Покоряй и покоряйся. История нелюбви.

С таким положением вещей, я могла бы спокойно стать ванильной депрессивной бледнолицей куклой. Только вот, я это не умею. Что теперь рыдать в подушку? Проклинать свою "неудавшуюся жизнь"? Жизнь-то нормальная. Обстоятельства просто подкачали. Вот он - шикарный самоанализ на высоте десять тысяч метров над уровнем моря. После отъезда Алекса (назвать его пижоном язык больше не поворачивался) я еще пару дней пыталась привести в соответствие то, что он мне наговорил и свои представления о будущей жизни. Картина, как вы понимаете, выглядела удручающе. А тут еще и мама, которая вцепилась в идею моего замужества, как утопающий в спасительный круг, все причитала о стараниях отца и давила на больное. Уже через неделю бессонных ночей и непонятного настроения, я начала собирать вещи. Потому что вдруг поняла, что помимо матери, бесконечно описывающей распрекрасную жизнь с моим отцом, на меня нападала собственная совесть, кричавшая про долг перед папой. Не согласиться с ней - соврать себе. Фирму я вести не смогу, разве что в сторону развала, чего потом сама себе не прощу. Так уж меня воспитали, теперь буду расхлебывать. В деканате, под пристальным взором секретаря, писала заявление на перевод. Зара, крашенная в белый татарка, смотрела с завистью, еще бы - такие как она, о переезде в столицу к богатому кошельку только мечтают. Только вот, она уже замужем за нашим зам.кафедры менеджмента и столица ей не светит. Ну я это не со зла говорю, просто факт констатирую. Сашка отреагировал агрессивно, что-то кричал в трубку, но я уже не слушала, мне теперь на его мнение было наплевать, просто дежурный звонок в прошлую жизнь. Он меня сильно разочаровал. Иногда так бывает: видишь человека, знаешь его долго, кажется, он для тебя прозрачен...А потом, все становится с точностью до наоборот. Так и у меня с Сашей - он неожиданно стал для меня непонятен. Наверно это оттого, что и я, раньше всегда жизнерадостная, изменилась. В общем, остался Сашка парнем из прошлого. А я, ковыряясь вилкой в безвкусном салате, выданным стюардессой, одновременно летела в свою новую жизнь. Мама весь полет проспала, мне даже пришлось ее пристегнуть, когда мы попали в зону турбулентности. С того момента, как я ее известила о своем решении, она расцвела, перестала плакать по ночам. Это тоже навело меня на мысль о том, что все-таки, в чем-то я выигрываю. Но сердце все равно неприятно ухало, а грудь сдавливало от непонятных предчувствий. Три часа полета извели меня окончательно, и, когда всех попросили пристегнуться и готовиться к посадке, я уже была вся на нервах, в отличие от хорошо выспавшейся мамы, которая радостно смотрела в иллюминатор, на приближающуюся, покрытую серым смогом, Москву. Любите летать? Я нет. А особенно не люблю посадки, когда здоровенная машина, ударяется о землю и несется как ракета. Скорость меня всегда напрягала. Вот и в этот раз, я, чувствуя скорый контакт шасси с землей, закрыла глаза и вцепилась в ручки кресла. Мама, естественно, ничего не сказала - ей не привыкать видеть такое мое состояние при перелетах. Вот он, жесткий толчок и мой затылок легко прикладывается к спинке сидения. Что ж, похоже, в этот раз обошлось. Осенняя погода, судя по всему, москвичей не радовала - сквозь окно иллюминатора я увидела мокрый асфальт и, в цвет ему, свинцовое небо. Захотелось назад, в облака. Там всегда солнце. Но нет, мне нужно идти, в аэропорту уже ждет меня Алекс. Наверно. По маминому укоризненному взгляду, который она на меня кинула, когда мы шли по переходу, я поняла, что мина у меня чересчур кислая. А что я могу поделать? Перспектива встречи со снобом-женихом меня отчаянно не радовала. Похоже, для студентки-недоросля, я слишком много думаю, что приводит меня к паническим настроениям. Итак, мы с мамой шли по переходу, и я усиленно пыталась придать своему лицу равнодушное выражение. Выйдя в светлый зал Шереметево-2, я заскользила взглядом по встречающей около десятого терминала толпе, в поисках высокого представительного брюнета. Предположительно в костюме. Пройдясь раз, я его не заметила и быстро кинула взгляд на электронные часы, висевшие над нами - мы не опоздали. Мама возилась с багажом, который на удивление быстро пустили на ленту. Мы прошли за ограждения, а Алекса все не было видно, мама докатила чемодан до ближайшего кресла и уселась в него, переводя дыхание. Я же уселась прямо на чемодан и тяжело вздохнула. Набрать нужный номер гордость автоматически отказала. Неожиданно, где-то над макушкой прозвучало: - Поверить не могу, что всего через месяц ты забыла, как я выгляжу, - ну вот он, стоял передо мной и как-то хитро, не по-алексовски совсем, ухмылялся. Я удивленно вытаращилась на него и поняла, что не заметила его по простой причине: он был одет в светлые джинсы и голубого цвета ветровку, что делало его похожим на какого-то норвежца из рекламы курток Colambia, только разве что, он был брюнетом, а не блондином во всех традициях. - Да я...эээ, - что так и говорить? Нет, он подумает, что я полная тупица. - Спала в самолете, толком не проснулась еще! - еще более тупое оправдание показалось мне смешным. Тут, словно спасая меня, заговорила мама, и я облегченно и незаметно выдохнула, наблюдая, как она протягивает ему руку: - Анастасия Андреевна, приятно, наконец мы с Юленькой долетели. Как поживает Степан Михайлович? Ну мама, прямо, дипломат, ни дать ни взять. Я нахмурила брови и зыркнула на нее исподлобья, но внимания она мне не уделила. - Алекс, я рад, что полет прошел хорошо. Сегодня вся семья дома, я предупредил, что вы прибудете. Так что, отец тоже ждет. Едем? Вы представляете!?!?! А потом он мне улыбнулся своими отбеленными зубами и жестом пригласил следовать за собой, одновременно хватая наши чемоданы. Вот....блин. Меньше всего на свете думала, что для него все так прозрачно. Он и не сомневался, что я приеду, тем самым, подписав контракт на замужество. Ехали на черном седане. Я даже не стала заморачиваться по поводу марки, потому что меня в этот момент больше беспокоил стиль его вождения. Спасло то, что Москва - столица пробок, поэтому быстро мы ехали от силы минут пятнадцать, дальше влились в бесконечный поток автомобилей и медленно плыли в этом океане из стальных агрегатов. Мама опять задремала на заднем сиденье, а я уставилась в одну точку, точнее, в бампер едущей впереди Лады Гранты. Алекс же врубил какую-то радиостанцию с биржевыми новостями, и внимательно слушал, время от времени поглаживая рычаг переключения передач Супер. Если вся моя семейная жизнь будет такой, я повешусь на второй неделе. Просто от того, что мне не с кем будет элементарно поговорить. - Скучно да? - прямо читает мысли, что сказать. - Ну да, занимательного мало. - Тогда рассказывай, - я усмехнулась от "оригинальности его предложения". - Насколько я помню, в прошлый раз, беседа у нас не задалась. - Это потому что ты, в силу своей молодости, делаешь поспешные выводы. - Зашибись предположеньице. - Ну вот, я же говорю. Мягче надо быть, Юли, я же не изверг тебе какой-нибудь, а всего лишь на всего че-ло-век. Так что, рассказывай. Я насупилась. Вот чего мне ему рассказывать? Как я была рада, когда мне купили ролики? Или о том, что всегда мечтала поступить на исторический? А он не отступает, кидает на меня вопрошающие взгляды. - Юлия Павловна Мирошкина, девятнадцать лет, - начала я так, словно читала анкету, - студент 3-его курса МосАП, факультета коммерции и менеджмента. Рост сто шестьдесят девять сантиметров, вес пятьдесят три ки... - Очень интересно, как в некрологе. Почтим память умершей. - Он поджал губы и покачал головой. - Объем груди тоже будешь сообщать? Предупреждаю, что уже оценил. И не только груди. - Все с тобой понятно, извращенец, - я сложила руки под грудью и, надувшись, уставилась в окно. Минут через пять я услышала его, привычно мягкий баритон: - Алекс, это мое имя с тех пор, как я поступил в Оксфорд. До этого именовался Лешей, Лешенькой, Алешкой, - он тепло улыбнулся и продолжил. - Всегда был, есть и буду чистым прагматиком, идеально знающим математику, теорию бизнеса, и еще кучу всякой хрени, - я удивленно вскинула брови, - о которой тебе вряд ли будет интересно слушать. Дома я мало чем отличаюсь от того Алекса, который пашет семь дней в неделю, поэтому, могу казаться занудой. Наверно, тебе меня будет сложно понять, в твоем максималистском возрасте, но удивить и привлечь разгульная жизнь русских олигархов, меня не может. Он слегка повернулся в мою сторону, и, поймав мой взгляд, заглянул в глаза чисто и прямо, стремясь влить суть: - Мои снобские привычки, о которых тебе уже наверно, стало известно никуда не денутся - жизнь за границей накладывает определенный отпечаток на проживающих там. Но тебя я ни в чем ограничивать не стану, живи как нравится. Твоя биография мне известна, поэтому, за свою репутацию я беспокоится не стану. Видимо, он решил сразу расставить точки над i. Молодец какой. Разговаривать мне сразу перехотелось. И раз уж мне было дано добро на самоволку, я смело щелкнула пультом, переключая радиостанцию. "Сноб" белозубо улыбнулся куда-то в лобовое стекло. Запела Lana Del Rey, и я, погрузившись в приятную негу, разлеглась в удобном кресле. Никто возражать не стал. Наблюдая сгущение пробки, я поняла, что мы оказались примерно в центре. Алекс убавил громкость и тронув меня за плечо, отчего я неожиданно для себя, поежилась, привлек мое внимание. - Это Замоскворечье, причем самый удобный район. А наш дом находится вообще между Третьим Транспортным и Садовым кольцом, если тебе это о чем-то говорит, - я лишь помотала головой, потому что Москву не знала вообще, бывала только проездом, - в общем смысле, это означает, что жить будешь в элитном районе, откуда всегда можно добраться куда угодно за минимально короткий срок. А если вдруг заблудишься, навигатор тебе красным нарисует наш жилкопмлекс "Английский квартал". Надо же, как символично. Рассказывал он это с каким-то отсутствующим выражением лица, продолжая искусно двигаться в шестирядном потоке автомобилей. Еще минут через двадцать, мы, наконец, прибыли "домой". Комплекс, действительно, был очень красивым. Хоть дома и были новые, но кирпич "под старину" придавал им колорит, присущий английскому быту. Доминировал серый и бежевый цвета, шероховатый фасад высоких, примерно в 20 этажей, домов, смотрелся благородно, а ухоженные, несмотря на середину осени, лужайки радовали глаз. Машин во внутреннем пространстве обширного комплекса не было, только заезды в подземку неброско выглядывали из под аккуратно подстриженных кустов и детских площадок. Даааа, такого в провинции не увидишь - монументально, безумно красиво, жутко престижно. Признаюсь, мне тут сразу понравилось, и я даже не заметила, как проснувшаяся мама охала и ахала, глядя на открывшийся за окном пейзаж. Оторвала я свои блестящие глаза от окна, только когда мы заехали под шлагбаум на парковку. Алекс поставил машину с математической точностью в рамки белых полос на асфальте и я щелкнула ручкой двери, и уже, было собралась вывалиться и размять свои затекшие конечности и не только конечности, как все мои планы были нарушены горячей мужской ладонью, накрывшей мою. Стараясь не выдавать паники, я спрятала округлившиеся глаза за волосами, быстро вышла и поспешила расцепить хватку. Такой реакции от себя совсем не ожидала, видимо, все последние месяцы раздумья и рисования страшных картин, очень сильно повлияли на мое отношение к будущему мужу. Кажется, теперь я боялась его, потому что не могла представить все стороны нашей дальнейшей жизни. Он, Слава Богу, моего замешательства не заметил (или сделал вид, что не заметил) и выгружал наши чемоданы. Мы с мамой поплелись за ним к стальным лифтам, что были расположены неподалеку. - Двадцатый, конечно, - сказал Алекс, увидев в моих глазах немой вопрос. Я тихо фыркнула и надавила кнопку. Кто бы сомневался. Похоже, он не слышал о том, что с высоты больнее падать. Ехали быстро, ну действительно, что говорить - первый класс, высший разряд. На русском языке - выебон, да простят меня все, кто слышит мои мысли, если таковые имеются. Оказавшись на нужном этаже, мы пошли по длинному широкому коридору, по сторонам которого были расположены красивые двери, судя по всему, из дорогих сортов дерева - лакированные, матовые, иногда попадались и металлические, видимо, для пугливых. Но самое главное, что меня впечатлило, так это ощущение небывалого простора. Тут, наверно, сказочные квартиры! Мне уже не терпелось посмотреть на свое будущее жилище. В самом конце коридора были две двери, расположенные друг напротив друга, одинакового темного цвета с красноватым отливом. Алекс остановился у правой двери и, поставив чемоданы, широко распахнул ее, приглашая нас войти. Мама зашла, за ней следом, погодя, двинулась и я. В широченном холле с глянцевыми стенами стояли двое людей, которые, судя по всему, ожидали нас. Красивый мужчина в возрасте был мне незнаком. А вот женщина, державшая его под руку...Мое сердце бухнулось в желудок. - Вот теперь все стало ясно, - мне резко захотелось послать все к черту.