On Patrol

      Бар был просто переполнен: везде были люди, много, очень много людей. Если бы Чонгуку сказали, что все геи Сеула сейчас собрались в этом помещении, он бы даже не удивился. Здание «Bulletproof» находилось в Итэвоне, и если снаружи оно казалось совсем непримечательным и в какой-то степени даже безвкусным, то внутри всё было совершенно наоборот. Внутренняя обстановка была обыграна в стиле минимализма, но при этом совершенно не казалась тусклой или банальной, потому что создавала удивительный контраст с оживлённой толпой внутри.       Следующей вещью, подмеченной Чонгуком в этом баре, стали безумно горячие сотрудники. Оба бармена, творящие какие-то невероятные вещи с алкоголем за своими стойками, были удивительно хороши собой. Первый притягивал взгляд своим дерзким мальчишеским очарованием, а второй — миловидным лицом и пухлыми губами, вероятно, привлекающими много нужного и ненужного к себе внимания. И хоть сам Чонгук уже состоит в отношениях, это совсем не значит, что он не может оценить красоту этих двух. И, чёрт — крутится у него в голове — кажется, владелец этого места явно заморочился, когда подбирал сюда персонал.       Диджей, странно напоминающий Чонгуку Юнги, выделялся среди остальной массы людей ярко-розовой головой и выполнял свою работу чертовски хорошо — Чонгука чуть не снесло от громкости басов. Чонгук смотрит на стоящего рядом Чимина — тот выглядит одновременно и напуганным, и взбудораженным от этой толпы людей, громкой музыки и огней, явно предназначенных для того, чтобы люди могли окунуться в чувственную, немного развратную атмосферу этого места. Танцевали, в основном, в центре, на танцполе — жарко и тесно, совсем-не-невинно прижимаясь к телам друг друга.       Чонгук никак не может не заметить направленный на его Чимина плотоядный взгляд от какого-то парня, и собственническая сторона его натуры начинает потихоньку закипать от ярости. Он, наверное, должен был ожидать чего-то подобного, когда соглашался идти в гей-бар. Естественно другие люди тоже хотят Чимина — Чимин великолепен с головы до ног. Чонгук не может винить других за такие мысли, но это и не значит, что подобное внимание ему нравится.       Офицер пристально смотрит на парня, даже не пытающегося скрыть свой явный интерес к Чимину. Тот громко сглатывает, заметив направленный на него угрожающий взгляд, и трусливо скрывается в толпе танцующих людей. Чонгук фыркает, ощущая своё явное превосходство, и уверенным движением приобнимает Чимина за талию, другой рукой приподнимая его подбородок вверх с видом «он мой, сучки». Какие-то парни, заметив это, с разочарованным видом вздыхают и на всякий случай отходят подальше, в то время как у остальных это только подогревает интерес. Чимин с любопытством смотрит на офицера, чувствуя на своей талии его сильную руку, и немного краснеет от такой близости.        — Может, сначала выпьем? — смущённо предлагает Чимин, рукой указывая на барную стойку.        — Звучит прекрасно, — мурлычет Чонгук, оборачиваясь к стойке. Сейчас в его голове выстраивается несложная схема: чтобы пойти потанцевать, нужно немного выпить. А он действительно хочет, чтобы это случилось. Нельзя упускать возможность лишний раз коснуться Чимина и показать себя перед ним хорошим танцором. Он лучший танцор во всём участке (Джексон говорит, что это не так, и Джексон может идти нахуй), и его парень обязательно должен увидеть это.        — Хотите что-нибудь особенное, мальчики? — спрашивает высокий симпатичный бармен, когда они подходят к стойке.        — Хочешь что-нибудь? — спрашивает Чимина Чонгук, и тот раздумывает секунду, прежде чем ответить:        — Текилу, думаю? Никогда её не пробовал.        — Звучит отлично. Тогда текилу для меня и моего парня, — подмигивая, говорит бармену Чонгук, поднимая два пальца вверх. Тот кивает, быстро достаёт два сверкающих от чистоты стакана и ловко разливает в них текилу. Затем выуживает из-под стойки соль и лайм, подавая их парням с дружелюбной улыбкой.        — Можете слизать соль с шей друг друга, — коварно предлагает он, и Чимин заливается краской, беря свой стакан. Как бы сильно Чонгук ни хотел сейчас слизать соль с шеи Чимина, он решает промолчать, чтобы как-нибудь по-тупому не проебаться снова. Они делают по глотку, и Чимин морщится от горького вкуса.        — Охх, так вот какова на вкус текила, — медленно выдыхает паренёк. — Вау, это довольно крепко.        — Хочешь что-то сладкое? — с беспокойством спрашивает Чонгук, уже готовый заказать какой-нибудь коктейль для него.        — Нет, не нужно, я в порядке. О-о-о, хочу попробовать пить её медленней, — отвечает Чимин с такой улыбкой, от которой его глаза превращаются в маленькие полумесяцы (Чонгукова любимая). — Хей, можно мне воды? — спрашивает он, снова обращаясь к бармену. Тот кивает и ставит на стол стакан с розовой соломинкой.       А потом какой-то мужчина начинает бесстыдно пялиться на Чимина, липким похотливым взглядом изучая каждый изгиб его тела, и в конце концов его глаза останавливаются на Чиминовой заднице. Ну, хорошо, предположим, Чонгук прекрасно его понимает: задница у Чимина на одиннадцать из десяти, и отрицать это просто глупо. Но опять же, это не значит, что он должен быть рад подобному вниманию. Чонгук улыбается мужчине, и эта улыбка больше похожа на оскал; не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что он готов в любой момент съездить тому по морде. Мужчина испуганно отшатывается при виде этого дикого выражения и поспешно скрывается из Чонгукова поля зрения.        — Дай угадаю, впервые в гей-баре? — спрашивает другой бармен, привлекая вопросом внимание офицера. Чонгук кивает симпатичному пареньку и снова оборачивается на Чимина, чтобы убедиться, что поблизости нет никого, кто снова мог бы покуситься на него. — Большинство из них просто смотрят. Поверь, никто здесь не настолько сумасшедший, чтобы пытаться подцепить кого-то уже занятого… по крайней мере, до двух, ибо потом все слишком пьяны, чтобы думать об этом, — объясняет парень, с сочувствием глядя на офицера.        — Да?        — А если кто-то и начнёт создавать проблемы, наш вышибала сразу позаботится об этом. Просто наслаждайся вечером… ну давай, потанцуй с ним.       Чонгук тяжело сглатывает и кивает. Итак, время пришло. Сейчас он пригласит Чимина на танец. Готов ли он к этому? Тело определённо готово, но вот мозг почему-то паникует и отказывается. Он собирается с духом и поднимает взгляд на Чимина, внезапно обнаруживая его мило хихикающим над шуткой смазливого бармена, и, разозлившись из-за своей нерешительности, собственнически кладёт руку на Чиминову поясницу.       Тот оборачивается к нему, всё ещё улыбаясь от слов бармена.        — Потанцуем? — с обворожительной (ну, он надеется, что она получилась обворожительной) улыбкой предлагает Чонгук. Чимин с улыбкой соглашается, и они идут прямо в центр переполненного танцпола, где кто-то уже поглядывает на них с любопытством, пытаясь угадать, что может предложить им такая горячая пара. И пока Чонгук слишком сосредоточен на липких взглядах, направленных на его парня, самого Чимина беспокоит та же проблема. Только смотрят на офицера. О, особенно эти подмигивающие сучки. Он знает, что у них в головах: они определённо уже представляют, как офицер жёстко трахает их на каком-нибудь матрасе… Чимину срочно нужно остановить это, но он не знает как.       Они начинают медленно: сначала просто стоят друг напротив друга, и всего пара сантиметров разделяет их, а потом Чонгук ловит бит и начинает двигаться, позволяя музыке управлять своим телом. Большой респект этому диджею за такой чувственный плейлист. Чонгук смутно может видеть окружающих его людей, потому что его взгляд прикован к Чимину, смотрящему ему прямо в глаза.       Чимин смущённо закусывает губу, из-под полуприкрытых век наблюдая за соблазнительными движениями офицера, и начинает двигаться сам. Песня внезапно сменяется на что-то более медленное, но гораздо более эротичное и сексуальное. Эта мелодия завораживает, и под действием алкоголя и одуряющей Чонгуковой близости Чимин постепенно начинает раскрепощаться, посылая все свои принципы к херам: сначала просто плавно покачивает бёдрами в такт музыке, облизывая свои чуть приоткрытые губы и стреляя глазами в офицера, а затем осторожно кладёт руки на его ягодицы и тянет мужчину на себя, мгновенно сокращая пространство между ними. Чонгук хрипло выдыхает от такого неожиданно близкого контакта, но почти сразу же оправляется, прислоняясь лбом ко лбу Чимина, и они начинают медленно двигаться в такт музыке.       Чимин очень чувственный в каждом своём движении. Никакой резкости или силы — всё очень плавно и сексуально до такой степени, что Чонгуку буквально приходится напоминать себе дышать, чтобы не умереть. Чимин смотрит прямо ему в глаза, и Чонгук видит, как Чиминова подводка немного смазалась от пота и от того, что в баре жарко; Чонгук с жадностью облизывает губы при виде этого безобразия. Глаза Чимина одновременно и умоляют, и приказывают — и это безумно пугает и в тоже время до ужаса возбуждает Чонгука, заставляя ввязаться в игру с огнём.       Он испускает что-то похожее на рык и одним резким движением притягивает Чимина к себе ещё ближе. Тот издаёт едва слышный стон, прогибаясь в спине от ощущения сильной Чонгуковой руки на своей пояснице, и тесно прижимается к офицеру, пока его пальцы медленно ползут вверх, чтобы в конце концов зарыться в волосы мужчины. Он всегда знал, что его парень безумно горяч, но то, как тот двигался, заставляло Чимина понять: ещё немного и офицера будет уже не остановить. Он боялся этого, но в то же время… ему до жути хотелось узнать, что случится, если всегда сдержанный в этом плане Чонгук потеряет контроль.       Чимин дышит часто-часто. Возможно, это из-за танцев… или от недостатка кислорода в переполненном баре? Нет. В глубине души он прекрасно знает причину: дыхание безнадёжно сбивается просто от того, как Чонгук смотрит на него. То, как тесно он прижимается к нему, и как самому Чимину до ужаса это нравится. Позже он обвинит во всём алкоголь… но это позже. А сейчас Чимин просто-напросто отключает голову и здравый смысл: требовательно притянув к себе офицера за шею, он с жадностью целует его и даже не стыдится мимолётного стона, слетевшего с губ.       Сначала Чонгук кажется нерешительным, но когда Чимин сильнее сжимает волосы на его затылке, тем самым призывая к более активным действиям, Чонгук перестаёт сдерживать себя и страстно отвечает на поцелуй, до боли сжимая ягодицы маленького парня. Чимин стонет от этой до одури сильной хватки: наверняка останутся синяки, но кого это волнует, когда он чувствует, будто его грудь сейчас взорвётся от недостатка кислорода.        — Блять, — выдыхает Чонгук, когда Чимин разрывает поцелуй. Этот поцелуй был лучше, чем всё то, что он испытывал или воображал до этого. Этот поцелуй оставил Чонгука наедине с диким голодом и желанием, которые — Чонгук знает — могут быть утолены только одним человеком. Глаза Чимина прикрыты, его губы немного припухли от поцелуев — Чонгуку при виде этого приходится лишь сильнее сжать челюсть, чтобы не сорваться снова. Он не может потерять контроль. Не сейчас.       Всю свою жизнь Чонгук был совершенно уверен, что умрёт где-нибудь на службе от ножа или пистолета преступника, но теперь понимает, что всё это время жестоко ошибался.       Чимин абсолютно точно собирается убить его. Но Чонгук даже не возражает.

***

       — Чон опять под кайфом, что ли? — нахмурившись, интересуется Джексон, проходя мимо стола младшего — Чонгук сидит с открытым ртом и залипает в потолок. Юнги кидает на напарника быстрый взгляд, вздыхает и возвращается обратно к своему отчёту. С самого утра Чонгук выглядит просто как бесполезный мешок дерьма, и, судя по тому, что он время от времени трогает свои губы, Юнги смутно догадывается о произошедшем в прошлые выходные.        — Он делает так постоянно с тех пор, как начал встречаться с тем кассиром, — кивает Хонбин, делая ещё одну фотографию тупого выражения Чонгукова лица для своей коллекции. К концу этого года он надеется превратить её в гигантский коллаж, чтобы развесить его по всему участку и веселить остальных офицеров.        — Бесит, — морщится Джексон.        — А мне он больше таким нравится, чем когда болтает, не затыкаясь о своём мистере Очарование.        — Тогда пусть он посидит так подольше. Аминь. Эй, Мин, как выходные? Ходил на свидание со своим парнем? — спрашивает Джексон, внезапно переключая внимание на Юнги. Офицеры, честно сказать, всё ещё до сих пор до конца не верили, что Юнги состоит в отношениях (и что вообще способен испытывать нежные чувства к кому-либо), но возможности лишний раз постебаться над ним упустить никак не могли. Случай подразнить Юнги выпадал чуть ли не раз в тысячелетие, так что все охотно использовали подвернувшуюся возможность.        — У меня нет парня, идиот, — сквозь зубы цедит Юнги, не отрываясь от своего отчёта.        — Ну так чем вы, ребята, там занимались? Ты сверху или снизу?        — Отъебись, Ван, я не гей.        — А ведь это достаточно сложный вопрос, — задумчиво тянет появившийся откуда-то Сондже. — Юнги может быть очень жёстким в жизни, но мне почему-то кажется, что ему нравится, когда над ним доминируют в постели, — продолжает он, внимательно изучая лицо Юнги.        — Вот чёрт, мне кажется, я понял, что ты имеешь в виду! — взволнованно вскрикивает Джексон, начиная неистово хлопать по руке Хонбина, пока тот не отталкивает его от себя.        — Ну уж нет, парни, Юнги никогда не будет снизу, — со вздохом, как детям, объясняет офицерам Хонбин и откидывается на спинку своего стула. — Я скорее поверю, что он хранит цепи и кнуты в своей спальне.        — Да идите вы нахуй! — Юнги взрывается ровно в тот момент, когда Намджун выходит из своего офиса. Капитан приподнимает в удивлении бровь, но ничего не говорит, догадываясь, что это наверняка было заслуженное оскорбление.        — Мин, заканчиваешь с отчётом? — спрашивает он у Юнги, направляясь к остальным офицерам.        — Да, уже почти всё.        — Прекрасно.        — Собираешься куда-то после работы, капитан? — заинтересованно спрашивает Сондже, заметив, что Намджун пытается закончить сегодня со всеми отчётами побыстрее. Обычно шеф делал это только тогда, когда ему нужно было забрать пораньше Тэхёна из школы, и вроде бы всё на первый взгляд, как и обычно — Сондже бы даже внимания не обратил — но что-то в его поведении определённо не то в этот раз. Намджун выглядит сейчас очень нервным, он бы даже сказал, слишком нервным, что очень редко можно увидеть в рабочее время.        — Нет.        — У Тэ проблемы? — ещё раз пытается Сондже, внимательно вглядываясь в лицо мужчины.        — Нет.        — Ты идёшь на свидание?        — Нет.        — Вот чёрт, у капитана свидание! — взбудораженно восклицает Сондже и подмигивает недовольно цыкнувшему Намджуну. Их шеф может быть сколь угодно хорошим полицейским, но в пределах участка он совсем не умеет врать (да и Сондже всегда с лёгкостью распознает любую ложь). Остальные офицеры издают одобрительный гул от этой новости, и даже Чонгук выходит из своей прострации.        — Капитан-таки идёт на свидание? — громко переспрашивает он, широко раскрывая от удивления глаза.        — Нет, — снова пытается возразить Намджун, но его никто не слушает — Джексон и Хонбин тем временем уже почти визжат от радости. Все ждали этого так долго, и, наконец, свершилось — Намджуну выпала возможность найти любовь всей своей жизни, в которой он так отчаянно нуждался.        — Поздравляю! — громко кричит Джексон, хлопая Намджуна по плечу. — Наконец-то наш капитан идёт на свидание! Кто-нибудь, отметьте этот день на календаре!       Хонбин поднимает большие пальцы вверх и рисует на настенном календаре маленькое сердце красным маркером.       Намджун молча удаляется обратно в свой офис, понимая, что чем дольше он тут находится, тем хуже для него. Он закрывает за собой дверь и вздыхает. Джин был настолько непреклонен насчёт этого свидания вслепую, что даже сам заказал им столик на двоих и лично вызвался присматривать за Тэхёном, чтобы Намджун мог «наслаждаться своим свиданием в спокойствии». Даже хотел сначала устроить этот ужин в пятницу или субботу вечером, но офицер отказался, посчитав, что это будет слишком.       Намджун должен быть счастлив. Действительно должен — всё ведь так хорошо сложилось. Учитель даже отправил ему фотографию девушки, и Намджун солжёт, если скажет, что она ему не понравилась. Нет, она очень красивая. Наверняка мечта многих мужчин: большие выразительные глаза, безупречная кожа, аккуратный носик и привлекательные красные губы. Намджун должен быть счастлив, так отчего же такая тяжесть в груди?       Он нервничает. Его последнее свидание было так чертовски давно… Да, он определённо волнуется из-за этого. И совсем не оттого, что предпочёл бы сейчас вместо этого всего присоединиться к Сокджину и Тэ за их милым домашним ужином. Он должен перестать лениться, если всё ещё надеется найти кого-нибудь подходящего для Тэ.       Как только пробивает шесть, Намджун, уже переодетый в нормальную одежду (потому что не хочет производить впечатление или соблазнять девушку), выходит из офиса, старательно игнорируя офицерские «ты сможешь, капитан!», «удачи!» прежде чем покинуть здание.        — Я просто не могу в это поверить. Почему все, кроме меня, ходят на свидания? Это нечестно! — обиженно кричит Джексон, как только за капитаном захлопывается дверь. Юнги с отвращением смотрит на него и собирается последовать примеру Намджуна. Он обещал забрать Хосока сегодня, и тот должен ждать его. — Нам нужно пойти и всем выпить сегодня, парни, — внезапно говорит Джексон, и все, кроме Юнги, воодушевлённо кивают.        — Тебе разве нужно куда-то, Мин?        — Да, увидимся завтра, — грубо отвечает Юнги, прежде чем выйти из участка едва ли не быстрее Намджуна.        — Вот это было ни разу не подозрительно, — с усмешкой говорит Сондже. — Как думаете, куда он так торопится?        — Мы должны проследить за ним, — решительно предлагает Чонгук. Как бы сильно ни хотел он увидеть своего мистера Очарование, сейчас он с уверенностью может сказать, что его напарник вляпался во что-то определённо гейское (у Чонгука нюх на такие вещи), и что из этого можно раздуть неплохую сплетню. И сейчас он определённо должен узнать, в чём дело, раз оно так тесно переплетается с личной жизнью Юнги.        — Ох, чёрт, неужели ты думаешь, что он пойдёт к своему парню? — понижая зачем-то голос (хотя их всего четверо осталось в участке), спрашивает Хонбин.        — Да наверняка! — возбуждённо шепчет в ответ Джексон. — К чёрту пиво, пойдём следить за Юнги!        — Сондже, ты с нами?        — Конечно же, я с вами, — ухмыляется тот. Он знает Юнги достаточно долго (и его асексуальность тоже для него больше не секрет), так что он просто не может упустить сейчас возможность узнать, кто же всё-таки покорил сердце Мин Юнги. Ну, а ещё это лишняя возможность подразнить его в будущем.       Четвёрка любопытных офицеров выбегает из участка как раз вовремя, чтобы заметить скрывающегося за углом Мин Юнги. Они короткими перебежками следуют за ним, а потом обмениваются многозначительными улыбками, когда тот выходит на оживлённую улицу: так будет легче слиться с толпой людей.       Внезапно Юнги останавливается и какое-то время что-то печатает в телефоне (должно быть, сообщение), а затем убирает его обратно в карман.        — Ну, точно парню писал, — всё больше и больше убеждаясь в своей правоте, с уверенностью заключает Джексон, и остальные согласно кивают. Они трутся рядом с маленьким офицером ещё минут пятнадцать, а потом видят, как он направляется прямиком к какому-то парню, которого Чонгук мгновенно распознаёт как его соседа.        — Это он! Его сосед! — шёпотом кричит Чонгук, хлопая Хонбина по руке.        — Срань господня, так это действительно правда! — шокированно выдыхает Джексон, суживая глаза в попытках лучше разглядеть пару.        — А я ведь, блять, говорил тебе!        — Неплохо-неплохо, Мин Юнги, — бормочет Сондже, криво ухмыляясь. — Но это странно: я всегда считал, что он найдёт себе кого-нибудь более похожего на него самого… или кого-то побольше. И как я мог так ошибаться?        — Противоположности притягиваются, — говорит Чонгук, закатывая глаза так, будто вынужден объяснять очевидные вещи. — Это же основы любых романтических отношений!        — Не выёбывайся, Чон. Ты полный ноль в отношениях, — резко перебивает его Хонбин. — Ты ничего о них не знаешь.        — Да как ты смеешь. В таком случае, должен тебе сообщить, что мы с Чимином, вообще-то, целовались с языком и…        — Хватит постоянно говорить о себе! Сегодня мы обсуждаем Мина. Вау, ты только посмотри на улыбку того парня, — восхищённо выдыхает Джексон, указывая на появившиеся у того ямочки. — Теперь я действительно не знаю, сверху Юнги или снизу.        — Это всё, конечно, замечательно, парни, но давайте-ка вернёмся обратно и позволим Мину насладиться свиданием, — бормочет Сондже, буквально оттаскивая Джексона и Хонбина за воротники, полностью игнорируя их протесты. — Давайте, ребята, пойдёмте за пивом.        — Ну раз так, я лучше пойду к своему парню, — снова влезает Чонгук, вызывая этим у остальных офицеров нескрываемое отвращение.        — Да поняли мы, ты весь в своей гейской любви, — закатывает глаза Джексон. Чонгук гордо демонстрирует ему средний палец, фальшиво улыбаясь.        — А хотя… знаешь что? А почему бы тебе не представить своего парня нам? — с мерзкой ухмылочкой предлагает Сондже.        — Он на работе.        — Ну тогда мы сами зайдём. Надо же поздороваться, верно? Там же тоже продаётся пиво, так?        — Ну да… подожди, что?!        — Веди нас, Чон.

***

       — Надеюсь, ты не очень долго ждал, — начинает Юнги, равняясь с сияющим одной из своих ярких улыбок Хосоком.        — Да нет, я сам закончил недавно. Я… я не был даже уверен, что ты придёшь, но ты написал смс…        — Я же сказал, что приду, в чём проблема?        — Я знаю. Это просто… ладно, забудь. Спасибо большое, что пришёл. Я очень ценю это, — говорит Хосок и снова улыбается этой своей улыбкой с ямочками. Юнги только пожимает плечами, и они неспеша начинают идти по направлению к дому.        — Итак, теперь мы будем возвращаться домой вместе пять дней в неделю, — после пяти минут молчаливой прогулки осторожно начинает Хосок, поражённый тем, насколько долго Юнги может обходиться без разговоров. — Поэтому мы должны получше узнать друг друга.       Юнги на это ничего не говорит, равнодушно пожимая плечами, и Хосок принимает этот жест за положительный ответ.        — Какой у тебя любимый цвет? — спрашивает парень, прекрасно осознавая глупость вопроса. Он до сих пор ещё немного побаивается офицера, поэтому решает пока не спрашивать ничего, что может оказаться для Юнги слишком «личным».       — …чёрный.        — Знаешь… я догадывался об этом. Мой — белый. Я знаю, что технически, белый это отсутствие какого-либо цвета, но это всё равно очень мило. О, и я совсем забыл спросить: как прошёл твой день?        — Как обычно.        — Я не знаю, хорошо это или плохо.        — Никак, — честно отвечает Юнги. Работа есть работа. Чонгук всегда будет влюблённым идиотом. Джексон, Сондже и Хонбин — любопытными сплетниками. Капитан… неожиданно идёт на свидание, но это точно не то, что он хочет обсуждать с Хосоком (да и с кем-либо другим, в принципе, тоже). Никаких демонстраций или опасных преступников тоже не наблюдалось — это почти безделье. Он не может на это жаловаться.        — Тогда… что ты обычно делаешь дома после работы?        — Смотрю телевизор.        — Да? А что смотришь?        — Американские сериалы.        — Ох… там есть парочка действительно классных. Если честно, всегда хотел спросить об этом, но… а офицеры тоже смотрят сериалы про преступников? Мне всегда казалось, что нет, потому что это… вы как бы и это так постоянно на работе видите?        — Иногда смотрю такие штуки. Обычно как комедию. Потому что поставлены они по большей части тупо.        — Да? Почему-то так и думал. Это всё совсем не может быть, как в жизни.        — Точно.       И именно этот момент Хосоков желудок выбирает для того, чтобы предательски громко заурчать. Парень смущённо улыбается, кладя руку на свой живот. День вышел настолько загруженным, что он не успел поесть, и теперь его органы активно протестуют из-за этого.        — Голоден? — приподнимая бровь, спрашивает Юнги, хоть ответ на этот вопрос и так очевиден.        — Да, есть немного. Закажу себе что-то на дом… какой-нибудь кимбап, наверное.        — Зачем так заморачиваться? Поешь у меня. Я всё равно буду готовить, так какая разница: на одного или двоих?        — Что? Да нет, не стоит. Ты и так уже проводил меня до дома, и я не думаю, что Чонгук будет рад этому.        — Причём здесь вообще Чонгук? — нахмуриваясь, спрашивает Юнги, вспоминая, как во время того случая с кошмаром Хосок тоже упоминал имя его напарника, и как Юнги не успел тогда спросить почему.        — Потому что… ну… он же не против?        — А с чего бы ему быть против? — странно посмотрев на парня, возражает Юнги. Хосок немного успокаивается, неуверенно почёсывая шею, и неловко кивает. Кажется, между Юнги и Чонгуком действительно сильная связь, раз Чонгук даже не возражает, если его парень готовит для кого-то. Как замечательно, думает Хосок. Так вот что значит — быть вместе три года… он очень надеется, что и у него с его соулмейтом когда-нибудь будет что-то подобное.       Поэтому Хосок идёт в квартиру Юнги снова, чувствуя с порога уже знакомый мускусный аромат с лёгким намёком на мяту. Юнги быстро проходит на кухню и начинает готовить ужин, и Хосок снова в восхищении наблюдает за всеми его действиями. Юнги идеальный. Юнги ничего не роняет и не проливает, его руки уверенно порхают по кухне, методично и слаженно выполняя все необходимые манипуляции. Хосок надеется, что тоже когда-нибудь сможет готовить так же.        — Будешь пиво? — закончив с ужином, предлагает Юнги, открывая холодильник. Не то чтобы он такой уж любитель выпить — просто баночка пива никому ещё не вредила.        — Я… на самом деле, я никогда не пробовал алкоголь, — с застенчивой улыбкой отвечает ему Хосок. Он и так постоянно попадает в неприятности, и глупо было бы усугублять ситуацию алкоголем. Спасибо, не надо. Ещё отец предупреждал его об опасности всяческой выпивки, так что Хосоку удавалось до сих пор держаться от неё подальше… хоть это и не значит, что ему не хочется попробовать. Чёрт, да все его знакомые пьют, так что то, что ему придётся подождать с этим до тех пор, пока он не найдёт себе вторую половинку — полный отстой.        — Ты никогда не пробовал алкоголь, — хмыкает Юнги. Он не должен был так сильно удивляться этому факту, но он удивляется. — Так почему бы тебе не попробовать сейчас?        — Ох, мне нельзя из-за моего…        — Не то чтобы я давлю, но… это же просто пиво, и я всегда буду рядом, на случай, если у тебя появятся какие-то проблемы. Только скажи.        — Ну… тогда одно пиво.       Юнги достаёт из холодильника две банки пива и бросает одну Хосоку, которому на удивление удачно удаётся поймать её, вместо того, чтобы позорно уронить и смущаться потом весь вечер.        — Будем смотреть телевизор и есть.        — Ох… хорошо.       Юнги ставит перед ними две тарелки, и Хосок с радостью набрасывается на еду. Юнги готовит просто восхитительно (впрочем, как и всегда). Съев половину порции, Хосок с волнением тянется к своей банке с пивом. Это как открыть долгожданный подарок на Рождество. Теперь он наконец-таки узнает, каков на вкус алкоголь!        — Только не пей всё за один раз, — предупреждает его Юнги, сам при этом делая большой глоток.       Хосок кивает и пробует совсем чуть-чуть, сразу же морщась от горького послевкусия.        — И люди платят за это?        — Потом привыкнешь, — пожимает плечами Юнги и переводит взгляд на экран телевизора. Хосок недоверчиво смотрит на него, а потом, морщась, делает следующий глоток. Ну, может, он действительно сможет привыкнуть к этому когда-нибудь (как взрослые), и, судя по тому, как спокойно Юнги это пьёт без всяких усилий, наверное, оно и вправду будет казаться вкуснее со временем.       Ко времени, когда Хосокова банка пустеет окончательно, тот уже сидит и тихонько хихикает себе под нос. Юнги бросает на него внимательный взгляд: похоже, что Хосок уже пьян, но чёрт, почему же так быстро? И теперь Юнги до жути интересно узнать — а какой из себя пьяный Хосок? Он почти надеется, что тот сдёрнет сейчас с себя рубашку и станцует ему на журнальном столике танец какой-нибудь женской группы, фальшиво подпевая себе в аккомпанемент, но тот лишь продолжает хихикать, не останавливаясь. Это даже немного странно.        — Юнги, я так рад, что мы встретились, — неожиданно начинает Хосок, заваливаясь на него. Юнги заметно напрягается от неожиданного контакта, но не отстраняется. — Я даже не знаю, как жил раньше без тебя, понимаешь? — продолжает он, по-видимому, абсолютно не контролируя ни своих слов, ни действий. — Ты мой спаситель, да. Ты спас мою жизнь.        — Ты пьян, Хосок.        — Я уже говорил тебе, что ты мой спаситель? Потому что ты действительно… и я так благодарен тебе. Как… много. Я знаю, что находиться рядом со мной — сплошная головная боль, но ты… ты удивительный. Ты остаёшься со мной. Ты даже провожаешь меня домой. И даже готовишь для меня! Господи, какой же ты хороший. Как бы я хотел быть хотя бы вполовину таким классным, как ты. Я был бы самым счастливым человеком на Земле, — бормочет Хосок, хихикая в свои ладошки. Он тянется к своей банке снова, но Юнги твёрдо перехватывает его запястья.        — Я думаю, тебе хватит на сегодня.        — М-м-м? Нет, ещё немного, — хнычет Хосок, пытаясь дотянуться до банки другой рукой, но Юнги лишь щёлкает языком и, на долю секунды опередив его, выпивает оставшееся пиво сам. Хосок хмурится и обиженно складывает руки перед собой. «Прямо как ребенок», — мимолётно проносится в голове у Юнги.        — Нет, этого достаточно. Сейчас тебе нужно поспать.        — Не-е-ет, я люблю пиво…        — Ты ненавидел его ещё двадцать минут назад, — веско возражает Юнги, вставая с дивана. — Давай, ложись сюда, я принесу тебе подушку и одеяло, — терпеливо уговаривает он Хосока, прежде чем уйти в спальню. Лучше, конечно, было бы уложить Хосока в кровать, но идея тащить в хламину пьяного парня до спальни вырисовывалась совсем не радужной, так что Юнги решил вопрос в пользу дивана.       Мужчина вытаскивает из шкафа запасные подушку и одеяло и возвращается обратно в гостиную. Хосок, кажется, даже не замечает его недолгого отсутствия — всё так же глупо хихикает, играясь с палочками для еды. Неплохо так время проводит, если посмотреть. Юнги складывает вещи рядом с диваном и подходит к Хосоку, чтобы уложить его.        — Юнги! — кричит Хосок, и его глаза превращаются в щёлочки от широкой улыбки.        — Пора спать, Хосок.        — Но я не хочу спать! Я хочу поиграть с тобой, Юнги-и-и-и!        — Спать. Ложись на диван.        — Не-е-ет, — канючит Хосок, а затем внезапно оборачивает руки вокруг шеи офицера и тянет его вниз. Юнги теряет равновесие и заваливается прямо на него — Хосок сначала немного сопротивляется, а потом внезапно заключает мужчину в крепкие объятия.        — Какого хуя. Хосок, отпусти, — угрожающе рычит Юнги, но Хосок, видимо, не слышит — только крепче сжимая его в объятиях.        — Давай спать вместе, — жарким шёпотом предлагает Хосок, прижимая своё лицо к лицу офицера, не обращая внимания на его недовольство: — Ты так вкусно пахнешь. Так приятно и тепло…       Юнги предпринимает ещё одну попытку высвободиться, но терпит позорную неудачу. Ну хорошо. Хосок хотел объятий? Он их получит. Юнги решает, что не имеет смысла сейчас вырываться, поэтому просто поудобнее устраивается на парне сверху. Нужно просто подождать, пока тот не уснёт. Ещё около пяти минут Хосок продолжает глупо хихикать и пороть бессвязную чушь, а потом постепенно затихает. Ещё через пару минут начинает сопеть. А вот теперь можно и слезть.       Мужчина помогает Хосоку поудобнее устроиться на диване, а потом со вздохом садится рядом, рассматривая спящую фигуру: вечер прошёл совсем не так, как он планировал. Теперь у него дома ночует сосед, а ведь до сих пор Юнги никогда и никому не позволял спать у себя в квартире.       Юнги немного приподнимает голову Хосока, чтобы подложить подушку. Затем укрывает его одеялом и останавливается, поражённый мирным выражением на лице парня. Трясёт головой, прогоняя наваждение, и уже собирается уйти к себе в спальню, как вдруг слышит своё имя. Юнги оборачивается, думая, что Хосок проснулся, и ждёт, но ничего не происходит. Он встаёт и направляется к себе в спальню, но у двери снова останавливается, оборачиваясь на Хосока. Наверное, тому будет плохо завтра с утра с такого «тяжелого» похмелья, думает офицер, поэтому идёт на кухню, чтобы налить стакан воды. Он ставит его на кофейный столик рядом с диваном и кидает на Хосока последний взгляд, прежде чем всё-таки окончательно уйти к себе в спальню.       Он должен быть ужасно раздражён тем фактом, что посторонний человек ночует в его квартире, но почему-то сейчас он находит присутствие Хосока странно… успокаивающим.

***

      Намджун надеется, что его улыбка выглядит достаточно убедительно. Женщина, сидящая перед ним, в реальной жизни даже милее, чем на фотографии, но по какой-то непонятной причине Намджун не может заставить себя наслаждаться свиданием. Она красивая. Она забавная. Она даже достаточно мила, чтобы закрывать глаза на его неловкость в действиях и словах. Так почему же он не может перестать думать о Сокджине и Тэхёне?       В целом ужин проходит достаточно спокойно, и в конце женщина даже говорит, что она рада, что Сокджин устроил им это свидание. Она просит Намджунов номер, и тот даёт ей его больше из вежливости, чем из реального желания продолжить общение. Он не хочет ставить Сокджина в неловкую ситуацию, отказываясь от следующего свидания (плюс эта женщина может быть его начальницей, лучше не рисковать). Да. Когда-нибудь он снова будет ходить на свидания и не беспокоиться о таких странных вещах.       Свидание, наконец, закончено, и Намджун направляется прямо в квартиру Сокджина. Проверяет время — почти девять, что значит, что его сын наверняка ещё не спит. Быстрый стук — и дверь квартиры распахивается почти мгновенно; Сокджин встречает его обыкновенной сияющей улыбкой.        — Как всё прошло? — прям с порога спрашивает он, впуская офицера внутрь.        — Ну, она милая… и красивая.        — Я знаю, окей? Лучше скажи… ты собираешься снова встретиться с ней?        — Может быть… мы обменялись номерами.        — Это хорошо!        — Привет, пап! — Тэхён сонно поднимается с Сокджинова дивана, и Намджун видит остатки каких-то крошек — наверняка Сокджин кормил его печеньем — на лице сына. Раньше бы он разозлился, подумав, что учитель слишком балует Тэхёна, пока он не видит… раньше. Сейчас он не может даже нахмуриться. Даже чуть-чуть.        — Привет, малыш. Готов пойти домой?        — Пап, а можно мы останемся у мистера Кима с ночёвкой?        — С ночёвкой?        — Да-а. Построим палатку и будем спать там? — умоляюще просит Тэхён, обнимая своими маленькими ручками его ногу.        — Он увидел это в фильме, который мы сегодня смотрели, — извиняющимся тоном объясняет Сокджин. — Но сам фильм был самого невинного содержания, клянусь тебе.        — Пап, можно? Хочу палатку из одеял!       Намджун поднимает сына на руки.        — Палатка из одеял?.. Но я не знаю, как её сделать, Тэ.        — Мистер Ким поможет тебе! Мистер Ким умеет делать всё! — гордо восклицает мальчик. Намджун внимательно смотрит на сына. Всё это время мальчик гордился тем, что его папа почти супермен, но сейчас он более увлечён учителем. Но офицер почему-то совсем не обижается: сейчас ему кажется это даже забавным.       Сокджин тоже смеётся и треплет мальчика за щёку.        — Эм-м… — неуверенно мычит Намджун, внезапно осознавая, что надо что-то ответить сыну. Он вопросительно смотрит на Сокджина в поисках разрешения, но тот только пожимает плечами, будто бы говоря: «я не против, если ты не против».        — Хорошо, медвежонок, только давай не сегодня, ладно? Как-нибудь на выходных.        — М-м, хорошо…       «Спасибо», — одними губами произносит Намджун, и Сокджин лишь тепло улыбается ему в ответ.        — Спи сладко, Тэ, — говорит Сокджин, взъерошивая волосы мальчика. Тэхён широко улыбается и хихикает куда-то в шею отца. — И ты тоже, офицер.       В тот вечер Намджун возвращается домой, размышляя о том, как нужно правильно строить палатки из одеял. Свидание полностью позабыто.