***
— Слышал, ты арестовал кого-то вчера вечером, — не давая Юнги даже толком в офис зайти, прямо с порога вкрадчиво начинает Джексон. Тот лишь пожимает плечами. В том, что Джексон узнал обо всём спустя всего несколько часов после происшествия нет ничего удивительного: ни один слух, ни одна сплетня не пролетали мимо их с Джонханом ушей. Юнги иногда даже начинало казаться, что они уже стали похожи скорее на престарелых дам, обсуждающих все последние новости за чашкой импортного чая, чем на офицеров полиции — ничто не ускользало от этих двоих. — Слышал, ты даже проводил его до дома. Ужасно мило с твоей стороны. Юнги никак не реагирует на его комментарий, более того — даже виду не подаёт, что вообще что-то слышал. Просто садится за стол, чтобы, как и обычно, проверить отчёты перед уходом в патруль, но потом замечает, что Чонгук внимательно смотрит на него. Его Юнги не удостаивает даже взглядом, ибо находится в полной уверенности, что ничего умного тот всё равно не скажет. — Он был милый? — конечно же, всё равно спрашивает Чонгук просто потому что он Чонгук. — Это так важно? — Ответь на вопрос. Он милый? — продолжает Чонгук с лукавой усмешкой, наклоняясь к Юнги. — Зачем? Ты внезапно понял, что тебе с тем кассиром ничего не светит, и решил найти кого-то другого? — Конечно, нет! Я вижу Чимина и только Чимина! — прищурив глаза и положив руку на сердце, говорит Чонгук с таким возмущённым видом, будто услышал самое жестокое оскорбление за всю свою жизнь. Юнги лишь фыркает на это в ответ. — Ну так что? Ты просто проводил его и всё? — А что ещё должно было произойти? Я не ты, я не преследую жертв. — Я тоже их не преследую! Я начал следить за ним до того, как он стал жертвой! — Даже знать не хочу, о чём вы говорите, — говорит проходящий мимо Намджун, качая головой. Чонгук смотрит на капитана и поднимает большой палец вверх. — Что-то ты совсем раскис, капитан, — сочувственно тянет он, замечая уставшее выражение лица мужчины. Тот вздыхает и кивает, почёсывая затылок. — Мне нужно будет поговорить с учителем Тэ на следующей неделе, — вымученно выдыхает он. В последнее время у него почти не было возможности ходить на родительские собрания из-за большой загруженности на работе, но Ежегодное Родительское Собрание — это довольно серьёзно, от него никуда не денешься. Да и прошлый год, если честно, тоже закончился не совсем гладко — офицеру пришлось выслушивать жалобы классной руководительницы Тэхёна минут пятнадцать, не меньше. Как же он хотел тогда ударить ту суку по лицу. Но он лишь сидел там, улыбаясь и кивая, потому что действительно, а что он может ей сделать? — О, так ты ещё не видел его классного руководителя в этом году? — Нет. Но я очень надеюсь, что он не будет ещё хуже того, что был в прошлом. — Серьёзно, не понимаю, как можно не любить Тэ? Он потрясающий, — лениво тянет Чонгук, пожимая плечами. И он говорит это сейчас совсем не потому, что Тэ сын их капитана. Чонгук всегда был уверен, что Тэхён — совершенно особенное существо, которое нужно было оберегать изо всех сил и никогда-никогда не обижать. Просто золотце, а не ребёнок. — Ага, — глубокомысленно выдыхает Намджун, прежде чем, неуверенно опустив плечи, вернуться обратно в кабинет. Чонгук смотрит на уходящего капитана, искренне желая ему адекватного классного руководителя. Ему и так тяжело воспитывать Тэхёна в одиночку. Если Тэ заболевал, Намджуну приходилось брать его с собой в участок, потому что ему попросту не с кем было его оставить. И все знали, что капитан корит себя за это. — Нам нужно идти, — внезапно прерывает наступившую неловкую тишину Юнги, вставая со стула. Чонгук торжественно кивает, мысленно желая капитану удачи на личном фронте.***
Полседьмого. Чонгук снова направляется в уже знакомый не хуже собственного дома магазинчик, чувствуя, как вместе с воздухом лёгкие наполняются... счастьем? Возможность видеть Чимина стала теперь его маленькой ежедневной радостью и отчасти даже способом расслабиться после тяжёлого рабочего дня. Чимин деловито выкладывает шоколадки на витрину, когда звенит колокольчик, оповещающий о прибытии Чонгука. Чимин привычно улыбается с радостным: — Привет, офицер! — Добрый вечер, — отвечает Чонгук, поднимая руку в знак приветствия. — Я оставил для тебя немного онигири, но это не всё! Есть кое-что ещё! Вчера я испёк печеньки! — взволнованно восклицает Чимин, на секунду скрываясь за прилавком и доставая оттуда бумажные пакеты. Чонгуковы пальцы еле заметно подрагивают, выражая мимолётное желание своего хозяина схватить телефон и сфотографировать Чимина, но он сдерживается — не иначе, как титаническим усилием воли — и вместо этого просто берёт протянутый ему пакет, чтобы с нетерпением проверить содержимое. Как и сказал Чимин, там оказываются печеньки, и это так чертовски мило, что Чонгук не знает теперь, что ему нужно сделать, чтобы успокоиться. — Ты... правда испёк их для меня? — неуверенно переспрашивает он. Если Чимин ответит «да», можно будет с чистой совестью и умереть. Да. Он прожил чертовски хорошую жизнь. — Да! Но я не знал, какие лучше сделать, так что испёк классические, с шоколадом. — Вау, это просто... вау. — Это хорошее «вау» или плохое? — смущённо уточняет Чимин, и Чонгуку снова хочется достать телефон. — Это очень хорошее «вау». А ещё, раз ты сделал для меня домашнее печенье, то, я думаю, будет правильным пригласить тебя на ужин, — говорит Чонгук, мысленно гордясь таким хорошим подкатом. О да, молодец, Чонгук, ты почти сделал это. — Ужин? Но это же всего лишь печеньки, — широко открыв глаза, ошарашенно отвечает Чимин, не зная, куда деть руки от волнения. — Это вообще не стоило мне никаких хлопот. — Хорошо, тогда кофе, — почти капризно настаивает Чонгук, потому что он действительно хочет хоть однажды провести время с Чимином вне этого магазинчика, чтобы убедиться, что всё это не сон. Он Чон Чонгук. А Чон Чонгук никогда не сдаётся: ни преследуя преступников на улицах, ни пытаясь завоевать сердце очаровательного кассира. — Ты хочешь выпить со мной кофе?.. — Да. Или чай. Хотя нет, подожди, я всё ещё надеюсь на ужин. Или нет, пусть лучше у тебя будет выбор между чаем, кофе и ужином. Лучше кофе, — продолжает озвучивать Чонгук всё то, что у него сейчас в голове. Чимину всё равно придётся сказать «да» на один из вариантов, так что какой-то из них точно правильный. — Ох... вау. Ты правда не должен. — Ты работаешь на выходных? — У меня дневные смены на выходных. — Когда заканчиваешь? — Около пяти. — Замечательно. Тогда суббота. Ужин. Ты и я. Я зайду за тобой. Спасибо за печенье! — на одном дыхании выпаливает Чонгук, прежде чем, не дождавшись ответа, взволнованно вылететь из магазина. Чимин смотрит на уходящего парня и понимает, что тот даже не забрал пакет. Кассир улыбается, провожая его взглядом, и убирает печенье на полку. «Какой же странный полицейский», — думает он, и от этой мысли у него в животе почему-то разливается тепло.***
Юнги решает, что быстрый ужин с Хонбином станет отличным завершением дня, но почему-то не рассчитывает правильно время, против воли заслушавшись-таки сплетнями Джексона, и в девять чертыхается, случайно заметив цифры на телефоне: он совсем не собирался проводить здесь столько часов. Дождь застаёт его на полпути домой. Мелкий и противный, он барабанит по лицу, попадая в глаза, и больше раздражает, чем вызывает реальный дискомфорт. Юнги хмурится — не любит мокрую погоду. К счастью, рядом оказывается магазинчик, где он без проблем покупает зонт и спокойно продолжает путь домой. Почему-то пешком, хотя обычно всегда заказывает такси в дождливую погоду. Накатывает странное желание прогуляться. Хоть Юнги и не любит дождь, ему нравится его запах. Улицы совсем пустеют к тому моменту, когда он подходит к знакомым дворам, да это и неудивительно — день будний, на улице сыро, и большинство людей находятся в помещениях. Юнги идёт, наслаждаясь своей одинокой прогулкой и слушая мерные звуки капель, как вдруг его внимание привлекают торопливые шаги где-то позади. Он напрягается почти инстинктивно, заранее готовясь на случай, если кто-то собрался подло ограбить его в такой момент, и резко оборачивается — но это оказывается всего лишь знакомая фигура его соседа, вслепую бегущего под дождём. Тот, кажется, даже сжимает сложенный зонт в руке. Да, сомнений нет — это точно Хосок. Юнги сразу же узнаёт его: всё же, не так легко забыть человека, которого ты провожал до дома меньше суток назад. Юнги смотрит на него с удивлением. Зачем, вот просто зачем бежать под дождём, словно мокрая курица, когда у тебя есть зонт?! Серьёзно, это просто выше его понимания. А потом, словно в мультфильме, Хосок поскальзывается и плашмя падает на асфальт — Юнги аж морщится от звонкого звука удара. Хосок не встаёт. Он продолжает лежать лицом вниз, сжимая в руке зонт. Юнги бросается к нему, испугавшись, что тот потерял сознание (что было бы неудивительно, учитывая силу удара), одновременно доставая телефон, готовый в любой момент вызвать скорую помощь. — Эй, ты в порядке? — спрашивает он, трогая парня за плечо. Хосок со стоном переворачивается на спину и позволяет дождю колотить его по лицу. Юнги раскрывает над ними зонт, на время защищая их от непогоды. — Если у тебя есть зонт, почему ты не раскрыл его? Ты тупой? — недовольно спрашивает офицер, понимая, что Хосок оказался достаточно удачливым, чтобы не поранить при падении лицо, чего не скажешь об его руках. — Он сломан. — Кто? Зонт? Хосок кивает, всё так же не предпринимая никаких попыток встать с земли. — Боже. Хорошо, давай я помогу тебе, — хрипло предлагает Юнги, помогая тому сесть. Парень стонет от боли, но всё же встаёт на ноги. — Бегать во время дождя, знаешь ли, не самая хорошая идея. — …да. — Может, в больницу? — коротко спрашивает мужчина, мельком оглядывая ужасные царапины на Хосоковых руках. Парень — честно сказать — держится просто отлично, но никогда не стоит пренебрегать безопасностью лишний раз. — Я в порядке, — сипит Хосок. Юнги смотрит на него, а потом кивает, решая, всё же, проводить его домой. Они идут рядом друг с другом, и Юнги делает всё, что в его силах, чтобы как можно лучше укрыть Хосока от дождя, совершенно игнорируя своё постепенно намокающее плечо. Он знает — Хосок, скорее всего, сейчас мокрый до белья, да и вообще выглядит настолько жалко, что Юнги просто не может поступить иначе. Наконец, они благополучно добираются до дома, и, вроде бы на этой ноте пора уже разойтись, но Юнги почему-то зависает на пару секунд, пытаясь понять, отчего у его соседа такой пришибленный вид. — Спасибо тебе большое. Снова, — с грустной улыбкой благодарит Хосок, когда Юнги доводит его до двери. Тот лишь пожимает плечами и бросает короткое: «Доброй ночи» на прощание, прежде чем скрыться в своей квартире. Едва переступив порог, он сразу же стягивает с себя промокшую насквозь рубашку и бросает её в корзину для белья. Сейчас главное — душ. Пару минут он просто стоит под сильными струями воды, наслаждаясь теплом. Хорошо. Закончив с водными процедурами, возвращается обратно в гостиную, где почему-то слышит настойчивый стук из-за двери. Юнги хмурится. Тот, кто решил потревожить его спокойствие в такое время, явно не в себе. Наверняка это кто-то посторонний — ибо все его коллеги (читай: единственные люди, с кем ему приходится вообще контактировать в жизни) давно знают, что дом у Юнги — территория личная, и если они хотят попасть к нему в гости, то должны предупреждать об этом как минимум за неделю, подробно объяснив причину такой необходимости... и уж точно никто из них никогда не посмеет постучаться к нему в дверь без предварительного звонка. Юнги старательно игнорирует стук и делает это довольно долго, но тот всё не прекращается. Офицер понимает: человек явно не собирается сдаваться, поэтому всё же встаёт и направляется к двери, готовый обложить непонятливого гостя шестиэтажным матом, если потребуется. Когда он с размаху открывает дверь, то снова видит Хосока, одетого в ту же промокшую одежду, стоящего с неловко поднятой в воздухе рукой. — Какого чёрта ты здесь делаешь? — хмурится Юнги. Под ногами у Хосока накапала уже довольно внушительная лужа. Похоже, кому-то в скором времени придётся её вытирать (и Юнги искренне надеется, что это будет не он). — У меня сломался душ, — робко говорит Хосок, обхватывая себя посиневшими от холода руками. — …у тебя сломался душ. — Да… можно ли мне… не позволишь ли ты мне просто по-быстрому принять душ у тебя? Пожалуйста? На мгновение Юнги кажется, что это остроумный преступный план, направленный на то, чтобы несанкционированно пробраться к нему квартиру, но тут же отгоняет эти мысли: в таком состоянии Хосок больше похож на несчастную мокрую мышь, чем на преступника. Юнги сдаётся и пропускает его внутрь. Тот весь съёживается, когда видит, что оставляет мокрые следы у Юнги на полу, и сдавленно извиняется. Юнги молча выдаёт ему чистое полотенце и провожает в душ, а сам возвращается в гостиную, чтобы поглядывать на время: если Хосок застрянет в душе надолго, это будет очень подозрительно. Но проходит меньше пяти минут, прежде чем дверь снова открывается, и Хосок застенчиво просит одолжить ему чистую одежду. Юнги вздыхает: он не в восторге от идеи делиться с кем-то своей одеждой, но выбора нет — в конце концов, голый парень в квартире ему тоже не нужен. Он достаёт из шкафа простую белую футболку и старые чёрные шорты, чтобы отдать их Хосоку, а когда тот протягивает руку, чтобы взять одежду, Юнги замечает множество новых и старых шрамов, разбросанных по запястьям, но не спрашивает — это не его дело, хоть профессиональное чутьё уже буквально трубит: что-то здесь не так. Пару минут спустя Хосок появляется в гостиной с полотенцем на голове. — Спасибо тебе огромное, — говорит он с благодарной улыбкой, — я верну их тебе, как только постираю, обещаю. — …конечно. — Ещё раз спасибо. Я у тебя в большом долгу. Правда спасибо! — продолжает Хосок, направляясь к двери. — Хей, подожди, — окликает его Юнги. Эти длинные красные царапины просто не дают ему покоя. Он мог проигнорировать это в первый раз, но не сейчас. Хосок оборачивается с широко распахнутыми глазами, и Юнги рукой останавливает его, вынуждая остаться на месте. Он возвращается в спальню и выкапывает оттуда аптечку (она есть у всех офицеров департамента), а затем утягивает Хосока обратно в гостиную. — Дай мне хотя бы обработать, — тихо говорит офицер, сажая Хосока на диван. — Ох, — наконец выдыхает тот, тоже взглянув, наконец, на свои руки. — С ними всё будет в порядке. Но всё равно спасибо. Юнги кидает на него молчаливый взгляд, отчего тот ощутимо сглатывает и послушно садится на диван. Мужчина открывает белую коробку, достаёт антисептический спрей и тщательно обрабатывает каждую Хосокову рану. Затем придирчиво осматривает свою работу ещё раз, проверяя руки на наличие более серьёзных повреждений, но не находит и только тогда отпускает парня. — Опять же, спасибо, — говорит с улыбкой Хосок, шевеля пальцами на руках. Юнги только пожимает плечами в ответ. — Я, пожалуй, пойду. Ещё раз спасибо, — быстро прощается его сосед, прежде чем нервно подскочить и быстро удалиться, бесшумно закрыв за собой дверь. Юнги смотрит на удаляющуюся фигуру и думает. Попытка изнасилования, сломанный зонт, неисправный душ... До этого обычно он никогда не заморачивался с помощью полузнакомым людям (если того не требовала работа, конечно), но... Удивительно, но сейчас ему действительно жаль этого парня.