***
Знаешь, почему мы с Гарри так сдружились несколько лет назад? Да потому что его лучший друг — его преданный со школьной скамьи рыжеволосый дружок — превратился в редчайшую скотину! Вначале никто ничего не замечал: младший Уизли всегда был обделен вниманием и вечно находился в тени Поттера и своих успешных старших братьев. Да что там… даже младшая сестра умудрилась обскакать его! К пятому курсу Джинни стала звездой школьной команды по квиддичу, да и в личной жизни у этой девчонки лучше складывалось, чем у ее никчемного братца. И вот только представь, какой шквал чужого поклонения и восхищения обрушился на Уизли после финальной битвы. Герой Войны. Один из главных победителей Волан-де-Морта. Лучший вратарь английской сборной за последние сто лет. И еще куча различных регалий и наград. А в последствие… бесконечные игры, а после них роскошные, шумные вечеринки в честь отлично отыгранных матчей. Ах да, разумеется, теперь в личной жизни у него тоже все наладилось: неожиданно из замарашки-заучки Грейнджер превратилась в сексуальную и очень привлекательную девушку. И как только парни пропустили такое сокровище? Ну, да ладно. Как ты уже понял, этот восхитительный приз тоже достался Уизли. По-моему, они с Гермионой съехались уже на третий месяц после официально объявленной победы. Конечно, если я ничего не путаю. Но не в этом суть. В общем, как ты сам понимаешь, все эти лавры не могли не повлиять на такого тусклого человека как Рон Уизли. Скромный парнишка не мог не зазвездиться. Вначале никто не предал этому значения — наверное, считали это естественной и вполне безобидной реакцией. Но постепенно из яркой звезды Рон начал превращаться в самый настоящий кусок дерьма. И дело тут не только в его отбитом поведении и навязчивом желании покрасоваться перед камерами или дать очередное интервью. Замашки Локонса — это еще полбеды. Вот только… еще до финальной битвы, Уизли начал пить…***
— Все пьют, — перебив Драко, пожал я плечами, совершенно не понимая, какую роль во всей этой истории играет слизеринский медальон. — Нет, ты не понял, — парень покачал головой и продолжил, — Он начал пить так, что вообще больше не мог себя контролировать!***
Вначале все было относительно безобидно. Днем Уизли был бодр и полон сил — не зря же добился такого успеха в спортивной карьере. По вечерам и ночам его ждали вечеринки, на которых алкоголь лился рекой. А по утрам наша звезда мучилась от похмелья, с которым постепенно даже молодой организм перестал справляться. Но поспенно для этого дебила стерлись границы времени. Рон начал напиваться до поросячего визга! И плевать, что стрелки на часах показывали полдень! Пару раз он даже на игры приходил в таком состоянии, что с трудом мог стоять ровно, не то что на метле летать! Может, помнишь то чудовищное поражение нашей сборной в Болгарии?! В Болгарии! А все из-за того, что Поттеру пришлось снять с матча лучшего вратаря, до сих пор не оклемавшегося после приветственной вечеринки. Именно после того вопиющего случая Гарри поставил лучшему другу условие: еще одна подобная выходка — и его место в сборной станет вакантным. Насколько я знаю, несколько месяцев Уизли неплохо выполнял условия уговора: несмотря на жуткий перегар, на тренировках и матчах он был трезвым. Но примерно год назад Поттер допустил непоправимую ошибку — несмотря ни на что, Гарри доверял своему другу, вот и расслабился, решив, что Рон взял себя в руки. И хотя в тот день Рону Уизли лучше было бы находиться где-нибудь в гостинице и хорошенько проспаться, он вышел на поле… Уверен, если ты напряжешься, то обязательно вспомнишь заголовки, которыми тогда так и пестрили спортивные колонки всех газет: «Чудовищный несчастный случай!», «Жуткое падение звезды мирового спорта из-под самого купола!» и множество других вариаций…***
— Если память мне не изменяет, журналисты смаковали и в красках расписывали историю о переломе тазобедренного сустава со смещением и пытались найти виновного в том, что произошло, — в повествовании Драко образовалась брешь, и я тут же воспользовался, чтобы ввернуть почерпнутую информацию. Признаюсь, я редко читаю спортивную колонку, но… после разговора перед нашим с Гермионой заданием в Сан-Марино, когда Кингсли впервые упомянул о том, что у моей ассистентки есть жених, я не удержался и… тем же вечером изучил имеющиеся в библиотеке Малфой-Мэнора подшивки газет. Хм… а ведь тогда Шеклболт упоминал про чудовищную травму, да и Грейнджер так ощутимо занервничала! А я самодовольно решил, будто ее странное поведение связано с тем, что девчонка не любит, когда кто-то распространяется перед чужими людьми о ее личной жизни. К тому же, тогда я с ехидством размышлял о том, что для помолвленной девушки Грейнджер позволяла себе слишком уж пылкие взгляды в сторону своего женатого босса. Но теперь я начинал понимать: причина была не в этом. — Да, ты совершенно прав, — голос Драко прервал мои размышления. — Но нигде… ни в одной газете не писали о том, что Уизли был в стельку пьян. Каким-то чудом Гарри замял это дело и не дал просочиться в средства массовой информации. Правда, — на лице Драко появилось хорошо просматривающееся удовлетворение, — он наконец-то исключил Уизли из команды. Но даже после всего случившегося Поттер не оставил друга без шанса вернуться к нормальной жизни. Так что он пообещал взять Уизли назад, когда тот решит, что для него важнее: спорт или огневиски. Перед глазами появилось бледное, потрепанное лицо Рональда Уизли. Теперь я понимал, в чем причина такого нездорового оттенка кожи и черных кругов под запавшими глазами. Хм, похоже, он до сих пор не взял себя в руки. Внутренности стянуло от отвращения, когда я представил, как его огромные, потные ладони скользят вдоль нежного тела моей девочки, а его безобразные губы — его протухший рот — прикасаются к ее свежим, мягким устам. А еще я вспомнил, с какой ненавистью Гермиона смотрела на стакан огневиски у меня в ладони, и как она едва пригубила вино в наш первый поход в ресторан. — Драко, конечно все это очень интересно, — с трудом вынырнув из воспоминаний о всех тех мелочах, которые сейчас являлись красноречивым подтверждением услышанного рассказа, проговорил я и тут же озвучил вопрос, не дающий покоя с самого начала наших откровений: — … но при чем тут медальон Салазара Слизерина? Вместо ответа, Драко задал весьма неожиданный вопрос: — Отец, ты когда-нибудь слышал развернутую историю о том, как золотая троица искала крестражи? — Нет, — осторожно ответил я, чувствуя, что именно здесь скрывается вся соль рассказа. — Признаться, я никогда этим не интересовался. — А вот мне пришлось выслушать мельчайшие подробности. И не один раз, — облизнув пересохшие губы, ответил Драко. Я тут же подал ему стакан воды. После жадного глотка, парень продолжил повествование: — А иногда мне и вовсе приходилось просматривать воспоминания Гарри. Не поверишь, но порой ему жизненно необходимо было окунуться в те дни и хотя бы таким способом разделить их с кем-нибудь еще. Я молчал, боясь лишний раз вздохнуть, — чувствовал: еще немного, и все станет понятно. Не дождавшись вопросов, Драко продолжил: — Именно Уизли уничтожил медальон. Черт, как-то я не этого ожидал! — … но за несколько месяцев до этого триумфального происшествия, именно из-за рыжего придурка распалась троица героев. Я удивленно приподнял бровь — таких подробностей никто никогда не упоминал! — Понимаю твое недоумение — я испытал нечто подобное, когда впервые услышал об этом от Поттера, — Драко сокрушенно покачал головой. — Но это правда: Уизли ушел от Гарри с Гермионой, предоставив им вдвоем разбираться со всеми проблемами. В школу и домой он, разумеется, не мог вернуться: в Хогвартсе все были уверены, что Уизли страдает от чудовищно заразного недуга, а в Норе… ему бы голову открутили за то, что предал лучшего друга. Кстати, именно тогда, скитаясь по трактирам, наш дорогой друг и начал баловаться огневиски. — Но у него же была причина так поступить… — неуверенно заметил я. Теперь уже у меня пересохло в горле, и я нервно отхлебнул из полупустого стакана. — Медальон, — коротко бросил Драко. — Все дело в медальоне, — перехватив мой взгляд, парень пояснил: — Гарри рассказывал, что заключенная в украшении частица души Темного Лорда на всех влияла ужасно. А ведь им приходилось носить медальон у себя на груди! Крестраж высасывал из них надежду, радость и уверенность в своих силах, оставляя лишь раздражение, озлобленность и обиду на весь окружающий мир. Точнее, так он действовал на Гарри и Гермиону, но Уизли… — Драко сокрушенно покачал головой — … он становился невменяемым. Он жутко ревновал Гермиону к лучшему другу и психовал из-за любой мелочи! Иногда причиной для ссоры мог стать неправильный градус приготовленной еды. Ему начинало казаться, будто лучшие друзья делают из него третьего лишнего. И в один из таких дней он ушел от них… Драко замолчал, и я сразу понял: больше ему нечего добавить. Поджав губы, попытался выстроить в логическую цепочку появившиеся у меня сведения, но воздух палаты опять сотрясся от голоса сына: — А ты знаешь, что Грейнджер всегда мечтала стать колдомедиком? — что-то во взгляде серо-голубых глаз давало понять: в озвученном вопросе есть подвох. — Нет, — осторожно ответил я. — Но, сказать по правде, если бы я встретил Грейнджер в белом халате в коридорах Мунго, я бы не испытал того шока, который у меня был в день, когда Кингсли представил мне твою замену в лице этой девчонки. — А ты знал, что она училась на медицинском факультете в одной из самых лучших парижских академий? — будто не услышав моего ответа, продолжил Драко. На этот раз я просто качнул головой. — Правда, после того, как Уизли начал спиваться, она, не сказав никому ни слова, бросила академию и перешла на факультет по изучению черномагических артефактов. Вот теперь картинка начала приобретать целостность. — То есть… — я замолчал, пытаясь собрать воедино разбегающиеся мысли, — … ты думаешь, Грейнджер сделала это, чтобы… — Думаю, Гермиона уже тогда начала задумываться о том, что все происходящее с Роном не совсем естественно. И что причина вовсе не в звездной болезни. Поджав губы, я лихорадочно пытался найти факты, опровергающие услышанное. — Да, врачи не всесильны, — продолжал Драко, — но алкогольную зависимость они могут с легкостью излечить всего за несколько сеансов гипноза и детоксикационной терапии. Раз-два — и клиент вновь бодр, весел и свеж, и, к тому же, на пушечный выстрел не подойдет к бутылке с пойлом. Но в случае с Уизли ничего не работало: врачи разводили руками; уговоры родственников и невесты он пропускал мимо ушей; и даже угрозы капитана не действовали. Повисшее в палате молчание опять было кратковременным. — Так что я даже не сомневаюсь: Гермиона хочет провести ритуал с крестражем, чтобы убрать оставшуюся в организме Уизли заразу. Похоже, даже после смерти частица Темного Лорда по-прежнему делает грязное дело, разъедая души людей, с которыми она тесно пересеклась. А я никогда и не знал о том, что мой сын такой философ. Неожиданно Драко стал очень серьезным. Светлые брови сошлись на переносице, и он продолжил, подводя итог нашей беседы: — Отдай Гермионе медальон. Не сомневайся, в ее действиях не будет ничего криминального. Просто… помоги ей наконец-то стать счастливой, потому что то, во что превратилась ее жизнь — это самый настоящий ад, которого не пожелаешь даже заклятому врагу! Здесь нам следовало поставить точку, но у меня из души рвался вполне логичный вопрос. Он жег язык, и я не мог не озвучить его: — Но если все так плохо, то почему Грейнджер до сих пор не ушла от Уизли?! — Гриффиндор, — спокойно ответил Драко. — Это же гриффиндорцы. Честные. Благородные. И жутко сердобольные, — тонкие губы сложились в точную копию моей ухмылки. — Это мы с тобой можем бросить тех, кто стал обузой, а они никогда так не поступят. К тому же, Грейнджер сохла по Уизли чуть ли не с первого курса, так что… Драко не удалось закончить свое глубокомысленное изречение — именно в этот момент распахнулась палатная дверь, и на пороге появилась Нарцисса. Как-то она сегодня рановато заявилась… — Доброе утро, — неожиданно сухой приветственный кивок превратился во внимательный, я бы даже сказал, любопытный взгляд: — О чем разговариваете, мальчики? — женщина уселась на соседний стул. Бесстрастное лицо озарило подобие улыбки. Похоже, миссис Малфой была в самом лучшем своем настроении. Отвечать не хотелось, но и игнорировать Нарциссу перед нашим сыном казалось не совсем правильным. Впрочем, возникшая проблема решилась сама собой. — Да так, — небрежно отмахнулся Драко, — решаем рабочие вопросы, — улыбнулся парень. И я был ему очень благодарен за то, что он избавил меня от необходимости что-либо объяснять. — Мне уже не терпится вернуться на свое место! — Насколько я знаю, сейчас это место занимает мисс Грейнджер, — меня буквально прожгло от пристального взгляда небесных глаз. Нарцисса не сводила с меня внимательного взора, а от странного прищура ее глаз неприятно засосало под ложечкой. Она… она ведь не знает о том, что происходит у нас с Гермионой? Блять, как же мне все это не нравится… Понимал: нужно хоть что-то ответить, поэтому я бесстрастно произнес: — Дорогая, у тебя устаревшая информация, — голубые глаза презрительно сверкнули, но это нисколько меня не смутило. — Со дня выписки мисс Грейнджер работает в Отделе Тайн. Так что… — я перевел доброжелательный взгляд на Драко, — … твой кабинет преданно ждет своего героя. — Ох, поскорее бы меня выписали! — жалобно скривившись, проговорил Драко, явно пытаясь сдержать приступ смеха: — Вы не представляете, как же я соскучился по своей широкой и мягкой кроватке! Я не могу здесь нормально спать — постоянно боюсь скатиться вниз от любого неверного движения! — мы с Драко засмеялись, а Нарцисса выдавила из себя сухую улыбочку. Как всегда, она не оценила наш юмор. Понимая, что лучше нам с Нарциссой поскорее избавиться от общества друг друга, я, не таясь, посмотрел на настенные часы: — Думаю, мне уже пора… — меня перебил женский голос: — Уже уходишь? — и вновь во взгляде Нарциссы промелькнуло нечто такое, что заставило почувствовать себя не в своей тарелке. — Да, я уже час как должен быть в Министерстве, — проговорил я и без лишних проводов и пояснений, выскользнул из палаты.***
Мои губы медленно двигались вверх, осыпая мимолетными, легкими поцелуями подтянутый живот. Не задерживаясь, я скользнул немного выше, пробираясь к еще более восхитительной плоти. Хотя… в этой женщине все было потрясающим. Кончик языка игриво собирал капельки пота между тяжело вздымающихся грудей, пока подушечки больших пальцев синхронно ласкали набухшие розовые соски. Зубы прикусывали выпирающие косточки девичьих ключиц и наслаждались упругостью натянутых сухожилий. — Люциус… — хриплый выдох сверху. — Я хочу тебя, — ее пальчики вплелись в мои влажные, липкие от пота пряди. — Снова… Было безумно приятно слышать это признание — к тому же, я и сам был не против привести его в жизнь, — но… после вчерашнего разговора с Драко я больше не мог ждать. Кажется, наступило время поступить по совести. — Потерпи, моя маленькая сучка, — прошептал я, наслаждаясь игривым, заводным блеском на дне карих колодцев в ответ на мое пикантное обращение. Порой мне казалось, что эту женщину можно довести до дикого оргазма одними развратными словечками. Не слушая ее протяжного, доводящего до экстаза возмущения, я ловко подхватил девчонку под мышки и, придав ее легкому телу полусидячее положение, заставил вполне осознанно посмотреть мне в глаза. Облизнув губы, без лишних прелюдий — только бы не растерять уверенность — произнес: — У меня для тебя кое-что есть… — Очередной подарок? — Гермиона задорно подмигнула, явно воспринимая все происходящее как следующий раунд наших игр. Но мне было абсолютно не смешно. Придав лицу серьезно выражение, я сухо ответил: — Мне кажется: то, что я хочу сейчас отдать, — это самая важная вещь из всех, что я мог бы тебе подарить. И, наверное, мне даже немного совестно из-за того, что я не отдал ее раньше, чем волшебную палочку и шляпку. В шоколадных глазах промелькнуло явное недоумение и что-то сродни панике. Нервно прикусив нижнюю губу, Гермиона нахмурилась, но все-таки заставила себя улыбнуться. — Люциус, ты меня пугаешь, — и хоть она пыталась смягчить сказанное улыбкой, я видел: Гермионе и в самом деле не по себе. Решив больше не мучить ее неизвестностью, взмахом кисти призвал пиджак, сорванный с меня еще у входной двери. Выдох — и я выудил из наружного кармана припрятанный там медальон и… протянул его Грейнджер. — Возьми, — зачем-то проговорил я, будто и так не было понятно, что сейчас происходит, — Я знаю, что он нужен тебе. Гермиона во все глаза смотрела на протянутое украшение так, будто сейчас я предлагал ей не лишенный магии крестраж, а свернувшуюся в клубок и шипящую от злости гадюку. Девушка нерешительно протянула руку, но остановилась на полпути, сжимая ладонь в кулак. А я перехватил ее кисть и, насильно разжав тонкие пальцы, положил на освободившееся пространство слизеринский медальон. — Теперь он твой, — тихо заметил я. — И ты прекрасно знаешь, что с ним делать, — прикусив губу, я добавил: — Я очень рад, что ты присутствовала в палате Драко, когда все происходило. Поверь, повторить увиденный обряд не составит никакого труда, — я внимательно смотрел в расширившиеся зрачки: — Но если тебе понадобится помощь, ты всегда можешь на меня рассчитывать, — здесь нужно было поставить точку — я и так сказал много лишнего, но меня несло дальше. — Если тебе вдруг захочется что-то мне рассказать, я всегда готов выслу… Договорить не успел, потому что моя пламенная речь была прервана требовательным прикосновением женских губ. Сквозь стук собственного сердца где-то под ребрами, плеск крови в висках и шум переплетающегося дыхания, я услышал шелест падающей на пол цепочки с изящным кулоном по центру и… попытался абстрагироваться от этого звука. Я уже давно не испытывал такого облегчения, как сейчас. Я наконец-то поступил правильно. По совести. Я отдал этот чертов медальон. А Гермиона, получив его в свои цепкие пальчики, не бросилась тотчас исполнять запланированное спасение заблудшего женишка. И это не могло не вселять уверенность в то, что… ничего не изменится даже после успешно завершенного обряда. Наверное, я зря паниковал все это время. Ведь Гермиона по-прежнему здесь. Со мной. По крайней мере, сейчас…