Покоряй и покоряйся. История нелюбви.

В это утро, запивая аспирин несладким кофе, я, своими измученными мозгами, пыталась сообразить, что же делать. От мамы за прошедшую неделю толку вообще было мало: она как чумная ходила по квартире, что-то убирала, гладила папины рубашки и варила борщ. Психолог, нанятый, судя по всему, будущим свекром, бы отфутболен мной сразу. Сейчас мне это казалось неверным решением, потому что такое поведение могло перерасти в одержимость. Впрочем, себя вполне здоровой я считать тоже не решалась. А еще безумно болела рука, разбитая мной в беседке, в день похорон отца. В тот день я была заботливо транспортирована будущим, как оказалось, мужем в травматологию, после чего он также в полном молчании отвез меня домой и ушел не попрощавшись. Я бы тоже не стала к себе лезть в тот момент: убитая горем, одновременно взбешенная да еще и с ноющей рукой. Отходила я четыре дня. За этот период осушила свой годовой запас слез, похудела килограмма на три и выглядела как ощипанная ворона. Отойти меня заставил вид моей матери - она меня, как я уже говорила, настораживала: вся выглаженная, аккуратно причесанная, и вела себя так, словно не видела, как тело мужа опустили на дно могилы. Надо было что-то с ней решать, раз уж я теперь в этом доме стала самой здравомыслящей. На пятый день я окончила свое добровольное домашнее заточение и решилась пойти в универ. За время моего отсутствия тут ничего не изменилось, разве что Сашка с круглыми глазами начал бегать вокруг меня и требовать ответа, почему я не отвечала на его звонки и пропускала занятия. На моих глазах он из умного, тут же превратился в невыносимого тупицу. Про смерть моего отца говорили в вечерних и утренних местных новостях. - У меня отец умер. Так что извини, - с этими словами я обошла Сашу и направилась в сторону лекционной аудитории. Он, конечно, долго извинялся, но по сути, его вина заключалась лишь в том, что он не смотрит новости. В отличие от моего преподавателя региональной экономики. Этот всю лекцию посылал жалобные взгляды в мою сторону. После пар я, отшив Сашу, поехала на кладбище, поскольку надо было еще раз все проанализировать и попытаться решить существующую проблему с моим замужеством. Об этом думать абсолютно не хотелось, а времени на раздумья - всего полгода. Некоторые люди боятся кладбищ, но я не из них. Кто-то, помнится, говорил, что бояться нужно живых, а мертвые не тронут. А в этот будний день здесь было совсем пусто, чему я была рада, думать лучше в тишине. Посмотрев на бумажку с номером ряда и места, выданную мне сторожем кладбища, я решительно подошла к могиле отца. Большой деревянный крест и куча венков - все, что осталось на память...Я положила купленные по дороге красные розы на насыпь и, пошарив в сумке, достала испачканный моей кровью листок. Наконец нашла в себе силы дочитать до конца. Так так..."останется в семье". Найдя нужное место в тексте и набравшись терпения, я забегала глазами по строчкам. "Твоя реакция наверняка бурная, но я не в обиде, и если ты читаешь эти строчки, значит нашла в себе силы принять все это. Думаю, Степан Михайлович уже уведомил вас, что на раздумье тебе дается полгода, после чего компания будет поглощена, а вам будет компенсирована ее стоимость. Дочь, я надеюсь, ты будешь благоразумна и рассмотришь вариант с замужеством. Пока ты молода, тебе трудно понять, что такое отношения и настоящая любовь, которую ты, возможно, никогда и не встретишь. Мы со Степаном Михайловичем давние партнеры, а его сын - хороший молодой человек, с прекрасным заграничным образованием и отличным воспитанием. Вступив в их семью, ты и мама будете жить еще лучше, чем со мной. Надеюсь, ты примешь правильное решение. Впрочем, все решаешь теперь только ты. Еще раз прошу, заботься о маме, ей очень нужна твоя поддержка. Я вас люблю и буду всегда рядом. Папа" После прочтения во мне вновь все закипело. Я достала сигареты и зажигалку. Закурив, подожгла и письмо. Подняв глаза в небо, я мысленно задавала один и тот же вопрос: "За что мне все это?". Хотелось забиться в какой-нибудь угол и, поджав коленки, рыдать как маленькая девочка, за отобранную в садике куклу. Хотелось, а нельзя. Потушив сигарету и, подумав о том, что курить уже входило у меня в привычку, я широким шагом отправилась к выходу с кладбища. "Я подумаю, папа, обещаю." *** Маме становилось хуже: по ночам ее преследовали кошмары, и я заставила ее спать в гостевой комнате. Мне и самой было не совсем привычно отсутствие отца в квартире, но мать это ощущала острее. Может было и жестоко с моей стороны избавиться от всех вещей отца, отдав их в приют для бездомных, зато мама перестала целыми днями их гладить и перекладывать. Психологу я все же позвонила, благо он оставил визитку, воткнув ее в дверь. Теперь они с мамой обсуждают, чем поливать лимон и как их скрещивать, чтобы дерево давало плоды. Прошло уже более месяца, все немного стабилизировалось, если можно так сказать, но решение все никак не приходило мне. Как я могу выйти замуж за незнакомца, уехать куда-то и жить с ним???? Такой расклад вообще казался мне бредом, от мыслей об этом моя голова начинала трещать, а следствием становилось то, что я оказалась аспиринозависимой дерганой истеричкой. Саша, узнав о всей этой ситуации, ходил на меня обиженный и требовал, чтобы я послала всех Степанов Михайловичей и его сыновей куда подальше. Даже в любви признавался, только так ненатурально, что мне хотелось рассмеяться ему в лицо. Иногда меня преследовала навязчивая мысль, что, возможно, отец был прав. Ну хотя бы в отношении любви это точно. И трахаться с Сашей желание сразу как-то отпало, таким образом, шатен остался в зоне дружбы. В один из наших с мамой одиноких вечеров, она подошла и совершенно неожиданно задала вопрос, который вытолкнул меня из тупика: - А почему ты не хочешь пообщаться с этим Алексом? Отец говорил, что он неплохой. - Мама совсем сдала. Теперь все люди в мире для нее были "хорошими" и "плохими", такие односложности в ее речи меня настораживали вдвойне. Но вот вопрос. Сам вопрос был задан правильно. Собственно мне ничего не мешало набрать контактный номер Алекса и задать ему пару прямых вопросов, ведь думая о себе и своих чувствах, я ни разу не задумалась, что у этого пижона (так я его условно окрестила, непонятно правда, по какой причине) на уме. Как и с чего вдруг он решил, что можно было бы и на мне жениться. Мы же не в шестнадцатом веке живем, чтобы нас родители сватали, а то, что я "провинциальная девчонка", еще не означает что я тело, не умеющее думать. Взяв очередную сигарету и укутавшись в махровый халат, осень все-таки, я вышла на балкон и, поискав в контактах "пижона", храбро надавила зеленую кнопку. Послышались гудки. Я затянулась. Секунд десять я, затаив дыхание, слушала эти самые гудки, и уже было хотела отказаться от этой бешеной затеи, как вдруг, на другом конце, ответил низкий баритон: - Юли? Я на совещании. Перезвоню. Послышались короткие гудки. Я обмерла. Что за, черт возьми, дежурные фразы, будто мы женаты двадцать лет? А это его "Юли" вообще вызывало ярость в моем молодом мозгу. Отдышавшись, я потушила сигарету, к которой почти не притронулась, и вернулась в свою комнату, решив для себя, что просто "убью" этого стопроцентного пижона при первой же возможности. Покрутившись на стуле у компьютера, я решила налить себе чаю, с удивлением обнаружив, что маниакально поглядываю на экран мобильника. Поборовшись несколько секунд с собой, я схватила со стола мобильник и, убеждая себя, что вовсе не жду звонка, рысцой побежала на кухню. Налив в кружку кипятка, я потянулась за чаем на верхнюю полку, и в этот самый момент в кармане домашних штанов завибрировал мобильник, проигрывая мелодию Linkin Park "What i've done", отчего меня охватила неописуемая паника и все склянки посыпались мне на голову. Судорожно осев на пол и опершись спиной на дверь гарнитура, я взяла трубку и грубо вякнула: - Да! - Юли, это Алекс. Извини что не смог ответить сразу, тут было очень важное дело. Ты что-то хотела? - его спокойный, будничный голос меня уже бесил. - Да, я хотела поинтересоваться, что тебе пообещали, чтобы ты на мне женился! - я закусила губу. Все-таки это было грубо, а хабалкой я себя никогда не считала, поэтому уже мягче добавила, - точнее какая у тебя веская причина соглашаться! Молчание в трубке было таким гробовым, что я услышала ритм биения своего сердца. А потом, тем же будничным тоном "пижон" произнес: - Раз ты созрела, я вылетаю завтра утром. Рейс скину смской. Если не хочешь встретиться у тебя дома, сама решишь, где поговорим. Удачного дня. Послышались гудки. Мои глаза сейчас, наверно, были похожи на глаза быков, которым тореадоры машут красными полотнами и также наливались кровью. Как же так? Похоже, что это все было решено задолго до смерти моего отца...Он говорил, что заключил сделку год назад. Но когда же он успел заключить сделку со своей совестью, решив отдать замуж дочь, подобно средневековому феодалу? В бешенстве я пнула банку с перцем и расчихалась. Ладно. Завтра, по крайней мере, можно будет определиться со своим будущим.