В Крепости Заходящего Солнца

      До Осгилиата Мерри ехал с обозами, а там их посадили на легкие корабли, которые поплыли к Кеир-Андросу. У пристани, недалеко от Кормаллена, хоббита встретили Эомер, Леголас и Гимли. Эльф и гном подхватили хоббита, крепко обняв, едва он спустился с трапа.  — Ну у вас и талант влипать в неприятности, скажу я тебе! — воскликнул Гимли. — Одного чуть Назгул не убил, другого троллем придавило! Я так и поседеть могу еще до коронации Арагорна! У вас совесть вообще есть?  — Гимли, отпусти его, задушишь, — сквозь смех сказал Леголас. — Не тревожься, друг мой Мерри, с Пиппином сейчас все в порядке, хоть он и был ранен. С Сэмом и Фродо тоже все хорошо. Они все сейчас спят в роще неподалеку. Перекусишь с дороги и сможешь их навестить. Арагорн обсуждает что-то жутко важное с Гэндальфом и Имрахилем; он тебя сам навестит, как только освободится. Рассмеявшись словам эльфа, Мерри обернулся к Эомеру. Конунг Рохана стоял и весело усмехался, наблюдая всю эту сцену. Опустившись на одно колено, хоббит склонил голову.  — Я — Мериадок из Шира, бывший оруженосцем Теодена Прославленного, прошу у нового короля Рохана позволения вернуться на свою службу.  — И я позволяю! — улыбнувшись, ответил Эомер. — Я знаю, Вы лишились своего меча, когда защищали мою сестру, и я велю добыть новый меч, который придется Вам по руке, доблестный Мериадок из Шира.  — Госпожа Эовин пожелала остаться в Минас-Тирите, — произнес Мерри. — Но она передавала Вам привет, Конунг Эомер.  — Вот как! — удивился роханец. — Я думал, она захочет приехать на празднество в честь победы, ведь она тоже совершила великий подвиг.  — Я знаю, — согласился Мерри. — Но все же она осталась в Городе, осталась по собственной воле. Леголас и Гимли переглянулись. Почему-то перед глазами у них обоих встало ущелье в Дунхарроу; то утро, когда они уходили на Путь Мертвых. Им не составляло труда понять, почему царевна Рохана предпочла остаться в Минас-Тирите. Но они промолчали.       Фарамир, прежде всего, направил силы на частичное восстановление стен. Конечно, полностью отстроить ворота к возвращению войск они не успеют, но разобрать завалы, образованные обрушившимися стенами, они успеть были просто обязаны. Возвращающиеся в Минас-Тирит горожане с радостью помогали воинам приводить Город в порядок, и работа кипела с утра до позднего вечера на всех ярусах, хотя больше всего работали в нижних, которые пострадали во время осады.  — Мой повелитель, из Лоссарнаха пришли новые обозы с лекарственными травами, — вошел с докладом Хурин. — Часть из них нужно будет переправить в Кормаллен, где сейчас стоят войска.  — Да, конечно, — пробегая список быстрым взглядом ответил Правитель. — Сегодня пусть отдохнут, а с первыми лучами солнца отправляются в Осгилиат.  — Эльфхельм вернулся со своими всадниками, — добавил Хурин, принимая обратно подписанную бумагу.  — Разместите их со всеми почестями, и пусть раненым окажут должный уход. И пригласите ко мне Эльфхельма, я хотел бы лично говорить с ним. Хурин удалился, а Фарамир, проводив его взглядом, подошел к окну. Отсюда был виден почти весь Город; в частности, та часть стены шестого яруса, где стоял Дом Исцелений. Фарамир невольно улыбнулся, вспомнив, что Эовин осталась в Городе, но улыбка отчего-то получилась горькой. Смутная тревога не давала покоя Правителю, и он был бы рад хоть ненадолго освободиться от своих новых обязанностей и проведать царевну. Но в данный момент нужно сделать еще многое, и откладывать это на потом было нельзя. В двери постучали, и вошел Эльфхельм, военачальник Рохана, которого Эомер и Арагорн оставили в Гондоре, дабы он со своим эоредом очистил земли вокруг Города от остатков вражеской армии. Беглецы, спасавшиеся, когда на помощь Минас-Тириту пришла флотилия Арагорна, могли разбрестись по стране. Мерри рассказывал Фарамиру, что Эльфхельм был командиром эореда, в котором шли они с Эовин, и в первую минуту Фарамир решил, что Эомер оставил того в Гондоре просто потому, что не хотел убивать за то, что он не заметил в своем отряде царевну Рохана. И, разумеется, лучшим вариантом было держать военачальника подальше от себя.  — Вы хотели видеть меня, Правитель Фарамир, — почтительно склонился роханец.  — Это так, — жестом приглашая воина сесть в приготовленное для посетителей кресло, ответил Фарамир. — Как исполнено Ваше задание?  — Те отряды орков, что мы находили, были ничтожно малы, и мы быстро расправились с ними, — сказал Эльфхельм. — В окрестностях Города врагов не осталось, и их можно не опасаться. Мы преследовали их до самых дальних пределов, и у границ Лоссарнаха они уже не встречались нам.  — Это хорошо, — сказал Наместник. — Я распорядился о том, чтобы Вам приготовили комнаты; Вы будете устроены со всем почетом.  — Благодарю Вас, Правитель, — поклонился военачальник. — Я слышал, царевна Эовин пошла на поправку. Слабая улыбка тронула губы Правителя.  — Она находится сейчас в Доме Исцелений, — ответил он. — Вы можете навестить ее, если пожелаете; слуги проведут Вас. Эльфхельм поблагодарил Наместника и удалился. А Фарамир вновь склонился над бумагами. Люди все прибывали вместе с обозами, в которых везли провизию и целебные травы. Город пробуждался к новой жизни, и эту жизнь нужно было устроить. А кто, как не Правитель, должен сделать это? И все же очень часто Фарамир подходил к восточному окну и смотрел на стены шестого яруса, словно надеясь различить среди зелени сада белое платье или синюю мантию матери.       Первый, кого увидел Пиппин, когда проснулся, был Мерри, сидящий на траве, привалившись к стволу раскидистого бука, и потягивающий трубку.  — С добрым утром, Пин! — улыбнулся Мерри, заметив, что он проснулся. — Ты опять перепугал Леголаса и Гимли. Нужно же тебе было именно под троллем прятаться? Пин несколько мгновений молча смотрел на друга, а потом рассмеялся.  — Дружище Мерри! Как же я рад!  — А я-то как рад! — воскликнул Мерри, наконец вскочив и с разбега прыгнув на кровать. — Ты как?  — Полный порядок! — просиял Пиппин. — Я что-то пропустил? Мерри расхохотался. А потом вдруг посуровел.  — Слушай, тебе теперь тайну доверить можно? Глаза Пиппина загорелись и он весь поддался вперед.  — Можно!  — Да ну?  — Да будь другом, Мерри! Я никому не скажу, честно!  — Клянешься?  — Клянусь! Мерри некоторое время помолчал, словно колеблясь. А потом махнул рукой.  — Ну ладно. Только никому ни слова. Ни Фродо, ни Сэму, ни, тем более, Эомеру…  — Да понял я, понял! — нетерпеливо перебил Пин. — Даже себе повторять не буду. Мерри вздохнул, будто все еще сомневаясь в надежности друга. Устроившись на краю постели, он снова затянулся и выпустил колечко дыма, которое подхватил и унес, развеяв, ветер. Пиппин запасся терпением и решил уже подождать, пока друг сам разговорится. Все же после Битвы на Пеленноре Мерри стал более молчаливым.  — Понимаешь, как все получилось, — заговорил наконец вполголоса Мерри. — Ты спас Фарамира; он, кстати, тебе передавал привет и благодарность, — Пин усмехнулся, поморщившись. — Я помог Эовин убить Короля-Призрака. А теперь Фарамир полюбил Эовин.  — Ух ты!  — Тихо! — зашипел на него Мерри, и Пиппин умолк, однако огонь в его глазах не погас.  — Это же здорово! — уже тихо сказал он. — Вот это мы герои! Мерри рассмеялся, глядя на приятеля.  — Ты погоди так радоваться, Пин, — усмехнулся он. — Похоже, Эовин еще ни о чем не догадывается.  — Ну теперь это уже не так страшно, когда Саурона больше нет, — ответил Пин. — Война уже кончилась, и внезапная смерть никому не грозит.  — Не спеши с этим, мой друг, — помрачнел Мериадок. — Быть может, еще долго будут очищать вожди эти земли от зла, что осталось после Саурона. Но ты в чем-то прав: теперь на какое-то время можно будет вздохнуть спокойно. Берегонд, кстати, уже на ногах и обещал тебя навестить.  — Я рад за него, — откинулся на подушки Пиппин. — Вот Бергиль обрадуется!  — Еще как! Ты бы видел, как он обрадовался, когда только вести от отца получил.  — Я-то представляю! А Фродо с Сэмом как?  — Спят пока, но Гэндальф с Арагорном говорят, что с ними все хорошо. Ясное небо расстилалось над Итилиеном, и птицы пели в зеленой листве. Воды Андуина безмятежно струились, направляясь к морю. И мирная тишина разливалась в этом краю, где прежде она всегда была пропитана тревогой и опасностью.