Совсем не детская сказка

      Если сразу после случившегося между нами безумия я только и мог, что с непонятным интересом следить за хрупким силуэтом, пытаясь найти причину, почему Грейнджер оказалась совершенно не такой, какой я ее себе когда-то представлял, а заодно в самых ярких красках рисовать, что еще я сделаю с этой крошкой в ближайшее время, то вот на следующее утро, когда уже перед моим носом не мельтешило соблазнительное юное тело, я наконец-то вернулся к более приземленным делам.       Отчет.       А ведь я так и не изучил его до конца.       Вот и нужно было Грейнджер прихватить чертову папку с собой?! Маленькая дрянь!       И плевать, что вместо того, чтобы сразу потребовать назад нужные бумаги, я, изнывая от очередной порции возбуждения, голодным взглядом следил за каждым движением девчонки до тех пор, пока она не ушла домой!       А потому что нечего быть такой… ну, вот такой соблазнительной!       Так что второй выходной я провел, меряя шагами библиотечное помещение, попутно на чем свет кляня чертову красавицу.       А первое, что я сделал в понедельник с утра — это, с трудом подавляя дошедшее до своего апогея раздражение, без стука ворвался в кабинет ассистентки. Но, разумеется, Гермионы на рабочем месте не оказалось. Теперь к раздражению присоединилась неумолимо нарастающая ярость. Вечно опаздывающая дрянь! И меня совершенно не волнует, что до официального начала новой рабочей недели осталось что-то около десяти минут! Пока Грейнджер исполняет обязанности моей ассистентки, она всегда должна быть у меня под рукой! А если захотела поспать в понедельник с утра немного больше положенного, то не следовало уносить отчет!       Со злостью столкнул с ее письменного стола какие-то папки с очередной бесполезной кипой бумаг и, почувствовав маломальское удовлетворение при виде рассыпавшихся по полу исписанных безупречным почерком листов, направился к выходу — благодаря моим стараниям небольшой кабинет больше не представлял собой образец чистоты и порядка — и… тут же столкнулся лицом к лицу с моей неуловимой помощницей. Точнее, носом в грудь. А я как-то и не замечал раньше, что она такая…миниатюрная.       Если Гермиона и испугалась нашего незапланированного контакта, то ей это очень хорошо удалось скрыть. Она беззвучно отступила на шаг назад и подняла на меня свои глубокие глаза.       А у меня появилась отличная возможность рассмотреть новый образ моей ассистентки во всех деталях.       Темная юбка-карандаш с едва уловимым синеватым отливом подчеркивала каждую линию девичьих бедер. Довольно просторная васильковая блузка свободно облегала верхние прелести Гермионы, оставляя много простора для самых смелых фантазий. Легкая ткань сужалась кверху и плотно обхватывала девичью шею у основания, а небольшие треугольные отвороты воротника придавали Грейнджер какое-то нелепое сходство со школьницей, наделяя ее деловой образ легкой ноткой невинности. Невинности… После того, что между нами произошло. Ну, ты, Люциус, даешь!       Хм… определенно, Грейнджер тянуло к синим оттенкам в одежде, но, что уж тут таиться, они ей были к лицу.       Взгляд прошелся сверху вниз, цепляясь за равномерную череду крошечных овальных пуговок. А внутри все так и заскребло от нарастающего, неконтролируемого желания опробовать, как легко они выскальзывают из своих петелек.       Да что со мной не так?! С каких пор я не могу контролировать свое мужское эго?! Как сопливый подросток, честное слово!       Мысленно обругав себя самыми последними словами, на какие только был способен мой воспаленный мозг, я решил, что теперь самое время оторваться от созерцания соблазнительных форм этого потрясающего тела и перейти к разносу по поводу отчета, как… совсем некстати мой взгляд зацепился за молочную кожу нежной шеи…       На бархатистой плоти не было ни единого намека на кровоподтеки, а ведь моими стараниями на ее шее живого места не осталось.       Память, будто в насмешку, услужливо предоставила мне обрывочные образы того, что я…мы…вытворяли прошлым вечером.       Выдохни, Люциус, просто выдохни и…       Хрупкая ладонь взметнулась вверх, поправляя перекинутую на одно плечо пышную косу, в которую сегодня были собраны каштановые прядки, а пухлые губы пришли в движение, опережая мои намерения:       — Доброе утро, мистер Малфой, — звонкий голос эхом разнесся по пустующему коридору — девчонка по-прежнему стояла в дверях собственного кабинета. — Как прошли выходные? — Грейнджер говорила спокойно, вежливо, буднично — так, будто между нами ничего и не произошло.       Ммм…не то, чтобы меня это расстраивало — вот тут как раз наоборот! Почему-то все мои любовницы — по крайней мере, те, с которыми мы контактировали не один раз — были уверены, что плотские утехи — это главный ключ к мужскому сердцу, который обязательно вынудит его влюбиться в них до беспамятства. Наивные, глупые дуры.       Серьезно, крайне редко найдешь женщину, которая после бурного секса не погрузилась бы в нафантазированные, радужные миры, в которых она обязательно должна была жить долго и счастливо со своим избранником в огромном поместье, до тошноты похожем на Малфой-Мэнор.       Поэтому осознание того, что Грейнджер оказалась совершенно не такой, как большинство ее предшественниц, было весьма приятным, вот только… это понимание выбило меня из привычной колеи.       Наверное, именно поэтому вместо того, чтобы ответить на прозвучавшее приветствие в отточенной до совершенства, витиеватой манере прожженной аристократии, я довольно грубо процедил сквозь стиснутые челюсти:       — Замечательно, — кажется, от натуги под кожей начали перекатываться желваки. — Где отчет? — выпалил я, без лишних слов переходя к причине моего появления в стенках ее кабинета с утра пораньше.       Грейнджер оторвала взгляд от моего лица и, прищурившись, посмотрела вглубь развороченного помещения — я видел, как чувственные губы искривились в весьма неоднозначной усмешке:       — О, смотрю, вы уже попытались его отыскать, — ее спокойствие поднимало внутри новую волну ярости.       Грейнджер решительно шагнула вперед, и я слегка отстранился, пропуская девушку в ее же кабинет. Как ни в чем не бывало, девчонка прошла к своему письменному столу… прямо по разбросанным по полу бумагам, даже и не соизволив тут же броситься их собирать.       А я… молча следил за каждым грациозным движением, подмечая, как от каждого шага податливая ткань юбки едва уловимо натягивается на округлых бедрах и слегка врезается в аппетитные ягодицы, делая их линию еще соблазнительнее.       Люциус, да хватит уже пялиться на Грейнджер так, будто ты не знаешь, что скрывается под юбкой у этой шлюшки! Все! Это уже опробованный товар!       — А почему бы вам не воспользоваться своим вариантом? — я так увлекся своими мыслями и наблюдениями, что не сразу сообразил, что она имела в виду. Хрупкие кисти положили на край стола небольшую сумочку, изящные пальчики несколько секунд повозились с замысловатой застежкой, раскрывая доступ в бездонные, расширенные заклятиями недра. Узкие кисти поднырнули внутрь и буквально через секунду вытащили на поверхность внушительную кипу бумаг: — А эти я собиралась разложить по папкам для…       Она издевается?! Или держит меня за последнего придурка?!       — Не стройте из себя идиотку! — от холодности и бесстрастности не осталось и следа. Терпеть не могу, когда меня водят за нос! — Мой вариант вы прихватили с собой… — внезапно злиться и повышать голос резко перехотелось, а вот слегка уколоть и поставить зарвавшуюся девчонку на место так и подмывало, поэтому я с едкой ухмылкой закончил начатую фразу: -… видно, перепутав его с одной кружевной вещицей своего гардероба!       — Я не… — Гермиона удивленно хлопнула ресницами.       О да, похоже, я смог поставить тебя на место, куколка!       Осознание, что я все-таки смог выбить Грейнджер из равновесия — разумеется, если не считать того пресловутого вечера на нашем первом совместном задании, когда я прижимал пьянящее тело к холодной плитке, ну…и, разумеется, сутки спустя к книжному стеллажу…       Хотя это до сих пор спорный вопрос, кто у кого был в большей власти прошлым вечером.       Наверное, именно эта истина заставила вновь примерить маску тирана:       — Через пять минут жду нужные бумаги у себя в кабинете — до собрания чуть больше часа! — а вот это чистая правда, — Мне нужно детально изучить их, чтобы Отдел Тайн и не подумал придраться! — развернувшись на пятках, я сделал шаг навстречу выходу, а потом не удержался и бросил через плечо: — Пять минут!       С наслаждением хлопнув дверью, я вышел в коридор и направился в соседнее помещение, наконец-то ощущая себя победителем — вот теперь последнее слово осталось за мной! И пусть только попробует опоздать!       

***

      Я сидел в рабочем кресле и нервно барабанил кончиками пальцев по ореховой столешнице, то и дело бросая пытливый взгляд на стрелки настенных часов — если верить тикающему механизму, в запасе моей ассистентки оставалось чуть меньше минуты. Поджав губы я вернулся к созерцанию двери, ожидая, когда ее легкий скрип ознаменует появление в моей обители зарвавшейся пигалицы с нужными документами.       Хоть наше подразделение было весьма в теплых отношения с Отделом Тайн, их представители требовали соблюдения всех формальностей — не просто банального описания совершенной операции, но и вытекающих после этого особенностей. В предоставляемых бумагах наши коллеги ожидали увидеть подробный отчет о полученной реликвии и точный перечень заклятий для сокрытия и блокировки имеющихся в ней свойств и угроз, с подробным описанием последних. Так что Грейнджер, и правда, пришлось постараться, чтобы достигнуть необходимого результата. В принципе, я не сомневался, что девчонка отлично справилась, и, если бы речь не шла о жизни моего сына, я бы даже палец о палец не ударил чтобы просмотреть этот злосчастный документ, но сейчас на кону стояло самое ценное — то, что не давало спокойно спать по ночам.       И почему… почему Драко не дождался меня тем вечером?! Ведь мы же оговорили точное время старта! Зачем он сунулся один в самое пекло?! Зачем…       Приглушенный стук дерева о каменную кладь заставил вынырнуть из навалившихся размышлений.       Пришла…       Немного расфокусированным взглядом я следил за тем, как раскрывшаяся дверь пропустила в просторное помещение такой необходимый мне сейчас девичий силуэт.       Прижимая к груди стопку подготовленных для собрания папок, Грейнджер спокойно, без спешки преодолела расстояние от входа до моего стола, но… не положила их перед моим носом.       Нет-нет…она задумала кое-что другое.       С легким прищуром я следил за каждым движением Гермионы, ощущая, как раскаяние перед Драко неумолимо уступает место совершенно другой эмоции… которая за последний месяц уже стала привычной рядом с этой девчонкой. Невыносимое, распирающее желание обладать ею…точнее, этим шикарным телом.       Прямо сейчас.       Грейнджер не остановилась по ту сторону стола. Нет, она грациозно обогнула боковую грань столешницы, оказываясь слишком близко от меня — от моего в очередной раз взбесившегося организма.       Рефлекторно откинулся на мягкую спинку кресла, всеми силами не давая рассыпаться вдребезги излюбленной маске безразличного подонка, и скользнул снизу вверх оценивающим, с легким оттенком пренебрежения взглядом по замершей в шаге от меня девушке.       Гермиона оперлась о край стола, по-прежнему удерживая скрещенными руками внушительную кипу бумаг. В такой позе узкая юбка слега задралась, ненавязчиво открывая аппетитную плоть, обтянутую прозрачным нейлоном.       — Вот все отчеты, мистер Малфой, — мягкий голосок разорвал густую тишину, повисшую в кабинете. Хотя к чему эти пояснения… Будто я не видел папки в ее ладонях. — Желаете изучить еще раз? — пухлые губы сложились в странную, немного плотоядную усмешку.       От одного только вида непередаваемо сексуального изгиба красивых линий чувственных уст у меня внутри всколыхнулось опьяняющее, жгучее волнение, неумолимо растекающееся к каждой клеточке, а низ живота так и скрутило наиприятнейшей судорогой, посылающей свои жаркие отголоски во все остальные участки напрягшегося тела.       Не сводя пытливого взгляда с красивой мордашки, я прищурился, пытаясь до конца разобраться: это… такое ненавязчивое предложение с весьма пикантным подтекстом или вполне уместный вопрос после устроенного мною утреннего разноса.       Лукавые огоньки на дне шоколадных глаз дали понять, что моя первая мысль оказалась самой верной.       Что ж, наши желания совпадают, малышка.       Я лениво протянул руку к притихшей девчонке, подмечая, как она нервно облизнула губы в ответ на эту невиннейшую ласку.       Ох, то ли еще будет, Грейнджер.       Не сводя глаз с миловидного лица, я очень медленно провел раскрытой ладонью от округлой коленки вверх и без тени сомнения поднырнул пальцами под край юбки, поглаживая чувствительную плоть, и переместился на внутреннюю сторону округлых бедер, с удовольствием отмечая, что моя ассистенточка тут же раздвинула пошире свои прелестные ножки, поощряя мои действия, давая понять, что она не против продолжения этого безумия. Опять.       — Важные документы лучше изучать дважды, — хмыкнул я и, убрав руку из-под задранной юбки, с похотливой улыбочкой откинулся назад, понимая, что еще немного — и мои брюки лопнут. Каменный стояк вот-вот был готов прорвать плотную ткань.       — Полностью с вами согласна, — лукаво сверкнув глазками, Грейнджер посмотрела вниз и прошлась цепким взглядом именно по этой выпирающей области.       А дальше все опять произошло мгновенно.       Я и глазом не успел моргнуть, а Гермиона молниеносно отбросила на стол папки, разлетевшиеся по столешнице неправильным веером, и, сделав шаг вперед, быстро склонилась ко мне. Тонкие руки обвили шею, узкие ладошки тотчас накрыли затылок, зарываясь цепкими пальчиками в распущенные пряди моих волос, а пухлые губы вжались в мой рот требовательным поцелуем.       Честно? Я опешил, глубоко в душе не ожидая от девчонки подобного напора. Хм… видно, не одному мне припекло.       В то время, как наше переплетенное воедино дыхание набирало частоту, ловкие пальчики ослабили узел галстука и справились с двумя верхними пуговками на рубашке. А я рванул вверх узкую юбку, с едва уловимым треском плотно переплетенных нитей задирая ее к тоненькой талии, и двумя ладонями накрыл девичьи бедра, пытаясь подцепить искомую резиночку трусиков… которых не оказалось.       Твою ж мать!       Впрочем, несвязное ругательство тут же было вытеснено одной интригующей шарадой… Интересно, а Грейнджер весь этот месяц разгуливала по офису без белья?       От этих мыслей член требовательно запульсировал в мягком плену трусов.       Со звонким шлепком хлопнув ладонью по упругой ягодице, я резко дернулся и, разорвав наш бешеный поцелуй, прошипел в раскрасневшиеся губы:        — А вы, оказывается, прекрасно знали с самого начала, за чем сюда идете… — не удержавшись, я прикусил ее нижнюю губу и закончил фразу подчеркнуто официальным обращением, — … мисс Грейнджер.       Резкая, очень ощутимая боль в области затылка заставила подчиниться неведомой силе и запрокинуть голову — и только встретившись взглядом с потемневшими от нахлынувшего желания глазами, я сообразил, что распоясавшаяся девчонка вздумала поиграть. Это было настолько неожиданно, что я не подумал ни сопротивляться, ни наказать девчонку за подобную вольность. Разве что еще крепче вжался пальцами в бархатистую плоть правой ягодицы, пока вторая ладонь по-хозяйски впилась в талию.       — Заткнись и не останавливайся, — возбуждающий шепот мне в рот — и требовательный, собственнический поцелуй.       Я никогда не позволял подобных вольностей своим любовницам, но в этот момент почему-то мне не хотелось ничего предпринимать. Наверное, в глубине своей прогнившей душонки я боялся, что своим недовольством и неподчинением могу спровоцировать остановку разгорающегося безумия. И что со мной делает дикое, необузданное желание обладать этой девчонкой?!       Не прерывая нашего остервенелого поцелуя, Грейнджер уперлась одной коленкой в мягкое сидение кресла сбоку от моего бедра, перенося весь вес своего тела на нее. Пришлось слегка сдвинуть собственные колени, чтобы освободить девчонке место — округлая коленка тут же заняла требуемую позицию со второй стороны.       Прижимаясь ко мне всеми своими прелестями, распутная чертовка еще сильнее углубила поцелуй — она буквально всасывалась в мой рот, а юркий язычок вел упоительную игру в жаркой, объединенной единым дыханием глубине. Ее пальчики на всю длину зарылись в волосы, притягивая мою несопротивляющуюся голову к их обладательнице. А я… я растворялся, утопал в нахлынувших, неожиданно настигнувших меня ощущениях, вызванных, по сути, самой невинной из возможных между мужчиной и женщиной лаской. Кажется, я никогда в жизни так не целовался.       С шумным выдохом девушка слегка отстранилась, но нет, она и не подумала прерывать нашу упоительную, взрослую игру.       Каскад легких касаний пухлых губ по моим щекам, носу, шее — и я, не отдавая себе отчета, зажмурился от удовольствия. Но мое умиротворение было недолгим, потому что неожиданно изящные пальчики одной из девичьих рук вцепились в темную, свободную ленту галстука и с силой потянули на себя. От этих действий шелковая удавка болезненно врезалась в заднюю поверхность шеи, заставляя приглушенно рыкнуть и решительно потянуться к ширинке — ну, сейчас ты у меня получишь, заигравшаяся сучка!       Но Грейнджер резко укусила меня за нижнюю губу и, намотав волосы в кулак все еще покоящейся на затылке руки, со всей дури потянула за них, вынуждая меня прекратить совершать попытки справиться с жестяным язычком молнии.        — Нет-нет, — горячий поток воздуха обдал ушную раковину, вызывая по телу новую порцию невидимых, чертовски приятных мурашек, — сегодня все будет по-моему, — кончик игривого языка лизнул по саднящей плоти.       И почему мне совершенно не захотелось сопротивляться?! Ведь я с легкостью мог столкнуть девчонку с колен, или одним махом перевернуть ее на спину и придавить к мягкой седушке кресла, или повалить на пол и сделать все по-своему?! Снова стать лидером. Господином. Хозяином ситуации и… ее порочного тела.       Ладно, я подумаю об этом потом. Ооох…       Настойчивый язычок, скользнувший по шее, прервал непредвиденный акт самокопания, унося меня в пучину удовольствия. А…будь по-твоему, Грейнджер!       Девчонка подалась слегка назад и вниз — острые зубки яростно прикусили кожу в прорезе рубашки, оставляя после себя горящие необузданным жаром метки. А потом девчонка очень плавно и грациозно соскользнула с моих бедер и, упершись обнаженными коленками в ледяной пол, удобнее утроилась между моих раздвинутых ног.       Да-да, малышка, это очень кстати.       Облизнувшись от предвкушения пока что неизведанной ласки от этой женщины, я лениво потянулся рукой вниз и накрыл металлическую пряжку ремня, но неожиданно тыльную сторону моего запястья резанула яркая искра ощутимой боли. И только через несколько секунд, когда я увидел на бледной коже яркие округлые отметки, я сообразил, что произошло — эта стерва меня укусила!       — Кажется, я уже сказала: сегодня все будет по-моему, — Грейнджер произнесла эти слова очень тихо, но так отчетливо, что невольно захотелось к ней прислушаться.       Она не смотрела на меня, так что пришлось довольствоваться созерцанием кучерявой макушки этой соблазнительницы, чувствуя, как липкие капельки пота, вызванные томным предвкушением, уже начинают стекать по напряженной спине.       Пришлось убрать руку — острый кончик языка ласково прошел по тянущим отметкам от острых зубов, и Грейнджер опять начала осыпать поцелуями мой живот сквозь легкую ткань рубашки, постепенно подбираясь к самому пикантному месту. Вот сейчас…да… но Грейнджер не спешила подарить мне такую необходимую в данной ситуации ласку.       — Ну, же, детка… — не выдержав, прохрипел я в пустоту своего кабинета, понимая, что мой орган уже слишком болезненно трется о ткань трусов — я просил, чтобы она поскорее дала ему волю. Ну же…       Но действия Грейнджер стали полнейшей неожиданностью для меня.       Бросив хитрый взгляд из-под полуопущенных ресниц, красотка обхватила напряженную, пульсирующую выпуклость губами прямо через двойной слой ткани, оказывая сладостное, умопомрачительное давление на скованный хлопком член, вынуждая меня вцепиться пальцами в подлокотники и откинуть голову назад, что есть сил закусывая губу, только чтобы не сорваться на позорный стон — это было до безумия классно! А Гермиона продолжала свою игру: она с тихим причмокиванием посасывала мой орган, так и не получивший желаемой свободы, выводила кончиком языка замысловатые узоры, оставляя невидимые на темной ткани влажные полосы. И только когда мое дыхание превратилось в рваное «нечто», она как бы невзначай потянулась к моему ремню, нарочно медленно справляясь с хитроумным механизмом — я горящим взглядом следил за каждым движением тонких пальчиков, в тайне опасаясь, что… Грейнджер может передумать. Одно неуловимое движение — и конец ремня, на котором красовалась металлическая пряжка, с тихим, будоражащим звоном был небрежно отброшен в сторону, а вслед за ним пришла в движение собачка до предела натянутой ширинки.       Отлично, мы на верном пути. Да… Да не медли ты!       Гермиона аккуратно завела за ухо нависающую на щеку прядку, открывая отличный вид на свое сосредоточенное личико, а потом девушка еще ниже склонилась ко мне — и ее язык плашмя прошелся над резинкой трусов, заставляя низ живота в буквальном смысле запульсировать от нестерпимого жара. А прыткая плоть уже скользнула ниже, игриво пробегая по возбужденному члену, все еще скрытому ставшим вдруг ненавистным хлопком. Ох, уже лучше, детка, но все-таки очень бы хотелось ощутить жар твоего ротика без этого барьера.       Кажется, мои беззвучные призывы все-таки достигли своего адресата, потому что ловкие пальчики наконец-то оттянули вниз темную ткань, выпуская наружу вздыбленный пенис. Ну, давай, возьми… возьми его…       — Возьми его в рот, — я все-таки не удержался и прохрипел вслух это навязчивое желание.       Грейнджер лишь тихо фыркнула и легко, практически неосязаемо прошлась самым кончиком языка по гудящей мошонке, плавно скользнула вдоль всего набухшего ствола, как бы невзначай тиранулась подбородком о налившуюся головку, на которой уже проступили первые капельки смазки, но…эта стерва так и не вобрала его в свой поганый рот! Тварь!       Сгорая от нетерпения и предвкушения, смешанных с растекающейся по венам яростью, я направил руку вниз, чтобы ухватить зарвавшуюся чертовку за гриву густых локонов и насильно заставить сделать ее так, как хочется именно мне, когда до напряженного слуха донеслось зловещее:       — Только попробуй, и больше между нами никогда ничего не будет, — Грейнджер сказала это на грани слышимости, но я сразу понял, что она не шутит.       Хотелось виртуозно обругать эту искусительницу, но я лишь крепче сжал губы. Ладонь вновь вцепилась в опустевший подлокотник. Ладно, потерплю.       Но Грейнджер резко подалась всем телом вверх — я и глазом не успел моргнуть, как она вновь оказалась на мне, крепко обвивая шею тонкими руками.       — Нехороших мальчиков нужно оставлять без сладкого, — с тихим смешком прошептала она мне на ухо.       Это она меня только что мальчиком назвала?! Да, я тебе в отцы гожусь!       Честно? Я был настолько возмущен, что уже готов был сказать ей все, что думаю по поводу ее выходок, когда внезапно девушка дернула бедрами, скользя своими жаркими складочками по набухшей головке до предела возбужденного члена, одновременно накрывая своими чувственными губами мой раскрытый в немом стоне удовольствия рот. Девчонка призывно крутанула бедрами — и я ощутил, как восхитительно влажное местечко трется о вздыбленный орган. Вверх… Вниз… Вверх…       Хриплый рык прорвался сквозь сжатые от натуги челюсти, а пальцы сами собой обхватили тонкую талию, надавливая вниз на податливое, упругое тело…       — Да оседлай ты меня уже! — прохрипел я, не в силах больше справляться с охватившим напряжением.       Хватит издеваться!       Но, кажется, сегодня Грейнджер поставила себе цель довести меня до безумия, и не подумав тут же исполнить мою просьбу.       — Ну давай же, детка… — пальцы практически до хруста в костях впились в упругое тело, пытаясь заставить девчонку насадиться, но она с тихим смешком дернула бедрами назад, перенося весь вес на коленки и приподнялась, не давая мне этого сделать.       — Попроси… — пухлые губы растянулись в ухмылке, а идеальная по форме бровь взметнулась вверх, тотчас возвращаясь на положенное место, — убеди меня, что я должна это сделать… — новое движение пленительных бедер в интригующей близости от моего паха и жаркое дыхание, опалившее мою уже слега увлажнившуюся от нахлынувших эмоций кожу шеи.       — Твою мать, Грейнджер! — просипел я — предательский голос отказывался слушаться. — У меня сейчас член взорвется! — рыкнул я и, без предупреждения обхватив ладонями упругие ягодицы, попытался утянуть девчонку вниз, но она опять дернула бедрами, не позволяя мне этого сделать. Все…и моему терпению приходит конец…как и гордости. — Я хочу тебя, зараза! Хочу!       Ты же это и так знаешь, видишь…чувствуешь своей жаркой, влажной кожей…       Грейнджер победоносно улыбнулась — и я с навалившимся облегчением почувствовал, как хрупкая рука скользнула между нашими разгоряченными телами и накрыла мой набухший орган. Обхватив его узкой ладошкой, Гермиона игриво провела налившейся головкой вдоль своих складочек, приноравливаясь… Я сжимал девичьи ягодицы, сильнее стискивая пальцы на восхитительной коже с каждым новым выбухом крови в своих висках, и, затаив дыхание, наблюдал за каждым мускулом миловидного личика, боясь сделать лишнее телодвижение, только чтобы она и не подумала остановиться. А то… вдруг этой стервочке захочется еще чуть-чуть поиграть… Прямо как и мне два дня назад…       Резкий, неуловимый рывок женского тела в моих ладонях — и в моем мозгу будто что-то взорвалось, а непередаваемое, потрясающее чувство возбуждающего давления со всех сторон сорвало с губ приглушенный хрип, придавленный резким, глубоким вдохом.       Спокойнее. Ох, как же хорошо! Спокойнее, Люциус… Ооо… Твою мать! Грейнджер сделала первое движение бедрами.       Зарывшись пальчиками в мои волосы, она скользила вверх-вниз, с каждым разом сжимая вокруг меня восхитительно тугие мышцы, до предела вгоняя в пылающую, бархатистую глубину мой член.       И вот стоило, наверное, откинуться назад, расслабиться и позволить этой крошке сделать все, что она захочет, но я отчего-то продолжал изучать напряженные черты миловидного, сосредоточенного личика.       Сцепив от натуги зубы, я смотрел на ее закрытые глаза, на подрагивающие в такт дыханию ресницы, на блуждающий между пухлых губок розовый кончик языка — Грейнджер очень тяжело дышала, но с ее губ так и не слетело ни звука, хоть и казалось, что девчонка уже на грани и готова сорваться на сумасшедшие стоны и визги. Ммм…может, после «того раза» она решила, что мне не нравится, когда женщина активно выражает свои эмоции в процессе?       Я посмотрел немного ниже — на нежную шею налипли каштановые, влажные от пота прядки –почему-то от этой картины к низу живота ринулся новый поток бурлящей крови.       Выпустив из плена ладоней ее попку, я потянулся вперед и освободил из узких прорезей несколько пуговок, приковавших мое внимание еще в самую первую секунду утренней встречи, и со всей дури дернул в стороны освободившиеся полы женской блузки.       Теперь моему жадному взгляду открывались гладкие чашки белоснежного бюстгальтера и колышущаяся в их тесном плену, эротично подскакивающая в такт каждому нашему толчку грудь.       Восхитительное зрелище.       Не удержавшись, я приник губами к неглубокой ямке у самого основания тонкой шеи, а потом игриво скользнул кончиком языка вниз, проводя влажную полоску между грудей, пытаясь прихватить ртом дергающуюся молочную плоть.       Грейнджер встрепенулась и слегка отстранилась, обрывая этот контакт — небольшое проявление моей так не кстати нахлынувшей нежности — и, уткнувшись лбом в мое плечо, сделала круговое движение тазом, все-таки срывая с моих губ хриплый, протяжный стон.       Резкая боль в затылке тут же напомнила, что девичьи пальчики все еще удерживают в своем плену мои волосы.       — Держите себя в руках, мистер Малфой, — в голосе Грейнджер было что-то такое, уже на первых звуках всколыхнувшее внутри невыносимо тянущее ощущение дежавю, — вы же не хотите, чтобы все представители Министерства Магии сбежались сюда и увидели, чем конкретно занимается глава одного из ведущих отделов на своем рабочем месте в рабочее время.       Я ошалело смотрел на девчонку, и до меня медленно доходил смысл сказанного.       Вот… вот же сука!       — Ты что, не заперла дверь и не воспользовалась заглушающими чарами? — если честно, я был уверен, что Грейнджер сделала это — она же точно знала с самой первой секунды за чем шла в мой кабинет, так что у меня даже мысли не возникло, что эта умница и не подумает позаботиться о конспирации.       — А зачем? — тихий смешок и будоражащее дыхание на моей коже.       — То есть… — я все еще не мог поверить в правдивость происходящего, — абсолютно любой человек может сейчас сюда войти… — навалившееся осознание спровоцировало новую жаркую волну вдоль позвоночника — вот бы «эти вошедшие» охренели от открывшегося зрелища: Грейнджер, а по совместительству народная героиня, вертящая своей восхитительной задницей на моем члене!       Девчонка дернулась вверх, вырывая меня из развратных фантазий и с лукавой, понимающей усмешкой заглянула в глаза:       — Возбуждает, не правда ли?       И в ту же секунду она резко насадилась до самого основания, а потом дернула бедрами вверх, практически соскакивая с члена. Но я с протяжным, хриплым рыком вцепился в ее талию и… до предела притянул назад к своим бедрам. Ох, вот так! И еще раз… Теперь Грейнджер двигалась медленнее, но еще жарче, тягуче… неумолимо приближая нас обоих к логическому финалу.       Стремясь отвлечься и с позором не кончить раньше девушки, я обхватил ладонями ее ягодицы и слегка развел их в стороны — ох, представляю, какая бы восхитительная картинка мне сейчас открылась, находись я с той стороны.       Поддавшись захватившим меня образам, я медленно провел кончиком указательного пальца между крепких полушарий. Сказать по правде, я даже и не собирался делать ничего подобного, но, почувствовав ребристое колечко под своей кожей, не удержался и резко надавил вглубь, понимая, что невероятно тугие мышцы с трудом поддаются даже такому небольшому по диаметру предмету…       Осознание накрыло моментально.       — Неужели твой женишок еще ни разу не опробовал твою тугую задницу, а, Грейнджер?       Честно? Мне даже пальцем было тяжеловато двигать, настолько узкой она была там — девчонка тихонечко пискнула в ответ на мою ласку. И я тут же поднял на нее взгляд, отмечая про себя, как расширились ее глаза, как она прикусила губу и… с двойным рвением и какой-то легкой паникой во взгляде запрыгала на моем каменном стояке.       — Мы обязательно займемся этим на досуге, — жарко прошептал я, проникая на глубину еще одной фаланги, — но не сегодня…       Да, придется тщательно, регулярно подготавливать Грейнджер к тому, что я непременно с ней сделаю.       И я покинул невероятно теплую и узкую глубину, но все-таки не удержался и на прощание погладил подушечкой пальца слегка разработанное колечко.       Не знаю, откуда навалилось это осознание, но я понял, что теперь пришло «мое время».       Я резко подхватил девчонку одной рукой под ягодицы, а второй обвил спину и поднялся вместе со своей рвано дышащей ношей — Грейнджер что-то возмущенно пискнула, но я хрипло, неприятно скалясь, прошипел:       — Смена ролей, дорогая, — я несколько раз бешено толкнулся в ней, ощущая, как девчонка крепче обвила меня за плечи и судорожно попыталась сцепить ноги, в явном намерении хоть как-то удержаться на мне без какой-либо дополнительной опоры.       Ммм… согласен, детка, на весу, и правда, немного неудобно.       Решение пришло моментально.       Даже не соизволив очистить свой рабочий стол от валяющихся на нем документов, я усадил Гермиону прямиком на папки, которые она совсем недавно лично сюда притащила. Грейнджер крепче обвила меня руками и ногами, но я грубо оттолкнул ее от себя и заставил улечься спиной на довольно широкую столешницу рабочего стола. А сам навалился сверху, устраиваясь поудобнее между распахнутых бедер.       На долю секунды я помедлил, а потом все-таки крутанул кистью и поставил заглушающие чары — мне-то плевать, если кто-то зайдет и увидит, как эта шлюшка корчится и стонет подо мной, но, сказать откровенно, очень не хотелось бы оказаться прерванными за долю секунды до оглушительного оргазма. Так что теперь можно было не опасаться незваных гостей.       Больше не задумываясь ни о каких неожиданностях, я одним резким толчком вновь оказался в опьяняющем теле. Навалившись на девчонку сверху, я неистово двигал бедрами, с глумливой усмешкой подмечая, что комната буквально сотрясается из-за хлюпающих звуков, вызванных шлепками наших тел. Округлые коленки с каждым толчком все сильнее сжимали мои бока, а белоснежные зубки уже ни на секунду не выпускали из своей власти розовые губки — девчонка кусала свои восхитительные губы, явно пытаясь не позволить себе даже всхлипа.       — Ори, Грейнджер, — хмыкнул я, ужесточая темп, — Ори громче! Я хочу знать, что тебе нравится, когда я тебя имею! — моя ладонь пробралась между нашими извивающимися телами, а пальцы сдавили в своем плену твердую горошинку, — Давай, детка! Покажи мне…       Она стрельнула на меня глазками из-под полуопущенных ресниц — и я опешил… в шоколадной бездне, кроме уже познанных желания, страсти, мольбы и удовольствия, читалась ненависть… А с искусанных губ так и не слетело ни единого звука.       — Ах, так! — возможно, стоило притормозить, но меня просто разрывало от ярости, что она может мне не повиноваться — сейчас Я хозяин! Прищурившись, я прошипел: — По-хорошему, значит, не хочешь? Ладно… — я знал, что в моем голосе так и сквозит угроза.       И я резко вышел из нее.       — Люциус! — хрупкая ладонь метнулась вниз, накрывая покрасневшие половые губки, но я тут же перехватил изящную проказницу и отбросил ее в сторону, срывая очередной истеричный вопль.       — Заткнись! — удовлетворенно хмыкнул я и со всего размаху вновь вонзился в пылающую щелочку.       — АААА! — облегченный крик, в последних отзвуках которого опять засквозило отчаяние: — Люциус! — я опять лишил себя умопомрачающего давления ее бархатистых стенок.       Я продолжал свою забаву, неотрывно наблюдая за пухлыми, до крови искусанными губами, так восхитительно кривившимися от не сдерживаемых криков. И я вдруг осознал, что мне просто жизненно необходимо ощутить жар и влажность ее ротика, но… не своим ртом.       Не удержавшись, я гаденько хмыкнул от пошлых, отчетливых картинок, замельтешивших у меня перед глазами.       В очередной раз покинув ее тело, я не стал возобновлять утерянный контакт, а, слегка повернув ладонь, положил ее плашмя на сокровенное местечко так, что подушечка третьего пальца уперлась в ребристое колечко девственного ануса. Нет, сегодня я не собирался делать с ней ничего подобного… ведь нужно что-то приберечь на потом. Но я не мог отказать себе в удовольствии слегка ее подразнить.       Не отрывая глаз от кривившихся из-за глухих стонов губ, я медленно надавил пальцем на тугие стенки и проговорил:       — Пора опробовать твою вторую дырочку, Грейнджер.       — Нет! — отчаянный вопль прозвучал как-то слишком резко — я ожидал протеста, но не такого ярого. А Гермиона вдруг распахнула глаза — в карей бездне я увидел такой ужас, что невольно убрал от нее руку.       Девчонка мигом сомкнула ножки и, опершись на локотки, предприняла попытку подняться, но я грубо пихнул ее назад и яростно шикнул:       — Легла!       Она не мигая уставилась на меня, а я, упершись ладонью в столешницу, навис над Гермионой и, неожиданно даже для самого себя, ласково провел указательным пальцем по искусанным губам и выдохнул:       — Я имел в виду кое-что другое…       Не дав девчонке опомниться, я накрыл ее рот мягким, мимолетным поцелуем. Отстранившись, я быстро обогнул письменный стол, замер рядом с ее лицом и… ткнулся членом во влажные, приоткрытые губы.       Гермиона неверяще посмотрела на меня снизу вверх.       Да, я понимал, что веду себя, как самое настоящее похотливое животное, но мне было плевать. А тот ракурс, с которого мне открывался сейчас вид на эту девчонку, как нельзя лучше подтверждал мою власть над ее телом.       Со смесью злорадства и непередаваемого удовольствия я наблюдал за тем, как Гермиона медленно приоткрыла свой ротик и очень уж нерешительно по сравнению со всем, что она до этого вытворяла, обхватила влажную головку мягкими губами.       — Ты что первый раз член в рот взяла? — фыркнул я, хватая Грейнджер за копну волос на затылке и надавливая на нее посильнее, — Активнее! — Гермиона бросила на меня взгляд, полный возмущения, но… тут же подалась вперед, вбирая член до конца в свой сладкий, горячий ротик, пропуская твердую плоть в свое расслабленное горло. Блять, как же хорошо!       Кажется, от нахлынувшего удовольствия я даже прикрыл глаза, с больше не подвластными мне стонами ощущая, как девушка увеличивает темп своих движений.       Не знаю, через сколько секунд или минут я разлепил глаза и посмотрел вниз на открывшуюся мне пошлую картинку: раскрасневшиеся щечки, на которые налипли мокрые от пота и слюны прядки ее шикарных волос, закрытые глаза и подрагивающие в такт ее шумного, рваного дыхания длинные ресницы. Изящные пальчики, уверенно сжавшие член у самого основания, чувственные губы, ритмично обхватывающие твердый ствол и…шаловливая узкая ладошка, то и дело пытающаяся пробраться между женских бедер и тайком от меня унять мучающее ее напряжение.       Я… мягко провел ладонью по ее нежной щечке, погладил напряженную, невероятно красивую и выразительную шею, подцепил и отвел в сторону налипшие на влажную кожу локоны, а потом перевел взгляд ниже, с еще большим возбуждением созерцая ее попытки поласкать себя самостоятельно.       — Кто тебе разрешил? — не нужно было уточнять, что именно я имел в виду этой репликой — Грейнджер и так все сразу поняла.       Маленькая ладошка, как ошпаренная оставила место преступления, а Гермиона тут же распахнула глаза и умоляюще посмотрела вверх, не забывая при этом ритмично принимать меня в свое восхитительное, глубокое горло.       Слегка поменяв положение, я начал сам подаваться бедрами вперед и вторгаться в податливый ротик, слушая, как девчонка практически захлебывается, пытаясь подстроиться под выбранные темп и позицию, а сам… перегнулся через стол и, упершись ближайшим к столешнице локтем в темное дерево, накрыл второй ладонью изнывающие складочки, поглаживая, дразня разгоряченное местечко, а потом со всей дури вторгся в недавно разработанную дырочку сразу двумя пальцами.       Грейнджер издала очередной булькающий звук, который раззадорил меня до такой степени, что я решил попробовать с ней то, что не проделывал еще ни с одной из своих любовниц — не задумываясь о том, что могу принести девчонке дискомфорт, лег на нее сверху и нашел своим языком тугую, крошечную горошинку между аккуратными губками, так и не достав член из ее рта.       Гермиона дернулась подо мной — на мгновение мне показалось, что она или захлебнется, или задохнется, но испугало меня совершенно другое… острые зубки, ощутимо сомкнувшиеся вокруг моего немаленького органа.       — Аккуратнее, малышка, — рыкнул я и несильно шлепнул раскрытой ладонью по пылающей промежности.       Она что-то невнятно заскулила и начала так дергаться, что все-таки я смилостивился и, слегка изменив позу, переместился набок, больше не придавливая девчонку своим весом к столешнице.       Думаю, Гермиона еще не успела осознать, что именно произошло, а я уже запрокинул себе на плечо ближайшую ножку, изворачиваясь, заставляя порядком поднапрячься и свою любовницу, чтобы осуществить задуманное — хм… а у Грейнджер поразительная гибкость! — и вот в таком…не самом удобном положении, прошелся языком по покрасневшей щелочке, ощущая уникальный вкус и запах этой женщины.       — Какая же ты вкусная, — не удержавшись, простонал я и с удовольствием накрыл ртом пылающие лепестки нежнейшей плоти.       Кстати, в изменившемся положении, девчонка прекрасно задавала темп и амплитуду на «моем нижнем этаже».       И надо отдать должное, даже в такой ситуации, я не мог не отметить, как она усердно старалась, вбирая меня до самого конца, попутно разбавляя эту восхитительную ласку сжавшимся у основания кулачком и игривым язычком.       Я чувствовал, как с каждым моим настойчивым движением Грейнджер все хаотичнее дергается, приподнимает бедра, извивается, практически вырываясь из моих ладоней.       Поза, конечно, была не самой удобной, шея уже порядком затекла, но я не мог остановиться. Я мечтал, жаждал довести ее до конца первой.       А потом… она мелко-мелко затряслась и, выпустив изо рта член, зашлась в таком крике, что я мысленно поблагодарил Мерлина за то, что все-таки не поленился поставить заглушающие чары. И в ту же секунду я почувствовал во сто крат усилившийся вкус женского возбуждения…       Она достигла желаемого. Отлично.       Не дав девчонке прийти в себя и не дожидаясь, пока утихнет сладостная пульсация внутри нее, я выпрямился и, схватив девчонку за лодыжку, одним грубым, уверенным движением перевернул ее к себе и… без предупреждения ворвался в покрасневшую дырочку.       — АААА! — девчонка так изогнулась на столешнице, что мне показалось, будто я вот-вот услышу хруст ее хрупкого позвоночника.       Удерживая Грейнджер двумя ладонями за узкие лодыжки и не давая ей сомкнуть свои прелестные ножки, я с возбуждением смотрел, пожалуй, на самую пикантную в мире картинку — как мой член ходит ходуном в восхитительной влажности, то выскальзывая из нее практически до самой головки, то вновь с хлюпающим звуком врываясь на всю глубину…       — О… да… — я уже и не хотел сдерживаться — хрипы и рыки прорывались сквозь зубы. Ну, же… — и перед глазами все взорвалось, но за долю секунды до того, как меня настиг личный фейерверк, я ощутил, как тугие стеночки запульсировали вокруг меня — кажется, Гермиона сумела словить вторую волну оргазма.       Выпустив из ладоней дрожащие ножки, я обмяк на девчонке, прижимая ее к столу всем своим весом, пропуская через каждую клеточку своего тела самый сладостный кайф этого безумного мира.       Когда я очнулся, то на меня моментально навалилось осознание, что теплые, маленькие ладошки мягко гладят мою взмокшую спину, пробравшись под пропитанную потом рубашку.       И я… почему-то ощутил себя до неприличия неловко. Разве так должны вести себя люди, которых объединяет только неудержимая жажда совместного секса?       Хотя это было так… умиротворяюще.       Ладно, плевать.       Заковав свое лицо в отточенную до совершенства маску непринужденности и безразличия, я отстранился от притихшей девушки и, не взглянув на нее, произнес очищающее заклятие, а потом методично вернул трусы и брюки на положенное место. Рубашка опять пришла в негодность, и я в который раз поблагодарил Судьбу за то, что с помощью магии этот нюанс можно было с легкостью разрешить.       Если быть до конца честным с самим собой, краем глаза я следил за действиями Грейнджер.       Меня не покидало смутное ощущение, что она ожидала чего-то — ммм… возможно, моего маломальского внимания, но… я не собирался ей ничего давать. Нет, я слишком привык за эти годы получать.       Кстати, возможно, мне показалось, или это был блик света от настенной лампы, но… в тот момент, когда я отстранился от нее, я заметил отблеск катившейся по щеке слезы. А может, это разыгралось мое воображение. Да, скорее всего.       Когда я без слов привел себя в порядок, Грейнджер легонько спрыгнула со стола. Не глядя на меня, девчонка опустила задранную юбку, ловко застегнула все пуговки на васильковой блузке, а потом принялась за растрепавшуюся косу — в процессе плетения она кинула взгляд куда-то в сторону. На стену.       — Думаю, отчет на собрании представлю я, — Гермиона проговорила эти слова спокойно, внятно, будто у нее совершенно не сбилось дыхание.       Я посмотрел на циферблат настенных часов — теперь-то я уже осознал, что именно заинтересовало мою ассистентку в той стороне. Твою ж… Три минуты до начала.       А я так и не прочитал нужные бумаги до конца.       — Буду очень признателен, мисс Грейнджер, — проговорил я, поправляя ослабленный галстук.       — Не стоит, — ответила девушка и, отвернувшись от моего пытливого взгляда, начала собирать со стола разбросанные папки, на которых мы только что повеселились, а я, чувствуя какую-то недоговоренность, нагнулся за подмеченной папкой, одиноко валяющейся на полу. И когда мы успели ее сбросить?       — Встретимся на собрании — мне еще нужно зайти в свой кабинет, — будничным тоном проговорила девушка, поворачиваясь ко мне лицом.       Испытывая непонятно откуда взявшуюся неловкость, я протянул Гермионе последнюю папку. Девушка молча принял ее и, так и не подняв на меня глаза, развернулась на высоких каблучках и направилась к выходу, а я… вдруг схватил ее за локоть и, развернув к себе лицом, с жадностью накрыл мягкие губы кульминационным поцелуем.       Оторвавшись от Гермионы через несколько мгновений, я на грани слышимости выдохнул:       — Ты потрясающая женщина, — не удержавшись, я еще раз коснулся ее губ поцелуем — мимолетным, с едва уловимой ноткой непонятно откуда взявшейся нежности.       Мне кажется, что в карих глазах промелькнула благодарность, но… возможно, это была всего лишь очередная игра моего воображения.