Совсем не детская сказка

      — Милая, ты меня слушаешь? — в голосе Рона прозвучало едва уловимое недовольство с ноткой обиды.       Гермиона автоматически оторвала рассеянный взгляд от страниц, на которых так и не смогла прочитать ни строчки. Где-то там, на подкорке она весь вечер прокручивала сегодняшний разговор с Гарри. И с каждой прожитой минутой ее нутро разрывало от нарастающего желания поступить так, как посоветовал лучший друг.       Когда девушка вернулась с примерки, она несколько часов мерила шагами гостиную небольшого дома. До тех пор, пока не вернулся Рон, который весь день провел в Норе, помогая Уизли установить знаменитый свадебный шатер, повидавший не одно бракосочетание. Чтобы не привлекать лишнего внимания, Грейнджер пришлось усесться на диван и сделать вид, будто она читает очередной талмуд, в противном случае Рона точно бы насторожило ее мельтешение по комнате. Впрочем… похоже, он и так заметил, что на душе его невесты не спокойно.       — Не надо так нервничать, любимая, — оказавшись рядом, парень выдернул из рук девушки книгу.       А у Гермионы моментально возникло желание посильнее вцепиться пальцами в ускользающий корешок — девушку как будто лишили невидимой и такой необходимой для ее спокойствия перегородки.       — Тебе нужно отвлечься… — промурлыкал Рон, неожиданно оказываясь позади Грейнджер.       А ведь ей на долю секунды показалось, что нависшая опасность миновала… но широкие ладони тут же оказались на хрупких плечах, вздрогнувших под их натиском. Сильные пальцы разминали напряженные мышцы, то и дело, как бы невзначай, забираясь под отвороты женской блузки.       — … и расслабиться, — склонившись ближе и коснувшись горячими губами напряженной шеи, выдохнул Уизли, и Гермиона тут же сжалась под его натиском, но… заставила себя крепче стиснуть зубы, позволяя делать с собой все, что вздумается мужской фантазии.       Вдохновленный ее реакцией, Уизли вновь изменил положение и, подхватив на руки худенькое, несопротивляющееся тело, усадил Гермиону на письменный стол, примостившийся в углу небольшой, но многофункциональной гостиной.       Подол свободной юбки тут же задрался, полностью открывая обзор и на стройные ноги, и на кружевную полоску невесомых трусиков. Довольно крякнув, Рон удобнее устроился между распахнутых бедер. Дрожащие от возбуждения и предвкушения ладони прошлись по упругой плоти женских бедер, но… тут же вспорхнули вверх. Теперь влажные, теплые губы оставляли россыпь трепетных, нежных поцелуев на девичьей шее, пока его пальцы методично расстегивали пуговки хлопковой блузки. Как всегда, у Рона все делалось по негласным правилам — ему и в голову не могло прийти полезть женщине под юбку, пока с нее не снята кофта.       Запрокинув голову под его натиском, Гермиона уставилась безразличным взглядом в потолок - что угодно, только не видеть раскрасневшейся веснушчатой физиономии. Всеми силами Грейнджер старалась отыскать в себе хоть что-нибудь, что помогло бы без внутреннего содрогания принимать эти ласки, но… у девушки ничего не получалось.       Как назло, в голове заметались предательские мысли: а ведь ей придется всю сознательную жизнь ложиться в кровать с этим человеком; во время секса делать вид, будто ей приятны его ласки; через силу заставлять получать хотя бы минимальное удовольствие от его прикосновений; рожать и воспитывать их общих детей…       Желудок свело от растущей неприязни, и… девушка резко уперлась кулаками в широкие плечи.       — Нет, — переведя на тяжело дышащего парня взгляд, полный ужаса, проговорила Грейнджер.       — Устала? — от щенячьей преданности, появившейся в голубых глазах, Гермионе стало еще больше не по себе. — Тогда давай перенесем это мероприятие, — выразительно подмигнув, прошептал Уизли: — … на нашу первую брачную ночь.       Если Гермиона уже почти растеряла уверенность немедленно все прекратить, то напоминание про узаконенный секс помогло собраться с мыслями.       — Не будет брачной ночи, — чуть слышно выдохнула Грейнджер. Ей очень хотелось произнести эту фразу уверенным, не терпящим возражения тоном, но голос отказывался слушаться.       — Я не понял… — моргнул Уизли. Растерявшийся парень тут же убрал руки, непроизвольно отступая на шаг.       Сведя вместе коленки и запахнув полы расстегнутой рубашки, Гермиона посмотрела на Уизли:       — Рон, пожалуйста, давай остановимся пока не поздно. Я не хочу за тебя замуж. Я… — Грейнджер выдохнула — уж если рубить кошке хвост, то одним махом, а не по частям, — … я не люблю тебя.       Гермиона ожидала криков, ругани, воплей — где-то внутри даже появилась боязнь, что Уизли не удержится от смачной оплеухи, но… Рон продолжил спокойно стоять на месте. Только взгляд его стал до дрожи виноватым и до скрежета зубов понимающим.       — Герми, я прекрасно понимаю: после того, что я творил все эти годы, ты… — он замялся, явно не зная, какие слова подобрать для того, чтобы высказать все то, что отягощало его душу. — Ты очень устала. Чаша твоего терпения переполнилась до краев, но, если ты отдохнешь…        — Рон, дело не в терпении, — устало прикрыв глаза, выдохнула девушка.       — Тебе просто нужно хорошенько отдохнуть, и тогда все встанет на свои места, — будто не услышав, что произнесла Гермиона, заявил Уизли, делая шаг вперед, словно прямо сейчас собирался отнести девушку в кровать.       — Рон…       Грейнджер понимала: нужно идти на крайние меры, иначе Уизли не услышит ее. Не отпустит. Как там сказала Нарцисса? Жених не простит ее, если узнает об интрижке с Малфоем? Ну, и отлично!       — …я тебе изменила.       Гермиона произнесла эту страшную тайну и тут же сжалась от осознания, что секунду назад сама… собственным языком рассекретила себя. Она видела, как мужское лицо напротив сковало от дикой, нарастающей боли, но то, что произошло дальше, стало для Грейнджер полной неожиданностью.       — Я понимаю… — несмотря на боль, Рон даже попытался улыбнуться, — и вновь в его глазах эта невыносимая преданность! — … пока у меня были другие увлечения, — парень тяжело сглотнул, — я мало походил на мужчину. Я не мог ничего тебе дать, поэтому… нет ничего удивительного в том, что в какой-то момент ты поддалась неудовлетворенным потребностям. Это же естественно, что однажды тебе захотелось расслабиться! Это… — кажется, у парня кончалась фантазия, которая могла помочь выгородить ему невесту в его собственных глазах.        — Рон, — Гермиона чувствовала себя паршиво. Еще никогда ей не было так стыдно. Так совестно. Так неприятно от своего собственного существования, — … это произошло не один раз. Это был не единичный случай, — прошептала девушка, глядя на свои колени, — наверное, она никогда не сможет в открытую посмотреть в глаза мужчины в шаге от себя.       — Я все понимаю. И я не виню тебя. Правда… — как попугай, твердил Уизли.       Мерлин, ну, неужели он не понимает, что такое не прощают?!       — Рон ты что, совсем не слышишь меня?! — взорвалась Грейнджер.       Соскочив со стола, Гермиона подлетела к Уизли. Сжав ладони в маленькие кулачки, сверкая глазами, она заговорила, всеми силами пытаясь достучаться до закрытого сознания:       — Я не люблю тебя! Не люблю! Я… Его люблю! Его… — сломлено прошелестела девушка и… неожиданно для себя самой расплакалась.       Оказывает, в этом было еще тяжелее признаться, чем в измене…       Уизли молчал, не пытаясь больше ничего сказать, — кажется, до его разбереженного сознания, наконец-то начал доходить смысл происходящего.       — Прости меня, — шептала Гермиона, закрывая ладонями лицо и размазывая по щекам нескончаемые слезы. — Рон, пожалуйста, прости меня за то, что все так получилось. Прости за то, что я обманула тебя. Прости за то, что не оправдала надежд. За то, что предала. Прости… Пожалуйста. Но… давай расстанемся, — голос девушки окончательно надломился, и больше она ничего не могла из себя выдавить.       Несколько минут в комнате стояла тишина, прерываемая только ее всхлипами. Со стороны Уизли не было слышно даже шороха. Наверное, девушка даже решила бы, что Рон тихонько вышел из комнаты, если бы не его взгляд, прожигающий насквозь ее скукоженную фигуру.       — Герми, можно вопрос? — от спокойствия, которым был пропитан мужской голос, Грейнджер стало не по себе. Она с опаской подняла глаза на парня, тем самым давая ему возможность продолжить: — Когда у тебя с Ним, — Уизли сглотнул, — все началось?       — Примерно три месяца назад, — глухо проговорила девушка, не сводя с Рона растерянного взгляда. Она и не пыталась ничего утаивать.       — Хорошо, — с трудом протолкнув в горло неприятный комок, кивнул Уизли. — Тогда второй вопрос, — короткая пауза, будто парень пытался сформулировать мучающую его мысль: — зачем ты согласилась выйти за меня замуж несколько недель назад?       — Я… я… — Гермиона лихорадочно бегала глазами по веснушчатому лицу.       — Кажется, я задал не самый сложный вопрос, — в голосе Рона появились холодность и четкость. Было понятно: он не отступит, пока не услышит правду. — Ответь мне, — продолжал наступать он, — только честно.        — Я боялась, что ты опять вернешься к бутылке, — не в силах больше терпеть его напор, безжизненным тоном проговорила Грейнджер. В конце концов, она сказала правду.       — А теперь не боишься? — тонкие губы скривились в невеселой усмешке.       — А теперь я знаю, что ты стал прежним, — не опуская глаз, прошептала Гермиона. — Вижу, что у тебя все получится. Ведь теперь тебе вновь есть, что терять, — девушка даже попыталась выдавить улыбку, правда, получилась она неприлично жалкой. — Я знаю, что Гарри принял тебя в сборную, — он сказал мне сегодня днем. Так что теперь у тебя будет напряженный график тренировок под его ежечасным контролем, и тебе… просто некогда будет пить, — Гермиона попыталась пошутить, но вышло у нее это как-то нелепо.       И вроде бы они все друг другу сказали, вот только неожиданно его крупные ладони вновь оказались на ее плечах:       — Скажи мне: кто Он? — глухо, сквозь зубы прошелестел Уизли. В глубине души парень уже понимал, что у него не получится тягаться с этим конкурентом, но… он все равно не мог не узнать, из-за кого разрушился его хрупкий, идеальный мир.       В ужасе распахнув глаза, Гермиона замотала головой из стороны в сторону:       — Это неважно! Между нами… все кончено, — прошептала девушка, чувствуя, как глаза опять жжет от соли.       Вот теперь Уизли окончательно запутался:       — Но если между вами все кончено, то… почему ты отказываешь мне? Почему рвешь все то, что нас с тобой связывает?! — наверное, впервые за этот вечер Рон повысил голос. — Поверь, я забуду все, что ты мне только что рассказала! Восприму это, как расплату за свои поступки и прихоти. Я же столько раз тебя подводил. Герми, — его руки перехватили девичьи кисти и крепко сжали их, добиваясь того, что девушка подняла на него взгляд, — …выходи за меня. Пожалуйста, не отказывайся. Обещаю, я сделаю тебя счастливой. Обещаю, мы со всем справимся. Мы же с тобой столько всего пережили! Мы же справились когда-то с крестражами. Вот. И с этими трудностями справимся! Нам с тобой все напасти по плечу! Только решать их нужно вместе. Вот увидишь…       — Рон, это будет не честно по отношению к тебе, — глядя в голубую бездну, проговорила Гермиона. — Я не хочу использовать тебя как жилетку. Прости меня, пожалуйста, — прошептала девушка и аккуратно высвободила кисти из захвата его ладоней.       Но Рон неожиданно обхватил одной рукой тонкую талию и рывком привлек к себе пискнувшую девушку. Но он ничего себе не позволил. Просто вдруг сгорбился и с тихим, мучительным выдохом прижался лбом к ее лбу и прошептал:       — Это ты меня прости.       Заставив себя отстраниться от бывшей невесты, парень вполне будничным тоном проговорил:       — Можно я останусь на ночь здесь?       Но Гермиона отрицательно покачала головой:       — Тебе лучше сделать это уже сегодня.       Поджав губы, Рон мысленно сосчитал до десяти и только после этого задал вопрос:       — Поможешь собрать вещи?       — Помогу… — неловко кивнула Гермиона.       Наложив на рюкзак заклинание расширения, Грейнджер как во сне помогла Уизли засунуть туда все, что когда-то парень принес в дом. Наверное, она да конца не верила, что все прошло так безболезненно. Хотя почему безболезненно? Образовавшаяся в душе дыра стала еще больше и подобно дементору засасывала последние крупицы радости.       Гермиона старалась не думать о том, что через несколько минут Рон трангрессирует в Нору и расскажет всем собравшимся родственникам о том, что завтрашнее мероприятие отменяется. Неожиданно девушка вспомнила, как злилась Молли, когда Рита Скитер печатала про них с Крамом различные небылицы и гадости — даже тогда миссис Уизли посчитала ее злостной предательницей и всячески высказывала девочке свое негодование. А сейчас… наверное, миссис Уизли ворвется сюда, чтобы ее убить. Мерлин, а что скажет Джинни?!       Гермиона так и не поняла, чья реакция страшила больше.       Словно прочитав ее мысли, Рон, топчась на пороге, улыбнулся:       — Не волнуйся, я скажу всем, что мы поняли, что поспешили.       Гермиона видела, что ему очень больно, но… Рон стойко перенес этот непредвиденный удар. И держался младший Уизли очень достойно.       Несмотря на нелепость ситуации, Гермиона вдруг поняла, что ощущает гордость.       Теперь у девушки язык не поворачивался назвать его прежним. Прежний Рон непременно закатил бы истерику. Возможно, в порыве эмоций позволил бы себе рукоприкладство. Тут же хлопнул бы дверью. И уж точно не стоял бы так спокойно на пороге с переполненной сумкой.       Наверное, все пережитое за месяцы войны и послевоенные годы все-таки чему-то его да научило. А этот вечер особенно.       И ее тоже.       Кажется, они только что по-настоящему повзрослели.       Гермиона закрыла за Роном дверь и, повернув ключ, наложила дополнительные запирающие чары. А потом, медленно волоча ноги, добралась до спальни и рухнула на кровать. В голову лезла куча мыслей, но Гермиона заставила себя абстрагироваться от невеселых перспектив, воспользовавшись знаменитой фразой одной из любимых героинь многих маглов и волшебников.       Я подумаю об этом завтра.