I'm wasting here Can anyone wash it all away? Five Finger Death Punch — Wash It All Away
Как бы пафосно это не звучало, однако… все было хорошо. И это действительно было так. Куинзел уже успела забыть, каково это — не чувствовать себя заторможенным зомби, у которого мозг будто прокрутили через мясорубку. Уже буквально через пару дней после того, как она избавилась от всех своих лекарств, Харли была совсем другой. Она снова смеялась, шутила, почувствовала приток сил. Она в буквальном смысле ожила. И другие не могли не заметить этого. Джен и остальные ее подруги, преподаватели, даже бывший дружок — все были приятно удивлены таким переменам. В конце концов, такая Харли куда лучше, чем Харли, которая все время была где-то вне зоны доступа. Естественно, на произошедшие метаморфозы обратила внимание и Шэрон. Однако она и понятия не имела, с чем это связано. Вернее, она просто не догадывалась об истинной причине столь неожиданной перемены. Разумеется, Харли не сказала ей, что смыла треклятые таблетки в унитаз, решив, что больше не нуждается в дурацком лечении. К ее удаче, мать даже как-то не заметила, что заветная полка в шкафчике на кухне немного опустела. Возможно, когда-нибудь, она и насторожится, но Харли уверена, что тогда все это будет уже не важно. В конце концов, Шэрон ведь не стерва какая-то, верно? Не станет же она истерить из-за такой мелочи, в самом-то деле. Тем более, она всегда говорила, что для нее самое главное в этой жизни — благополучие Харли. А для Харли это самое благополучие заключается в отсутствии сраных таблеток. Проще некуда! Девушка уверена, что все будет отлично. Они справятся с этим. Ведь Харли не какая-то там психопатка, по которой Аркхэм плачет. Она самый обычный человек. И тоже имеет право пожить так, как хочет она, а не по предписанию кого бы то ни было другого. Жаль только, что «пожить так, как она хочет», Харли смогла недолго. Спустя всего неделю — одну паршивую неделю! — Шэрон вдруг начала задавать вопросы. Например, «Ты хорошо себя чувствуешь?», «Ты что, переборщила с кофе?», «Зачем ты натираешь полы? Я же только вчера убиралась». Но блондинка лишь отшучивалась или пожимала плечами. Ибо она искренне не понимала, к чему эти непонятные и необоснованные претензии. Но она не придавала этому большого значения, ибо она считала, что мать просто слишком много волнуется из-за ничего. Перебесится. Однако в конечном итоге случилось то, чего Харли так отчаянно надеялась избежать… — Где ты была? Зайдя в квартиру и не успев даже разуться, девушка тут же увидела стоявшую в коридоре мать со скрещенными на груди руками. — А что такое? — «Что такое»? Время — пять утра. Ты совсем уже, что ли, не соображаешь ни черта? — Мам, ну, извини. — На лице Харли появилась невинная улыбка. — Просто мы гуляли, а потом позвонил парень Джен, пригласил в клуб, ну и мы… хах, знаешь, его друзья такие… — Думаешь, это смешно?! — Шэрон перешла на крик. Ей и представить было страшно, чем ее дочь могла заниматься в каком-то там «клубе». — Я места себе не находила! Уже собиралась больницы обзванивать! — Мамуль, не драматизируй. — Харли продолжала улыбаться, всем своим видом давая понять, что не считает свое поведение чем-то из ряда вон выходящим. — Я же вернулась. Со мной все хорошо. Не нужно так… — Все хорошо, говоришь? — ее голос снова стал тихим. И от этого Куинзел немного напряглась. Все усугубилось, когда Шэрон вдруг схватила ее за руку и потащила на кухню. — Больно же, ма-ам! Отпусти! Шэрон отпустила. Когда они остановились у одной из кухонных тумб. И Харли увидела, что все шкафчики были почти полностью пустыми: все, что стояло на полках, было вывалено, причем, не самым аккуратным образом. — Где они, Харлин? Та сделала вид, что не понимает, о чем речь. — Ты про что?.. — Не прикидывайся дурочкой. Но Харли по-прежнему молчала, опустив взгляд куда-то в пол. Она занервничала. Она понимала, к чему все идет, но до последнего наивно надеялась, что ошиблась. — Как ты могла? — голос Шэрон был полон разочарования. — Как ты могла так поступить со мной? — Мам, я… — Харлин, как ты не понимаешь, что… боже… — прикрыв рот ладонью, женщина отвернулась, не зная, как комментировать эту ситуацию. На какое-то время в комнате воцарилась тишина. И это была самая угнетающая тишина на свете. Харли боялась что-либо говорить. Однако, как ни странно, она вовсе не чувствовала виноватой. Ну правда, что такого она сделала? Неужто ее желание почувствовать себя чем-то большим, чем каким-то овощем, накачанным успокоительными… разве это преступление? В чем ее вина? — Значит так. — Шэрон наконец решила нарушить затянувшуюся паузу. — Сейчас ты идешь спать. А как только проснешься — поедем в клинику за новым рецептом. Ты меня поняла? Наконец Харли подняла глаза и растерянно посмотрела на Шэрон, которая все так же стояла к ней боком, не желая устанавливать с дочерью прямой зрительный контакт. — Спать. Живо. — Не взглянув на Харли, она уже было направилась к себе, как вдруг услышала за спиной ее тихий голос: — Нет… — Что? — Я сказала, нет. Я. Никуда. Не поеду. Ошарашенная, Шэрон остановилась и наконец развернулась к Харли лицом. — Что значит «не поеду»? — недоуменно спросила она. Харли промолчала. — Поедешь. Как миленькая поедешь… — Но… — Никаких «но»! — Да послушай же ты!.. — Замолчи! Хватит! — в этот раз голос Шэрон повысился до невозможного. — Не хочу ничего слышать! Думаешь, это все игра, а?! Думаешь, без лечения справишься с этим?! Пойми ты уже наконец! Ты. Больна! И я не собираюсь ждать, когда снова повторится та херня, которую ты вытворила в прошлый раз! Или ты уже забыла, чем тогда все кончилось?! А вот я все прекрасно помню. И уж поверь, того случая мне вполне, блять, хватило! Ответа не последовало. Харли лишь стояла с закрытыми глазами, делая быстрые вдохи и выдохи. Ее нижняя губа чуть дрожала. — Мы поедем к врачу, получим рецепт и купим новые таблетки. А если ты еще раз смоешь их… — она сделала глубокий вдох. — Мне придется сдать тебя в лечебницу. И на этот раз не на пару дней. А до тех пор, пока ты не возьмешь себя в руки. Тебе все ясно? Харли кивнула, не в силах дать нормального ответа. И, не дожидаясь очередного веления матери идти спать, развернулась и ушла к себе.***
Становится прохладно. Похоже, что заморозки в этом году решили нанести свой безжалостный удар раньше времени. Обычно готэмцы начинают основательно готовиться к зиме после Хэллоуина. Но, похоже, в этот раз к тому моменту, когда нужно будет запасаться конфетами и тыквами, придется надевать шарфы и теплые куртки. Пропустив через все тело волну мурашек, Харли накинула капюшон толстовки и спрятала руки в карманы ветровки, мысленно ругая себя за то, что не надела перчатки. Ну, да ладно. Благо, она почти пришла и вот-вот сможет отогреться в более-менее теплом помещении. Она долго колебалась, стоит ли ей это делать. Но, увы, другого выхода просто нет. Это все слишком для нее. И именно поэтому она сейчас с рюкзаком на плечах идет в готэмский банк, чтобы снять деньги с семейного счета, а потом… Харли еще не знает точно, что потом. Но она точно уверена в том, что она не останется в этом городе. Сядет на автобус и свалит куда подальше. Плевать, куда. Главное — просто уехать. Ей даже неинтересно, будет ли мама искать ее. Позвонит ли в полицию, обнаружив дома вместо дочери лишь записку. «Прости, но я так больше не могу… люблю тебя. Х.» — немногословно, но зато четко и ясно. Харли тяжело вздыхает, когда в мозг в очередной раз закрадывается изрядно надоевшая мысль: может, вернуться, пока не поздно? Может, не стоит вот так рубить с плеча? Может. Но теперь это уже неважно. Харли сделала свой выбор. И он верный. Потому что так будет лучше. Для всех. Это не спонтанное решение. Не совсем. Предпосылки к этому стали появляться уже давно. Но то, что произошло в то утро, когда они с Шэрон рассорились, стало последней каплей. То, что и заставило Харли окончательно осознать, что ей пора исчезнуть. Не место ей здесь, как ни крути. Эта их ссора с матерью… все это так глупо, чертовски неправильно. Тогда Харли показалось, что ее будто бы предали. А ведь она честно старалась играть по правилам, пыталась найти компромисс и сделать так, чтобы всем было комфортно. Но ничего не вышло. Мать не оценила ее инициативы, посчитала ее действия каким-то издевательством. Боже… Харли уже давно не видела Шэрон такой. Она была просто вне себя. Кричала на нее так, что хотелось стать Дюймовочкой и спрятаться под ковер, оглохнуть и ослепнуть, выпрыгнуть из окна — что угодно, лишь не слышать всего того, что наговорила разозленная Шэрон. Харли до сих пор не верится, что она даже пригрозила сдать ее в лечебницу, если она снова смоет чертовы пилюли. Впервые за довольно долгое время Харли плакала и не могла успокоиться, ибо мать уже давно не повышала на нее голос. В итоге на следующее утро ей все-таки пришлось идти с Шэрон в клинику, где им выписали новый рецепт, попутно поинтересовавшись, что случилось с предыдущими лекарствами. А через несколько дней, когда то состояние, от которого она только-только избавилась, снова начало брать верх, причем, даже с еще большей силой, Харли поняла, что так больше не может продолжаться. И вот, сегодня, вместо того, чтобы пойти в школу, она просто собрала вещи и ушла. Единственным важным вопросом оставалось лишь одно — деньги. Без налички она далеко точно не уедет. Так что придется наведаться в банк и слегка обчистить их общий счет, куда Шэрон перечисляет часть зарплаты и куда в свое время были переведены деньги, унаследованные после смерти Ника. Да, это будет не совсем честно, но как иначе? К тому же, все деньги Харли снимать не собирается. Банк уже вовсю работал, даже маленькие очереди успели как-то образоваться. Хоть народу было и не так уж много — человек двенадцать от силы, наверное. Но Харли это не волновало. Она особо не торопиться, правда, сидеть не один час она тоже не собирается. Чем скорее она уедет, тем меньше вероятность того, что Шэрон успеет каким-то образом остановить или вернуть ее. Встав позади мужчины в сером пальто и черной шляпе, Харли стала терпеливо ждать своего череда. Кажется, мистер, стоявший перед ней, оформлял денежный перевод — что ж, это не очень долго. А учитывая, что он уже был здесь, когда девушка зашла в здание, можно понадеяться, что снять наличку получится скорее, чем кажется. — Не подскажете, какое сегодня число? — услышала она вопрос мужчины. — Третье октября, — машинально ответила Куинзел, хотя обращались вовсе не к ней. Но мистер все же услышал ее подсказку и, обернувшись, любезно улыбнулся ей. — О, спасибо. Харли коротко улыбнулась в ответ, после чего снова отвела взгляд куда-то в сторону. Еще несколько минут, и она подойдет к кассе. Может, пока достать документы, чтобы долго не возиться? Харли сняла рюкзак и, открыв его, начала рыться в поисках удостоверения. Черт, аж мурашки по коже — это все от волнения. «Надо успокоиться, — мысленно сказала себе блондинка, — все ведь нормально…» Внезапно по всему помещению раздалось эхо от достаточно громкого удара об стену резко распахнувшихся дверей, отчего Харли непроизвольно вздрогнула. Другие посетители тоже среагировали, обернувшись на шум. И тут все увидели, как в зал забежали трое мужчин. Все с оружием, спортивными сумками, в кожаных перчатках и… в клоунских масках? Что за…? — Руки вверх, головы вниз! — заорал один из них, стреляя в воздух, и женщины, что были тут, вскрикнули от испуга. — Я сказал, руки вверх, головы вниз! Все моментально упали на пол, прикрывая головы и с ужасом наблюдая за грабителями. — Лежать, придурок! — Один из бандитов, довольно плотного телосложения, схватил ничего не успевшего понять охранника и со всей ударил его рукояткой своего MP5, так, что тот сразу рухнул на колени. — Давай, приятель, я хочу закрыть свой счет! — Грабитель в маске веселого клоуна схватил одного из служащих банка, стоявшего за кассой — как раз того, к которому в очереди стояла Харли, — и вытащил прямо через стол на другую сторону, роняя его на пол. — Не надо, нет… — А ну тихо! — он перешел к другой кассе и направил пистолет на стоявшую за ней женщину. — Руки вверх, курица! — Нет, прошу! — Заткнись! — он проделал с ней то же самое. Абсолютно все, кто были в банке, оказались на полу. Напуганные до смерти, они все послушно сидели, опустив головы и подняв руки. Кое-кто тихо молился господу, кто-то сквозь зубы шипел ругательства. Одна девушка, по виду которой было лет тридцать, тихо всхлипывала, плохо стараясь успокоиться и перестать плакать. Остальные же даже вздохнуть боялись, чтобы ненароком не разгневать преступников. Харли с трудом верилось в происходящее. Все это кажется каким-то нереальным. Будто она попала в какой-то криминальный фильм. Она чувствовала, как все ее внутренности сжались, а сердце заколотилось с бешеной скоростью. Зажмурившись на пару секунд, Харли глубоко вздохнула и распахнула глаза. Черт… это не сон. Она и правда в банке, на который совершается налет. Твою мать. — Так! Достали все свои мобильники и оттолкнули их от себя подальше! Второй раз повторять точно не придется: все, как один, выполнили приказ. Все телефоны вмиг оказались как можно дальше от своих владельцев, и их тут же собрали в одну из сумок, дабы никто не додумался попытаться доползти до ближайшего сотового и вызвать полицию. Осмелившись оторвать перепуганный взгляд от мраморного пола, Харли быстро осмотрела всех «клоунов». Первый был настоящим громилой: это же надо, с одного удара вырубить охранника — жесть какая-то. Второй, «веселый клоун», который вытащил всех работников, стоявших за кассами, сейчас медленно ходил вдоль заложников с направленным на них пистолетом. А третий, в маске грустного клоуна, тот, что собрал мобильники… он почему-то был в капюшоне. Как-то это… странно. — На что уставилась?! — Харли дернулась, услышав голос подошедшего к ней «веселого клоуна». — Опусти башку! Все заткнулись! Еще раз пискните — поубиваем вас всех нахрен, ясно?! Похоже, его угроза сработала. Все хныканья, тихие ругательства и упоминания всевышнего без промедления сошли на нет. В зале наступило гробовое молчание. — Эй! — «веселый клоун» обратился к громиле. — Загляни-ка к менеджеру! Тот, коротко кивнув, покорно направился к небольшой комнате с окнами вместо стен, отделяющих кабинет от общего зала. Внезапно раздался еще один выстрел, сопровождаемый звоном разбитого стекла, и громила замертво рухнул на пол. Оставшиеся «клоуны», определенно не ожидавшие такого поворота событий, тут же сиганули вниз и спрятались за разными стойками. В одну из них еще раз выстрелил менеджер (откуда у него, черт возьми, дробовик?!), чтобы выманить затаившегося там бандита. Тот вылез и, пригнувшись, как можно скорее стал перебираться к другой стойке, за которой сидел другой грабитель. Прогремело еще три выстрела, но все мимо: «клоун» успел присоединиться к товарищу. — Вы хоть знаете, чей грабите банк?! — грозно орет менеджер. — Вы все — покойники! Наблюдая за всем этим, Харли окончательно растерялась, да и все остальные, наверняка, тоже. А чей это банк? Что вообще происходит?! — Он все отстрелял? — услышала она тихий шепот одного из преступников. И, видимо, ответ был положительный, потому что он сразу выскочил из своего укрытия, однако не успел выстрелить — менеджер опередил его, правда, промахнулся, и бандит не был убит — лишь ранен в плечо. Вот теперь точно все. Перезарядив дробовик, менеджер понял, что патроны закончились. И тут он сам схватил пулю: «грустный клоун», бесстыже подставивший своего «коллегу», дав ему получить травму вместо себя, теперь сам быстро поднялся на ноги, дабы избавиться от внезапной преграды. Раненый в грудь, мужчина моментально повалился с ног, а выстреливший в него «клоун» опустил пушку и чуть наклонил голову набок, будто был слегка удивлен, что все же завалил не к месту смелого менеджера. — Где ты учился считать?! Разъяренный «веселый клоун» схватился за кровоточащее плечо и отошел в сторону, чтобы осмотреть рану. Вместо ответа на его претензию, «грустный клоун» лишь молча метнул в его короткий взгляд и после, спохватившись, поправил свой капюшон, который слетел с него, когда в начале этой внезапной перестрелки он резко рухнул на пол. Но Харли все же успела обратить внимание на его рыжие волосы. Должно быть, именно поэтому бандит решил скрыться под капюшоном — все-таки, такой яркий цвет волос привлекает к себе внимание и может даже послужить особой приметой при опознании. — Ну где вы там? Сигнализация давно отключена, я у хранилища. Голос было не очень хорошо слышно. «Веселый клоун» достал из внутреннего кармана пиджака рацию. — Открыть сможешь? — Ни хрена, тут не просто замок. Нужен код и ключ-карта. Приведи одного из сотрудников, должно сработать. — Лады. — Рация отправилась обратно в карман, а мужчина подошел ближе к служащим банка. — Так. Кто из вас будет так добр и отведет меня в хранилище? Молчание. Усмехнувшись, бандит стреляет в воздух, и все вновь шугаются и вжимают головы в плечи. — Я задал вопрос! — Код знал только менеджер, — осмелился ответить сотрудник, которого «уронили» как раз рядом с Куинзел. — Карта тоже была у него. Рыжий бандит в капюшоне мигом подошел к мертвому менеджеру и стал шарить по его карманам. Но, ничего не найдя, отправился в его кабинет, пройдясь прямо по разбитому стеклу, издав характерный хруст. Тем временем, другой грабитель снова достал рацию. — Код узнать не получится. Попробуй взломать. «Грустный клоун» вернулся практически сразу. И не с пустыми руками: ключ-карта, видимо, была где-нибудь в ящике стола. Отдав ее своему «коллеге», он вновь стал ходить вдоль перепуганных заложников, грозно указывая на всех пистолетом. — Ты. — «Веселый клоун» подошел к мужчине, осмелившемуся ответить на его вопрос. — Вставай. Пошли к хранилищу. Но тот не торопился подниматься. Он был в растерянности. Грабителю его медлительность определенно не понравилась. Он повернулся к сидевшей рядом Харли. Та не успела ничего понять, как вдруг уже оказалась на ногах, схваченная преступником, который к тому уже приставил дуло к ее виску. — А ну быстро вставай. Или я вышибу ей мозги. Он больно сжал ее предплечье. А от еще теплого после выстрела дула Харли съежилась и зажмурилась, судорожно вздохнув. Теперь ей стало страшно еще больше. Боже, она ведь вправду может умереть. Вот так просто. Ей не удалось сдержаться — по щекам предательски покатились слезы. Такой поворот событий сразу же заставила служащего банка передумать. — Отпустите ее… — Ни хера. Раз только она может тебя мотивировать, значит, составит нам компанию! Да, красавица? Харли попыталась отвернуться, но бандит резко дернул ее на себя. — Не бойся. Возможно, ты даже не сдохнешь. Пошли! Служащий, подняв руки вверх, пошел первым, а грабитель, прихватив с собой одну из пустых спортивных сумок, вместе с Харли направился прямо за ним. Выйдя в довольно длинный и холодный коридор, они направились к хранилищу. Буквально через минуту они уже были на месте. Возле огромной железной двери, отделяющей их от хранилища, их ждал еще один грабитель — на нем была маска сердитого клоуна. Он был одет в светлые брюки и черную кожаную куртку, а его платиновые, длиной по шею волосы были зачесаны назад. Услышав шаги, он обернулся. — А это кто? — кивнув на Харли, непонимающе спросил он. — Страховка. Взломал эту хрень? — Я тебе че, хакер? Эй! Ты точно не знаешь кода? — обратился он к служащему, вставая с корточек. Тот промолчал. Он не подтвердил этого… но и отрицать не стал. Черт. — Что-то мне подсказывает, что ты чего-то не договариваешь. — «Веселый клоун» грубо оттолкнул Харли к «сердитому клоуну», а сам развернул напуганного мужчину к себе лицом, приставляя пистолет к его подбородку. — Ты точно не знаешь кода? Может, все-таки подумаешь хорошенько? — П-прошу… — Чего говоришь? — Прошу, отпустите д-девушку… и я открою хранилище. — Хм. Ультиматум, значит? — он резко ударил его по лицу рукояткой пистолета, после чего перенаправил его прямо в лицо Харли. — Думаешь, самый умный? Там еще человек десять осталось, и мне ничего не стоит убить не только девку, но и их всех. Так что ты либо открываешь нам хранилище, либо мы будем убивать каждого по очереди, пока ты не передумаешь. Начнем с нее. Харли посмотрела на служащего. В ее полных слез глазах читалась немая мольба заткнуться и сделать то, о чем его просят. И служащий не смог вынести этого ее взгляда. Он не мог допустить, чтобы по его вине кто-то погиб. Ничего больше не говоря, он дрожащими руками достал ключ-карту из внутреннего кармана черного пиджака. Приложив ее к датчику, и на экране высветилось требование ввести код, который, выходит, знают все сотрудники, у которых есть доступ к хранилищу. Куинзел беззвучно выругалась: и зачем нужно было врать, что код знал только менеджер? Или он решил, что это остановит этих ублюдков? Хреновая попытка. Введя четырехзначный код, послышался характерный звук, свидетельствующий о том, что дверь открыта. Мужчина повернул массивную ручку, слегка напоминающую штурвал, и потянул дверь на себя. — Теперь вы отпустите ее? — тихо спросил он. — Ну конечно, — С этими словами «веселый клоун» направил пушку ему в лоб и, не раздумывая, выстрелил. Харли вздрогнула и с ужасом уставилась на труп того, кто, технически, спас ее. Ведь не открой он хранилище, ее бы убили. Кошмар… — Эй! Босс сказал, никого не убивать! — злобно шикнул «сердитый клоун». — Да срать я хотел, че он там сказал! Его даже здесь нет! Раз он такое ссыкло и решил отсидеться, пока мы делаем за него грязную работу, то нахуй его приказы — ясно? «Сердитый клоун» не ответил. — Я пока отведу ее обратно и принесу сумки, — буркнул он. — Погоди. А может, пускай с нами поедет? — схватив Харли за подбородок, мужчина притянул ее лицо к своему. — Все равно такую красавицу жалко валить… Зажмурившись, Харли попыталась отвернуться, но хватка бандита была слишком крепкой. — Какая скромная, — усмехнулся он. — Ладно, отведи ее обратно. Я пока подумаю, взять ли ее с собой. Развлечемся хоть. — Босс не велел… — Я ведь уже сказал, что нахуй его! Но если тебе так будет легче, то считай, что это будет наш ему подарок. А не понравится — себе оставим. Иди уже! Блондин не стал спорить, видимо, посчитав это бесполезным, и повел Харли обратно в зал, к остальным заложникам. Она чувствовала себя так, будто ее холодной водой окатили. Огромный ком в горле не позволял нормально дышать, сердце заколотилось еще быстрее, а все тело атаковала дрожь — Харли в буквальном смысле трясло. Неужели… неужели они правда заберут ее с собой? Заберут и изнасилуют… а потом… наверняка убьют. И потом полиция найдет ее где-нибудь на помойке или в канаве. И то, если повезет. Девушка покосилась на «сердитого клоуна». Жаль, что из-за маски она не может понять, есть ему вообще дело до этого или нет… Хотя, что за чушь — конечно же, нет. С чего вдруг ему должно быть не все равно? Он преступник, без каких-либо моральных принципов. За исключением чести, пожалуй: странно осознавать, что этот человек предан своему нанимателю настолько, что даже готов отказаться от возможности как следует «развлечься». Даже убивать никого не хотел, раз не было приказано — надо же… Харли шмыгает носом, тяжело вздыхая. Может, выхватить пистолет, что торчит у него сзади из-под пояса, и просто застрелиться? Черт, ну почему именно она, почему? Или это ее судьба так наказывает за то, что она посмела бросить все и сбежать из дома? Сейчас она уже очень сильно жалеет о том, что собрала вещи и свалила. Уж лучше быть под опекой мамы, чем быть изнасилованной и убитой какими-то отморозками. Как только они зашли в зал, свое внимание на них обратил «грустный клоун», оставшийся следить за заложниками. И Харли вдруг увидела, что у него под ногами валялся ее рюкзак, который, должно быть, упал из-за того, что Харли слишком резко подняли на ноги, и из-за этого часть содержимого вывалилась на пол. Но девушку удивило другое: сам бандит, помимо пистолета, сейчас держал в руках какую-то бумажку и… документы? Ее документы? Что за бред, зачем ему ее удостоверение? Какого черта он вообще рылся в ее вещах? Надеялся найти что-то ценное? Да что может быть ценнее той кучи денег, которую они вот-вот вынесут отсюда?! — Он убил работника банка, — довольно тихо сказал «сердитый клоун», опередив вопрос, который, видимо, собирался задать его «коллега». — Да неужели… — хмыкнул рыжий, продолжая глядеть в ту сторону, откуда вернулись грабитель и Харли. Странно: за все это время, кажется, он впервые подал голос, до этого предпочитая хранить молчание. — Этот идиот сказал, что хочет забрать ее с собой, — добавил мужчина, вынуждая Харли снова сесть на пол. — «Поразвлечься». — Хах, да ну? А что, теперь он у нас главный? На долю секунды Харли даже стало жаль «сердитого клоуна». Он буквально оказался меж двух огней. — Убить его? Прежде, чем ответить, «грустный клоун» будто задумался. А в Харли мигом родилась надежда на спасение. Похоже, у них принято избавляться от тех, кто не следует плану и начинает «импровизировать». И ей очень хотелось бы, чтоб грабитель поддержал идею убрать того, кто явно не уважает их босса. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… — Нет. К черту. Иди, — он поднял с пола пару спортивных сумок и поочередно кинул их блондину. — И побыстрее там — копы наверняка скоро будут здесь. Мужчина ушел. А Харли услышала волну вздохов облегчения, прокатившуюся по этой мини-толпе находившихся здесь людей. И, похоже, им всем плевать, что один из них уже валяется мертвый возле гребаного хранилища, а другую — то есть, Харли, — вполне возможно, ждет не бог весть что. Но какое им дело? Главное, что, если дальше не произойдет никаких казусов, их шкуры будут спасены. От этих депрессивных мыслей Харли отвлек «грустный клоун»: он пару раз перевел взгляд с удостоверения на нее и обратно, после чего вдруг усмехнулся. Что за черт? Что такого смешного он увидел в самых обычных документах? К тому же, Харли никак не могла понять, неужели сейчас ему куда важнее рассматривать неизвестную ему девку, вместо того, чтобы помочь своим подельникам собрать деньги. Внезапно мужчина убрал ее удостоверение и ту бумажку, которую также разглядывал, когда тот блондин привел Куинзел обратно, во внутренний карман куртки. Нахмурившись, девушка уставилась на мужчину — теперь она окончательно перестала что-либо понимать. Для нее все происходящее стало принимать все более странный характер. И это чертовски напрягало ее, поскольку она и представить себе не могла, что будет дальше. Хотя, нет. В принципе, понимала. Но все еще не была уверена на сто процентов, что то, о чем сказал «веселый клоун», в самом деле осуществится. Может, он это не всерьез сказал? Так, припугнуть решил, поиздеваться, дабы потешить свое самолюбие пониманием того, что он внушает страх? А может, если это не было пустыми словами, они в итоге, все-таки, решат, что не-пойми-какая девчонка им на хрен не уперлась… или — что еще лучше — полиция приедет раньше, чем они думают, и они просто свалят с деньгами (надеяться, что их успеют повязать, пожалуй, не стоит). Оптимизм ли это или же просто глупость — какая разница? Сейчас ей надо успокоиться и понять, что с этим всем делать. Просто сидеть и надеяться, что эти грязные подонки не вспомнят о своем намерении прихватить небольшой трофей, или… Харли закрыла глаза, сделала глубокий вдох и выдох. Совсем уже у нее крыша поехала. Какое еще «или»? Что она вообще может сделать? Только ждать развития событий. Пытаться сбежать бесполезно — застрелят. Но с другой стороны… господи, что же делать?.. «Сердитый» и «веселый» клоуны вернулись довольно-таки быстро. Кинув три сумки, полные денег, под ноги рыжему, они быстро взяли оставшиеся три и пошли обратно к хранилищу. И куда им столько кэша? До чего же скупые люди все-таки. На что они собираются тратить все это? Явно ведь какими-нибудь наркотиками, проститутками и прочими людскими удовольствиями дело не ограничится — иначе им бы хватило и одной-двух сумок. Так зачем… Харли одернула себя. Почему ее этот вообще колышет? Какая разница, зачем им столько денег? Ее должно волновать далеко не это! Видимо, это из-за стресса. Мозг пытается защититься от всего ужаса происходящего, пытаясь отвлечься хоть на что-то, лишь бы успокоиться. Вот только на чувство страха это мало как влияет. От него не избавиться, как ни старайся. Харли понимает, что ее буквально трясет, все ее существо атаковано мелкой дрожью. И самое паршивое то, что она действительно ничего не может с этим сделать. А от ожидания неизвестно чего страх лишь усиливается. Ведь именно неизвестность всегда пугала людей больше всего на свете. Оторвав взгляд от пола, Харли зачем-то снова посмотрела на оставшегося с ними «грустного клоуна». И вдруг обнаружила, что он стоит на месте и, немного склонив голову на бок, рассматривает ее. Это как-то… чего он уставился на нее? Он что, откуда-то ее знает? Или, может… может, она просто понравилась ему? Или это как-то связано с тем, что его непонятно, почему, заинтересовали ее документы? Почувствовав себя крайне неловко, Куинзел отвернулась. Это все бред какой-то. Что он в ней нашел такого? Хватит уже пялиться, боже. Его прервали наконец-то вернувшиеся подельники с еще тремя сумками, до краев набитыми деньгами. — Так, все. Пора валить. Взяв каждый по две сумки, бандиты направились к выходу, отчего Харли с облегчением выдохнула — все закончилось. Сейчас они уйдут, приедет полиция, и все будет в порядке. Черт, да она даже готова домой вернуться. Не стоит ее «побег» таких переживаний. Но вдруг… — Эй, а ты ничего не забыл? Реплика принадлежала рыжему в капюшоне, и обращена она была, судя по всему, «веселому клоуну», который, услышав это, тут же остановился как вкопанный. Замер на месте и блондин. «Грустный клоун», поняв, что его товарищи не совсем вникают в суть его вопроса, кивнул на сидящую в нескольких шагах от него девчонку. Открыв рот от удивления, Харли растерянно уставилась на преступников. Они что, серьезно?! — Нам уходить надо! — «Сердитый клоун», кажется, не меньше нее был недоволен ситуацией. Но вот «веселому клоуну» это, наоборот, пришлось по душе. — Ха! А ты не промах. Или она тебе тоже приглянулась? — ехидно поинтересовался он, однако, ответа не получил. Сняв с плеча одну из сумок, он кинул ее «грустному клоуну», а сам подошел к Харли и больно схватил за плечо, вынуждая подняться. — Вставай, крошка. — Прошу, не надо, нет! — закричала она. Нервы были на пределе, она больше не могла сохранять хотя бы малейшее спокойствие. — Отпустите! Отпус-ммм! Мммм! Мужчина зажал ей рот другой рукой, продолжая тащить не оставляющую попытки вырваться блондинку к выходу. Никто из заложников не предпринял ничего, чтобы помешать ему. Хотя сейчас они вполне могли помешать этим негодяям — оружия у них в руках не было, да и по количеству они явно проигрывали посетителям треклятого банка. Но нет. Никто и не думал хотя бы попытаться помочь беспомощной девушке. Видимо, решили, что оно не стоит того. Харли отчаянно продолжала сопротивляться, но тщетно — грабитель определенно сильнее ее, и освободиться она точно не сможет. Ее сажают в кузов грузовика, связывают руки и заклеивают рот. Видимо, это и в самом деле конец. В шоке от того, что все это на самом деле с ней происходит, Харли буквально теряет дар речи, переставая издавать какие-либо звуки. Слезы оставляют мокрые дорожки на щеках, а живот скручивает так, что девушка сгибается пополам. «Мамочка… мама… мама…» — мысленно повторяет Куинзел, с горечью осознавая, что всего этого можно было бы легко избежать, останься она дома… Черт.