[мне нужна помощь]
ван: [кто бы сомневался] хонбин: [ха][завалитесь]
[я наедине с чимином]
[я не знаю, что делать]
ван: [засади ему] хонбин: [чонгук, это делается с помощью члена][идите нахуй]
[у нас был прекрасный ужин, а сейчас будет кофе]
[что делать дальше]
мин: [wtf]—мин покинул беседу—
—капитан покинул беседу—
ван: [ЛОЛ] хонбин: [ЛОЛ] хонбин: [где сондже?] ван: [как всегда занят потрахушками, думаю] ван: [не то что некоторые][…]
[идите лесом]
Чонгук тяжело вздыхает и убирает телефон в карман. От этих идиотов в таких важных вещах толку — ноль. И почему он вообще решил, что они смогут помочь? Вот же чёрт. Чонгук осторожно несёт кофе в гостиную, на всякий случай прихватив кружку и для себя тоже (хоть и уверен, что почти ничего не выпьет). Чимин принимает свою чашку с благодарной улыбкой, и Чонгук улыбается ему в ответ. Они разговаривают о разных вещах, но больше, конечно, говорит Чимин, со смехом рассказывая Чонгуку обо всех странных клиентах, встреченных им во время его ночных смен в магазине. У него куча разнообразных смешных историй о не совсем трезвых посетителях, от этого совершавших много глупостей, и потом Чонгук даже с удивлением узнаёт, что Пак наизусть знает все цифры из числа Пи. Но офицер почти не вслушивается в смысл его слов — ему просто нравится слушать голос Чимина и смотреть, как глаза паренька превращаются в маленькие полумесяцы, когда тот улыбается. — Если бы ты не был офицером полиции, — внезапно спрашивает Чимин, когда забавные истории о пьяных покупателях заканчиваются, — то чем бы ты тогда занимался? Чонгук задумывается на пару секунд. — Не уверен, но… наверное, что-то связанное с искусством. — Да? — удивляется Чимин, выпрямляя спину. — Ты никогда не говорил, что любишь искусство. — Потому что я в нём не очень хорош, — пожимает плечами офицер. — Нарисуешь меня? — О, ты переоцениваешь мои способности. У меня редко выходит что-то красивое, — с низким смешком отвечает Чонгук, с удовольствием наблюдая за порозовевшими щеками Чимина. — Ты только что назвал меня красивым? — Да. — Но это ведь не так. — Так. И кроме красоты у тебя есть ещё куча других замечательных качеств, — честно говорит Чонгук, и Чимин легонько шлёпает мужчину по руке, не в силах скрыть сильное смущение, и случайно проливает на себя кофе. — Вот же чёрт! — шипит Чимин, чувствуя, как мокрая ткань прилипает к коже. Кофе, конечно, был уже почти холодный, и он особо не пострадал, но… это была, вообще-то, любимая рубашка! — Ох, подожди, сейчас я принесу тебе что-нибудь из своих вещей, — нервно предлагает Чонгук и, не дожидаясь ответа, выбегает из комнаты. Он мчится к своей спальне, чтобы найти что-то подходящее и удобное для Чимина, и в итоге обнюхивает чуть ли не половину своего гардероба в попытках найти самую чистую вещь. Он возвращается в гостиную с футболкой и толстовкой, висящими на его руке, и обнаруживает… что Чимин стоит без рубашки. Чёртов Пак Чимин стоит в его доме без рубашки, держа виновницу сего торжества в руках. Наполовину голый Чимин. В его квартире. Без рубашки. Он уже говорил, что на Чимине нет рубашки? Потому что её нет. — Э-э… — глупо тянет Чонгук, с отвисшей челюстью уставившись на парня. Он солжёт, если скажет, что никогда не представлял себе Чимина голым. Чонгук действительно делал это несколько раз и даже не стыдится этого. Но реальность оказывается в тысячу раз лучше самых извращённых его фантазий. Чимин не тощий, но при этом и не пухлый или толстый. Он просто... невероятный. Чонгук сразу замечает достаточно хорошо проступающие мышцы на его стройном теле. У Чимина нет ярко выраженного пресса, как у него самого, но на его животе всё равно виднеются красиво очерченные кубики; Чонгуку стоит больших трудов сдержать восхищённый вздох при виде прекрасных контуров его тела и едва заметных рёбер. Есть что-то определённо мужественное в теле Чимина, что так резко контрастирует с его обыкновенно мягкими чертами лица и пухлыми губами, что всё это в целом просто сводит Чонгука с ума. — Спасибо большое и ещё раз прости, — смущённо говорит Чимин и протягивает руку, чтобы взять у Чонгука одежду. Тот нехотя отдаёт ему вещи, слегка разочарованный тем фактом, что его парень хочет поскорее прикрыть своё прекрасное тело. Чонгук смотрит, как тот поспешно натягивает на себя футболку и толстовку, и почти умирает от того, насколько хрупким и маленьким кажется Чимин в его одежде — это выглядит так очаровательно, что сердце Чонгука просто разрывается от нахлынувших на него нежных чувств. — Уже довольно поздно, мне, наверное, пора, — продолжает Чимин. — Ты ведь не будешь сильно против, если я пойду в этом домой? — Конечно, нет. Давай я провожу тебя. — Не стоит. Я не так уж и далеко живу, плюс ты научил меня, как защищаться от человека с ножом, так что всё со мной будет в порядке, — с игривой усмешкой отвечает Чимин, направляясь к двери. — Уверен? — Ага. Спасибо ещё раз за такой замечательный ужин. Чонгук только собирался сказать что-то типа «нет проблем», как вдруг Чимин легко приподнимается на цыпочки и осторожно касается своими губами губ офицера в почти невесомом поцелуе, прежде чем застенчиво отступить назад. Чонгук застывает на месте, в ступоре наблюдая за тем, как миниатюрный парень как ни в чём не бывало желает ему спокойной ночи и, помахав на прощанье, уходит. Проходит несколько минут, но Чонгук всё так же продолжает стоять на пороге, касаясь кончиками пальцев своих губ и не в силах поверить в произошедшее. Воспоминание о Чимине без рубашки всё ещё живо в его памяти, и, вкупе с этим поцелуем, Чонгук сомневается, что сможет заснуть сегодня ночью.***
— Пап?.. — Да, Тэ? — Намджун отрывается от своих отчётов и видит сына, стоящего в нескольких шагах от него и обнимающего огромного плюшевого кролика, подаренного ему Чонгуком несколько лет назад. — Я есть хочу… — Ох, — выдыхает Намджун и смотрит на часы, с ужасом понимая, что время ужина уже давно прошло. Господи, ну почему он такой дерьмовый родитель? Он просто не может поверить, что работал всё это время совсем без перерыва, абсолютно забив на собственного сына. А Тэ настолько хорошо воспитан, что вёл себя так тихо, что Намджун со своей дурьей башкой просто-напросто забыл уделить ему внимание. — Прости, малыш, — извиняется офицер, вставая со стула. В последнее время участок был настолько завален бумажной работой, что мужчине даже на дом приходилось её брать. — Ничего, пап… но мы можем поесть? — Конечно. Иди-ка сюда, — говорит сыну Намджун, опускаясь на корточки. Он берёт мальчика на руки и вместе с ним направляется на кухню. — Прости ещё раз, Тэ. Ты, наверное, проголодался. — Да… — Закажем пиццу? — Пап… а мы можем пригласить мистера Кима? Я скучаю по его еде, — застенчиво просит Тэ, обнимая отца за шею. — …мистера Кима? — Пожалуйста? — Тэ, я думаю, мистер Ким занят. Мы не должны беспокоить его. — Ну пожалуйста, пап, мы можем хотя бы спросить его? — умоляющим тоном просит мальчик, глядя на отца щенячьими глазами, и после такого Намджун просто не может сказать «нет». Тэ знает это и, возможно, использует этот приём слишком часто, но Намджун всё равно каждый раз ведётся. — Ну хорошо, мы звоним мистеру Киму, — говорит Намджун, со вздохом сажая сына на диван. Он просто не может поверить, что снова просит Сокджина об одолжении, несмотря на то, что мужчина и так уже многое сделал для них. Он слушает телефонные гудки, чувствуя нарастающее волнение, пока в трубке не раздаётся знакомый голос. «Здравствуй, офицер» — Я думал, мы уже отказались от формальностей. «Это не формальность. Мне просто нравится звать тебя офицером. Так с чем нужно помочь на этот раз?» — Я знаю, что это может прозвучать несколько странно, но… — Мистер Ким! Ты можешь приготовить нам ужин! Намджун весь съёживается, когда понимает, что мальчик прокричал это достаточно громко, чтобы Сокджин услышал. Из трубки раздаётся мягкий смех. «Он сейчас серьёзно?» — М-м-м… да. Он очень хочет пригласить тебя к нам в гости, потому что соскучился по твоей еде. «Как мило. Ну, а вообще, я и сам собирался сейчас готовить, так почему бы вам не прийти ко мне?» — Ты правда не дол… «Да ладно тебе, я же не против. Мне и самому будет приятнее есть со своим любимым офицером и любимым учеником» — Точно? «Точно-точно. Давай, тащи своего сорванца сюда» Намджун с трудом одевает сына (потому что тот постоянно вертится), а потом весь путь до квартиры Сокджина слушает, как Тэхён радостно разглагольствует о том, как он счастлив снова пойти в гости к своему любимому учителю, как замечательно тот готовит, и как классно было бы, если бы они могли есть такую еду каждый день. Намджун не может сдержать улыбки от такой искренней восторженности своего сына, но потом до него резко доходит смысл его слов. Да, было бы совсем не плохо кормить Тэхёна здоровой домашней едой каждый день, но тем хуже это для него, Намджуна, который не может приготовить абсолютно ничего съедобного, как бы ни старался. Когда они входят в саму квартиру, их сразу же встречает приятный запах еды и тёплая улыбка Сокджина. Тэхён быстро разувается и радостно бежит к учителю. Тот берёт его на руки, а затем, немного покружив, опускает. — Проходи, офицер. Еда почти готова, — говорит Намджуну Сокджин, а затем снова поворачивается к ребёнку. — Тэ, поможешь мне накрыть на стол? — мальчик нетерпеливо кивает. — Хорошо, а что мы должны сделать перед этим? — Помыть руки! — Молодец. Буду ждать тебя на кухне, малыш! — Это просто… вау, — поражённо выдыхает Намджун, наблюдая за тем, как радостно его сын бросается к ванной. Самому Намджуну всегда с трудом удавалось поддерживать сына в чистоте, но для Сокджина, похоже, это даже не является проблемой. — М-м-м? — Нет, ничего… тебе нужно помочь с чем-нибудь? — Да нет, у меня почти всё готово уже. — Извини, я, наверное, должен был купить для тебя что-нибудь в благодарность, но Тэхён слишком рвался к тебе. — Знаешь, на самом деле не я, а ты делаешь мне одолжение. Не будь вас, я бы просто сидел в одиночестве и набивал себе рот, смотря всякий мусор по телевизору. Так что расслабься, офицер, — с хитрой улыбкой подмигивает ему Сокджин, заставляя Намджуна смущённо отвернуться, чтобы спрятать порозовевшие щёки. — Я готов помогать! — радостно вбегая на кухню, весело сообщает Тэхён, и Намджун делает сыну замечание. — Прекрасно, Тэ. А теперь не поможешь мне разложить на всех ложки и палочки? — Конечно, мистер Ким! — радостно щебечет Тэхён, забирая столовые приборы у Сокджина. Еда, как и всегда, была просто восхитительной. Тэхён ел так, будто голодал в течение нескольких дней, и Намджун при виде этого зрелища лишь тяжело вздохнул. Сокджин быстро уловил причину задумчивости офицера, но никак не прокомментировал, вместо этого изо всех сил стараясь разного рода вопросами отвлечь офицера от безрадостных мыслей. Так и прошёл их ужин. — Мистер Ким, а вы с моим отцом встречаетесь, да? — неожиданно спрашивает Тэхён у деловито собирающего со стола посуду учителя, чем вгоняет обоих мужчин в ступор. — Тэхён… — смущённо выдавливает Намджун. — Потому что дядя Чон сказал, что когда люди встречаются, они готовят друг для друга. Так значит, вы с моим папой встречаетесь? — Я убью его, — тихо бормочет себе под нос Намджун, а Сокджин вдруг начинает смеяться так, будто это самая смешная вещь, которую он когда-либо слышал. Намджун тяжело вздыхает и осознаёт, что оставлять его сына с Чонгуком, кажется, было плохой идеей. Но с другой стороны вариантов у него и так не ахти — Сондже проводит сорок восемь из двадцати четырёх часов в день в компании женщин, а Хонбин постоянно задротит в компьютерные игры (и не дай бог увлечёт этим же Тэхёна). Ну, а Джексон… просто есть Джексон. У него есть воображаемая собака, и ему ребёнка Намджун бы точно не доверил. Как один из более-менее приемлемых вариантов оставался только Юнги, но с ним тоже были определённые трудности (и это если закрыть глаза на то, что тот мог в любой момент с чистой совестью капитану отказать), а именно то, что Намджун уверен, что тот даже при ребёнке не постесняется пить алкоголь и смотреть «Игру Престолов». — Нет, мы не встречаемся, — с широкой улыбкой объясняет мальчику Сокджин, взъерошивая ему волосы. — Люди вполне могут готовить друг другу и при этом не встречаться. — Ох, — разочарованно выдыхает Тэхён, чем вгоняет Намджуна в ещё большее недоумение. — Значит, ты не выйдешь за папу замуж? Сокджин снова заливается звонким смехом и смеётся так сильно, что даже закашливается. Намджун же наоборот — недовольно чешет голову, не видя в вопросе вообще ничего смешного. — Тэ, ты такой милаха! Ты хочешь, чтобы мы поженились? — Да… — А почему? — Потому что ты замечательный и вкусно готовишь… Сокджин снова смеётся и треплет мальчика за щёку. — Тэхён, я уверен, что твой папа найдёт себе очаровательную женщину, которая будет так же хороша, как и я, и сможет готовить вам еду, которая будет даже лучше моей. — Но почему это не можешь быть ты? — Эм-м… ну, — начинает было Сокджин, но тут же запинается, неуверенный в том, что сможет правильно объяснить это ребёнку. — Потому что… — У дяди Чона есть парень, так почему у тебя или у папы нет? Намджун давится собственной слюной. И почему только он думал, что Чонгук будет молчать при ребёнке о своём ненаглядном кассире, когда это, в общем-то, единственная тема, о которой он говорит в участке? И делает это постоянно? И это не считая того, что Тэхён и так уже думает, что пол не имеет значения. Как бы толерантно не относился Намджун к геям, он всё же не хочет, чтобы Тэхён ходил и спрашивал всех вокруг, почему они не состоят в гомосексуальных отношениях. — Ну, понимаешь, малыш, иногда люди встречаются с людьми своего пола. Но только иногда. — Пола? — Да. Некоторые мальчики любят мальчиков, а некоторые девочки любят девочек… а некоторым нравятся и те и те. Ну, а твоему отцу нравятся женщины, понимаешь? — Сокджин изо всех сил старается как можно корректнее объяснить всё мальчику, при этом не забывая постоянно поглядывать на реакцию Намджуна, чтобы понять, правильно ли он всё делает и не переступает ли границы. Но Намджун чувствует лишь огромное облегчение от того, что ему не пришлось объяснять это самому. — Это так, пап? — нахмурившись, спрашивает отца мальчик, и Намджун просто не может поверить, что его собственный сын разочарован в его ориентации. — М-м, да, — отвечает ему Намджун, неловко прочищая горло. — Ладно… — расстроенно тянет Тэхён, опуская взгляд в пол. Мужчины беспомощно переглядываются между собой, и Намджун жестами просит помощи, но Сокджин лишь разводит руками. Намджун точно когда-нибудь убьёт Чонгука. Тэхён напрочь отказывается уходить домой, объясняя своё состояние тем, что он слишком расстроен, поэтому мужчины просто оставляют мальчика со стаканчиком мороженого дуться в гостиной. Сами же они возвращаются на кухню, где каждый заваривает себе по чашке чая, чтобы через пару минут вернуться обратно в гостиную и обнаружить Тэхёна всего перемазанного мороженным, но тем не менее уютно свернувшимся на диване калачиком и безмятежно спящим. — Ну, это было хотя бы весело, — тихонько хихикает Сокджин, прикрывая рот рукой, и Намджун кидает на него уничтожающий взгляд. — Не могу поверить, что он действительно спросил об этом, — вздыхает Намджун, отхлёбывая из своей кружки горячий напиток и мгновенно обжигая язык. Это была плохая идея. — Думаешь, он сильно скучает по маме? — тихо спрашивает он у Сокджина, снова ощущая тянущее чувство боли в груди. — Я не знаю, Намджун. Но на мой взгляд, есть один немного более важный вопрос, а именно: планируешь ли ты жениться ещё раз. — Я бы хотел… ну то есть… я прекрасно понимаю, что Тэхён заслуживает гораздо больше внимания и любви, чем даю ему я, но я не знаю, смогу ли ещё найти себе кого-то. Женщины, знаешь ли, не выстраиваются в очередь, услышав о том, что я отец-одиночка. — А вот я так не считаю. Посмотри сам: ты безумно горяч, да и Тэхён просто очаровашка, — с игривой усмешкой возражает ему Сокджин, и Намджун снова чувствует жар на своих щеках. — Ты думаешь, я горяч? — Конечно. Я не знаю, кто вообще может думать иначе. И ты совсем не смахиваешь на отца. — Это странно… но приятно. — Какой у тебя идеальный тип? Просто у меня есть парочка знакомых одиноких женщин, которые могут заинтересовать тебя, — наклонившись вперёд, доверительно сообщает ему Сокджин, а потом добавляет: — Чувствую себя почти сутенёром. — Хех. — Ну так?.. — Просто кто-то, кто сможет хорошо заботиться о Тэ и нормально воспринимать мою занятость на работе. Кто-то, с кем мне будет комфортно и с кем я смогу быть собой. Кто-то, к кому я мог бы с радостью возвращаться домой, зная, что всё в порядке, и меня там ждут. — И всё же это ужасно расплывчато. — Может, поэтому я и одинок. А что насчёт тебя? Кого предпочитаешь ты? — Знаешь, натуралы никогда не задавали мне подобных вопросов, — с небольшим удивлением отвечает ему Сокджин, но потом его глаза загораются, и он начинает перечислять: — Высокий, широкоплечий, хорошо сложенный и при этом умный. Хороший слушатель. Кто-нибудь даже странноватый в какой-то степени. — Ого, это… много. — Может, поэтому я и одинок, — передразнивает офицера Сокджин. — Так что, если встретишь когда-нибудь свою копию, которая будет любить мужчин, обязательно дай мне знать, — кокетливо подмигнув, сообщает ему Сокджин и смеётся, когда Намджун откидывается на стуле. — Господи, ну почему ты такой!.. Почему тебя так легко смутить? Так даже неинтересно. — Ну… — Ну, а если серьёзно, то знай, что ты невероятно привлекателен как физически, так и умственно. Просто помни об этом. — Спасибо. И, ну, я знаю, что это может прозвучать странно, но… ты тоже очень замечательный человек. — Ох, не стоило. Спасибо! А на пути домой Намджун никак не может выбросить из головы навязчивую мысль о том, каково это: встречаться с кем-то вроде Сокджина.***
Наступает понедельник, и Чонгук чуть ли не вибрирует от волнения и буквально распирающего его чувства предвкушения, когда входит в участок. На выходных случилось столько всего, и ему просто не терпится рассказать офицерам о своем вчерашнем поцелуе и о том, что он официально находится теперь в отношениях. Но сейчас его главной задачей является не это — для начала необходимо выяснить, что происходит между его партнёром и его миленьким соседом. — Я видел парня Юнги, чуваки, — радостным тоном сообщает всему участку Чонгук по пути к своему рабочему месту. Юнги делает глубокий вздох, но ничего не говорит — подсознательно он даже ожидал от Чонгука подобной свиньи. И его предчувствие оказалось верным. Почему, ну почему он позволил тогда Чонгуку и Хосоку оказаться в одной комнате? На долю секунды Хонбин и Джексон переглядываются между собой, чтобы в следующее мгновение уже наперегонки нестись к столу младшего офицера в ожидании подробностей. Даже Сондже подкатывается к нему поближе на своём стуле. — Юнги — гей?! — глаза у Джексона моментально становятся больше в два раза. Хонбин с отвисшей челюстью в немом вопросе оглядывается на виновника сего торжества, подозрительно щуря глаза. — Почему мы раньше не знали об этом? — возбуждённо спрашивает Джексон, лихорадочно размахивая руками. — Идите нахуй, не гей я, — раздражённо шипит Юнги, закатывая глаза — потому что на таких дураков никакого терпения не хватит. Нет, он, конечно, ничего не имеет против геев (не забываем, кто его партнёр), но сам им не является. Если уж говорить об этом серьёзно, то он бы скорее предпочёл называть себя асексуалом. Юнги встречался даже как-то с одной девушкой в старшей школе, хоть это и не продлилось долго: она вскоре бросила его потому, что он не уделял ей достаточно внимания. — О каком это парне ты говоришь, Чон? — с горящими от любопытства глазами спрашивает Сондже. Похоже, в участке наконец-то появилась действительно интересная тема для обсуждения — а то каждый день слушать про детский Чонгуков роман всем как-то уже поднадоело. — Но у меня нет парня, — протестует Юнги, но его никто не слушает. — Юнги встречается со своим миленьким соседом (опять же, не таким миленьким, как Чимин), но!.. Знаете что? Этот парень пришёл к нему в гости, когда хён учил меня готовить, и попросил пароль от вай-фая. И Юнги сказал ему! — Вот дерьмо, пароль от вай-фая это серьёзно, — задумчиво почёсывая подбородок, говорит Джексон, и Хонбин согласно кивает. — Я не встречаюсь с ним, — угрожающе начинает Юнги, но его снова перебивают. — Стой, только не говори мне, что это тот самый сосед, которого ты тогда спас от… — начинает Хонбин, и Юнги кидает на него испепеляющий взгляд, в котором ясно читается «не смей». — Срань господня! Да ведь это он! — тоже вспомнив тот случай, уже не сдерживая чувств, громко кричит Джексон на весь участок, и его глаза загораются в радостном предвкушении. Он просто не может дождаться вечера, чтобы поскорее передать эту сплетню офицерам ночной смены — Сынчоль и Джонхан точно будут в восторге. — Я же уже сказал: ни с кем я не встречаюсь. — А я и не знал, что Юнги — гей, — задумчиво размышляет Сондже, откидываясь назад на своём стуле. — Потому что я не гей. — Я тоже не знал, — согласно кивает Хонбин, и Юнги сжимает руки в кулаки. Он хочет убить сейчас каждого из них. Чтобы еще хоть раз он поверил им. — Ну и что тут за столпотворение? — привлеченный шумом, со вздохом интересуется у собравшихся вокруг Чонгука офицеров Намджун. — Мы разговариваем о парне Юнги, — подняв руку, объясняет Чонгук. — У меня нет парня, — цедит сквозь зубы Юнги, обращаясь уже преимущественно к Намджуну. — Ты гей? — прямо спрашивает у него Намджун и видит, как Юнги сначала устало прикрывает глаза, а потом через несколько секунд снова открывает и, сделав глубокий вдох, раздражённо выплёвывает: — Я. Не. Гей. — Да оставьте Юнги уже в покое, парни, — внезапно вклинивается Сондже. — Уважайте его выбор, ладно? Он же не Чонгук, который болтает о своём парне без остановки, он, может, ещё не готов вот так сразу нам открыться. — Да блять, я тысячу раз уже повторил: я не гей и я ни с кем не встречаюсь — и особенно с моим соседом, — злобно рычит Юнги, но его слова снова пролетают мимо ушей офицеров, уже активно обсуждающих, что да, Чонгуку явно бы следовало пиздеть о своём парне поменьше. — Итак, хватит. Все быстро успокоились и вернулись к работе. И оставьте Мина в покое! — прикрикивает на офицеров Намджун, прежде чем уйти обратно к себе в кабинет. Юнги секунд десять тупо смотрит на свои документы, а потом прикладывается головой об стол. И почему его окружают одни идиоты?***
После пары часов беспрерывного просмотра сериалов Юнги уже клюёт носом, постепенно проваливаясь в сон, когда вдруг неожиданно слышит громко вибрирующий на прикроватной тумбочке телефон. Сначала он разумно решает проигнорировать звонок, потому что серьёзно, ну кому понадобилось звонить ему почти в два часа ночи? Этот человек точно либо не в своём уме, либо в стельку пьян (ибо все знают, что им грозит из-за незапланированного пробуждения Мин Юнги). Юнги берёт телефон, собираясь сказать пару ласковых этому умнику, как вдруг замирает на секунду, увидев имя Хосока на дисплее. Внезапно ему становится страшно. Не за себя, за Хосока — телефонный звонок посреди ночи вряд ли к добру, а учитывая Хосоково везение, Юнги заранее не ждёт от ситуации ничего хорошего. И особенно — в два часа ночи. Юнги поднимает трубку, садясь на кровати в полной решимости покинуть свою квартиру, но останавливается, услышав дрожащий голос Хосока в телефоне. — Ю-Юнги…? — Где ты? — спрашивает офицер, вставая на ноги и оглядываясь вокруг в поисках какой-нибудь одежды. Неуклюже шарит в её сваленном на стуле ворохе одной рукой, но звонок не завершает — боится, что Хосок сейчас где-то далеко от дома и может как-то пострадать, если вот так бросить его. — Д-дома… —…ты звонишь мне в… 2:19 ночи из своей квартиры. — Я… я знаю, что это очень глупо, но… у меня был ужасно плохой сон, и я… я очень испугался и решил позвонить кому-нибудь… извини, я правда не думал, что ты возьмёшь трубку… — Кошмар? — Не бери в голову. Прости ещё раз, я… — Я буду через минуту, — коротко бросает Юнги и вешает трубку, чтобы выловить из-под своей толстовки старую футболку. Он устал и вообще не обязан никуда идти, но завтра ведь у него все равно выходной... так почему бы и нет? Хотя в любой другой ситуации, кстати, он бы и пальцем не пошевелил, чтобы помочь. Если бы ему позвонил, к примеру, какой-нибудь Чонгук и начал жаловаться на плохой сон, то был бы быстро и в красочных выражениях послан в пешее эротическое. Однако, просьбу Хосока Юнги почему-то не может проигнорировать. И когда он стал считать своим долгом помогать своему соседу с каждой его проблемой? Хосок открывает дверь быстро, почти сразу же, и испуганными глазами смотрит на Юнги, и офицер видит, в каком ужасном состоянии тот находится. Бледный — гораздо бледнее обычного — с прилипшей ко лбу взмокшей челкой, Хосок похож сейчас скорее на тень от себя прежнего. Юнги суёт руки в карманы и осторожно входит в квартиру, быстрым взглядом осматривая её на наличие видимых повреждений. — Извини ещё раз, — говорит Хосок и, сделав непонятное движение руками, почти падает на диван. — Ничего страшного. Я всё равно не спал. — Мне просто очень нужен был кто-то с кем я могу просто по… — О чём он был? — стараясь сохранять спокойствие в голосе, спрашивает Юнги. Почему-то ему кажется, что хосоковы кошмары гораздо хуже, чем у других людей… просто потому что это Хосок. Но. Юнги интересно, что тот ответит. Юнги сидит сейчас здесь, в чужой квартире, посреди ночи. Ему нужно хоть одно рациональное объяснение — хотя бы для самого себя — какого, собственно, черта он находится здесь, а не в собственной постели. — Он… иногда мне снится… всё, что со мной случалось, — тихо начинает Хосок, неосознанно подтягивая колени к груди и обхватывая их руками. — Что именно? — Знаешь, меня как-то… почти похитили из собственной квартиры… — отвечает Хосок, выдавливая из себя улыбку, заставляя Юнги ненавидеть тех людей и тот факт, что Хосок пытается сделать вид, будто это пустяк. Юнги часто подвергался опасности на работе, но нельзя сравнить страх перед этой опасностью перед похищением. Офицер прекрасно осознаёт, насколько это страшно, поэтому просто кивает и придвигается к соседу ближе на диване. — Когда я проснулся, — тем временем продолжает Хосок, — я не был полностью уверен, похитили меня снова или нет. Поэтому я запаниковал и по-позвонил… — Понимаю… — Обычно всё не так плохо… потому что большинство происшествий происходят на улице, и когда я просыпаюсь, то сразу знаю, что это был всего лишь сон, но сегодня… — Они снятся тебе так часто? — Примерно раз в неделю. Если сильно устаю, то чаще. Юнги выдыхает с непонятным звуком, размышляя об услышанном. Это явный признак ПТСР,* и Хосоку явно потребуется очень много времени, чтобы полностью избавиться от этого в будущем. Это, должно быть, очень тяжело — переживать травмирующий опыт снова и снова, и теперь мысль о том, что его подняли посреди ночи, больше не раздражает офицера. Самому Юнги редко снились кошмары... но если такое все же случалось, он не мог заснуть до самого утра. — Если хочешь, я могу проверить твою квартиру на наличие чего-нибудь подозрительного, — предлагает Юнги, в глубине души уже понимая, что в данный момент готов сделать всё, что угодно, лишь бы успокоить Хосока. Квартирка у того совсем крохотная, и, если честно, Юнги сомневается, что в ней вообще что-то может быть. Но если это поможет — почему бы и нет? — Не нужно, я в порядке. Я ведь знаю, что это был всего лишь сон… просто ненавижу осознавать, что это будет повторяться снова и снова, — с грустью отвечает Хосок, крепче обнимая свои ноги. Юнги не знает, какими словами можно поддержать его, поэтому просто остается сидеть рядом, надеясь, что его присутствие поможет немного успокоить тому и так до предела натянутые нервы. — Тебе нужно поспать, — через некоторое время всё же решается нарушить молчание офицер, и Хосок тяжело сглатывает от этих слов. — Я знаю, что это прозвучит странно… и довольно неуместно просить об этом тебя, но… — нерешительно начинает Хосок, нервно закусывая нижнюю губу на мгновение, — но не мог бы ты остаться со мной, пока я не усну? Просто я… всё ещё немного… нервничаю, — совсем тихо заканчивает он, прекрасно понимая, насколько это глупая просьба. Чонгук бы явно ей не обрадовался, но что Хосок может сделать? Он точно не сможет уснуть, если будет в квартире один. Юнги задумчиво потирает пальцем губу, пытаясь решить, как же ему поступить. Он совсем не в восторге от идеи сидеть здесь и ждать, пока Хосок не уснёт, потому что а) это странно, и б) он никогда не делал ничего подобного. Однако, глядя сейчас в несчастные Хосоковы глаза, просто не может отказать. — Конечно, — говорит Юнги, стараясь сдержать рвущийся наружу вздох. — Спасибо ещё раз и мне очень жаль. Они входят в Хосокову спальню, и Юнги неловко останавливается посреди комнаты, не зная, что ему делать, пока его сосед осторожно забирается в свою постель и натягивает одеяло до подбородка. По просьбе Хосока Юнги выключает в комнате свет, оставив только маленькую лампу на тумбочке рядом с кроватью. — Ты обязательно найдёшь своего соулмейта, — мягко говорит Юнги, и губы Хосока складываются в что-то наподобие улыбки. — Думаешь, кошмары после этого прекратятся? — Вполне вероятно. Может, не сразу, но в конечном итоге — да, — заверяет его офицер, садясь в рядом стоящее кресло. Спальня Хосока пахнет чем-то свежим с намёком на какой-то лёгкий фруктовый аромат, и Юнги остаётся только гадать, как Хосок смог так обустроить комнату, чтобы она пахла настолько приятно. Единственное место, где он видел нечто похожее — это квартира Чонгука, но и то только потому, что тот одержим всем, что связано с парфюмерией. — Моё рождение было ошибкой, — внезапно раздаётся со стороны кровати. — Что? Как это понимать? — Мои родители не планировали иметь детей, — с грустью продолжает Хосок, сворачиваясь в клубочек. — Они не хотели иметь ребёнка, который постоянно бы травмировал себя и мог в конце концов от этого… умереть. Юнги не знает, как на такое реагировать. — А потом мама узнала, что беременна… и они даже подумывали об аборте, — голос Хосока немного дрожит, и Юнги это не нравится. — Но она не смогла заставить себя это сделать… а потом родился я. Они с детства пытались научить меня самозащите, чтобы как-то помочь мне справиться со всеми происходящими со мной неприятностями… но это не сработало. Я старался, правда, старался. Ходил на занятия. Но в итоге получил столько травм, что безопасней было прекратить, — горько усмехается парень. — Поэтому ты носишь перцовый баллончик? — Лучшее, что смог придумать. Иногда он ломается, и я случайно прыскаю им себе в лицо, но это ведь всё равно лучше, чем ничего, так? — Думаю, да. — Просто найти свою вторую половинку было бы лучшим выходом из сложившейся ситуации, но… как я её найду? Не могу же я создать профиль на сайте знакомств и искать так… — Если я правильно понимаю определение слова «соулмейт», то это значит, что ты всё равно найдёшь её рано или поздно. — Надеюсь, мне не придётся ждать до шестидесяти… или до смерти. — Не думай так. — …спасибо тебе. Знаешь, — голос Хосока внезапно становится немного выше, — сначала ты даже немного пугал меня… но теперь я вижу, что ошибался. Чонгуку очень повезло, — продолжает он, и его глаза сонно закрываются. — …Чонгуку? — Да… такой счастливчик… — в последний раз выдыхает Хосок, прежде чем окончательно провалиться в сон, тем самым лишив офицера возможности задавать какие-либо вопросы. Юнги смотрит на силуэт крепко спящего парня, но не торопится покидать свой пост, несмотря на то, что от долгого сидения у него уже ощутимо побаливает поясница. Если встать, можно ненароком разбудить его... лучше он просто посидит здесь еще час... или два. Просто чтобы убедиться, что Хосоку не приснится очередной кошмар. Офицер осторожно достаёт из кармана свой телефон и открывает ту же игру, в которую постоянно рубится Чонгук, когда не болтает о своём «мистере Очарование», и тихонько разблокировывает экран, не осмеливаясь включить звук или какую-либо музыку. В относительном спокойствии за игрой проходит почти полтора часа, а потом офицер слышит, как Хосок начинает издавать странные звуки. Юнги откладывает телефон и видит, как Хосок беспокойно мечется по кровати, с исказившимися, будто от боли, чертами лица. Очередной кошмар? Юнги нависает над беспокойно мечущейся во сне фигурой Хосока и в нерешительности останавливается. Как же ему помочь? И поэтому Юнги делает единственное, что приходит ему в голову — берёт Хосока за руку. Он видел в участке, как Джексон и Хонбин делали это, когда пытались успокоить жертв насилия, и это обычно срабатывало. Хосок сначала нервно дёргается от прикосновения, а затем затихает, и его лицо разглаживается. Его пальцы остаются переплетены с пальцами Юнги, и офицер пугается от того, насколько холодными они кажутся в контрасте с его собственными. Юнги держит Хосока за руку всю ночь, а в итоге засыпает и сам.