От маминой звездочки в государственные преступницы - пропущенные годы

- Соня, Соня, что с тобой? Что произошло? – снова начал свои расспросы с утра шестнадцатого января Василий, - Тебе плохо? Если плохо, надо врача звать. Поняв, что нужно сказать хоть что-то, София откликнулась: - Вася, прошу тебя, можно мне пока что не разговаривать? - Можно, - облегченно ответил Василий, - Хотя бы заговорила, откликнулась. Всю ночь не спала, лежала с открытыми глазами и пустым взглядом, я так за тебя переживал! Тебя вчерашний взрыв напугал? Снова террористы что-то устроили, не сидится им спокойно. Ничего не ответив мужу, София продолжила лежать так же молча. Через полчаса раздался голос Василия: - Соня, я принес тебе поесть, раз вставать не хочешь. - Потом поем, Вася, сейчас не могу, - ответила девушка и так же продолжила лежать неподвижно. - Я тебе сейчас врача вызову, в чем дело? – продолжил расспрашивать супругу Василий. - Приду в себя – все расскажу, - сказала София, - А пока что не могу, плохо мне. Врача вызывать не надо, все пройдет. Еще через час, в который испуганный Василий сидел в одной комнате с супругой, в дверь постучали. «Сейчас скажут, что тот приговор незаконен и его изменили», - подумала девушка, - «И все, конец…» - Кто пришел? – спросил Василий. - Георгий Сергеевич, - раздался голос за дверью. Василий сразу же впустил неожиданного гостя. - Георгий Сергеевич, вы очень неожиданно пришли, я сейчас Соню попробую позвать, - сказал молодой человек, - А вы пока садитесь, сейчас чаю попьем. - Не до чая сейчас, - ответил Георгий Сергеевич, по лицу которого было видно, что он немало разозлен, - Веди лучше к Соне сразу. - Она вчера поздно вечером как пришла, как упала одетая на кровать, так больше и не вставала, - сказал Василий, - Что с ней – не знаю. Никогда не приходила так поздно, чуть ли ни в час ночи, а на вопросы отвечать отказывается. Однако Георгий Сергеевич тоже не захотел прояснять ситуацию, чем немало удивил Василия, а, придя к Софии, рывком поднял девушку, взяв ее за руки, и сказал: - Бессовестная, тех мужиков на гауптвахту вчера же ночью посадили, а она будет на кровати разлеживаться. Чудо произошло, не каждый день такое бывает. Я бы сказал, на моей памяти такого в принципе не было, чтобы военно-полевой суд кого-то оправдывал. Поехали в гарнизон, договорюсь, чтобы и тебя на губу* посадили, слов моих нет, как легко ты отделалась. *гауптвахта София никак не отреагировала на эту фразу, однако, молча пошла за своим бывшим опекуном, когда он повел ее за руку. Так же молча приехав в гарнизон, София услышала диалог Бирюкова и какого-то военного. - Тем военным по пятнадцать суток дали, закрой и мадемуазель где-нибудь. - Не положено, придет проверка – голову оторвет. Вы же ее опекун, пусть уже и возраст девушки немалый, но закройте ее у себя дома в кладовке. - Ты в ее паспорт посмотри и не смеши меня. Какая может быть кладовка, мы не в цирке, чтобы шуточки шутить. Не проводя по документам закрой ее. - Не могу порядок нарушать, так что ничем помочь вам не смогу. Снимите свой офицерский ремень да решите проблему иначе. - Дурак что ли, ей уже двадцать четыре года, да и поднимать руку на кого-то я не могу. - Ничем не могу вам помочь, - стоял на своем военный. - Поехали обратно, - сказал Георгий Сергеевич Софии и девушка так же спокойно пошла обратно. Приехав обратно домой, Георгий Сергеевич отдал Софию Василию и сказал: - Ты ее муж, не чужой человек. Ну объясни ей уже хоть как-нибудь, что она дура беспросветная. - А что произошло? – спросил Василий, который не знал до сих пор ничего. - Бомбу она вчера собрала, в Колынцеву, которую ненавидит еще со Смольного, пыталась бросить, попала в пальто, которое что-то делало на улице. Военно-полевой суд, оправдание только потому, что в составе суда были люди, которые с ее отцом служили. А теперь этим людям по пятнадцать суток гауптвахты дали. Пообещав поговорить с супругой, Василий проводил взглядом Бирюкова и попытался начать разговор, как вдруг в дверь снова постучали. - Откройте, полиция, - раздался голос за дверью. Василий открыл дверь и увидел, что жандармы сразу же подошли к Софии и надели на девушку наручники. - Ее же вчера вечером оправдали, - удивленно сказал Василий. - Петр Васильевич сказал привезти поднадзорную в участок - мы выполняем распоряжение, - ответили жандармы. Совершенно молча София приехала в полицейский участок, где в кабинете полицмейстера с нее сняли наручники. - София Львовна, а вы в курсе, что должно было быть вчера, если бы был другой состав суда? – спросил девушку Петр Васильевич. - Да, - ответила София. - Закон запрещает применение двух санкций за один эпизод, поэтому я не имею права сейчас вас арестовать, к примеру, однако, предлагаю вам подумать на такую тему, что сегодняшнее утро вы могли бы уже и не встретить. - Рассвет бы точно встретила, - слегка злобно ответила София, - А так спасибо добрым людям, которые на губу попали за свою доброту. - Все, свободна, - ответил Петр Васильевич, - Вот правильно говорят, Бог сирот любит. - Да счастья не дает, - дополнила София. - Еще раз повторяю, свободна, - ответил полицмейстер. София вышла из полицейского участка. На душе девушки было тяжело, София не понимала, за что так на нее все озлобились. «Ну полиция ладно, но опекун-то за что?» - подумала девушка и решила прийти к Бирюковым. - Георгий Сергеевич, вы за что на меня так озлобились? – спросила девушка опекуна. - Софья, а ты головой думать не пробовала? – задал встречный вопрос Георгий Сергеевич, - Ты на эмоциях такую глупость вчера совершила, что слов нет. А в гарнизон я тебя возил, потому что обидно было за тех военных, которые твоего отца хорошо знали и тебя пожалели. Я не озлобился на тебя, а просто хотел, чтобы ты хоть что-то поняла. Поговорив немного с опекуном и поняв, что он не держит на нее какую-то обиду, София с легким облегчением вышла на улицу и направилась в сторону своего дома. Однако на улице девушка встретила заведующего кафедрой. - София Львовна, пойдемте на кафедру, побеседуем, - сказал он, однако, девушка поняла, что все самое страшное впереди. На кафедре заведующий уже практически не стеснялся в выражениях. Закрыв дверь на ключ изнутри, он практически начал кричать: - Сперла реактивы, пользовалась служебной лабораторией, ни стыда, ни совести! Мне уже надоело терпеть все эти выкрутасы, сегодня уже в полиции был, объяснялся, что чисто физически не могу за всеми уследить. Пиши заявление об увольнении по собственному желанию, не позорь университет! В полиции уже был скандал, и о том, кто на кафедре работает, и о том, как тебе диплом практически задним числом сделали, и о том, что реактивы находятся в таком свободном доступе, что ты могла их просто стырить. - Для начала попрошу на меня не орать, - сказала София, - Делать мне диплом задним числом я не просила, хотя благодарна за это. Хочу напомнить, что я все эти предметы сдавала, а не просто так свои пятерки получила. А заявление об увольнении писать не буду. Считаете нужным – увольняйте по статье. - Если тебя уволят по статье, никто на работу не возьмет, ни одна более-менее приличная контора, - ответил уже тише завкафедрой. - Осип Евдокимович, а неужели вы считаете, что даже если я не буду уволена по статье, более-менее приличная контора возьмет к себе на работу террористку? Да этот факт перевесит все, и мой красный диплом, не столь важно, каким образом полученный, и даже хорошие рекомендации с места работы. А захотят взять – и прошлое не испугает, - ответила София. Осип Евдокимович заварил себе чаю, выпил одну за другой две чашки, а потом сказал: - Стоимость реактивов вычту из зарплаты, причем твоей январской зарплаты не хватит, чтобы все это оплатить, так что и большая часть февральской пойдет на это дело. Премии за январь не будет, тоже пойдет в счет оплаты реактивов. Уму непостижимо, собрать одной бомбу за такой короткий промежуток времени, только за хорошие практические навыки оставляю дальше работать. Впервые в жизни такое встречаю, военно-полевой суд оправдывает за заведомо совершенное преступление. Вот везучая, однако. - Спасибо, - сказала София. - Иди уже, муж, поди, заждался, - ответил завкафедрой, - Чтобы со студентами этот случай не обсуждала. - Разумеется, - ответила девушка. Когда София вернулась домой, ее уже ждал крайне недовольный муж. Рассказав супругу всю правду, начиная с того, как она решила собрать бомбу и заканчивая тем, что произошло в университете, девушка услышала крайне недовольную реплику: - Соня, ты хоть осознаешь, что могло быть? Тебя к стенке, я остаюсь вдовцом, Тихон - сиротой, а тот маленький вообще бы не родился. И все из-за твоей беспросветной глупости, еще трое человек пострадали бы ни за что ни про что. Повезло тебе, очень повезло. - Да, Вася, осознаю, но другого выхода, нежели собирать бомбы, похоже, нет, - ответила София, - И не тебе меня судить. Вдруг возмутившись, Василий подошел к супруге и отвесил ей пощечину. - На свою беременную жену руки поднимаем? – возмутилась София и дала сдачи Василию в глаз. Остыв и резко устыдившись, Василий сказал: - Соня, прости. Не должен был так делать. Надо было сдержаться. - А вот это правильно, не должен был так делать и не должен был вынуждать меня тоже руки свои распускать, - ответила София. Уйдя в другую комнату, девушка вдруг разревелась. Софии было несказанно обидно за все: за случай с Георгием Сергеевичем, за участок, за университет, за Василия. «Хоть вены режь, да нельзя, я беременна, да и не выход это», - подумала девушка, - «Одни проблемы у меня от этого Пустозвончика, что в Смольном, что здесь…» Проплакавшись, девушка молча села у окна. Через некоторое время к ней пришел Василий. - Соня, пожалуйста, извини меня, - сказал он, - Давай простим друг друга, не будем обижаться. - Прощаю, - ответила София, - И ты меня прости, но сам понимаешь, что у меня не было другого выхода. - Я тебя же не со всей дури ударил, как ты меня, - ответил Василий, - А ты мне так врезала, что синяк будет. - Ничего не поделать, не стоило начинать, - ответила София. - Да, тут ты права, не стоило начинать, - согласился Василий, - Так что, мир? - Да, мир, - ответила девушка. Вздохнув, София добавила, - Одни проблемы у меня из-за этого Пустозвончика проклятого… - Забудь ее и никогда больше не вспоминай, - предложил Василий. - Ты прав, но сказать легко, а сделать… - задумчиво сказала София.