Совсем не детская сказка

      — Определенно, у наших коллег странное чувство юмора и полное отсутствие вкуса, — я все-таки не удержался от замечания после критического осмотра предоставленных апартаментов.       Нас поселили в небольшом одноэтажном коттедже, в котором из комнат присутствовали лишь тесная кухонька, одна спальня, ванная и гостиная. Даже интересно: кто из нас, по мнению шутника, выбиравшего этот «чудесный» дом, должен был спать на узком диване?       — И в этом месте нам придется проторчать целую неделю, — я закончил стенания и раздраженно закатил глаза.       — Не дворец, конечно, но по-моему довольно уютный домик, — судя по интонации, Грейнджер и в самом деле не замечала изъянов этого клоповника.       Как только порт-ключ перенес нас в дом, Гермиона, предоставив мне возможность хорошенько осмотреться, без лишних слов проскользнула в единственную ванную. А сейчас она опять вернулась ко мне, избавившись от вечернего платья и облачившись в привычную деловую юбку, разбавленную яркой желтой блузкой. Глубокие глаза вернули свой обычный шоколадный цвет, что не могло меня не порадовать. Но россыпь веснушек и орущий окрас волос так и не исчезли.       — Ну да, не «Нора», — неудовлетворенный тем, что девчонка не поддержала моего возмущения, фыркнул я так многозначительно, будто бывал внутри несуразного особнячка этого отребья.       — Не «Нора», — как-то слишком легко согласилась Грейнджер.       Я лихорадочно пытался придумать, какое еще едкое замечание отпустить по поводу имеющейся обстановки, но Гермиона неожиданно перевела разговор в совершенно другое русло:       — Какие у нас планы на оставшийся вечер? — многозначительно приподняв одну бровь, поинтересовалась девушка, оказываясь слишком близко.       Перенапряженное тело моментально среагировало на женские чары, отозвавшись болезненно-приятной судорогой крепчающего возбуждения.       — По-моему, со всеми планами мы определились еще днем, — усмехнулся я, медленно ведя раскрытой ладонью по аппетитному бедру, обтянутому плотной тканью. — В темном министерском коридоре… — зачем-то добавил на выдохе и, резко изменив траекторию, вцепился всей пятерней в искусственные рыжие пряди и одним порывистым движением стянул с Грейнджер идиотский парик, под которым тугим узлом были сплетены ее натуральные, волнистые локоны.       — Может, прогуляемся? — внезапно поинтересовалась девушка.       Наверное, я слегка опешил из-за подобного предложения, поэтому, чтобы скрыть замешательство, без лишних разговоров впился в приоткрытые губы жадным, требовательным поцелуем.       Узкие ладошки накрыли мои плечи, и я, не дожидаясь очередной порции сопротивления или возмущения, слегка отстранился от Гермионы и с гадкой, пошлой ухмылкой протянул:       — У нас не те отношения, чтобы гулять, не правда ли? — и, не дожидаясь ответа, молниеносным взмахом кисти толкнул девчонку на огромную кровать.       Продолжая растягивать губы в похотливом оскале, я уперся коленями в пружинистый матрас и навис над распростертой на простынях любовницей, когда она неожиданно выдохнула:       — Разденься, — мягкая хрипотца в ее голосе запустила вдоль позвоночника жалящие искорки нарастающего желания.       — Что? — признаться, ее просьбы застала меня врасплох.       Упершись локотками в матрас, Гермиона слегка приподнялась на руках и, окинув меня цепким, горячим взглядом, проговорила:       — Я хочу видеть, как ты это сделаешь.       Черт. Черт! Черт! Вот она же абсолютно ничего сейчас не сделала, но от одного этого взгляда и эротичного изгиба пухлых губ я готов спустить в трусы как малолетний подросток, который только-только узнал, для чего ему нужен член!       И я повиновался.       Подавшись всем телом назад, вновь нашел точку опоры на полу и, замерев в шаге от двуспальной кровати, не отрывая взгляда от карих радужек, потянулся к верхней пуговице пиджака.       Напряженные пальцы проворно справились с первым рядом преград — и серый пиджак был небрежно отброшен в сторону. В ответ на мои действия карие глаза полыхнули опьяняющим огнем, и девчонка приняла полувертикальное, более устойчивое положение.       — Продолжай, — хриплый выдох, сорвавшийся с алых уст.       Помедлив для видимости не более секунды, я потянулся к галстуку, обвивающему шею под выглаженным воротником, и несколькими точными движениями ослабил полувиндзорский узел.       Кончик розового языка игриво скользнул по припухшей от недавних поцелуев губе, оставляя влажный развод на чувствительной плоти и новый каскад будоражащих, обжигающих мурашек вдоль напряженной спины.       С придушенным рыком отбросил от себя тонкий кусок ткани, составивший неплохое дополнение сиротливо валяющемуся на полу пиджаку.       Дрожащими от предвкушения пальцами потянулся к первой крошечной петельке собственной рубашки. Стоило расстегнуть две верхних пуговицы, как узкие ладони взметнулись вверх и принялись проделывать точно такую же процедуру, но с женской блузкой, постепенно, миллиметр за миллиметром обнажая выпирающие косточки хрупких ключиц, молочную плоть безупречной груди, прикрытую нежно-розовыми кружевом, и крошечную, притягательную ямку пупка на плоском животе.       Ох, оказывается, следить за уверенными движениями изящных пальчиков, движущихся синхронно с твоими, — невероятно возбуждающее зрелище.       Дойдя до последней пуговицы, я выдернул из-за пояса брюк полы рубашки. Но когда принялся ослаблять манжеты, низкий, пропитанный похотью голосок прервал мой незапланированный стриптиз:       — Останься в ней, — желтый кусок шелковой тряпки полетел в сторону и на мгновение замер на деревянной спинке расположившегося около стены стула, а потом неумолимо соскользнул вниз, растекаясь на полу неровной лужицей.       Я перевел слегка расфокусированный взгляд на маленькую чертовку, оставшуюся сверху лишь в ажурном лифчике, и попытался сообразить, что в данный момент от меня требует эта выдумщица.       — Ты невероятно сексуален в белоснежной рубашке, — пояснила девчонка, эротично надув полные губки, и потянулась к серебристой застежке, притаившейся между кружевных чашек бюстгальтера. Ловко справившись с пикантным препятствием, Гермиона непринужденно обнажила упругие груди с крошечными, затвердевшими от возбуждения сосками.       Тяжело сглотнув от открывшегося вида, я пренебрежительно усмехнулся, мысленно задавая себе единственный вопрос: и когда уже эта женщина прекратит на меня действовать, как самый мощный афродизиак?!       Разорвав зрительный контакт, Грейнджер провела раскрытой ладонью по стройной ножке и, поднырнув изящными пальчиками под подол сбившейся юбки, поочередно стянула прозрачный нейлон, плотно облегающий молочную плоть.       Взмах пушистых ресниц, и девичьи глаза вновь оказались прикованы к моему лицу. Но ненадолго. Скользнув заинтересованным взглядом по торсу и животу, мелькающим в просвете расстегнутой рубашки, Грейнджер не таясь уставилась на рвущую брюки выпуклость и, невинно округлив глаза, вздернула подбородок, давая неплохой доступ к своему лицу:       — Ты вообще собираешься продолжать? — хрупкие пальчики ненавязчиво погладили подтянутый живот и плавно потянули за язычок потайной молнии.       Еще как собираюсь, моя маленькая, ненасытная сучка!       Я не стал утруждать себя ответом, а просто рванул пряжку собственного ремня. Быстро справившись и с пуговицей, и с ширинкой, я спустил брюки к лодыжкам, с удовольствием избавляясь и от этой одежды. Оставаясь перед жадным взглядом девчонки в одних боксерах.       — Что-то ты сама сбавила темп, — язвительно выдохнул я, скользя выразительным взглядом по ослабленному пояску не снятой юбки.       Иронично сверкнув глазами, Грейнджер резко откинулась на спину. Открывшийся вид уже вынудил сдавленно выдохнуть, но то, что она сделала потом… это лишало последнего самоконтроля.       Вскинув вверх ноги, Гермиона подцепила пальчиками поясок и в таком положении, эротично вздернув попкой, плавно стянула к тонким лодыжкам гребаную юбку, предоставляя откровенной позой полный доступ к узкой полоске розового кружева, впившейся в интимные местечки девичьего тела. От мысли, какие виды мне откроются, если подцепить пропитанную женскими соками ткань и рвануть ее в строну, я понял только одно: если сейчас же не окажусь внутри этой сучки, то точно скончаюсь от возбуждения.       — Блять, Грейнджер, иди сюда! — взвыл я, но она резко изменила положение и, молниеносно развернувшись ко мне лицом, приняла коленно-локтевую позу.       Не сводя с меня игриво сверкающих глаз, девчонка подползла к краю кровати и, вцепившись обеими руками в резинку боксеров, рванула их вниз, давая абсолютную свободу торчащему в полной боевой готовности органу.       Прогнувшись так, чтобы член оказался прямо перед ее носом, девчонка подняла на меня глаза и, лукаво подмигнув, обхватила его жаркой ладошкой у самого низа, вынуждая меня дернуться ей навстречу, только чтобы ощутить требуемое каждой клеточкой моего проклятого тела поступательное, давящее со всех сторон движение.       — Возьми его полностью в рот, — как я не кричал себе не поддаваться чарам моей личной мучительницы, все равно не справился с хлынувшими лавиной ощущениями.       Не отрывая от меня огромных глаз и тем самым даруя еще более пылкую картину, Грейнджер обхватила губками головку вздыбленного члена и шаловливо лизнула язычком по гладкой поверхности купола, вынуждая меня запрокинуть голову и глухо простонать в потолок нечто неразборчивое.       Но Гермиона не дала мне в полной мере насладиться этим экстазом и с громким чмоканьем выпустила напряженный орган из умопомрачительного плена, срывая с моих губ недовольное рычание. Правда, взамен девушка легонько провела кончиком языка вокруг венечной бороздки, попутно двигая маленьким кулачком вдоль упругого ствола. А потом заглотнула его сразу до середины, не забывая про свой бойкий язычок. А карие глаза все также смотрели внутрь моей похотливой душонки.       Я затрясся от навалившегося блаженства. Мерлин, как ей это удается?       Несмотря на искусные уловки Грейнджер, мне все равно было мало и ее пошлых ласк, и ее озорного язычка, и ее маленького кулачка, так смело орудующего вдоль увлажнившегося ствола. Тем более, попутно со всеми этим забавами, Гермиона так призывно извивалась на простынях, то и дело прогибаясь в пояснице. Не удержавшись, я нагнулся вперед и, вытянув руку, со всей дури шлепнул по призывно оттопыренной попке.       Если я о чем-то и жалел в этот момент, так только о том, что даже всемогущая магия не могла помочь раздвоиться и оказаться одновременно и в этом влажном ротике, так восхитительно затягивающим меня внутрь по самые яйца, и в узенькой, истекающей возбужденными соками дырочке, всегда так идеально обхватывающей мой член.       — Еще, милый, — жарко прошептала малышка, на секунду выплюнув внушительный орган.       Новый сочный шлепок и протяжный стон взорвали тишину спальни.       Вновь обхватив губами и ладонью член, Грейнджер возобновила синхронные движения, умело удерживая меня на грани неумолимо подкатывающего оргазма.       Но и девчонке было не так уж легко.       Я заметил, как хрупкая ладонь пробралась между расставленных женских бедер и без зазрения совести занялась скрытыми кружевной тканью складочками. Идеально подстраиваясь под двигающиеся губки и кулачок.       Стремясь приобрести более устойчивое положение из-за смены действий, Грейнджер разжала пальцы и уперлась освободившейся ладонью в край кровати, оставляя моему телу только ощущение ее жаркого ротика.       Зря.       Не особо заботясь о последствиях, я ухватился за скрученные тугим узлом волосы на ее затылке и одним уверенным толчком насадил девчонку глоткой на член. Так, чтобы она уткнулась маленьким носом в светлую поросль на моем лобке. Так, чтобы из ее ноздрей вырвался судорожный выдох. Так, чтобы она истерично дернулась в смехотворной попытке отстраниться.       В таком положении я перегнулся через обнаженное тело и, ловко отодвинув тонкую полосу розовой ткани, аккуратно провел кончиком пальца по обделенному вниманием сфинктеру, зорко помечая, как орудующая между бедер рука ускорила движения.       С ухмылкой толкнувшись в обжигающем плену рабочего ротика, я медленно облизнул указательный и средний пальцы и без предупреждения ворвался смоченными слюной фалангами в неразработанную дырочку.       Удерживая любовницу за волосы, я наслаждался упоительным видом того, как эта сучка подалась тазом навстречу моим «ласкам». И только после этого я выпустил из захвата взмокшие кучеряшки, вновь предоставляя умелой малышке полную свободу действий.       Правда, мне уже не терпелось перейти к следующей сцене нашего совместного представления. Мы же пообещали друг другу, что «сегодня будет жарко».       Отстранившись, я впился пальцами в напряженную, вытянутую шею, ощутимо сдавливая ее костяшки и тем самым вынуждая девушку приподнять раскрасневшееся личико. Призывно дернув бровью, не отрывая взгляда от бездонных омутов, я облизнул пальцы, которые совсем недавно были в ней и… прижался ртом к припухшим губам, ощущая, как умелый язычок незамедлительно дернулся навстречу, поддерживая затеянный танец животной страсти.       Разжав пальцы, я толкнул Гермиону назад, заставляя откинуться спиной на подушки — точно так, как она совсем недавно проделала, выставив себя напоказ моему голодному, неудовлетворенному взгляду.       Упершись коленями в матрас, я подхватил стройные ножки, но не раздвинул их в стороны, а, наоборот, как можно крепче свел вместе и задрал вверх, — так, чтобы округлые коленки почти уткнулись в девичий нос.       Перехватив одной ладонью тонкие лодыжки, я подцепил пальцами второй руки сбившийся шелк трусиков и со всей силы рванул его, наслаждаясь надрывным треском не выдержавших нагрузки нитей. С диким удовлетворением отбросил на пол больше непригодное для ношения белье. И тут же прошелся подушечкой указательного пальца вдоль натертых складочек. Ласково, нежно, едва осязаемо.       Девчонка взвыла и весьма ощутимо дернулась, только бы ужесточить наш контакт.       Еще не время, моя маленькая. Еще не время.       Усмехнувшись своим идеям, перехватил женские ладони и, направив их к сведенным вместе коленкам, заставил удерживать ноги в подобном положении — Гермиона повиновалась без лишних выкрутасов. А я наконец-то подался всем телом вниз и с придыханием прошелся кончиком языка по покрасневшим половым губкам, терзая их необузданной лаской… в то время как указательный палец уверенно протолкнулся сквозь порядком разработанное колечко ануса.        — Люциус, сильнее! Возьми меня! Черт! Пожалуйста, возьми! — сумасшедший писк где-то сверху и побелевшие костяшки хрупких пальцев, до синяков впившиеся в молочную плоть стройных ног были ярчайшим подтверждением того, что моя малышка уже на пределе.       То, что нужно.       Сегодня я обязательно заставлю тебя орать, требовать… и умолять, чтобы я выебал тебя так грязно и развратно, как еще никто и никогда не проделывал этого с тобой.       Ухмыльнувшись, я обхватил губами крошечный клитор и принялся посасывать его с неприличным причмокиванием, вдыхая ее аромат — такой насыщенный, такой притягательный и такой опьяняющий.       Не справившись с собственным исступлением, я обхватил незанятой рукой член, моментально приноравливаясь к задаваемому темпу, уверенно двигая ладонью вдоль обильно смоченного женской слюной ствола, в то время как настырный палец уверенно орудовал в ее попке, а язык теребил нежные складочки. Скользнул вдоль узенькой щелочки и резко проник кончиком языка внутрь узкого лона, а потом подался назад, и снова вперед, буквально насилуя языком бархатистую влажность.       — Люциус, ах! Ну, пожалуйста, пожалуйста! Я больше не могу! Люциус! Господи! Ну, пожалуйста! — именно то, что я мечтал от тебя услышать, моя куколка.       Вцепившись в судорожно стиснутые коленки, я уверенно растолкнул их в стороны, до предела распахивая для себя женские бедра. Предварительно хорошенько шлепнув по влажной промежности, я одним махом вогнал член в развратно хлюпнувшее лоно.       — АААААА! — дикий, полный облегчения визг резанул по барабанным перепонкам.       Из шоколадных глаз брызнули слезы, смывающие россыпь все тех же нелепых, но до боли милых веснушек.       Я двигался часто, жадно — так, как позволяло собственное тело, — искусно удерживая нас обоих на грани оргазма.       И все бы здорово, вот только не прекращающийся поток тонких соленых ручейков поднимал внутри меня неуместное желание сейчас же прекратить этот жесткий секс и приласкать плачущую женщину.       Хотя какая мне разница, что она чувствует в такие моменты?! Что это?! Угрызения совести?! Удовольствие?! Или что-то еще? Что-то, заставляющее ее рыдать и одновременно в экстазе корчиться подо мной. А еще раз за разом возобновлять это сумасшествие.       Мне все равно. Мне плевать. Меня это не касается!       Мечтая поскорее избавиться от вида заплаканного личика, я вышел из девчонки и перевернул ее на живот, принуждая занять до чертиков эффектное положение.       Кажется, сегодня я окончательно сорвался с цепи.       Вцепившись в растрепанные каштановые пряди, я вдавил девчонку грудью и щекой в стену, а животом — в металлическую спинку кровати. Всем телом навалившись сзади, уверенно ворвался в мокрую щелку, буквально втрахивая Грейнджер в стену мощными, частыми толчками.       Прищурившись, я заметил, как девичья ладошка скользнула вдоль бедра… Неужели решила сопротивляться? Ну, я ей устрою!       Но нет. Гермиона и не собиралась обрывать это фееричное безобразие.       Повернув ко мне заплаканное личико, девушка прохрипела, молящее всматриваясь мне в лицо:       — Люциус, пожалуйста! Я хочу тебя там… — грубый толчок и мой красноречивый взгляд, дающий понять: хотелось бы конкретизации. — Я хочу тебя везде! Там… — узкая ладонь проскользнула между округлых ягодиц, и девчонка сама… по собственному желанию проникла пальчиком в попку. — Я хочу тебя здесь.       Вот тебе и наглядное объяснение.       Блять. Блять. Блять!       Первая волна шока сменилась неконтролируемым задором и ощущением невероятной эйфории.       Обожаю твой пыл, крошка!       Я-то рассчитывал получить желаемое в конце парижского приключения, но раз ты сама просишь это уже сейчас… я точно не буду перечить или упорствовать! Меня не нужно просить дважды. Тем более, я грезил о твоей заднице с той самой минуты, как понял, что еще никто из твоих ебарей ни разу не посягнул на тугую дырочку.       Слегка переведя дух, я отодвинулся назад, а Грейнджер, не дожидаясь приказа, уперлась локтями в примятую подушку и прогнулась, до предела оттопыривая попку и выставляя на обозрение и жарко оттраханные половые губки, и девственный анус. Пока что девственный.       Малышка, в первый раз хочешь так?       Неплохо. Совсем неплохо.       Вот только у меня чуточку другие планы.       Я улегся на бок и, опрокинув Грейнджер, заставил ее проделать то же самое.       Просунув руку между девичьей талией и измятой, влажной от пота и выделений простыней, я уверенно накрыл ладонью натертую промежность. Свободной рукой обхватил член и под аккомпанемент очередного вскрика вогнал его в хорошенько разработанное лоно.       Пока пальцы теребили горошинку клитора в такт необузданным толчкам, я нежно провел второй ладонью по наряженному животу, ущипнул за торчащий кверху сосок и, продвинувшись выше, аккуратно накрыл разрумянившуюся щеку, измазанную потеками косметики, и вынудил Гермиону повернуть ко мне лицо. И без лишних прелюдий нашел ее губы, буквально всасываясь ртом в сладкую глубину.       Почувствовав, как тугие стеночки энергично затрепетали вокруг моего напряженного органа, я резко покинул будоражащий плен, вновь не дав своей любовнице кончить. Вновь поднимая степень ее возбуждения на несколько десятков градусов. Именно то, что нужно для предстоящей забавы.       Орудующая на нижнем этаже ладонь безостановочно затеребила клитор, а кончики пальцев попеременно подныривали между влажных губок, доводя девчонку до исступления.       Шепча мое имя, Грейнджер все сильнее и призывнее отставляла задницу, демонстрируя на языке тела, чего именно ей хочется. Но я игнорировал ее призывы — знал: еще не время.       — Господи, я хочу тебя! Да возьми ты меня уже наконец!       Отлично… проси. Умоляй.       Я чувствовал: осталась парочка точных движений пальцами, и она кончит. Именно этого я и добивался.       Приставив член к девственной дырочке, я слегка надавил тазом вперед, плавно, ненавязчиво растягивая колечко тугих мышц.       Вот сейчас.       Уверенно крутанув кистью, я позволил моей юной любовнице отправиться в долгожданный рай, одновременно с этим врываясь в ее попку на расстояние головки.       И меня совершенно не волновал протяжный стон, вмиг переросший в истеричный визг.       Удовлетворенно втянув воздух в трепещущие от предвкушения ноздри, я слегка прикусил мочку аккуратного ушка.       За Грейнджер я не волновался. По опыту знал: бурная волна оргазма отлично помогла скрасить первое болезненное проникновение.       А вот теперь можно позволить себе нечто более интересное.       Подхватив стройную ножку, я запрокинул ее себе на бедро и, пока Гермиона находилась в блаженной прострации, надавил вперед, тщательно контролируя глубину и силу проникновения, а потом дернулся назад, неумолимо разрабатывая с трудом поддающийся анус.       Я почувствовал, как Гермиона вонзила зубки в рукав насквозь промокшей рубашки той руки, что по-прежнему ласково поглаживала успокаивающуюся плоть. Но не предал этому никакого значения.       Мое терпение было вознаграждено в тот момент, когда я до середины ствола погрузился в желанную глубину. На сегодня хватит.       Каждую мышцу сотрясало от ощущения узких, ребристых стенок. Мерлин, как же туго! Как кайфово! И почему мы до сих пор это не попробовали?!       Я готов был кончить спустя пару толчков, но всеми силами пытался отвлечься, — не хотел упускать долгожданный шанс насладиться подобными ощущениями.       — Люциус… — шепот, прозвучавший одновременно со всхлипом, вынудил сбавить обороты.       В первый раз всегда существует возможность переборщить.       Но острые ноготки, до кровавых меток впившиеся мне в боковую поверхность бедра, и требовательный, горловой стон стали неоспоримым доказательством того, что я ошибся:       — Не останавливайся! Пожалуйста! — Грейнджер вскрикивала в такт каждому толчку, и, поддавшись ее просьбам, я до предела усилил темп, чувствуя, как неумолимо сбивается собственное дыхание.       — Глубже! Глубже!       Наплевав на мою ладонь, Гермиона безостановочно затеребила собственные складочки, не стесняясь и не боясь, что я могу в очередной раз разыграть недовольство из-за ее раскрепощенности. И это был верный признак того, что моя крошка на грани второго финала.       В данную минуту мне было так хорошо, что я невольно вновь направил миловидное личико в свою сторону и, прижавшись к ее губам мягким поцелуем, на грани слышимости прохрипел в податливый ротик:        — Ты невероятная. Ты… — толчок и очередной сбившийся выдох, не дающий сформулировать признание. — Я… тебя… — не знаю, что рвалось из моей глотки, только вдруг девчонка распахнула зажмуренные глаза и со всей дури впилась зубками в мою нижнюю губу, обрывая поток несвязных слов. А потом на грани слышимости просипела:       — Люциус, я хочу сильнее. Жестче!       Ах, так тебе мало, моя ненасытная красавица?! Что ж, ладно. Я собирался приберечь это на потом, но раз ты просишь, то… пошло оно все лесом! Плевал я на все меры предосторожности! В конце концов, это твое тело! Не мое. И… я же обещал, что ты не сможешь нормально сидеть под конец наших недельных шалостей!       Я вновь заставил Гермиону изменить положение и упереться локтями в матрас. Именно так, как она и сделал в самом начале нашего «первого раза».       Но я опять не позволил себе поспешить. Ненавязчиво проведя кончиком среднего пальца по покрасневшему, хорошенько оттраханному колечку ребристых мышц, я прошептал:       — Уверена? — пусть еще раз попросит. Пусть… чтобы потом не плакала, будто я ее не предупреждал.       — Как никогда, — чувственный выдох, и девчонка, опустившись на предплечья, уткнулась носом в измятую подушку, полностью раскрываясь. Для меня.       — Я предупредил… — лениво протянул я, окончательно теряя крышу.       Упершись ладонью в молочную ягодицу, обхватил второй рукой член и легко, не встретив былого сопротивления, прошел сквозь разработанный сфинктер. Толчок. Еще один. И я погрузился в девчонку до самого основания. До предела. До пошлого шлепка мошонки об округлые ягодицы. И плевал я на то, что это ее «первый раз»! Сама захотела.       Поднырнув одной рукой под плоский живот, я накрыл ладонью пикантное местечко, с каждым движением кисти набирая темп.        — Сильнее! Сильнее! — как не поддаться такому требованию?! — Глубже! Еще! — в какой-то момент мне начало казаться: еще немного — и я просто порву эту неугомонную девчонку.       Я проник внутрь бархатистых стеночек сразу тремя пальцами, чувствуя зарождающуюся, едва уловимую пульсацию — ох, а ей осталось совсем чуть-чуть!       Отлично! Просто отлично… потому что я уже и сам был на необратимой грани.       Шлепнув не занятой ладонью по молочной ягодице, я прохрипел:       — Тебе нравится, маленькая шлюшка?! Нравится?! — еще парочку грубых и глубоких толчков в сопровождении дикого, одобрительного визга, насквозь пропитанного наслаждением. — Вот так, сучка! — выскользнув из податливого лона, я ущипнул набухший клитор и, больше не в силах отодвигать разноцветный залп собственного удовлетворения, простонал: — Кончай! — вот он… пропуск в долгожданный рай.       Спустив в девчонку, я выдернул из нее член, краем уплывающего сознания подмечая узкую, белесую ниточку, протянувшуюся от расширенного ануса к куполу головки.       А потом мне просто стало хорошо.       До черноты перед глазами, то и дело прорывавшейся яркими всполохами. До пульсирующего внутри удовольствия. До животного оскала на влажном от пота лице. До хриплого, звериного рыка из собственных легких.       Просто хорошо.       Так, как никогда не было ни с кем до нее.       Но об этой детали я не собирался думать. Ни сегодня. Ни завтра. Ни послезавтра.       Никогда.       

***

      Сознание неумолимо возвращалось, заставляя меня очнуться на смятой простыне. В комнате, воздух которой был пропитан запахом секса, пота и удовлетворенной похоти.       Лениво повернул голову в сторону, выискивая в приглушенном свете силуэт своей притихшей любовницы.       Мерлин, все-таки я счастливчик, раз умудрился затащить эту необузданную девчонку к себе в койку! По истине, чего только не обнаружишь в тихом омуте!       Вот такие размышления я позволил себе в отношении Грейнджер, только чтобы не зацикливаться на созерцании худенькой спины, под молочной кожей которой проступали тонкие позвонки.       На ягодицах виднелись красно-синие пятна от моих пальцев и алые вмятины от ногтей. И когда я только успел?       Сейчас я готов был думать о чем угодно, только чтобы не поддаваться навязчивому, распирающему желанию обнять эту девушку, потому что в такой сломленной позе она опять казалась мне до боли уязвленной.       Мозг орал ничего не предпринимать, а рука потянулась к Грейнджер. Но когда нашу кожу разделяло буквально несколько миллиметров, Гермиона вздрогнула, будто ощутив приближающуюся опасность, и резко скатилась с кровати. Не оборачиваясь, девушка вышла в ванную комнату.       Наверное, оно и к лучшему.       Заведя за голову сплетенные в замке руки, я не мигая смотрел в потолок и прокручивал в мозгу сведения, полученные на вечеринке. Только чтобы не сосредотачиваться на образах недавнего секса. Черт, такой близости мы еще себе никогда не позволяли!       Шум льющейся воды действовал умиротворяюще, постепенно окутывая сознание приятной негой. Я даже испытал легкое разочарование, когда этот звук оборвался.       Из-под полуопущенных ресниц, я наблюдал за тем, как в спальне появилась обернувшаяся полотенцем Гермиона. На обнаженных плечах блестели крошечные капельки влаги, а личико умиляло своей свежестью. Как и вид босых ножек, грациозно… на одних пальчиках ступающих по холодному полу.       Где-то внутри я уже предвкушал, как Гермиона вот-вот юркнет назад в кровать. Ко мне.       Но девушка отошла к трюмо, на котором лежала ее трехмерная сумочка со всем барахлом, и спустя пару минут натянула на крепкую попку новые трусики и щелкнула крючками лифчика поперек нежной спины.       Затем Гермиона вытянула из бездонных недр какую-то тряпку, в которой безошибочно угадывалось платье, и, критично осмотрев находку, повесила ее на спинку стула, на который она тут же уселась и развернулась к зеркалу. Спустя секунду девчонка зажала в правой руке тушь и принялась аккуратно подкрашивать ресницы.       — Куда ты? — не выдержал я устроенного представления. Что она задумала?       — Хочу прогуляться, — не оборачиваясь, ответила Грейнджер.       «Ну, и катись отсюда!» — вертелось на подкорке.       Правда, скользнув взглядом по темной фрамуге и тусклым огням, отражающимся по ту сторону окна, все эти мысли моментально растворились в подступившем беспокойстве.       — Не поздновато? Ночь на дворе, — нахмурился и сел в кровати, не спуская глаз с худенькой спины.       — И что? — перехватив мой взгляд в зеркальной глади, беспечно пожала плечами девушка.       Она, конечно, вольна делать все, что ей захочется, вот только… магия не может защитить от всего на свете. Странно слышать подобные мысли от чистокровного аристократа, вот только жизнь меня уже научила этой неоспоримой истине. Хоть для этого и потребовалось немало лет.       — Я пойду с тобой, — безапелляционно проговорил я, вставая с кровати, и направился в сторону ванной.       — Мистер Малфой, у нас не те отношения, чтобы гулять, — полетело мне вслед.       Скрипя зубами, я обернулся, ожидая увидеть ехидный прищур миндалевидных глаз, но Гермиона не смотрела в мою сторону. Все внимание девчонки было приковано к собственному отражению. А она как раз подводила пухлые губы яркой помадой.       Все эти действия были такими естественными. Такими… домашними.       — Дождись меня, — рыкнул сквозь стиснутые челюсти и рванул в душ.       Когда я вернулся, Гермиона поправляла юбку короткого, обтягивающего платья, идеально сидевшего на ее фигурке. Даже слишком идеально.       — И ты вот в этом собиралась идти ночью на улицу? Одна? — уставившись на стройные ноги, сипло поинтересовался я, попутно натягивая на влажное тело собственные вещи.       — Ну, я же теперь не одна, — пристальный взгляд шоколадных глаз и едва уловимая усмешка на чувственных губах всколыхнули внутри какое-то непривычное тепло и… абсурдное ощущение полной удовлетворенности.       — Куда мы идем? — кстати, этот момент так и не был оговорен. — Я знаю много хороших мест, — со знанием дела добавил я, но Гермиона никак не отреагировала.       Когда мы были полностью готовы, Гермиона медленно подошла ко мне.       — Предоставишь мне выбор? — усмехнулась девушка и грациозно протянула мне руку.       Я на автомате обхватил ладонью узкую кисть, понимая: сейчас нас ожидает перемещение. И я точно не буду ведущим волшебником в этой трансгрессии. Если предоставлю ей выбор.       Но вместо того, чтобы утянуть нас в вихрь перемещения, Гермиона тихо попросила:        — Перенеси нас на улицу Георга пятого.