***
— Хей, не знаешь, есть ли какой-нибудь способ арестовать человека просто за то, что он мудак? Хонбин стонет и поворачивается, чтобы посмотреть на Чонгука и понять, всерьёз тот или нет. Всерьёз. — Смотря насколько мудак, — решает немного подшутить над младшим офицером от скуки он (а почему бы, собственно, и нет? С отчётами-то он всё равно уже закончил). — Как бы сказать… если он оскорбляет ориентацию хорошего человека? — Может быть, и можно. Зависит от ситуации. А что? — Да нет, ничего. — …пожалуйста, не делай глупостей. — Не буду.***
Хосок делает вид, что полностью поглощён чтением книги, настолько старательно, что впору дать ему оскар; в то время как на самом деле уже несколько часов подряд он абсолютно незаметно наблюдает за Юнги и его жалкими попытками поиграть в какую-то игру на своем телефоне с помощью одной лишь здоровой руки. Со стороны выглядит странно. С момента падения с лестницы прошло уже пару дней, и Хосок был отправлен домой со строгим указанием от врача — ни в коем случае не оставаться без присмотра. И Юнги вызвался помогать: день за днём он приходил в Хосокову квартиру, чтобы ухаживать за ним первое время после травмы, но, сам того не осознавая, с каждой секундой, проведённой вместе, заставлял влюбляться в себя всё сильнее и сильнее. — Знаешь… тебе не обязательно быть здесь всё время, — делает слабую попытку Хосок, не отрывая взгляда от страниц своей книги. Несмотря на то, что он уже на середине, он даже не знает, о чём она. Как не знает и имён персонажей в ней, потому что провёл весь прошлый час механически перелистывая страницы, только чтобы Юнги не догадался, какая буря происходит у него в голове. — Мне несложно, — коротко отвечает Юнги и разочарованно кидает телефон на диван — со сломанным запястьем пройти тот уровень просто нереально. Хосок смотрит на него и тихонечко вздыхает. Это как если бы жизнь решила, что недостаточно поиздевалась над ним: недостаточно было родиться с грёбаным проклятием, отравляющим всё его существование, недостаточно бесчисленных автомобильных аварий, поломок техники, почти-изнасилований вкупе с покушениями на убийство и похищений. Недостаточно его природной неуклюжести и неудачливости, нет. Главным его проклятием оказалось в итоге то, что Жизнь решила познакомить его с Мин Юнги. И (конечно же) так же она решила сделать Хосока полностью зависимым от этого чертовски горячего офицера (на минуточку, постоянно спасающего его задницу и даже готовящего для него), прежде чем столкнуть их обоих с лестницы, едва не убив. И напоследок, просто как вишенку на торте, Жизнь решила заставить Хосоков мозг считать Юнги безумно привлекательным физически. И Хосоку срочно нужно найти еще причины, чтобы держаться от мужчины подальше. Потому что ну его нахуй, вот почему. После того случая с падением (он, кажется, слишком сильно ударился головой) парень стал замечать в офицере всё больше неприметных поначалу мелочей, от которых ему постоянно приходилось отгонять от себя «неправильные» мысли. Он просто не понимает, как раньше мог не обращать внимания на эту безупречную молочно-белую кожу, идеально оттеняющую прекрасные глаза Юнги. Да и весь Мин Юнги, честно говоря — один большой синоним к словам «очаровательный» и «сексуальный». Очень красивые, аккуратные, будто фарфоровые черты его лица могут показаться даже женственными поначалу, но это совсем, совсем не так. Офицер весь полон противоречий, обещающих Хосоку долгую и мучительную смерть. Хватит. К чёрту это все. — Что с тобой? Где-то болит? — врывается в его мысли заботливый голос Юнги. — Может, еще обезболивающих? Хосок поднимает голову и видит, как тот слегка хмурится, с беспокойством вглядываясь в его лицо. — А? — Выглядишь так, будто тебе больно. — Э-э-э… нет, просто голова немного побаливает. Ничего страшного, я в порядке, — быстро врёт Хосок, неловко смеясь, и снова утыкается в свою книгу. Юнги не выглядит особо удовлетворённым таким ответом, но никак ситуацию не комментирует, и, кажется, Хосок впервые благодарен ему за это. Замечательно. Просто высший класс. Почему бы не разволноваться и занервничать сейчас ещё сильнее? Чтобы выглядеть ещё подозрительней? А почему бы и да? Хосок тяжело сглатывает, когда Юнги подходит к нему. Он моргает и, затаив дыхание, ждёт, гадая, что офицер будет делать дальше, и ему приходится силой воли сдерживать рвущийся наружу смущённый стон, когда тот кладёт руку ему на лоб. Ладонь Юнги такая прохладная по сравнению с Хосоковой кожей, что парень просто не может перестать думать теперь о том, как хочет чтобы эта ладонь коснулась его всего и везде. О боже, о чём он думает? Просто. Какого. Хуя. — У тебя лицо покраснело. Температура, что ли? — недоумённо размышляет Юнги, пытаясь понять, что не так. — Вроде бы не очень сильная, но если станет хуже, придётся показаться врачу. Просто на всякий случай, — хмуро заключает он, убирая руку. Врач сказала ему внимательно следить за всеми внешними изменениями в состоянии Хосока. Нельзя быть уверенными в том, что у такой серьёзной травмы головы не будет осложнений, поэтому Юнги честно выполняет все указания. Даёт обезболивающее каждые восемь часов, следит за каждым Хосоковым передвижением (чтобы убедиться, что все его конечности работают правильно) и чтобы в квартиру приходила своевременная доставка еды, и Хосок был накормлен (потому что Юнги не настолько глуп, чтобы пытаться готовить со сломанным запястьем). — Я… я д-думаю, я в порядке, — нервно мямлит Хосок, намертво вцепляясь в свою книгу. От пальцев Юнги на лбу осталось покалывающее ощущение. — Уверен? Просто ты выглядишь немного… — всё ещё колеблется Юнги, не в силах определить, что же, всё-таки, не так. Хосок только нервно улыбается, изо всех сил надеясь, что мужчина, наконец, вернётся на свое место, потому что сейчас они настолько близко, что можно почувствовать лёгкий приятный аромат, исходящий от Юнги. — На сколько ты отстранен от службы? — вместо ответа спрашивает Хосок, только чтобы сменить тему. И это работает. — Всего на неделю. Капитан сказал, что я абсолютно бесполезен со своим запястьем, но я ответил, что могу помочь с бумажной работой, — объясняет Юнги, вспоминая их разговор. Он, конечно, очень ценит этот благородный жест со стороны капитана, но при этом не может не понимать — на одного человека в участке стало меньше, что означает лишнюю нагрузку для остальных. Но офицеры, в свою очередь, сказали, что ему не стоит беспокоиться об этом, а Хонбин даже пообещал держать Чонгука подальше от неприятностей, прося Юнги насладиться своим незапланированным отпуском сполна. — Точнее, я хотел спросить: как твое запястье? Получше? — Это просто сломанное запястье, ничего страшного. Само как-нибудь заживёт, — пожимая плечами, отвечает Юнги, поднимая загипсованную руку в доказательство. На самом деле оно больше раздражало его, чем беспокоило — потому что ограничивало в движениях, и делать даже самые обычные вещи становилось очень тяжело. А особенно принимать душ — с одной работающей рукой это вообще превращалось в пытку. — А затылок? — Нормально. Он почти не пострадал. — …можно посмотреть? — осторожно просит Хосок. С момента падения ему так и не удалось увидеть степень серьёзности травмы офицера, потому что тот упорно настаивал, что с его головой все хорошо, но сейчас Хосоку просто нужно увидеть. — Зачем? — Пожалуйста? Юнги кидает на него странный взгляд, но пожимает плечами и садится рядом. Он поворачивается к Хосоку спиной, и тот осторожно раздвигает пряди волос на его затылке, чтобы найти аккуратно зашитый длинный порез. Он должен был ожидать чего-то подобного: конечно же Юнги никогда бы не признался в том, что поранился достаточно сильно, всеми силами стараясь убедить Хосока, что этот огромный порез не более чем «ничего». — И это ты называешь «почти не пострадал»? — недоверчиво тянет Хосок. Он, если честно, вообще удивлен, что с такой глубиной пореза Юнги до сих пор спокойно сидит рядом с ним, а не истекает кровью. Парень содрогается от услужливо подкинутой воображением картинки. — Он не очень глубокий. — Всё равно… тебе наверняка было очень больно. — Но я живой, вроде? Хосок не знает, что ответить на это, поэтому просто продолжает притворяться, будто изучает рану на затылке офицера, в то время как на самом деле уже вовсю бесстыдно играется с его волосами, аккуратно пропуская мягкие пряди сквозь пальцы; он просто поверить не может: как чьи-то волосы могут быть настолько мягкими? Лежащий рядом телефон Юнги внезапно начинает вибрировать, и Хосок чуть не вскрикивает от неожиданности. Юнги со стоном поднимается — желания разговаривать сейчас с кем-либо нет вообще, но игнорировать нельзя: это может быть важный звонок по работе. Он просто надеется, что это не чёртов Джексон Ван, снова решивший выебать ему все мозги очередной (абсолютно бесполезной) лекцией про важность здоровья. Офицер смотрит на экран и видит имя своего напарника. Чёрт. Юнги действительно не хочет брать трубку, но, зная Чонгука, это, вероятно, не сработает: тот любыми путями найдет блядский способ его достать и наверняка будет слать ещё вдогонку ругательные смски и вообще всячески Юнги нервировать. Поэтому он поднимает трубку, но прежде чем успевает даже поздороваться, слышит нетерпеливый голос Чонгука: «Где ты?» — Дома. Зачем тебе? «Пиздишь. Я стою перед твоей квартирой прямо сейчас» — Зачем? «Я принес тебе… в смысле, это из участка. Офицеры скинулись и собрали тебе этот… э-э-э… „заботливый пакет“… Ну, еда и всякое такое дерьмо, ну ты понял… я не уверен, но вроде как Джексон и Хонбин положили туда всякие разные классные штуки типа э-э-э… Не знаю, короче, но они сказали, что тебе понравится», — хитро отвечает Чонгук. Офицеры, зная, что Юнги, вероятно, вполне мог сделать попытку прожить всю неделю своего отпуска без еды (и надеяться, что выживет при этом), решили сделать для него маленький подарок в виде этого «заботливого пакета», чтобы их мальчик не терял лишних калорий до возвращения в участок. А Чонгук, будучи его бессменным напарником, был выбран для доставки этой прелести прямо к дому Мина, несмотря на все его жалобы о том, что он обязательно должен встретиться в это время с Чимином. — Ясно. Буду через минуту. «Да в какой жопе ты…» Юнги вешает трубку и убирает телефон в карман, вставая с дивана. Хосок непонимающе моргает и спрашивает, куда тот направляется, чувствуя, как сердце буквально уходит в пятки, когда слышит краткое «Чонгук пришёл». Хосок растерянно смотрит на собственные руки, не зная, как унять боль в груди. Конечно же, Чонгук должен был прийти, чтобы позаботиться о своём парне. Конечно же. Это было ожидаемо и абсолютно нормально — ничего сверхъестественного в этом нет — но сам этот факт не заставляет его чувствовать себя лучше. И снова жизнь — отстой, и всё это совершенно несправедливо. Если бы Юнги не состоял в отношениях целых три года может, Хосок бы даже попытался сделать первый шаг, чтобы посмотреть, что из этого выйдет… но нет. Он не такой. Он не хочет быть тем, кто разлучит их… родители не так его воспитывали. Да и отец часто говорил, что его соулмейт должен быть свободен на момент их первой встречи… и Юнги явно не походит под это описание. Через пару минут Юнги возвращается в комнату, держа какой-то пакет в здоровой руке. — Что это…? — Чонгук сказал, «заботливый пакет». Еда и ещё что-то, чем я смогу пользоваться со сломанным запястьем, — отвечает Юнги, надеясь, что Джексон или Хонбин не настолько тупые, чтобы положить туда порножурнал или огромный дилдо в качестве подарочка, потому что они могли, и ещё как. Он ставит пакет на кухонный стол и открывает. Там оказываются пара полуготовых ужинов, пара пачек чипсов и куча конфет; Юнги также с удивлением обнаруживает бананы и даже немного яблок внутри (наверняка это от Сондже, как от самого сердобольного из всех). — Разве тебе не нужно больше времени проводить с Чонгуком? — осторожно интересуется Хосок. Он даже не знает, зачем спрашивает это, потому что положительный ответ от Юнги только заставит его чувствовать себя ещё дерьмовее, но почему бы и не побыть мазохистом? — Я и так вижу его почти каждый день, — пожимает плечами Юнги. Хосок в последнее время довольно много говорит о Чонгуке, и он просто надеется, что его сосед не влюблён в его напарника. Потому что если это так… будет хреново. Во-первых, Чонгук уже занят и влюблён в Чимина так, что никого кроме него не видит, а во-вторых… Юнги думает, что Хосок действительно заслуживает большего, чем этот большой мускулистый идиот. — О… ну он, должно быть, волнуется. — Может быть. Хочешь чего-нибудь? — спрашивает Юнги, вываливая содержимое сумки на стол. Хосок неуверенно***
Чимин от скуки раскладывает по цветам мармеладных мишек, когда в магазинчик входит офицер с маленьким мальчиком за руку. — Ой, а кто это? — удивлённо спрашивает Чимин, когда мальчик одаривает его квадратной улыбкой. Чонгук никогда не говорил, что у него есть младший брат, и Чимин просто надеется, что это не его сын (потому что это не то, как его парень должен представить своего предполагаемого сына). — Это сын капитана, и я присматриваю за ним сегодня, но также я хотел увидеть тебя, так что… — объясняет Чонгук, хватая мальчика за капюшон, когда тот пытается забраться в отдел со сладостями. Тэхён немного хнычет, изо всех сил стараясь освободиться, но Чонгук не слушает. — Эм, привет, я Чимин. А тебя как зовут? — нежно спрашивает Чимин, наклоняясь к ребенку, чтобы быть с ним на одном уровне. — Меня зовут Ким Тэхён! А ты парень дяди Чона, — радостно отвечает мальчик, заставляя Чимина резко дёрнуться и с возмущением посмотреть на Чонгука. — Ты сказал ему, что я твой парень? — раздражённо шипит Чимин, понижая голос до шёпота (что, в общем-то, бесполезно — Тэхён и так достаточно близко, чтобы слышать его слова). — …но ведь это правда, — так же тихо отвечает Чонгук, все ещё не понимая, почему Чимин злится. — Ты не можешь говорить такое детям! — Но почему нет? Он уже знал о тебе. Фактически, Тэхён знал о Чимине, когда они даже ещё не встречались. — Разве его отец не будет злиться? — беспокойно спрашивает Чимин, нервно закусывая губу. Он, конечно, не знает, кто этот «капитан», но он просто на сто процентов уверен, что ни один родитель в Корее не хочет, чтобы его ребенок знал о гомосексуализме в таком раннем возрасте. Да, особенно в Корее. — Да ладно тебе, никому в участке до этого даже дела нет. Ты же видел их, — легкомысленно отмахивается Чонгук. Вот бы Чимину провести денёчек в участке… — Но всё равно… — Итак, ты не против, если мы с Тэ потусим здесь немного? Тэхён взволнованно кивает, в восхищении оглядывая магазин. Печенья, чипсы и красочно упакованные конфеты буквально повсюду — он думает, что не видел места прекраснее. — Дядя Чон, можно мне взять печеньки? — Если не расскажешь об этом папе — можно всё, — усмехается Чонгук, зарабатывая еще один укоризненный взгляд от Чимина. Кассир с нежностью смотрит, как маленький мальчик издает возбуждённый писк и бросается рассматривать различные сладости, и не может сдержать улыбки. — Он очаровательный, — говорит парень, вставая за прилавок и готовясь пробить любую вещь, что принесёт Тэхён. — Ага. — А его родители… на свидании или чём-то таком, да? — спрашивает кассир, не отрывая взгляда от мальчика, носящегося по разным отделам в поисках вкусняшек. — Э-э-э… нет, его родители в разводе, а он живет со своим отцом, нашим капитаном. И он даже не сказал мне, куда ушёл… — честно отвечает Чонгук, понижая голос так, чтобы слышал только Чимин. — Ох… ясно. — Дядя Чон! Я не могу выбрать! — кричит Тэхён откуда-то сзади, и Чонгук, не глядя, отвечает «тогда возьми обе». — Вы, наверное, хорошие друзья, — мягко улыбаясь, комментирует Чимин, и Чонгук кивает в знак согласия. Тэхён, наконец, подбегает к ним, держа коробку печенья в своих маленьких ручках. — Ну что, выбрал, малыш? Это всё? — Можно мне ещё мороженое попозже? — Конечно, можно, — улыбается Чонгук, взъерошивая волосы мальчика и ставя коробку на прилавок, чтобы заплатить. Чимин пробивает печенья, и Тэхён бежит к пластиковому столу на другом конце магазина, потом запихивая печенья в рот так, будто это последняя в его жизни еда. — А ты хорошо ладишь с детьми, — замечает Чимин, параллельно пытаясь понять, как такой маленький мальчик может так быстро есть. Он приятно удивлён тем открытием, что Чонгук любит детей. — Я бы не сказал, что со всеми детьми, но с ним — да. — Думаю, ты будешь прекрасным отцом. — А сколько у нас будет детей? — поигрывая бровями, спрашивает Чонгук, заставляя Чимина затрястись в беззвучном смехе. Кассир игриво шлёпает его по руке смущённым «прекрати». Чонгук считает, что это мило. Конечно, приятно смотреть на краснеющего и смущённого Чимина, но на такого Чимина смотреть еще приятней. Он любит, когда парень смеётся от его шуток. Это так… по-домашнему. — Дядя Чон, а вы со своим парнем поженитесь? Мужчины останавливаются и поворачиваются, чтобы посмотреть на Тэхёна, вопросительно сжимающего пустую коробку из-под печенья. — Ох… это… — сразу же тушуется Чимин и смотрит на Чонгука, в задумчивости почёсывающего подбородок. — Потому что мой папа не хочет выходить замуж за мистера Кима… — внезапно погрустнев, продолжает мальчик, и брови Чонгука ползут вверх от такого неожиданного поворота. — А кто такой этот мистер Ким? — Мой учитель. Я люблю мистера Кима. Он всё время приходит к нам и готовит для нас, и папа всегда рад мистеру Киму, и он даже сказал, что любит его как пиццу. Но жениться с ним не хочет… — Стой-ка. Притормози. То есть этот мистер Ким приходит и готовит для вас? — Да… и иногда, когда папа занят, мистер Ким играет со мной… и мы даже спали все вместе в палатке из одеял. Ты можешь сделать так, чтобы папа вышел за него замуж? — Так, так, подожди. Секундочку. Палатка из одеял? И типа вы все внутри там были? — Да… — И это точно мистер Ким, а не миссис Ким, так? — И мистер Ким говорил мне, что иногда мальчики любят мальчиков, а девочки любят девочек, но папа когда-нибудь встретит милую девушку… но я не хочу девушку. Я хочу мистера Кима. Чонгук смотрит долго и внимательно. Думает. Клик. Клик. В голове сразу же всплывает его прошлый разговор с капитаном в офисе. Так значит, тот гипотетический натурал, признавшийся гею в чувствах был капитаном! Вот это джекпот. — Расскажи мне о них ещё, — с неестественно широкой улыбкой продолжает Чонгук, садясь рядом с мальчиком. Тэхён печально смотрит на пустую коробку из-под печенья, всё ещё расстроенный тем фактом, что его папа не выйдет замуж за мистера Кима. — Ты серьёзно собираешься сейчас допрашивать ребенка? — со смешком спрашивает Чимин, изо всех сил стараясь сделать вид, что ему не интересно, о чем это они. Он, конечно, понятия не имеет, кто такие этот капитан и мистер Ким, но кого это волнует, когда это звучит как начало милого фильма про геев, который можно посмотреть в воскресенье вечером, наслаждаясь вредной едой. Работа кассиром достаточно скучна сама по себе, так почему бы и нет? — Я знаю это слово! — вставляет Тэхён. — Но папа говорил, что оно для преступников… я преступник? — со слезами на глазах спрашивает мальчик. Но он ведь не сделал ничего плохого, кроме, разве что того, что съел печенье, когда отец запретил ему есть сладкое… — Нет, нет, конечно же нет. Не слушай дядю Чимина… — Эй! — …и расскажи мне побольше об этом… мистере Киме. Он высокий, почти как твой отец, с такими пухлыми губами? Тёмно-каштановые волосы? — спрашивает Чонгук, пытаясь вспомнить все детали внешности того учителя, который пришёл в участок, прикованный к капитану наручниками в тот раз. Он говорил это раньше, и он скажет это снова (хоть и занят уже), но тот человек выглядел чертовски великолепно. — Ты знаешь мистера Кима? — Так это был все-таки мистер Ким, хмм… — Он подарил мне пижаму-динозавра. — Он уже… — Он готовит ужин для нас и всегда кладёт папе больше! А еще он оставляет еды, прежде чем уйти, и я могу есть её на завтрак! — Вот дерьмо, если это не выглядит по-домашнему, то я не знаю, что это такое… — тихо бормочет себе под нос Чонгук. Всё это время капитан скрывал эти… отношения с другим мужчиной, и весь участок жалел его, думая, что тот страдает от одиночества. Никому (кроме Чимина) в этом мире верить нельзя. — И тебе, похоже, сильно нравится этот мистер Ким. — Он просто лучший! Дядя Чон, ты поможешь мне уговорить моего папу выйти замуж за мистера Кима? — Конечно, просто дай мне бутылку водки и запереть их в одной комнате и… — Чон Чонгук! — строго одёргивает его Чимин, и Чонгук виновато улыбается, прежде чем повернуться обратно к мальчику. — А что такое «водка»? — Это такая… водичка, которую можно пить только взрослым. — А можно мне попробовать? — Нет. — А почему? — Потому что я сяду за рёшетку, Тэ… и пожалуйста, не говори своему папе об этом разговоре. — Ладно… — Ну ладно, малыш, я помогу тебе уговорить твоего папу насчет этого… но только ты тоже должен постараться. — Хорошо! — М-м-м, мне нужно в туалет. Хей, не присмотришь за ним немного? — спрашивает Чонгук, поворачиваясь к своему парню. Тот кивает и лишь с нежностью улыбается маленькому мальчику. Тэхёну, кажется, нравится Чимин, и офицер глубоко тронут этим фактом. Когда они остаются наедине, Тэхён спрыгивает со своего стула и подбегает к Чимину, с прилавка наблюдающему за ним. — Хочешь чего-нибудь? — ласково интересуется Чимин, мягко кладя руку на волосы мальчика. Вместо ответа Тэхён продолжает пристально рассматривать своими большими глазами кассира, тщательно изучая его всего. Чимин терпеливо ждёт, что из этого выйдет, не переставая улыбаться. — Пожалуйста, позаботься о дяде Чоне, — наконец говорит мальчик и вытаскивает из кармана конфету, протягивая её своей маленькой ручкой кассиру. — После такого я просто обязан это сделать, — улыбается Чимин, принимая подарок. — Он говорит, что очень сильно тебя любит. И постоянно твердит о тебе. — Правда? — Он говорит, что ты делаешь его счастливым. А он тебя делает счастливым? — Постоянно.***
Намджун топчется у квартиры Сокджина уже час, но всё никак не решается войти. Мужчина вздыхает, смотря на розу в своей руке — он просмотрел, кажется, больше сотни разных букетов, чтобы найти для учителя идеальный, но так и не смог купить ни один из них. Все они были красивыми, но… неподходящими для Сокджина. Поэтому теперь он стоит перед его дверью с всего одной несчастной розой, перевязанной белой ленточкой посередине. — Взбодрись, тряпка, — тихо говорит себе Намджун, вытирая влажные ладони о штаны. Он боится того, что сейчас произойдёт. Боится настолько сильно, что никакие дыхательные упражнения не могут успокоить его расшатанные нервы. — Давай, ты сможешь, — в последний раз убеждает себя он, прежде чем постучаться в дверь напротив. Он нетерпеливо ждёт, пока она откроется, а когда это происходит, перед ним оказывается совершенно незнакомый человек. — …кто… то есть, извините, разве это не квартира Ким Сокджина? — с наигранным спокойствием спрашивает Намджун, пытаясь заглянуть за спину незнакомца, который, в свою очередь, внимательно изучает его лицо. — Это так… но кто вы такой? — Сокджин здесь? — вместо ответа снова спрашивает Намджун, потихоньку раздражаясь от тона, каким задан был вопрос. Кто этот человек и почему он находится в квартире Сокджина? Неужели это Сокджинов… ответ? На то признание? Кто он? Новый парень? У них свидание? Господи, он может оказаться кем угодно, и Намджун чувствует внезапно накатившую волну паники. — Зависит от того, кто вы, — вызывающе отвечает мужчина, и Намджун лишь сильнее стискивает зубы, спрашивая себя, а не проще ли будет просто оттолкнуть человека и войти самому. Он не знает, кто этот незнакомец, но в любом случае не собирается терпеть это