Я подарю, подарю тебе «Книгу перемен», … Тайланд — «Книга перемен»
— «Crazy Horse»? — поперхнувшись, я неверяще уставился на содержимое кричащей вывески. — Кабарэ?! — такого поворота я точно не ожидал, когда, подчинившись просьбе Грейнджер, перенес нас по указанному адресу. И теперь я во все глаза смотрел на результат своего послушания и необдуманного решения прогуляться вместе с этой сумасшедшей девчонкой. Первое, что сразу приковывало внимание, — сверкающие белые завитушки необычного названия на черном фоне торца, второе — переливающиеся миллиардом крошечных огоньков-блесток «губы-поцелуи» на фасадах и застекленных дверях. Пытаясь совладать с навалившимися эмоциями — ошеломление, непонимание и ощущение, будто Грейнджер в очередной раз пытается выставить меня полным идиотом — я перевел недовольный взгляд на застывшую рядом девушку. А она лишь непринужденно пожала плечами: — По-моему, это отличное место, в котором можно провести оставшийся вечер и посмотреть на зрелищное шоу, — небрежно взбив пушистые локоны, заметила Гермиона и уверенной походкой направилась к входной двери, но я остался на месте и, когда расстояние между нами опасно увеличилось, не выдержал и окликнул девушку: — Может, пойдем в другое заведение? Мерлин, мы же в Париже! Тут столько всего элитного, дорогого, впечатляющего, а она тащит меня в какой-то второсортный стриптиз-бар! Других слов для подобных экстравагантных мест, претендующих на звание «великого искусства», я попросту не находил. Грейнджер спокойно развернулась и, окинув меня оценивающим взглядом, с легкой улыбкой поинтересовалась: — Что вас смущает, мистер Малфой? — карие глаза опасно сузились, и девчонка с вызовом продолжила: — Или в подобные заведениям чистокровным лордам хода нет? Зришь в корень, малышка. Очень не хотелось в этом признаваться, но, несмотря на куда более раскрепощенные забавы вырождающейся аристократии, на некоторые магловские вещи и заведения в магическом мире по-прежнему существовали запреты. Да, мы меняли любовниц, будто изношенные перчатки. И в нашем безумном мирке практически не существовало семей, во взаимоотношениях которых не присутствовал кто-то третий или даже четвертый. Да, некоторые благородные лорды устраивали такие оргии, что о них было стыдно вспоминать, не говоря уже о том, чтобы хоть кому-то поведать о творящемся там кутеже. Но вот парадокс… в мире чистокровной элиты не существовало стриптиз-баров, кабаре и варьете. Это было нечто запредельное. Неразрешенное. В то время как элитные публичные дома занимали почетное место в Лютном переулке, наверное, с основания магического квартала Лондона. И вот туда-то можно было ходить не таясь и не страшась косых взглядов собратьев. Правда, только с определенного возраста — с того момента, когда туда тебя впервые приводил отец для постижения азов секса. Обычно это происходило незадолго до свадьбы: все-таки в первую брачную ночь мужчина должен быть опытнее супруги, поэтому хорошо оплаченные услуги шлюх были незаменимой частью взросления. Ах, да, разумеется, так было раньше. В моей юности. А теперь из-за раскрепостившихся взглядов, связанных с большим потоком маглорожденных волшебников, многое изменилось в привычном обществе. Мужчина должен быть опытнее… Кстати, в моем случае все оказалось несколько иначе. Внутренне сжался от хлынувших воспоминаний, а вычурная вывеска с названием, не внушающим никакого доверия, начала неумолимо расплываться перед взором. В первую брачную ночь я обращался с Нарциссой как с невинным цветком, но она оказалась совершенно не такой, какой я ее себе представлял. И сейчас, столько лет спустя, хлынувший поток воспоминаний вновь заставил пережить изумление и жгучую обиду — как в ту ночь, когда я осознал, что моя юная, непорочная невеста уже знала толк в сексе. И весьма неплохо. Разумеется, в восемнадцать лет мне не с кем было сравнивать, но вот потом… после сотен новых лиц, прошедших через мою постель, опыта и знаний набралось предостаточно. — Только не говори, что ты никогда не был на подобных представлениях, — девичий голос, в каждой нотке которого сквозило изумление, прорвался сквозь удушающий водоворот сводящих с ума воспоминаний. Моргнув несколько раз, я заставил себя сосредоточиться на том, что происходит в окружающей реальности. — Если честно, в юности я один раз посетил «Мулен Руж», — не хотя признался я. — Это ведь своего рода классика, — зачем-то добавил, словно оправдываясь за проступок. От моего зоркого взгляда не укрылось, как Гермиона, недоверчиво подняв одну бровь, слишком проницательно посмотрела мне в глаза, невольно подталкивая к продолжению незапланированной исповеди: — Но, если честно, в то время мне просто хотелось немного позлить отца. Одобрительная, озорная улыбка тут же озарила юное лицо. — Кстати, он был в бешенстве, — хмыкнул я, поддавшись воспоминаниям о лице, искаженном гневом, и двухчасовой тираде на тему: «Маглы не ровня волшебникам, а их пошлые забавы — позор для всего чистокровного рода великих Малфоев». — Кажется, сейчас самое время позволить себе что-то новое и неизведанное, — улыбнулась девушка. Без сарказма. Без издевки. Гермиона шагнула ко мне и уверенно подхватила под локоть: — Серьезно, это представление очень красивое и зрелищное. И все девушки как на подбор, — многозначительно протянула она. — Обещаю, — теплое касание мягких губ к моей щеке и обжигающее дыхание около мочки, — тебе понравится. Чувствуя, как после такого аргумента последние сомнения разбиваются вдребезги, я повернул лицо к повисшей у меня на руке девчонке, безмолвно соглашаясь на предложенную авантюру. В шаге от орущей вывески, Гермиона вдруг с тихим смешком выдохнула: — Не бойся, и эта ужасная тайна останется исключительно между нами. Хрупкие пальчики переплелись с моими в нерушимую композицию, и Грейнджер уверенно, со знанием дела завела меня в переполненное посетителями алое помещение с внушительной сценой и крошечными столиками, между которыми сновали улыбчивые официанты. И все они были маглами. Что ж, для разнообразия можно попробовать что-нибудь и из их «развлечений».***
Каждой клеточкой чувствовала, что ему не по душе эта затея. Думаю, Люциус с удовольствием убрался куда подальше от злосчастной двери, только бы никто никогда не узнал, что знатный, чистокровный лорд оказался в магловском заведении. Да, для любого туриста или парижанина «Crazy Horse» является не более чем искусством. Красочной картинкой. Танцем с элементами отработанной, выверенной до мелочей хореографии. Но для чистокровного волшебника… верхом бестактности и пошлости. Странные они. Творят такие вещи, о которых стыдно подумать при свете дня, но робеют, по сути, из-за невинных вещей. Не знаю, почему Он все-таки последовал за мной внутрь. Возможно, испугался, что может показаться глупым и смешным в глазах маглорожденной любовницы. Возможно, ему стало любопытно, что за развлечение скрыто за этим стеклом, бетоном и миллионом блесток. А может… после воспоминания о гневе отца за свою юношескую проделку, Малфой на долю секунды ощутил себя бунтарем-подростком, который еще не задумывался о таких мелочах, как осуждение благородных собратьев. В любом случае, Люциус без лишних пререканий прошел в гущу многоликой толпы. До нас доносились отголоски всевозможных языков: французская речь смешивалась с родной английской, а в этот гармоничный тандем то и дело вклинивался пикантный итальянский говор, отрывистые немецкие фразы, похабные русские шуточки и куча других самых разнообразных наречий. Не умолкая ни на секунду, улыбчивый юноша-официант проводил нас к моему самому любимому столику. Парень объяснялся на неплохом французском, хотя все равно в каждой фразе сквозил ощутимый акцент. Малфой передвигался молча, с гордо поднятой головой, но я не могла не заметить, как его глаза с жадностью шарят по толпе. В ответ на эти наблюдения внутри моментально всколыхнулась волна ехидства: неужели Он настолько волнуется, что может встретить здесь кого-нибудь из своих «друзей»? Мы сели рука об руку на предоставленные места — признаюсь, порой меня до чертиков раздражала слишком тесная укомплектованность сидений и столиков, но… не сегодня. Официант моментально принес охлажденную бутылку шампанского и блюдо с крошечными закусками. — Шоу начнется через три минуты, — протараторил парень, разливая игристый напиток по бокалам, и с широкой, приветственной улыбкой отошел для встречи новых гостей. Я исподтишка наблюдала за своим спутником — за тем, как он непринужденно обхватил ладонью высокую ножку доверху наполненного шампанским бокала и, словно не хотя, пригубил пенящийся напиток. За тем, как на безупречном лице отразилось нескрываемое удивление и… одобрение. Кажется, вкус магловского шампанского оказался не так уж и плох. Совсем не то, что Он ожидал. А еще от меня не укрылось, как Люциус красноречиво скользнул взглядом по моему нетронутому бокалу. Теперь в серых глазах отчетливо плескался вполне уместный вопрос: «А ты? Не присоединишься?» Скрепя сердце, я взялась за высокий фужер и с отрешенным видом сделала первый глоток. Стараясь не чувствовать кисло-сладкого, жгущего каждый рецептор вкуса. После произошедшего с Роном я не позволяла себе притрагиваться к увеселительным напиткам — слишком свежи были в памяти картины того, что проделывают подобные жидкости с человеческим сознанием. Как всего за несколько минут из разумного существа можно превратиться в икающую, абсолютно невменяемую свинью. Несмотря на очередную холодную маску и безукоризненную выправку, я ощущала, что Люциус по-прежнему напряжен, но все равно была рада тому, что мы сюда выбрались. Не знаю, понравится ему или нет, — у каждого свой вкус — но, по крайней мере, Малфой сделал нечто, выходящее за рамки годами выверенного комфорта. «Что-то еще помимо секса с грязнокровным отродьем», — невесело хмыкнула я про себя и вновь скосила глаза в сторону любовника. Откинувшись на спинку стула, покрытую алой, бархатистой тканью, Люциус размеренно подносил к губам порядком опустевший бокал. А я с затаенным удовольствием наблюдала, как напряглись жилы на красивых, крепких руках. Холеные, аристократические пальцы, в приглушенном свете прожекторов сжимающие в своих объятиях хрусталь… Это зрелище было слишком притягательным, чтобы хотя бы допустить мысль ему сопротивляться. Как ни в чем ни бывало Малфой опустил бокал на столешницу, а потом неожиданно перевел взгляд на меня. Кажется, я слишком увлеклась его созерцанием. В серых глазах откровенное непонимание и невысказанный вопрос: в чем дело? А я в ответ приподняла бокал, как тогда, когда наблюдала за диалогом Люциуса с леди Розье, с небрежной усмешкой давая понять: все происходящее — ничего не значащие мгновения в нашем совместном времени препровождения. И очень скоро соединившиеся пути разойдутся. Нахмурившись, Малфой подался вперед, что-то произнося, но звук его голоса затонул в шуме взревевшей мелодии, наполнившей каждую молекулу воздуха, в котором все это время витал непередаваемый, но отлично узнаваемый аромат предвкушения. За время учебы во французской академии я несколько раз ходила в «Crazy Horse». Мне нравилась пластика обитательниц этого кабаре. Нравилась эротичная картина женских полуобнаженных тел. Нравилась волшебная иллюзии света на безупречных линиях и формах. Мне нравились синхронные, отточенные до мастерства движения. Нравилось создаваемое впечатление, будто на сцене находится всего одна женщина, хотя за кулисами скрывалось порядка десятка танцовщиц. Мне нравилось наблюдать и… порой представлять себя на их месте. Девушки двигались так искусно и изящно, абсолютно не смущаясь внимательных, жадных, восхищенных взглядов разношерстной публики. Я никогда не отличалась безупречно пластикой. Музыкальный слух, как и чувство ритма оставляли желать лучшего, да и фигура не подходила под мерки этого кабаре. Но сегодня… Сегодня меня совершенно не волновало представление. Сегодня я смотрела на своего спутника. Исподтишка — так, чтобы он и не заметил моего пристального внимания. Наверное, мне нравилось наблюдать за чередой изменений, происходящей на притягательном мужском лице. Я видела, как отчуждение с оттенком пренебрежения уже через несколько минут сменилось едва уловимым интересом. Видела, как он удобнее уселся в занятом кресле и обхватил изящную ножку бокала своими невероятными, божественными пальцами. Опершись локтем о круглую столешницу, он подался немного вперед и принялся следить не мигающим, жадным взглядом за набирающим обороты представлением. Постепенно к интересу подмешивались азарт и восхищение. Определенно, лорду Малфою нравилось то, что он видел. Хотя вряд ли он когда-нибудь признается в этом, но глаза и ощущения меня не обманывали. К тому же, в мире слишком мало мужчин, остающихся равнодушными к этому шоу. Кажется, сейчас Люциус и не задумывался о том, что перед ним танцует десяток обычных женщин. В телах которых не было даже крупицы магии. Что ж, милый, не только в волшебном мире может создаваться нечто стоящее.***
— Время возвращаться, — откашлявшись, проговорил я, когда мы вышли на улицу в сопровождении бурлящей толпы зрителей. Переполненные эмоциями компании на повышенных тонах обсуждали просмотренное шоу, делились впечатлениями, временами активно жестикулируя и пытаясь повторить действия танцовщиц прямо посреди шумной парижской улицы. Кстати, у некоторых получалось весьма забавно, но слишком отдаленно напоминало оригинал. Мимо проезжали сверкающие фарами машины — несмотря на поздний час, Париж и не думал засыпать. Вежливые охранники ловили для всех желающих такси, галантно помогая дамам усесться в рокочущие машины. Да, жизнь бурлила… Но пора было вспомнить о том, что в Париж я прибыл не для этого. — Завтра много дел, — зачем-то добавил, вглядываясь в профиль стоящей рядом девушки. Грейнджер никак не отреагировала на мои слова, а я молча протянул руку, которую… она не поспешила принять. — Мы не далеко от дома, — неожиданно проговорила Гермиона, наконец-то соизволив повернуться ко мне. Широко улыбнувшись, она игриво подмигнула: — Прогуляемся? Нахмурившись, я уже хотел сказать, что у нас нет времени на всякую ерунду, но девушке и не требовался мой ответ на высказанное предложение. Отвернувшись, она бодро зашагала по оживленной улице, удаляясь от застывшего меня. Бурлящий поток тут же сомкнулся, скрывая от моего рассеянного взгляда гибкую фигуру в блестящем платье. И я, будто опомнившись, рванул следом, ловко лавируя между человеческими телами. Я быстро нагнал девчонку, подмечая, как Гермиона слегка повернула голову на шум моего приближения и, ни слова не говоря, уверенно свернула в ближайшую темную арку, уводя нас с оживленного проспекта в сторону тихой улички, охваченной сонной негой, исходящей от погасших окон высоток, в которых давным-давно посапывали уставшие за день маглы. Я бесшумно ступал следом за Грейнджер, прокручивая в голове один идиотский вопрос: и когда такое было, чтобы я ходил гулять вот так… пешком? Как самый обычный человек, ничего не смыслящий в пространственных перемещениях? Дайте-ка подумать…. Наверное, нечто подобное было на последнем курсе учебы в Хогвартсе, когда по субботам мы всей гурьбой ходили в Хогсмид. Чтобы прекратить ощущать себя не в своей шкуре, я решил обсудить с Гермионой, которая, прежде всего, являлась моей ассистенткой, план действий на следующий день. — Завтра нужно будет проследить за Розье, — слегка прочистив горло, заметил я. — Она не дает тебе покоя, не так ли? — не оборачиваясь, поинтересовалась Гермиона тоном, в котором отчетливо прозвучал сарказм. — Одобряю, — вдруг хмыкнула девушка и, развернув ко мне свою улыбающуюся мордашку, добавила: — Шикарное тело. — Мне удалось узнать одно интересное обстоятельство: Розье точно будет в Гранд-Опера, — проигнорировав подколки, продолжил я. — Думаю, будет не лишним разузнать, с кем она встретится в эти дни. Ведь именно этого и хотел Кингсли… — Разумеется, — отвернувшись и пожав плечами, ответила девчонка и, широко расставив руки, засеменила по узкому бордюру. — Но я по-прежнему сомневаюсь, что она стоит за всем этим безумием, — честно признался, не отрывая взгляд от стройных, длинных ног. — Давайте вначале проследим за этой леди, а уже потом будем делать обоснованные выводы, — заметила Грейнджер, ловко жестикулируя тонкими руками. Она весьма неплохо сохраняла равновесие, хотя периодически то и дело опасно кренилась то в одну, то в другую стороны. Нахмурившись, я остановился, осмысливая ее слова. Сказать по правде, игривый настрой помощницы сбивал деловой запал, а вид шикарных ножек и аппетитной попки не давал сосредоточиться. — А что скажешь по поводу тех персон, с которыми ты пообщалась? — пересилив желание вжать девчонку носом с одну из ближайших стен, поинтересовался я, понимая, что нам необходимо распределить роли для завтрашней слежки. — Никого, за кем бы мне захотелось проследить, — беспечно ответила Грейнджер. А вот у меня ее слова подняли внутри неожиданный приступ озлобленности — сука, неужели нельзя нормально поговорить?! Но, оказывается, Гермиона еще не все сказала: — Кроме нашего общего знакомого. — Но Антонин завтра уезжает, — справедливо заметил я, моментально догадавшись, кого она имела в виду. — Это всего лишь слова. Они ничего не значат, — на грани слышимости проговорила Гермиона. И добавила: — Из всех присутствующих он был единственным, кто сорвался и начал так рьяно и красочно выражаться в отношении… грязнокровок, — на этом слове из легких вышибло воздух. Я сотни раз произносил это ругательство, но слышать его из уст маглорожденной девчонки — вот так непринужденно и спокойно — было как-то странно. — Тебя это не насторожило? — на этом вопросе девчонка повернула ко мне личико настолько, насколько это позволяла ее забава с равновесием. — Если Долохову по-прежнему неприятны маглорожденные волшебники — это еще не повод вешать на него всех собак. Антонин слишком долго был в Азкабане — не думаю, что ему улыбается перспектива вновь поселиться в четырех стенах. А это неизбежно в случае неудачи, — я заметил, как в карих глазах промелькнул огонек раздражения и несогласия. В момент, когда разозлившаяся девушка отвернулась, я проговорил: — Но думаю, не лишним будет удостовериться в том, что он завтра и в самом деле покинет этот город. Адрес я… Женский вскрик вынудил меня прервать выработку стратегии. К сожалению, мы оказались на приличном расстоянии друг от друга… Будто в замедленной съемке я видел, как тонкая лодыжка слишком сильно вывернулась к наружной стороне бордюра, и Гермиона, соскользнув с острой грани, словно марионетка с перерезанными веревками, с тихим вскриком рухнула на асфальт. Моего проворства не хватило, чтобы успеть оказаться рядом и подхватить ее. Мысленно чертыхаясь, я преодолел оставшееся расстояние и опустился на корточки рядом с тяжело дышащей девчонкой, потирающей тонкую лодыжку. Я не видел выражения ее лица, поэтому не мог оценить спектр эмоций и степень болевых ощущений — пушистые пряди стали своеобразной заслонкой. Но хорошенько присмотревшись, мне показалось, будто я вижу закушенную нижнюю губу… Наверное, ей все-таки больно. — Вот к чему приводит твое ребячество! — вспылил я для виду, а потом, отцепив от хрупкой голени девичьи пальцы, принялся осматривать стройную ногу, пытаясь отыскать признаки серьезного повреждения. Судя по тому, что девичий голеностопный сустав не принял странной, неправдоподобной формы, перелом можно было отмести сразу. При более детальном осмотре и ощупывании мне показалось, что я обнаружил небольшую припухлость мягких тканей, но, возможно, дело было в разыгравшемся воображении. В любом случае, чтобы быть точно уверенным в целостности костей несносной девчонки, я шепнул сканирующее заклинание и с раздражением объявил результат. — У меня в сумочке есть чудодейственное средство от растяжений, — вымученно улыбнулась Гермиона. Я видел, как она уперлась ладонями в асфальт и попыталась приподняться, но… с судорожным выдохом опустилась назад на землю. На меня она так и не посмотрела. — Вот и что теперь делать? — со злостью прошипел я, понимая, что нужная вещица находится в маленьком гадюшнике, покинутом с целью этой идиотской прогулки. — Лучше трансгрессировать домой, а там я уже быстро все исправлю, — негромко ответила девушка и наконец-то подняла на меня глаза, явно ожидая моего решения. Трансгрессировать, значит… Наверное, уже сотый раз за этот бесконечный день! Ох, нет уж, благодарю! С меня сегодня хватит перемещений! Кажется, я даже толком и не успел подумать о том, что собираюсь сделать… Просто без лишних слов подхватил на руки легкое женское тело и вместе со своей ношей шагнул в сторону придерживаемого курса. — Тут всего два квартала, — буркнул, не глядя на девчонку. Приятное тепло женского тела в моих руках действовало умиротворяюще, но я в который раз не позволил странным ощущениям завладеть моим сознанием, поэтому даже не подумал опустить взгляд на девушку. И под стук собственных подошв продолжил с бесстрастной физиономией смотреть куда-то в темноту перед собой. — Я могу дойти сама, — заверила Грейнджер, ощутимо упершись ладонями мне в грудь. — Не стоит… На мгновение показалось, что мое нутро превратилось в напряженную пружину, которая вот-вот… непременно должна была выстрелить. Мерлин, как меня уже достала эта ее гриффиндорская гордость или что там сейчас движет расхорохорившейся девчонкой?! Я что, слепой?! Как будто я не видел, что ты даже подняться на ноги не смогла, не говоря уже о чем-то большем! — Хватит уже отказываться от помощи! — рявкнул я, но, спохватившись, уже намного спокойнее продолжил, все-таки посмотрев на напряженное личико в нескольких миллиметрах от моего собственного. — Можешь хоть на пару секунд побыть беспомощной, мисс, у которой все под контролем? Я ожидал новой порции пререканий и возмущений, но Грейнджер неожиданно улыбнулась и… обвила своими хрупкими руками мою шею, занимая более удобное и устойчивое положение. Так-то лучше… Пока мы шли вдоль притихших парижских улочек, я размышлял над одним вопросом: интересно, а я хоть раз в жизни совершил нечто подобное? Мой ответ… нет. Я никогда не тащил на себе женщину целых два квартала, словно беспомощный магл. Но…черт возьми, как же мне сейчас было здорово! Несмотря на легкое онемение собственных рук и слегка сбившееся дыхание. Какой бы пушинкой не была Грейнджер, но… попробуй-ка пройти с подобной ношей приличное расстояние! Одно дело эффектно донести ее до кровати или любой другой горизонтальной поверхности, и совсем другое… прогулка в несколько миль. Когда мы поднялись по невысоким ступенькам, ведущим к входной двери, Гермиона наконец-то подала голосок: — Ключ. Я не успел ничего сказать по этому поводу, потому что маленький кусок металла как по волшебству оказался в хрупких пальчиках моей сожительницы. — Опусти меня, я открою дверь, — так и не дождавшись от меня никаких действий, настойчиво проронила Гермиона. Я хмуро посмотрел вначале на замочную скважину, которую несносная девчонка зачем-то закрыла таким тупым магловским способом, потом на изящные пальчики, крепко стиснувшие заржавевший ключ. Затем мой взгляд переместился на приподнятое в мою сторону личико заерзавшей девушки. И… остановился на второй девичьей руке, по-прежнему обвившей меня за шею. — Держись крепче, — вспыхнувшая идея была такой же идиотской, как и решение закрыть дверь на замок вместо того, чтобы воспользоваться охранными и запирающими чарами, но… я не видел никакой причины не воплотить ее в жизнь. Раз уж сегодня вечер безумств, то… почему бы не совершить еще одну крошечную, совершенно не характерную для меня выходку?! Я слегка нагнулся вперед, чувствуя, как хрупкие пальцы буквально впились в мою шею, только бы их обладательница не потеряла равновесие и не полетела на пол. — Что ты делаешь?! — пискнула Грейнджер. — Тебе же нужно открыть эту чертову дверь… — прошипел я. Если честно, удерживать Гермиону становилось с каждой минутой все тяжелее — все-таки мои заржавевшие мускулы были не особо приспособлены для подобных физических нагрузок. Черт, может, на самом деле лучше было бы трансгрессировать, а не изображать из себя героя? Надо отдать девчонке должное, — она не стала мучить меня дополнительными расспросами, а сразу же сообразила, что от нее требовалось. Ухватившись за ворот моей рубашки, она подалась вперед, попутно вытягивая руку с заветным пропуском в крошечный домик. В замочную скважину Гермиона попала только со второй попытки. Надеюсь, Грейнджер не заметила, с какой поспешностью я саданул ногой по двери, только бы она поскорее открылась. И как очень быстро, чуть ли не бегом дотащив ее до дивана в гостиной, мягко опустил на сидение. Не дожидаясь просьб, я вышел в спальню и только тут позволил себе размять затекшие мышцы. Ох, нет… на такие подвиги я больше не подписываюсь! Я схватил с комода трехмерную сумочку и отнес ее в соседнюю комнату, без лишних пояснений отдавая хозяйке. — Спасибо, — глядя на меня снизу вверх, проговорила Грейнджер, принимая подношение. Никак не отреагировав на ее благодарность, я вышел на улицу, чтобы слегка освежиться. Отсутствовал я недолго. Но когда вернулся в гостиную, застал занятную картинку. Откупорив пузырек с лечебной мазью, Гермиона уже зачерпнула пальцами густую массу и теперь пыталась подтянуть к себе поврежденную ногу, чтобы одновременно занять как можно более удобное положение и при этом не растратить целебную субстанцию. Хм…а наблюдать за ее барахтаньем было весьма забавно. Еще несколько секунд я молча следил за действиями девушки, а потом… вырвав из ее руки тюбик с зельем, уселся рядом и, перехватив не занятой рукой больную ногу выдавил на лодыжку густую субстанцию и принялся аккуратно втирать мазь в нежную кожу. Сегодня точно день вещей и действий, которые я никогда… за все свои немалые годы ни разу не пробовал. Более того, я даже не мог предположить, что когда-нибудь придется вытворять нечто подобное. Ведь в моем распоряжении всегда были лучшие лекари, слуги… домовики, в конце концов! Но вместо того, чтобы прекратить отнюдь не аристократические действия, я, не глядя Грейнджер в лицо, перехватил с ее пальцев оставшуюся на них мазь и продолжил начатое… Я так и не поднял на нее взгляд. Просто мне очень не хотелось увидеть в карих глазах потрясение, изумление и… издевку, которая там точно присутствует. Ведь одно дело вытворять всякие неправдоподобные вещи на пике страсти и совсем другое… вот так… в тишине и приглушенном свете ночника. По собственной воле и желанию. По собственному порыву. Но какими бы ни были мои благородные намерения, жар юной, упругой кожи под собственными пальцами и вид стройных, безукоризненных ног заставлял внутренне напрягаться. Тем более, и без того коротенькое платье задралось до немыслимых пределов — еще миллиметр, и я бы точно смог полюбоваться более пикантными видами. Ох… Мне же полагается приз за сегодняшние нестандартные решения?! Я ловко поднялся на ноги и ушел в ванную, чтобы тщательно вымыть руки, предвкушая очередную порцию сладостного безумства. Но когда вернулся назад, Гермиона… свернувшись калачиком, тихонечко сопела, уткнувшись кончиком носа в обшивку диванной спинки. Жаль. Кажется, моим планам по новой порции развлечения с ее шикарным телом не суждено было сбыться. Разумеется, можно было бы разбудить мою сладкую грязнокровочку довольно пикантным способом, после которого она точно бы не посмела мне отказать, но… еще раз взглянув на сонную, умиротворенную мордашку, я понял, что не смогу это сделать. Пусть отсыпается. У нас впереди еще целых пять ночей. Лежа на примятых от недавнего секса простынях, я долго смотрел в потолок, стараясь абстрагироваться от ненужных мыслей. Особенно от образа девушки, свернувшейся клубочком на диване. Может, стоило ее укрыть? Ведь ночью ей может стать холодно… Блять, ну почему меня это волнует?! Раздраженно перевернулся на бок, поворачиваясь спиной к двери, ведущей в комнату, где сейчас стоял этот злосчастный диван. Через минуту каждая клеточка тела потребовала очередной смены положения. А потом еще раз. И еще. Чертыхаясь самыми не литературными словами из своего запаса, я откинул одеяло и спустил ноги на пол. И быстрым шагом направился в гостиную, целенаправленно приближаясь к очередной неуместной для наших отношений затее. В принципе, за это время поза девушки не особо изменилась, разве что узкие ладони заметно продвинулись в сторону скрытых блестящей тканью локотков. Не обращая внимания на сонный лепет, я подхватил Гермиону на руки и отнес в спальню. На огромную кровать, которой, из-за невнимательности коллег, суждено было на несколько ночей превратиться в наше совместное ложе. Вот теперь с чувством выполненного долга я лег на свою половину кровати и, укрыв нас обоих одеялом, отвернулся от спящей Гермионы, чувствуя, как на меня самого начинает надвигаться волна усталости, неумолимо утягивающая мое «я» в надежные объятия Морфея. И только на грани сна пришло осознание: а ведь я мог идти пешком, раз уж мне так опротивела трансгрессия, а вот Грейнджер — спокойно трансгрессировать и без моего участия, ведь растянутая лодыжка не могла стать причиной неправильного взмаха кисти в момент перемещения. Так что в моей идиотской помощи не было никакой необходимости. Но… как же хорошо, что все вышло именно так. Иногда приятно до чертиков почувствовать себя нужным и держащим все под своим контролем мужчиной.