо выдохнул: — Покажи, как ты
меня хочешь. О да! Вот так… — Грейнджер прекрасно подстраивалась под выбранный мною темп.
Хоть я уже с трудом балансировал между попытками растянуть это безумство еще на множество минут и навязчивым желанием сейчас же спустить и отправиться в долгожданный рай, я все-таки ощутил, как шаловливые пальчики стонущей подо мной девушки соскользнули с мошонки и, сдвинувшись немного выше, целенаправленно накрыли пылающее, требующее дополнительной ласки местечко их обладательницы.
— Нет-нет, — хмыкнул я, перехватывая хрупкую руку и уверенно направляя ее вверх, заставляя вцепиться пальчиками в полку. — Сейчас ты принадлежишь мне, поняла?! — угрожающие нотки в моем голосе спровоцировали не то всхлип, не то вскрик, но подобная реакция меня еще больше раззадорила — во второй раз хлестко шлепнув ладонью по молочной ягодице, я продолжил: — Сейчас я твой господин! Твой хозяин! И я не разрешил тебе ласкать саму себя!
Гермиона что-то протестующее прохрипела в мою ладонь:
— Ах, ты чем-то недовольна, неблагодарная дрянь?! — почти заботливо поинтересовался я у тяжело дышащей девушки и… сбавил темп, практически замирая внутри пылающей, бархатистой влажности.
Девчонка тут же попыталась задать свой собственный ритм, но я резко надавил на нее, буквально впечатывая юное тело в твердую поверхность:
— Я что тебе сказал?! — глухо прошипел ей на ухо, возвращая голосу хозяйские интонации, — Никакой самодеятельности, если хочешь сегодня получить то, о чем так мечтала все это время, — оскалившись, я продолжил: — Признайся, ведь сейчас больше всего на свете ты хочешь с позорным визгом кончить, как самая последняя течная сука, — моя ладонь пробралась между округлых бедер, а кончик ногтя как бы невзначай надавил на напряженный комочек чувствительных рецепторов. — Но чтобы это получить, тебе придется быть моей покорной девочкой, — покровительственно закончил я.
Подушечки большого и указательного пальца обхватили маленькую горошинку клитора — и я что есть мочи сжал пальцы…
Если бы Грейнджер могла, она точно бы зашлась в надсадном, жалобном писке, а так, девчонка лишь что-то невнятно проскулила мне в руку.
Капитулируя…
Обожаю подобные игры. Жаль, что немногие женщины их позволяют. Да еще с такой искренностью.
Я двигался медленно, плавно, тягуче… с легкостью скользя внутри горячего естества. Хм… зато теперь я смог более детально сосредоточиться на шикарном теле.
Свободная ладонь скользнула вниз, и я с придыханием сжал пышную грудь, наслаждаясь ее упругостью сквозь довольно плотную ткань. Но…мне было этого мало.
Рука двинулась выше, перебираясь на обнаженную девичью спину, обхватывая тонкую шею у самого ее основания… Удушая лишь на долю секунды… А потом с непонятной для меня самого нежностью я скользнул подушечкой указательного пальца вдоль хрупких позвонков, обтянутых бархатистой, молочной кожей — от атланта до копчика — не забывая при этом ритмично двигать бедрами.
Моя ладонь замерла где-то на уровне хрупкой лопатки, и кончики пальцев тут же без зазрения совести пробрались под край ткани — благо вырез до чертиков сексуального платья позволял подобную шалость. Моя рука скользнула вперед — и я с восхищением и беззвучным, удовлетворенным выдохом накрыл ладонью полную грудь через тончайшую кружевную подкладку… Насладившись этими пьянящими ощущениями, я сжал двумя пальцами выпирающий сквозь кружево сосок, прокручивая его между подушечками.
Грейнджер приглушенно скулила, явно пытаясь донести до меня что-то очень важное, но… мне было откровенно плевать на это.
Признаться, до разрядки оставалось не так уж и много — все-таки у меня давно не было женщин, а капитуляции этой я ждал непозволительно долго. Так что пора было уже переходить к завершающей части нашего бурного секса.
Прекратив мучить безупречную грудь, я подхватил стройную ногу под коленкой… и только тут осознал, что маленький кусочек черного кружева все еще не дает мне такой необходимой в данный момент свободы действий.
Новая волна неконтролируемой злости и раздражения — и я грубо дернул мешающий предмет одежды. Треск не выдержавших подобного напора нитей — и больше непригодные для носки трусики соскользнули по стройной ножке прямиком к изящной лодыжке.
А… плевать.
«
Восстановит», — цинично хмыкнул я про себя.
Подхватив освободившуюся ногу, я подтолкнул ее вверх, вынуждая девушку упереться коленкой в одну из горизонтальных полок, делая наш контакт до невозможного глубоким. Удерживая Грейнджер в таком положении, я рвано двигался внутри этой божественной женщины, с каждым толчком ускоряя наше соединение.
И только тут обратил внимание на то, что…девчонку трясет. Ее хрупкое тело била крупная дрожь. Хм…а ведь ей в таком не очень устойчивом положении трудно подаваться мне навстречу.
Перехватив ближайшую ко мне девичью руку, я направил ее вниз и опустил на согнутую коленку, без слов заставляя девушку придерживать ее в занятом положении. Изящные пальчики с силой вцепились в нежную кожу. Кажется, Грейнджер на пределе… Как и я.
Продолжая жестко вдалбливаться в податливое тело, я накрыл освободившейся ладонью нежные складочки. Ох, какая она была мокрая! Но как только кончик моего пальца коснулся маленького, упругого бугорка, Грейнджер так и забилась в моих руках, что-то неразборчиво булькая мне в ладонь.
Найдя губами девичье ушко, я принялся с двойным рвением посасывать маленькую мочку, то и дело срываясь на сдавленные, позорные хрипы — сдерживаться уже было практически невозможно.
— Как тебе больше нравится, моя маленькая куколка? Так? — мой палец надавил на набухшую горошинку, а Грейнджер тотчас издала какой-то булькающий звук. Прекрасно. — Или так? — кончик ногтя обвел вокруг изнывающего клитора, чтобы уже через секунду сдавить двумя пальцами твердый бугорок. — Или… — договорить я не успел, потому что окончательно спятившая от моих игр девчонка вонзилась своими острыми зубками в ладонь, срывая с моих губ недовольное шипение, и…затряслась. Гермионе оставалось совсем чуть-чуть.
Можно было одним движением пальцев довести ее до бешеного оргазма, а уже буквально через три-четыре толчка присоединиться к ней в таком долгожданном блаженстве, но… неизвестно откуда внутри вспыхнуло нарастающее желание поиграть. Еще немножко. И я убрал от нее руки, так и не сделав последнего, решающего движения.
Освободившись из плена довольно болезненного укуса, я перехватил обеими руками девичьи запястья и одним молниеносным движением завел их у нее над головой, упирая их в стеллаж.
Не позволяя Грейнджер помочь самой себе.
И только после этого начал размеренно двигаться в истекающем лоне, всеми силами пытаясь подумать о чем-нибудь абстрактном, только чтобы не кончить раньше Грейнджер. Разумеется, она получит свой долгожданный пропуск в рай, но…только после того, как попросит об этом.
С усмешкой отметил, как не выдержавшая подобной растяжки стройная ножка все-таки соскользнула обратно на пол — острый каблучок приглушенно стукнул о камень.
Я не видел ее лица — в принципе, меня это ни сколько не огорчало — куда интереснее любоваться видом упругих ягодиц и бархатистой спины. Но вот слышал я ее прекрасно. Девчонка тихонечко скулила, тяжело, рвано дышала, то и дело сдавленно, истерично постанывая — ладонь так и чесалась вновь заткнуть ей рот, но… мне очень не хотелось выпускать из своего захвата узкие ладони… Так она была полностью подчинена мне, моим извращенным идеям и потребностям.
— Держите себя в руках, мисс Грейнджер, — с издевкой прохрипел ей на ухо, а потом провел кончиком языка по влажной от пота шее — такой соленой, но такой…вкусной. — Или вы хотите, чтобы все гости сбежались на это представление?
Ее скулеж еще больше распалял мое воображение и желание подчинить. Сломить.
Перехватив тонкие запястья одной ладонью, я скользнул второй к хрупкому женскому плечу. Подцепив мягкую ткань, я сдернул ее вниз, открывая себе молочную плоть. Мои зубы тут же вонзились в бархатистую кожу, а ладонь прошлась вдоль влажной от пота спины, целенаправленно двигаясь к шее. С трепетом и хлынувшим жарким потоком возбуждением ощущал под всей поверхностью трепещущие сосуды и до предела напряженные мышцы и сухожилия.
Сдавливая их до приглушенного, затерявшегося в огромном помещении тонкого хрипа, сорвавшегося с пухлых губ.
Удерживая девушку за шею, я скользнул языком по меткам от своих же зубов на ее плече и, слегка выпрямившись, наконец-то нашел чувствительные изгибы ушной раковины.
— Ну же, малышка, — жарко шепнул в самую глубину. — Попроси. Скажи, чего именно тебе сейчас хочется.
Она подалась бедрами назад, насаживаясь до самого предела — до ярких, жгучих искорок в каждой клеточке моего тела, но я не позволил этой чертовке перехватить инициативу, еще сильнее сдавливая тонкую шею.
— Ну же, скажи, — требовательно рыкнул я, зарываясь носом во влажные прядки на нежной шее. Черт, как же она восхитительно пахнет.
Резкий толчок.
— Люциус, ах!
И еще один.
— Дай мне…
И еще один. Особенно глубокий и жесткий.
— Я хочу кончить! — девчонка сорвалась на визг. Хм… надеюсь, нас никто не услышит. Впрочем, мне-то какая разница. Это же ее репутация будет раздавлена, а не моя.
От моей и так ничего приличного не осталось.
— Пожалуйста… — она прошептала эту мольбу так тихо, так…искренне, что я больше уже не мог ничего контролировать.
— Желание леди — закон, — игриво лизнув чувствительное местечко за мочкой, я начал резко подаваться бедрами вперед. Сильнее, яростнее, теснее…
Одна ладонь вновь нашла чувствительный комочек ее женственности. И Грейнджер тут же сомкнула ножки, будто стараясь сделать этот контакт еще ближе. Мои пальцы грубо, яростно массировали клитор в такт нашим толчкам…. По позвоночнику и лицу дорожками стекали капельки пота, ее спина тоже сверкала от влаги.
Вот сейчас…сейчас все будет.
И я крепче прижался к ней, чувствуя, как тугие стенки начинают трепетать и сокращаться вокруг меня, подводя мои тело и разум к личным воротам в эдем.
Вот сейчас…
Выпустив из плена тонкие запястья, я зарылся освободившимися пальцами в некогда безупречную прическу и с силой рванул ее голову на себя, разворачивая, и… впился жадным, кульминационным поцелуем в искусанные до крови губы, впитывая в свой рот ее приглушенный, надсадный стон-вскрик удовлетворения.
Да, детка, вот так.
Удовольствие растекалось к каждой клеточке, активируя каждый возбужденный рецептор, запуская по телу приятную, умиротворяющую негу, лишая меня чувства времени, заставляя на несколько удивительно долгих мгновений выпасть из реальности.
Выдох.
Я вытащил из Грейнджер обмякший член и, не глядя на замершую девчонку, отступил от нее на пару шагов и, как ни в чем не бывало, принялся поправлять одежду. А что тут такого особенного.
Ни она первая, ни она последняя.
Взмах палочки — и влажных пятен на светлых брюках как не бывало, рубашка тут же вернула себе утерянную после такого бурного секса свежесть, а волосы приняли первозданный вид. Можно было смело выходить к гостям, не опасаясь быть разоблаченным.
Да, пора. Я ведь получил то, чего так хотелось моему телу. Все…эта куколка прекрасно дополнила коллекцию сексуальных побед лорда Малфоя. Фух, вот теперь я наконец-то избавлюсь от этого наваждения.
Шаг в сторону выхода и… до меня донесся приглушенный всхлип.
Удивленно обернулся…
Грейнджер стояла на том же месте, все еще с задранной юбкой, упершись лбом в корешки древних книг и сдавив в тонких пальчиках край деревянной полки. Хрупкие плечи судорожно тряслись в такт удерживаемых рыданий. Она…плачет?!
Отчего-то это осознание очень неприятно, болезненно кольнуло в самое сердце.
Конечно, самым правильным решением в данной ситуации было сделать вид, будто я ничего не услышал, и убраться с «места преступления» куда подальше — я же ее не принуждал! Сама захотела! Да, именно так и нужно было сделать, но… стопы будто приросли к многовековому камню.
Я вновь посмотрел на бьющуюся в рыданиях девушку. Черт. Неужели я сделал ей больно?!
Наверняка…
И я тут же почувствовал что-то, очень сильно напоминающее отвращение к самому себе. Но что еще паршивее…внутри нещадно нарастало абсурдное желание обнять всхлипывающую Гермиону, прижать к себе и…извиниться. Вот только за что? Что я сделал не так?!
Хм…а вдруг причина этих рыданий в том, что девчонка сожалеет о случившемся?
Резко, но беззвучно выдохнув застрявший в легких воздух, я подавил в себе так некстати всколыхнувшиеся отголоски совести и, натянув на лицо привычную маску отчуждения, заставил губы растянуться в издевательской усмешке. Опершись спиной о стеллаж, я крепко скрестил на груди руки —
только чтобы она не заметила моей нервозности.
— Утренняя стыдливость?
Грейнджер дернулась от этих слов, и до моего напряженного слуха донеслось тихое:
— Нет.
Если честно, я не ожидал ответа на свой идиотский вопрос. Правда, не ожидал. И почему-то это несоответствие вызвало жгучее желание сделать ей еще больнее.
— Или вам не понравилось быть оттраханной практически у всех на виду? — Мерлин, что за чушь я сейчас несу? Но в меня будто вселилось что-то потустороннее: — Хм… — добавив в голос побольше ехидства, я продолжил: — Но по вашим стонам я бы этого не сказал…
Кажется, я все-таки умудрился ее задеть, потому что Грейнджер молниеносно развернулась ко мне лицом — на раскрасневшихся щеках блестели дорожки слез, но вот в бездонных глазах так и плескалось облегчение, смешанное с удовольствием и благодарностью, а на чувственных губах играла удовлетворенная усмешка. Эта картина была абсурдной, но до невозможного притягательной.
А Гермиона неожиданно шагнула вперед и, привстав на цыпочки, без предупреждения впилась своими губами в мои — яростно, страстно… А изящные пальчики зарылись в мои волосы, крепко сдавливая их на затылке.
Я опешил, но… на поцелуй ответил сразу же. Руки сами собой обвили осиную талию, еще крепче притягивая к груди это восхитительное тело. Эту страстную женщину.
Одна ладонь скользнула ниже — и я ощутил под своей кожей упругую, бархатистую плоть крепкой, обнаженной ягодицы. Мерлин, а ведь девчонка еще не успела привести себя в порядок.
Грейнджер разорвала этот поцелуй так же резко и неожиданно, как и начала его несколько минут назад, и тихо проговорила, опаляя мой подбородок своим жарким, сладким дыханием:
— Все было великолепно, — мягкое касание теплых губ к разгоряченной коже. — Я плачу от того, что еще ни разу в жизни мне не было так… хорошо, — кончик упругого языка юркнул вниз, оставляя влажную дорожку и сотню мурашек на шее, а острые зубки тотчас прихватили напряженные сухожилия.
Честно? Я ожидал чего угодно, но…только не этого возбуждающего признания. В такой-то ситуации… Что… что с этой женщиной не так?!
Зарывшись пальцами в кучеряшки на девичьем затылке, я оттянул Гермиону от себя, вынуждая ее запрокинуть голову, и заглянул в шоколадные глаза, пристально вглядываясь в них…
пытаясь разгадать ее тайну. А ведь она есть у этой девушки. Даже не сомневаюсь в справедливости своего заключения. Не просто так Грейнджер с охотой раздвинула передо мной ноги. Не просто так с вожделением ринулась в этот порочный омут… Тут что-то есть. Что-то, что заставило ее так поступить. И… не сожалеть о содеянном.
В карих радужках я видел бесчисленное множество эмоций, но…там не было ни капельки сожаления. Она не раскаивалась и не корила себя за случившееся.
— А что же скажет ваш жених, мисс Грейнджер? — решил ударить по самому болезненному месту.
Но… на красивом лице не дрогнул ни один мускул. Никаких признаков смущения.
— А тебе не все равно? — в ее звонком голосе отчетливо зазвенели практически осязаемые льдинки.
— Мне? — я моментально выпустил Грейнджер из рук и отступил на шаг. Небрежно пожав плечами, я продолжил: — Мне абсолютно плевать. Это же
твои высокие отношения, а не мои… — с нескрываемой издевкой заглянул в красивое лицо…
— Ну, вот и не тратьте на них свое драгоценное время, мистер Малфой, — четко проговорила Гермиона, вновь возвращаясь к официальной манере общения
, ставя точку в только что произошедшем безумстве.
Нужно было уйти. Прямо сейчас. Нужно… но вместо этого я стоял и наблюдал за тем, как Грейнджер, не глядя на меня, начала поправлять скомканную одежду: черная ткань вновь облегала хрупкие плечи, а задранная юбка, наконец-то, вернулась на положенное ей место.
Несколько аккуратных, изящных пассов точеной кисти — и растрепанная прическа вновь стала идеальной, макияж свежим, а все метки моей необузданности и животной страсти вмиг исчезли. Девчонка великолепно владела маскирующими чарами.
Мне давно было пора уйти, оставить ее, продемонстрировать свое безразличие и пренебрежение…
Мне-то на самом деле на нее плевать. Это же всего лишь интрижка, секс, разрядка. Не более.
Поэтому я сам не мог понять, почему до сих пор не сдвинулся с места. Почему так пристально всматривался в каждое плавное движение тонких рук.
Вдруг Грейнджер хмуро посмотрела вниз. Мой взгляд тоже скользнул по ее стройным ножкам. Одну лодыжку все еще охватывали не до конца разорванные трусики.
Ничего страшного — восстанавливающее заклятие эта умница точно знает в совершенстве.
Но, к моему глубочайшему удивлению, Грейнджер не стала применять магию. Нет. Она просто переступила с ноги на ногу, а черный кусочек ажурной ткани остался на полу.
Девчонка спокойно, как ни в чем не бывало, грациозно прошла мимо меня, небрежно бросив через плечо:
— Надеюсь, как-нибудь повторим, мистер Малфой.
Да что за хрень вокруг творится?!
Схватив Гермиону за руку, я резко притянул девушку к себе:
— А ты ничего не забыла? — выразительный взгляд в сторону сиротливо лежащей ткани.
Лукавый блеск в карих глазах и хитрая усмешка запустили по телу возбуждающую волну. Твою мать! Опять! Я же только-только успокоился! Я же…
Теплые губы ласково, невесомо коснулись моих, и наступившую тишину прорезал ненавязчивый шепот:
— Оставь их себе. На память, — последняя фаза была брошена с откровенной издевкой.
И Гермиона непринужденно зашагала вдоль полок, скрываясь за поворотом от моего удивленного, ошарашенного взгляда. Из охватившего ступора меня вырвал негромкий хлопок массивной библиотечной двери.
Ушла. Как ни в чем не бывало! Вот стерва! Хотя… а чего я ждал? Чего хотел?
Ммм….наверное, чтобы последнее слово осталось за мной, а не за этой сексуальной пигалицей.
Мысль о том, что несносная девчонка будет находиться среди гостей вот так, без одной весьма пикантной вещицы женского гардероба, не на шутку завела. Только-только удовлетворенный член вновь рисковал прорвать двойной слой ткани.
Спокойнее, Люциус, спокойнее…
Но спокойнее не получилось.
Я был уверен, что насыщусь этой женщиной, стоит мне один раз ею овладеть. Я был уверен: мне хватит одного раза, чтобы избавиться от ее непонятной власти.
Но…теперь на меня навалилось весьма неприятное осознание:
мне мало. Я хочу еще.
Что ж, Грейнджер вроде и сама не против.
С кривой ухмылкой взмахнул кистью, уничтожая позабытую вещицу — она мне не понадобится. Ведь теперь я смогу заполучить себе сколько угодно подобных трофеев.
Проходя мимо письменного стола, я на автомате обратил внимание на одну занятную деталь: место, на которое я бросил отчет перед тем, как пойти к девушке, пустовало.
***
Пара внимательных глаз исподтишка следила за тем, как леди Малфой с приторной улыбочкой на надменном лице вышла из библиотеки, как несколько минут спустя хозяин поместья тоже вернулся к гостям, а точнее… к одной юной девушке, с которой после небольшого диалога уединился в только что покинутой комнате. И судя по весьма характерному блеску серых глаз блондина, направлялись они туда для одного…кхм…весьма пикантного занятия. Кстати, сексуальная шатеночка показалась смутно знакомой — кажется, он уже где-то видел это личико. Эх, жаль, не получилось получше ее рассмотреть — кто же знал, что ближайшее время все внимание лорда Малфоя будет приковано именно к этой девчонке. Как же она не вовремя появилась на горизонте! Впрочем, ладно, если быть до конца откровенным, как мужчину, Люциуса можно было прекрасно понять — с такой куколкой можно поразвлечься. И не один раз… Это удовольствие можно растянуть на подольше… Пока не появится новая, не опробованная кукла.
***
Весь оставшийся вечер я незаметно наблюдал за своей ассистенткой, хотя мысленно орал себе отвлечься на кого-нибудь другого, но мои чертовы глаза, будто сами собой, постоянно выискивали в толпе эту девчонку.
Она вела себя непринужденно и спокойно.
Будто не была несколько минут назад оттрахана до потери сознания и…слез по раскрасневшимся щечкам.
А Грейнджер, оказывается, потрясающая актриса.
Или лгунья.
Но почему-то ее притворство не вызывало во мне ярости. Наоборот, зарождало какую-то абсолютно неправильную искру уважения… Абсурд, да и только.
А, может, все дело было в том, что я прекрасно понимал: после того, что между нами только что произошло…не притворяться было нереально. Только если мы не хотели себя выдать.
А мы точно этого не хотели.
Вот такая странная штука эта гребаная жизнь. И кто мог подумать, что у меня — у надменного, чистокровного волшебника — будет интрижка с поганой гря…ммм…с маглорожденной девчонкой! Кто бы мог подумать, что нас будет связывать подобная интимная, деликатная тайна. Кто бы мог подумать, что образец благородства и всех прочих хваленых гриффиндорских качеств окажется такой… такой…
И все-таки интересно, как получилось, что без пяти минут миссис Уизли без всяких угрызений совести и с такой охотой раздвинула передо мной свои прелестные ножки.
Так, Люциус, прекрати! Тебя не должны волновать причины и мотивы поступков какой-то там Грейнджер — просто плыви по течению и не упускай возможности снять сливки. Для тебя все складывается как нельзя лучше.
Ммм…и все-таки… как так получилось?
***
— Рон, так ты составишь мне сегодня компанию?
— Мия, прости, но нет.
— Но… я бы хотела, чтобы ты меня сопровождал. Мы так давно…наверное, с того самого матча, никуда не выходили вместе.
— Прости, любимая. Я устал…
— Устал от безделья?
— Устал притворяться и играть роль хорошего мальчика с подорванным из-за неудачного падения здоровьем. Понимаешь?
— …
— Знаю, что понимаешь. Иди одна. Я буду ждать тебя дома.
— Рон, помни, ты обещал… Ты обещал, что больше не притронешься к этой дряни! Помнишь?
— Помню.
— Ты же помнишь, что сказал Гарри?
— Мия…
— Он позволит тебе вернуться в команду только после того, как будет на все сто уверен, что ты больше не будешь…
— Да, не волнуйся! Я же вам обещал… Я обещал тебе.
***
В который раз все твои обещания оказались пустым звуком.
В который раз я зря сотрясала воздух своими напоминаниями и уговорами… Все без толку.
Я с отвращением смотрела на храпящее тело своего без пяти минут мужа прямо посреди гостиной. На полу. В окружении полупустых бутылок, на новеньких этикетках которых будто в насмешку мелькали буквы, складывающиеся в обрывки названия ненавистного пойла: «Огне…», «…невис…» «…виски».
Хм…ничего не изменилось с той самой минуты, когда я вернулась за злосчастным отчетом.
Разве что раскаты храпа стали увереннее и мощнее.
Сегодня я даже не попробовала отлевитировать его в ванную — без излишеств уложила уверенным взмахом волшебной палочки на диван в гостиной, прикрыла мягким пледом, а сама направилась в спальню.
Хотя в дверном проеме я не выдержала и обернулась, с усталостью и подкатившимися слезами рассматривая лицо человека, которого любила.
Я спасу тебя. И, кажется, я нашла способ. Только бы моя теория оказалась верна…
Зажмурившись и решительно смахнув со щеки прорвавшуюся наружу слезу, я, не оглядываясь, вышла из комнаты, тихо прикрывая за собой дверь.
Завтра я обязательно тебя прощу — ведь ты, уткнувшись носом мне в коленки и судорожно цепляясь за ноги, в который раз будешь умолять об этом. В который раз ты пообещаешь избавиться от всех пагубных пристрастий. В который раз ты будешь уверять меня в том, что это было «в последний раз». В который раз ты будешь просить не уходить от тебя, ведь я — это «единственное, что еще хоть немного удерживает тебя на плаву». В который раз ты попросишь никому, даже отцу с матерью и лучшему другу, не рассказывать о твоем новом срыве. В который раз ты вновь и вновь будешь повторять одно и то же слово: «Прости… прости…прости…прости…»
Прости.
Впрочем, теперь и тебе есть, за что меня прощать…
Прижавшись спиной и затылком к деревянной поверхности, я смотрела безразличным, опустевшим взглядом в темный потолок, по которому время от времени пробегали яркие полосы света от фар проезжающих машин — магловская часть Лондона, в которой мы купили себе небольшой домик, никогда не погружалась в сон…
Невыносимо яркий луч резанул по глазам, заставляя меня поморщиться и рефлекторно зажмуриться.
И только после того, как ко мне вновь вернулось нормальное зрение, я… все-таки разрешила себе сосредоточиться на том, что произошло сегодня в библиотеке Малфой-Мэнора.
Тело до сих пор ощущало грубые прикосновения жестких, восхитительных пальцев, страстные поцелуи напористых, не терпящих сопротивления губ и жаркое дыхание другого мужчины, опаляющее разгоряченную, увлажненную кожу.
На спине, в районе правой лопатки ощутимо саднило…
Не задумываясь ни на секунду о том, зачем мне это нужно, я содрала с себя праздничное платье и, лишь на одно мгновение помедлив, встала перед настенным зеркалом, встречаясь в прозрачной глади со своим взглядом.
Повернувшись спиной, я заглянула через плечо, выискивая в зеркале причину легкой болезненности… Четыре яркие царапинки на коже расставили все по своим местам.
Взмах кисти — и я вновь повернулась лицом к зеркальному отражению. Только на этот раз яркие кровоподтеки не были замурованы спасительной магией.
При созерцании оставленных стараниями Малфоя меток я раз за разом прокручивала в голове пережитые «ласки» и ощущения — а приятная нега внизу живота и божественная усталость, растекающаяся по венам, были еще одним доказательством того, что все случившееся мне не приснилось.
Сегодня я впервые в жизни изменила любимому человеку.
А самое ужасное даже не сам факт измены… Самое ужасное — это то, что…я не чувствовала ни капли угрызений совести.
Наоборот, мне было мало.
Я понимала, что еще приду к Нему…
к другому. Ведь рядом с ним я хоть на несколько минут ощутила себя живой, желанной, насквозь пропитанной эмоциями и ощущениями женщиной. И плевать, что это всего лишь иллюзия. Я хочу окунуться в нее…броситься с головой… еще хотя бы один раз.
