Совсем не детская сказка

      — Грейнджер! — наверное, уже пятый раз окликнул неугомонную девчонку, но она как будто оглохла, хотя, судя по тому, как девушка пару раз обернулась и лукаво стрельнула глазками, она прекрасно знала о моем присутствии.       — Стой! — вместо того, чтобы прислушаться к моему призыву, Грейнджер еще больше ускорилась.       Вообще ситуация была до нелепости странной. Я сидел в предоставленном коттедже и в который раз просматривал составленные заметки по заданию, в то время как Гермиона с самого утра отправилась на слежку за Розье, как вдруг в комнату влетел серебристый посланец от моей сладенькой ассистентки и до дрожи знакомым голоском сообщил о том, что его создательница ждет меня через час по прилагающемуся адресу. Это было неожиданно, ведь до конца привычного времени, отведенного для этой части задания, оставалось как минимум пара часов.       Но что окончательно повергло меня в замешательство, так это место, в котором я оказался после трансгрессии. Очутившись на каком-то блошином рынке, я бы точно решил, что отклонился от курса во время перемещения, если бы не знакомый силуэт, промелькнувший в толпе маглов.       И вот теперь Грейнджер, хихикая, чуть ли не вприпрыжку удалялась от меня, а я пытался догнать ее, проворно лавируя между простецами. Удалось задуманное только тогда, когда Гермиона притормозила около одной из неприметных палаток.       — Может, объяснишь, что все это значит?! — недовольно прошипел я, оказавшись за спиной у девчонки.       Но она не спешила отвечать на вопрос, и только сейчас я понял, что в этой палатке вызвало интерес у взбалмошной помощницы. Устроившись напротив овального зеркала, Гермиона с самым беззаботным видом хватала с витрины всевозможные шляпки и прикладывала их к макушке.       — Какая тебе больше нравится? — поймав в отражении мой хмурый взгляд, подмигнула девушка и водрузила себе на голову какую-то цветастую композицию, тут же изменив ее на широкополую плетеную шляпу.       — Грейнджер, хватит дурачиться! — проигнорировав вопрос, отрывисто заявил я и, решив больше не ходить вокруг да около, спросил в лоб: — Почему ты прервала слежку?       — Потому что сегодня в этом больше нет никакой необходимости, — мягко заметила девушка, откладывая в сторону примеренные головные уборы.       — Хватит изображать из себя идиотку! — даже моему ангельскому терпению пришел конец. — Где Розье? Что с ней?!       — О, с ней все в порядке, — улыбнулась девушка и, не глядя на меня, выудила из кучи всевозможных шляп маленькую белую шляпку, прихваченную тонкой лимонной лентой, свободные концы которой красиво всколыхнулись под мимолетным порывом ветра. — Весь сегодняшний вечер она проведет в роскошном, респектабельном ресторане в компании мадам Моро, Пти и леди Дюран, разговаривая о детях, внуках и прочих прелестях взрослой жизни, — Гермиона продолжала щебетать, но… я не слушал.       С каким-то странным удовольствием я наблюдал за тем, как изящные пальчики поправили каштановые пряди и, разделив их на две части, перекинули на грудь, а потом удобнее натянули невесомый головной убор на кучерявую макушку.       Никогда не думал, что простая, ничем не примечательная шляпка может настолько преобразить женщину. Гермиона в который раз поразила меня плавно вырезанными линиями юного лица и появившейся в них едва уловимой утонченностью, подчеркнутой невинностью и игривостью.       Наверное, я слишком увлекся созерцанием изменчивой девчонки, потому что как-то незаметно для себя пропустил тот момент, когда она, лукаво прищурившись, отвернулась от зеркала и… оказалась рядом.       Опомнился, когда тонкие пальчики проворно ослабили узел на моем неизменном галстуке. Перехватив хрупкие запястья, я раздраженно посмотрел в миндалевидные глаза, пытаясь понять, что задумала их обладательница.       — Доверься мне, — шепот, сорвавшийся с пухлых губ, и гипнотизирующий взгляд карих омутов действовали на меня умиротворяюще — до безумия хотелось позволить этой крошке делать со мной все, что она пожелает.       Беззвучно выпустив из легких кислород, я ослабил хватку, а потом и вовсе опустил руки, предоставляя Гермионе полную свободу действий. Улыбнувшись, Грейнджер проворно стянула галстук и, не дав мне опомниться, расстегнула парочку верхних пуговиц рубашки.       Я не смотрел на то, что она делает, — нет, мой взгляд был прикован к приоткрывшимся от усердия алым губам.       Я вернулся в реальность в то мгновение, когда кожи коснулось нечто прохладное и шелковистое. И только когда девчонка подтолкнула меня к зеркалу, я понял, что она повязала мне на шею темно-зеленый платок. Скептически приподнял бровь, готовясь отпустить ехидное замечание в адрес ее дизайнерских способностей, но Гермиона меня опередила:       — Так ты выглядишь намного раскованнее и свободнее… — теплые губы коснулись моей щеки невесомым поцелуем.       — Что-нибудь выбрали? — улыбчивая продавщица с интересом смотрела в нашу сторону, вмиг обрывая интимность этого странного порыва.       — Мы его возьмем, — тонкий пальчик указал на мою шею, и Грейнджер тут же развернулась к вмешавшейся женщине.       — Отличный выбор! — одобрительно кивнула та, пройдясь по мне профессиональным взглядом.       Гермиона подцепился полы шляпки, все еще прикрывающей ее макушку, и, после секундного колебания, вернула головной убор на прежнее место.       — Ты не будешь ее брать? — собственный голос показался чужим.       — Я… — Гермиона замялась — даже не сомневаюсь: в шоколадных глазах промелькнула искра сожаления, но девчонка тут же беззаботно махнула рукой: — Как-нибудь в другой раз! Пойдем, сегодня нас ждет необычный ужин! — Грейнджер резко и весьма неожиданно перескочила с одной темы на другую.       — Мне уже начинать бояться? — хмыкнул, шагая следом за девушкой.       — Только если совсем чуть-чуть, — сделав наигранно серьезное лицо, заявила Гермиона, но… встретившись со мной взглядом, громко рассмеялась и, привстав на цыпочки, чмокнула меня в кончик носа — я ошарашенно моргнул.       Сейчас я не ощущал себя ни секс-машиной, ни ее начальником…       Сейчас мы были просто мужчиной и женщиной.       Парой.       Наверное, именно так себя ощущают по-настоящему счастливые семьи.       

***

      — Грейнджер, что ты опять задумала? — скорее ради приличия пробурчал я, продвигаясь за девушкой. — Может, хватит на сегодня экскурсий по помойкам французской столицы?! — она завела нас на большой продуктовый рынок, кишащий хозяевами старинного города и приезжими зеваками.       Обернувшись, Грейнджер многозначительно подмигнула:       — Погоди, у нас впереди еще самая главная… — она не успела закончить фразу, потому что тут же метнулась к одному из живописных лотков.       Прихваченная до этого плетеная корзинка наполнялась какими-то продуктами, а я лишь молча переводил взгляд то на краснощекого продавца, то на приветливо улыбающуюся спутницу.       Я так и не понял, для чего нужен был весь этот цирк, но в одном не сомневался: впереди меня, и правда, ждет что-то необычное.       

***

      — Добро пожаловать на Рив Гош! — выждав пару минут после завершения трансгрессии, Гермиона победоносно улыбнулась и обозначила наше новое место положения.       — Набережная Монтабелло, — с благоговейным трепетом проговорил я, с жадностью впиваясь взглядом в потрясающие виды, растянувшиеся вдоль серебристой водной ленты.       Я любил эту местность настолько, что постарался не зацикливаться на осточертевших последствиях трансгрессии. К чему высчитывать минуты, позволяющие быть на все сто процентов уверенными, что съеденный несколько часов обед все-таки останется в желудке, если намного приятнее в который раз осмотреть величественные, неповторимые стены Нотр-Дама, который тут же отозвался приветственным раскатом колокола?!       Дослушав угасающую, многовековую мелодию, я снисходительно повернулся в сторону Грейнджер:       — Конечно, это все прекрасно, но какое отношение имеет к…       Слово «ужин» застрял в горле, потому что именно в эту минуту я сообразил, что задумала маленькая затейница. Своеобразной подсказкой стали десятки уединенных парочек, устроившихся поодаль от нас около самой набережной.       Но что окончательно вынудило меня поверить, что я все верно понял, — расстеленный на камнях клетчатый плед, на котором уже сидела Грейнджер и теперь самозабвенно вытаскивала из плетеной корзинки, примостившейся здесь же, незатейливые яства. Мой пытливый взгляд выудил из общей массы внушительную ветку винограда и бумажный пакет со спелой черешней; обалденно пахнущий багет с тонкой хрустящей корочкой; сыр и два высоких конусообразных бокала, без которых эта чудная композиция имела бы какой-то не завершенный вид. Но окончательную точку в уютном безобразии поставила выуженная со дна корзины бутылка вина незнакомой марки.       Только теперь Грейнджер подняла на меня слегка прищуренные глаза и, легонько похлопав по предназначенному для меня месту на мягком пледе, с колкой улыбкой произнесла:       — Не робейте, лорд Малфой. Я же обещала: сегодня вас ждет что-то необычное.       Стараясь не терять лица, я аккуратно устроился на предложенном куске ткани, мучительно размышляя: может, стоило покинуть это место с гордо вздернутым носом, приняв подобные действия за личное оскорбление? Но… какого-то черта я все равно остался здесь — рядом с Гермионой на клочке клетчатого пледа.       Повернув к ней лицо, я на грани слышимости выдохнул:       — Грейнджер, ты сумасшедшая…       — Это ты сейчас слетишь с катушек, когда попробуешь это, — Гермиона выразительно потрясла рукой, в которой было зажато горлышко закупоренной бутылки. — Ставлю пять галеонов на то, что пытливые умы магических виноделов не додумались до подобного шедевра!       Криво ухмыльнувшись, я перехватил из изящных пальцев запотевшую бутылку и вооружился протянутым штопором. Что ж, в юности я был очень азартен, так что… почему бы и не поспорить — вряд ли у маглов есть что-то, способное переплюнуть лучших мастеров моего мира.       

***

      Уже через несколько минут я понял, что проиграл.       Я никогда не пробовал ничего подобного. Признаюсь, странный внешний вид содержимого в бокале меня несколько насторожил, и первый глоток я сделал с большой опаской. Но стоило приятной жидкости оросить чувствительные рецепторы, как я с интересом и уважением осмотрел запотевший фужер. Напиток был удивительно нежен, в нем ощущались нотки абрикоса и меда, но сладость была настолько сдержанной, что покорила даже мою привередливость.       Гермиона тут же пояснила, что это вино делают при очень низких температурах из замороженного винограда, поэтому в полученной жидкости остаются крошечные кристаллики льда.       — Потрясающе, — только и смог выдавить из себя, не желая признавать поражение, но Грейнджер довольно улыбнулась и, отсалютировав наполненным бокалом, приникла губами к холодной грани.       Я не знаю, сколько времени мы провели здесь — на левом берегу Сены — сидя как простые смертные на клетчатом пледе, в окружении таких же сумасшедших, попивая безупречное вино и жуя захваченные угощения.       И беседуя…       Я так и не понял, кто же из нас заговорил первым. Хотя, скорее всего, эта неожиданная инициатива пришла с ее стороны.       Если бы меня кто-нибудь спросил, о чем мы говорили… я бы так и не нашел, что ответить, кроме избитого: «Обо всем на свете…»       Теперь я понимал смысл этой странной, не внушающей доверия фразы.       Время от времени безупречную гладь реки прорезали небольшие катера, палубы которых были полны веселящихся туристов. Они махали руками и выкрикивали приветственные фразы на ломаном французском, а сидящие у кромки воды хозяева с улыбками отвечали им тем же. И Гермиона тоже…       Чувство времени ворвалось в наш безоблачный вечер в то мгновение, когда постепенно пустеющую набережную огласил низкий звон колоколов Нотр-Дама, уверенно отбивших цифру «одиннадцать».       — Пора собираться, — проговорил я, в душе надеясь еще ненадолго растянуть приятные, успокаивающие мгновения.       — Наверное… — после короткой заминки ответила Грейнджер и, ловко уложив в корзинку остатки нашей трапезы, продолжила: — все-таки завтра у нас тяжелый вечер культурного просвещения.       Наверное, сегодняшний день закончился именно на этой ноте, если бы теплый летний воздух не был прерван насыщенным, пьянящим звуком саксофона.       Гермиона встрепенулась и, быстро повернув голову, окинула уличного музыканта изучающим взглядом. Не знаю, что конкретно девушка высматривала, но, кажется, результат пришелся ей по душе.       Ловко поднявшись на ноги, Грейнджер уже через несколько шагов оказалась около музыканта, где постепенно собиралась толпа зевак. Ничего не оставалось, кроме как последовать за своей спутницей и присоединиться к неожиданному зрелищу.       — Кажется, вечер культурного просвещения начался раньше, — склонившись к Гермионе, со смешком выдохнул ей на ухо.       Девушка хихикнула и молниеносно повернулась ко мне. Загадочно прищурившись, она выставила вперед руку и проговорила:       — Как насчет танца?       — Что?! — кажется, я поперхнулся слюной и во все глаза уставился на решительную мордашку.       — Прямо здесь и прямо сейчас, — вздернув подбородок и сверкнув глазами, пояснила девчонка.       — Я не подросток, — отрицательно качнул головой, с неконтролируемым ужасом глядя на протянутую ладонь.       Этого мне только не хватало!       — Не трусьте, мистер Малфой, — склонив голову на бок, снисходительно улыбнулась Грейнджер.       И я в который раз повелся на ее провокацию.       Грубо притянув к себе упругое тело, я увлек девушку в немного несуразный танец на грязной брусчатке набережной, освещенной тусклыми отблесками фонарей.       Хрупкие пальцы вцепились мне в плечи, будто девчонка боялась потерять равновесие, а я каждой клеточкой тела ощущал, как десятки любопытных глаз смотрят в нашу сторону.       — О чем они подумают? — прошептал я на ухо любовницы и, выпрямившись, красноречиво стрельнул глазами в толпу зевак, чувствуя, как постепенно расслабляются девичьи ладони на моем теле.       — Они подумают, что ты влюблен в меня, как мальчишка, — с непрошибаемым, серьезным лицом ответила Грейнджер.       Резко крутанув девчонку под явную кульминацию выбранной музыкантом мелодии, я хрипло выдохнул:       — Но я же не подросток… — на самом деле мимолетно брошенная фраза прошибла меня до костей: «влюблен»…       Влюблен…       Влюблен…       Но… это же… не так!       — Не волнуйся, — напускная серьезность вмиг покинула миловидное личико, и Гермиона, заговорчески блеснув глазами, выдохнула: — на самом деле большинству из присутствующих абсолютно плевать, а остальные уверены, что ты это делаешь для того, чтобы затащить меня в постель.       Между нами повисла пауза, которая с каждым толчком сердца становилась слишком длинной. Я пытался решить, что же ответить ей на сей раз, но, так и не придумав ничего лучшего, бесстрастно заметил:       — И они будут совершенно правы.       Да, малышка, нас связывает только секс — безумный, страстный, дикий и до дрожи разнообразный. Такой, какой не каждая шлюха позволит! Такой, какой не каждый похотливый самец примет! Поэтому мы и держимся друг за друга. Не более.       Только поэтому.       И меня совершенно не волнует странное послевкусие на губах, после твоей недавней фразы.       Я спокойно смотрел на Гермиону, на автомате отмечая каждую деталь: я видел, как в глубине карих глаз промелькнула искра душевной боли, но она тут же была вытеснена холодными льдинками, зародившимися на самом дне. Пухлые губы растянулись в понимающей, дежурной улыбке, и Грейнджер спокойно кивнула:       — Еще как…       Не знаю, до чего бы мы еще докатились, если бы вдруг на носок моего ботинка не опустилась ножка партнерши.       — Тебе кто-нибудь говорил, что ты ужасно танцуешь? — хмыкнул я, крепче обхватывая ладонями узкую талию.       Наверное, другая девушка обиделась бы на подобное обвинение — на самом деле, Грейнджер была в довольно неплохой форме. Но Гермиона, все еще обнимая меня за плечи, вдруг запрокинула голову и громко, заразительно засмеялась:       — Кажется, только Гарри был со мной так откровенен.       Я смотрел на хохочущую девчонку и понимал, что… смеюсь в ответ.       Даже в своем несовершенстве она была потрясающей.