От маминой звездочки в государственные преступницы - пропущенные годы

Прошло около недели с момента возвращения Андрея к матери. Молодой человек пытался вести себя естественно, как всегда, однако, Мария Ивановна замечала, что сын необычно грустен и ведет себя совершенно не так, как вел себя раньше, даже в тот самый недавний летний визит в деревню. Женщина пыталась поговорить с Андреем, однако, сельские заботы не давали возможности остаться с сыном наедине. После смерти мужа летом 1893 года женщине стало еще более тоскливо и Мария Ивановна с некоторым страхом ждала зимы. Не сказать, чтобы женщина была близка со своим мужем, они больше жили под одной крышей, однако, сама мысль о том, что на одного более-менее близкого человека стало меньше, убивала Марию Ивановну. - Андрюша, - наконец, увидев сына, возвращающегося с поля, сказала Мария Ивановна и сразу же отложила тяпку, - Садись, посидим, поговорим… Уже осень, можно и не работать, все равно скоро снегом нас накроет… - О чем, мама? – слегка испуганно спросил Андрей, не желая говорить, чем именно он занимался в Москве. «Явно мама обо всем уже догадалась», - подумал молодой человек. - О хозяине нашем, - услышал Андрей и, успокоившись, подумал, - «По тяте мама скучает, оно и понятно, лет сорок вместе прожили…» Мария Ивановна хотела не только поговорить о своем умершем муже, но и, внутренне чувствуя, что если она будет откровенна с сыном, есть вероятность, что и он будет с ней откровенен. - Андрюша, - сказала Мария Ивановна, садясь на лавочку, - Вот остался бы ты зимой за хозяина, как бы хорошо было… С Юрой мы не сказать, чтобы хорошо жили, было все: и пил он, и курил в доме, хотя как я просила смолить на улице! От дыма чуть ли ни задыхалась, а ему все равно было. Говорил, не хочу мерзнуть, а если тебе плохо – открой дверь, пусть проветрится. Это в городе, говорят, окна в доме открываются, а у нас, сам знаешь, они глухие… - Не получится, мама, - ответил Андрей, решив, что его сейчас будут уговаривать остаться на зиму в деревне, - В город надо ехать. Снова на работу устраиваться, тебе деньгами помогать. - Да не нужны нам эти деньги, живи здесь, - сказала Мария Ивановна. - Не могу, мама, тебе без денег совсем плохо будет, - ответил Андрей. - Ох, Андрюша… - снова начала вспоминать Мария Ивановна, - Вот все у нас с твоим папкой было. То он меня бил, когда пьяный приходил, то я его била, когда он по бабам ходил… Он меня с силой на кровать бросал, я его скалкой охаживала… Потом, уже в старости, просто ругались, сил стало меньше. То я от него самогонку прятала, то сама потом пряталась, когда он ее находил… То хорошо жили, душа в душу, то ругались из-за скисшего супа или ненарубленных дров. А так, в принципе, нормально же жили, он переживал, когда я болела, я с корытами бегала, когда ему плохо после самогонки было. Лучше же, чем одному в избе куковать да скучать. А у тебя, сынок, есть невеста? - Вроде, нет, поссорились, - задумавшись, сказал Андрей. - Помиритесь потом, - ответила Мария Ивановна, - Вот только драться друг с другом не надо, это уже лишнее. Не было бы у нас с Юрой этого, сказочная семья была бы, наверное, о таких в книжках и пишут… Я же неграмотная, ни одной книжки не прочитала, но слышала, что пишут, как раз, о таких семьях… Андрей, расслабившись, сидел в приятной задумчивости. Молодой человек и радовался за мать, что она жила, по ее мнению, хорошо, переживал из-за того, что отец умер и матери зимой будет особенно тоскливо. Вдруг раздался вопрос, которого Андрей совершенно не ожидал. - Андрюша, ты в кого бомбу метнул? - Под здание охранки подкоп делали, - мгновенно ответил молодой человек. - Вот так и знала, не с руководством больницы ты поругался, не поэтому приехал! – воскликнула Мария Ивановна и на глазах женщины выступили слезы. «Проболтался, так легко проболтался», - подумал Андрей, - «И за это тоже меня Соня всегда ругала, язык у меня без костей». - К брату захотелось, к тятьке! – почти крикнула Мария Ивановна, - Рано тебе еще на тот свет, рано собрался! - Мама, мама, какой тот свет, о чем ты? – удивленно спросил Андрей. - Алешку вспомни, - вытирая слезы, сказала Мария Ивановна, подобрала с земли хворостину и замахнулась на сына, - Никуда из деревни не уедешь, каждый день тебя драть буду, может, какой толк и будет, может, поймешь хоть что-нибудь. - Мама, ты что говоришь? – удивился Андрей, вскакивая с лавочки и отпрыгнув чуть в сторону, - Ты себя со стороны слышишь? - Это ты себя со стороны не слышишь, - сказала Мария Ивановна пытаясь схватить сына за руку, - Охранку они взорвали, охранку! Полицию! Тех, кто нас охраняет! Люди жизнями своими рискуют, а они их взяли и взорвали! - Мама, полицию никто не взрывал, охранку взорвали, - ответил Андрей, пытаясь увернуться от разозленной матери, которая крепко его держала, - Охранку! Политический сыск! Тех, кто Алешку у нас отнял! - На всю деревню поори, что они охранку взорвали, - сказала Мария Ивановна, - А то еще не все знают. Сколько человек погибло? - Никто не погиб, - ответил Андрей, - Здание развалилось, люди не пострадали. - Здание развалилось! – продолжала кричать Мария Ивановна, - Под зиму! Ты слышишь, что говоришь? Здание под зиму взорвали! Скоро снег выпадет, крышу не покрыть, людям как теперь работать? - Мама, успокойся, прут свой положи, потом поговорим, - сказал Андрей, - Отпусти уже меня, что, папки нет, руки приложить больше не к кому, а хочется? - Дурак, совсем умом тронулся в своем городе! – возмутилась Мария Ивановна, - Тятьки на тебя нет, он бы все дурные мысли из твоей башки повыбивал! - Мама, мама, каша готова, иди есть, пока не остыла, я второй раз разогревать не буду, - раздался голос из дома, желающий спасти брата. - Поставь ее в печку и не остынет, - ответила Мария Ивановна. - Мама, иди к нам, отстань от Андрюшки, - снова раздался голос из дома. - Сейчас Андрюху отпущу и за тебя примусь, - ответила женщина. Голос в доме умолк, а чуть позже, окончательно устав, Мария Ивановна сказала сыну: - И завтра выдеру, и послезавтра, и каждый день так будет, пока не поймешь то, что все нормальные люди с детства понимают. Уже Алешку упустила… Уйдя вглубь сада, Мария Ивановна расплакалась от мыслей о том, что одного сына у нее уже нет и неизвестно, что будет со вторым. - Андрюха, за что тебя так мама? – раздался голос совсем неподалеку. Плачущий Андрей обернулся и сказал сестре: - Шурка, можно подумать, ты с мамой ни разу не ругалась. - Ну ты же у нас, вроде, за хозяина теперь… - удивленно ответила Шура. - За хозяина у нас мама, не говори ерунду, - ответил Андрей, радуясь, что сестра не стала задавать лишних вопросов, решив, что произошла какая-то обычная бытовая недомолвка. «Шурке правду я бы не рассказал», - подумал Андрей, - «А мама, тем более, не расскажет». - Андрюшка, а чего же ты плачешь, раз вы просто поссорились? – спросила Шура. - А чему тут радоваться-то? – переспросил Андрей, - С мамой поссорились, как маленький получил… - Андрюшенька, пошли есть, - сказала Шура, - Зачем плакать-то? - Сейчас приду, - ответил Андрей и, глядя на то, что сестра уходит, подумал, - «А чему тут радоваться-то? Мама все узнала, будет переживать, если что, полиция в деревню легко доберется, околоточный надзиратель из Москвы, если что, все расскажет охранке, что знал и если знал… В деревне каждый покажет полиции, где мама живет, да и вообще, про Алешку, бедного парня, факт вполне известный. Остается только надеяться, что никто не знает, что я тоже принимал участие в этом взрыве и решат, что я уехал в деревню просто потому, что испугался за себя, вдруг ни за что в участок загребут…» Умывшись, вернувшись в дом и поев, Андрей снова вышел во двор. Столкнувшись у двери с матерью, молодой человек промолчал, однако, увидел, что женщина все это время плакала в саду. Пройдя чуть вглубь двора, молодой человек ходил между деревьями, думал о том, что, может быть, все обойдется и переживал, как будет успокаивать мать. Вскоре увидев, что Мария Ивановна поела и выходит во двор, Андрей понял, что точку в сегодняшней истории он поставил слишком рано. - Андрюша, - сказала Мария Ивановна, - Сыночек… Ну почему же так случилось, почему ты дожил уже до восемнадцати лет, а разума все никак не прибавляется? Ты же три года назад и то, кажется, разумнее был… - Прибавляется, - ответил Андрей, - Раньше я не задумывался на тему, что царя не надо, а сейчас уверен в этом. Вспомнив длинные разговоры с Алексеем и Софией, во время которых женщина никак не могла переубедить сына с невесткой, Мария Ивановна сказала: - Алешу пыталась переубедить словами, не смогла. А с тобой уже все методы хороши, не получится по-хорошему, будем делать по-плохому. Я свое слово сдержу. - Мама, может, просто не будем политику дома обсуждать? – предложил Андрей, - Ты только расстраиваться будешь. - А потом тебя забирают жандармы и мне опять ехать в столицу либо в Москву, чтобы хотя бы перед смертью попрощаться с еще одним сыном, - сказала Мария Ивановна. - Ну не приезжай, - ответил Андрей, - И вообще, уже ничего не изменится. Теперь от меня или тебя ничего не зависит. - Да, на все воля божья, - вздохнула Мария Ивановна, - Только от него все зависит… Вот только зачем ты так говоришь, если что, я не смогу не приехать, не попрощаться… Андрюша, Соня же тебя покрывала, не сказала мне, чем ты занимаешься… - Она могла не знать, - соврал Андрей, не желая очернять в глазах матери Софию, - Вы же с ней летом виделись, а согласилась участвовать она уже осенью, я ее уговорил. «Дурак, совсем дурак, язык мне отрезать такими темпами надо, чтобы не проболтался при полиции», - подумал Андрей и увидел, что снова взбудоражил этим мать. - Так, значит, ты еще и Соню с праведного пути сбил? – возмутилась Мария Ивановна, - У нее вообще двое детей, если что, сиротами останутся, бессовестный! - Террористку сбил с праведного пути, смешно звучит, - ответил Андрей, - Мама, это ее выбор, никто ее не сбивал ниоткуда. - Ты же сказал, что ее уговорил! – чуть ли ни крикнула Мария Ивановна, - А кто потом ее детей воспитывать будет? Найдутся ли добрые люди? Если не найдутся, сообразят ли мне детей привезти? Да, я старая, да, мне шестьдесят шесть лет уже, да, мне тяжело, но не в приют же их отдавать! - У нее муж есть, - ответил Андрей. - Муж вдовцом останется, Андрей, ты что вообще делаешь? – почти кричала Мария Ивановна, снова держа сына за руку. - Мама, мама, ты что? Совсем с ума сошла? С цепи сорвалась? – воскликнул Андрей, глядя на то, что Мария Ивановна снова плачет и снова тянется к земле, чтобы подобрать уже другую ветку. - Да кто из нас с ума-то сошел, Андрюша? – плача, ответила Мария Ивановна, - Ты с ума сошел, не я. А теперь, если что, мне и сына терять, и дочь, ты хоть понимаешь, что мое сердце этого просто не выдержит? - Выдержит, все обойдется, - ответил Андрей и, по реакции матери, понял, что только еще сильнее разозлил ее. - Андрюшка, снимай рубашку, пока не прилипла, потом не отдерешь… - сказала Шура брату, лежащему на кровати и плачущему от досады, - И я ее постираю, пока свежая, не засохла. Андрюша, что случилось, что с мамой? Ну не из-за какой-то мелочи она бы так преобразилась, это же совсем не в ее стиле… - А не все равно ли тебе? – отмахнулся Андрей. - Мама не могла так поступить только из-за каких-то бытовых мелочей, - сказала Шура, снимая рубашку с Андрея. Увидев спину брата, девушка ахнула, - Андрюха, я не отстану от тебя, пока правду не узнаю, я не верю, что это мама так с тобой поступила… - Если крови не боишься, обработай, я расскажу, как, - сказал Андрей, - Я из Москвы всяких разных лекарств привез, на полке лежат. - Андрюша, рассказывай, что произошло? – спросила Шура, - У тебя аж рубашка в крови была… - Шурка, а зачем тебе это знать, ты малолетка еще, - ответил Андрей. - Мне уже пятнадцать лет, я взрослый человек, - возразила Шура. - Шурка, только остальным не рассказывай, - попросил Андрей, - Мы с ребятами здание охранки взорвали. - А зачем? – удивилась Шура. - Затем же, зачем Алешка в свое время бомбу взорвал, - ответил Андрей. - Идиоты, - сказала Шура, - Теперь я понимаю маму, она ведь крайне редко на кого-то руку поднимала и уж точно так не переусердствовала… - Ну и зачем тебе было рассказывать, если ты ничего не поняла? – недовольно ответил Андрей. - Я поняла, что ты – дурак, мама об этом узнала и возмутилась, - ответила Шура, - И что никому нельзя говорить этого, потому что иначе проблем много будет. - Хоть во второй части ты права, - вздохнул Андрей. Отлежавшись и чуть-чуть успокоившись, Андрей переоделся и вышел во двор. Прислушавшись, чуть вдалеке он услышал разговор матери и сестры. - Мама, ну зачем так было поступать с Андрюхой, уже все равно ничего не изменить, - говорила Шура. - Матери не указывай, надо так было, - ответила Мария Ивановна, - Довел меня твой Андрюха. - Мама, у него рубашка в крови была! – продолжала Шура. - Значит, другого выхода не было, - ответила Мария Ивановна, - Все, Шурка, хватит, не доводи меня, пока еще и тебе не попало. «Зря Шурка лезет, все равно половину не поймет», - подумал Андрей. Глядя на то, что Шура ушла, Андрей посмотрел на мать и подумал: «Ладно, маму тоже понять можно, у нее Алешки больше нет…» Вдруг молодой человек увидел, что Мария Ивановна подходит к нему. - Андрюша, не сердись на меня, прости, - сказала женщина, - Горе глаза застелило, не понимала, что делаю, не видела, что пора остановиться. - Прощаю, мама, - ответил Андрей. - Вот только что я делать буду, если и тебя заберут… - снова начала плакать женщина, осторожно приобнимая сына. - Не заберут, - ответил Андрей и в ответ обнял мать, - Мама, ты с Алешкой о политике не говорила, давай мы тоже не будем это обсуждать? «Все равно тебя не переубедить», - подумал молодой человек. - Не будем, конечно, не будем, - вытирая слезы, сказала Мария Ивановна, - Можно подумать, нам больше говорить не о чем…