***
"Что угодно будет лучше, чем молчаливые убивания", - искренне думал Вонпиль. А теперь он вынужден наблюдать. Как к этим убиваниям добавляются никому не нужное признание и такие же ненужные отношения в перспективе. И ловит себя на мысли, что лучше бы Сонджин и дальше просто молча убивался. Чем весь это фарс. Размышляет он об этом вися на турнике в позе летучей мыши, медитируя на брелок, который обронила та самая девочка. "Интересно сработает ли магия вуду на розовом зайце?.."***
В первый раз в зал игровых автоматов Доуна приводит Вонпиль. Доуну там странно, Вонпилю странно, что странно Доуну, но, в целом, выходит неожиданно весело. Для Доуна неожиданно, потому что Вонпиль, кажется, может получать удовольствие от любой ситуации. И дело не столько в том, что Вонпиль весёлый или душа компании - у него дурацкие несмешные шутки, IQ как у шестиклассника и смех простуженной гиены, но Доуну отчего-то хочется рассмеяться следом. Без Вонпиля всё не так. Не так интересно. Не так весело. Когда ты выигрываешь у машины, никто на тебя показательно не дуется, не называет "долбанным вундеркиндом" и не интересуется, есть ли вообще что-то, в чём ты плох. Машина не тырит твои закуски. Бесполезный кусок железа. Но у Вонпиля новая драма и ему не до игровых автоматов. И не до Доуна, чего уж там. Доун собственно уже собирается уходить, когда над ним нависает чья-то фигура. Незнакомец - типичный громила, на голову выше Доуна и раза в три шире, из тех, кто развлекается тем, что отбирает карманные деньги у школьников. Где-то тут стоило бы струхнуть, но денег всё равно нет (большую часть имеющейся наличности он уже благополучно спустил на автоматы), а инстинкт самосохранения преспокойненько дрыхнет, не подавая никаких признаков жизни. Не просыпается он, даже когда громила замахивается для удара. Доун не пытается уклониться. Но удар не случается. Чужая рука, отводящая удар, не выглядит особенно мускулистой, на ней болтается пара тоненьких браслетов, и принадлежит она никому иному как Кан Ёнхёну.***
Юн Доун абсолютно не выглядит как человек нуждающийся в чьей-либо помощи. А Брайан явно не тот человек, который станет свою помощь предлагать. Даже не так. Он выглядит как человек, который не протянет руку помощи даже если его об этом умолять. Внешность обманчива. Доун нуждается в помощи, а Брайан вмешивается, несмотря на то, что его никто об этом не просил. Вмешивается, а потом с удивлением наблюдает, как мелкий засранец, чью шкурку он сейчас вообще-то спасает с невозмутимой физиономией технично сваливает в закат. Брайан на какую-то долю секунды отвлекается, позволяя себе охренеть от чужой "благодарности", и пропускает удар в челюсть. Привкус крови во рту слегка отрезвляет. — Ну что ж, повеселимся.***
Охрана растаскивает их далеко не сразу. У Брайана разбита губа и весьма ощутимо ноет скула, он слегка прихрамывает на правую ногу, а его противник баюкает пострадавшую руку и злобно косит на Кана подбитым глазом. Неплохо размялись Мелкий засранец ждёт его в уличной кафешке напротив торгового центра. Он сидит, расслабленно откинувшись на спинку стула, и цедит банановое молоко с таким видом, будто в этом заключается смысл его существования. При этом нет-нет, а бросает взгляд в сторону торгового центра, поэтому Брайана замечает сразу. Как и Брайан его. — Мне больно вообще-то! - звучит почти жалобно и для полного эффекта не хватает только надутых губ, и вот как-то не этого ожидаешь от, на секундочку, грозы всей школы. Доун молча достаёт мазь от ушибов и яйцо. Варёное, мать его, яйцо. Желание злиться на него умирает в зародыше.***
Ёнхён говорит, что ему привычнее, когда его зовут Брайаном, но при этом просит называть его Ёнкей. Логика просто убийственная. Доун кивает. Доун говорит "хорошо". Доун тут же добавляет "но делать я этого, конечно же, не буду" и "Брайан-хён". Кан хмурится, выписывает младшему профилактический подзатыльник, но глаза у него при этом подозрительно довольные, поэтому Доун решает эффект закрепить, снова повторив "Брайан-хён". Пару десятков раз. И это вообще-то не в стиле Доуна. В стиле Доуна, в лучшем случае, быть изредка поддакивающей мебелью, но выходит как-то само. И следующим утром выходит тоже. Само. — Привет, Брайан-хён. Брайан недовольно на него зыркает, но здоровается в ответ и требует списать домашку в качестве компенсации за вечер. И Доун соглашается. У всего класса - шок, у Вонпиля, которому списывать принципиально никогда не давали - вселенская обида. Джэхён в течение нескольких уроков задумчиво грызёт колпачок, пытаясь понять, что это такое было утром, а потом и вовсе ломает ручку, когда на обеде Кан-который-всегда-сам-по-себе, за полтора года с тех пор как он перевёлся в их школу ни с кем не перекинувшийся и парой фраз без крайней на то необходимости, сам подсаживается к Доуну и делится булочками.***
У Джэхёна появляется дурацкая привычка. Он уезжает на другой конец города, чтобы посидеть где-нибудь в тихой кофейне или небольшом ресторанчике. Подобные местечки можно найти и поближе, но так риск встретить знакомых значительно выше. Джэхёну впервые за всю его жизнь никого видеть не хочется. Поэтому он оставляет привычные толстовки в пользу стильных рубашек, делает укладку и даже меняет очки на линзы. Без очков он особенно сильно ощущает себя замаскированным спецагентом, потому что когда он без них, даже мама, видя его, сперва недоумённо хмурится и только потом узнаёт в неопознанном долговязом субъекте собственного сына. Всё это помогает ему отвлечься от мыслей о том, сколько совершенно ненужной информации появилось в его жизни вслед за Юн Доуном: что Доун и Вонпиль - друзья детства, что старосту зовут Сонджин и он живёт с ними по соседству, или что Ёнхён не откликается, когда к нему обращаются не столько из нежелания общаться сколько из-за того, что слишком сильно отвык от своего корейского имени и просто не может вовремя на него среагировать. Всё это и ещё тысячи мелочей касающихся Доуна и его ближнего круга Джэхёну совершенно не нужно. Не интересно совсем. Доун же ему даже не нравится. Официантка из кафе, в которое Джэхён приходит уже в третий раз, с ним немного флиртует. Он даже ждёт, что она напишет свой номер на салфетке, когда принесёт его заказ и, когда оказывается прав, немного разочаровывается такой предсказуемости. Она хорошенькая вообще-то, и ещё совсем недавно Джэхён сказал бы, что она в его вкусе. Но салфетка так и остаётся на столе, а в это кафе он больше не возвращается.