Часть 1. Об особенностях генетики
10 июня 2017 г. в 22:56
А началось все, как ни банально, задолго до моего рождения.
Мой отец, герцог Унуквадийский, и моя мать, леди Актиния, заключили брак по любви, что редкость в кругу знати. Родителям, можно сказать, повезло. Будучи еще только старшим сыном герцога, Сиборгий признал в одной из гостей свою истинную пару (что еще большая редкость, чем брак по любви среди высших сословий), а с этим старшие морфы поспорить не могли. Тем более, брак между наследниками двух родов был весьма выгоден обеим сторонам, особенно если учитывать тот факт, что моя мать метаморф лишь на половину, остальная же часть — эльфийская, притом проявившая себя в большей степени, из-за чего у леди Актинии не могло быть второго облика. А ее брак с чистокровным морфом, коим являлся мой отец, давал почти стопроцентный шанс на появление потомства с несколькими ипостасями, причем магический потенциал у него должен был быть выше, чем у среднестатистического метаморфа.
Когда отец вступил в права наследия (а это случилось только спустя долгие годы после их с матерью помолвки), родители задумались и о наследниках. И, вот удача, первенец же оказался мальчиком, причем весьма крепким и здоровым. Герцог был вне себя от счастья — получить наследника с первого раза получалось не у каждого. С тех пор он начал нанимать только лучших учителей, так что к трехлетнему возрасту, когда каждого маленького морфа поручали наставникам для обучения основным дисциплинам, обязательным для дворянина, за моим старшим братом числился значительный штаб разнообразных преподавателей.
Потом родился я. Вот только момент был выбран для моего зачатия не слишком удачный: близилась война. Соседнее королевство, Налия, уже давно претендовало на Драконий Перешеек — пограничную область между нашими государствами, а также Империей драконов — Кташем. Причиной нападения тогда послужила болезнь короля Загерии, и, конечно же, никто не рассчитывал на то, что наш правитель быстро придет в себя, и наши войска уже через три года одержат сокрушительную победу.
К моменту завершения военных действий мне как раз исполнилось три года, брату — одиннадцать. Но разница между нами была колоссальной скорее не по причине возраста, а в силу наших с ним положений. Рений как наследник получал все. Я же не получал даже толики родительского внимания. Моя мать, герцогиня Актиния, будучи сильным магом Жизни, ушла на войну вместе с отцом; там она помогала полевым целителям с лечением ран, ожогов и прочих увечий. Ну да, магическая война — это вам не шутки! Брата еще до начала военных действий определили в академию, где он продолжил обучение. Однако вместе с братом из замка постепенно уехали все именитые учителя, потому что у родителей было много дел в связи с подготовкой к войне и они как будто забыли, что у них есть второй сын. Так что в свои неполные четыре года я даже не умел читать. А это, прошу заметить, нонсенс среди детей дворян.
Читать (а затем писать, считать и много чего еще) меня научил старый маг, который был нанят на бессрочной основе для того, чтобы обучать магическим основам Рения. К сожалению, наследник выразил желание пойти по стопам отца и обучаться только воинскому искусству, никак не развивая при этом слабенький дар в области магии Земли, считая это пустой тратой времени. Старый мастер не расстроился, а просто предложил герцогу поменять его должность при замке: вместо звания мага при семье лорда он получил возможность добраться до наших родовых сокровищ — семейной библиотеки.
Да, библиотека у нас была огромной, собираемой не одно столетие разными поколениями, поэтому здесь можно было обнаружить ценные рукописи, которые были недостижимыми даже для королевской коллекции.
Будучи трехлетним морфом, традиционно обгоняющим в развитии своих сверстников из других рас, я был крайне заинтересован во всем, что мне рассказывал и показывал мастер Аврелий: начиная с всеобщего языка и заканчивая древним эльфийским наречием, я впитывал в себя знания, словно губка.
Примерно в это же время началась еще одна военная кампания, в которой вновь участвовали мои родители. Что поделать, титул герцога накладывает на своего носителя нехилые по своим размерам обязанности. Но на этот раз победа нам далась не так легко, как в прошлый. Целых шесть лет мои родители отстаивали вместе с остальными морскую границу с Мирдором — государством на северо-востоке.
Я же в это время грыз гранит науки, словно одержимый. Наверное, чувствовал свою собственную ущербность в сравнении с братом, а может быть просто не хотел задумываться над тем, что меня бросили собственные родители. В пять лет, когда Аврелий счел меня полностью обученным основам, он познакомил меня с Гриром. Это был старый дворецкий, отошедший от дел в силу почтенного возраста, но не потерявший былой хватки. В свое время он поразил меня до глубины души: с виду дряхлый старик обладал поистине живым умом и сообразительностью, а также огромным багажом знаний, которые скрупулезно вкладывал в мой детский мозг, пока у меня еще была возможность получить навыки, необходимые для дворянина, словно воздух. Этикет, экономика, география — все это в меня заложил именно Грир. Уже в семь лет я не боялся опростоволоситься на приеме у драконов или эльфов, зная, где и как поклониться, что и когда сказать. Причем сказать я действительно мог так, чтобы меня понял кто угодно — любовь к языкам во мне разгорелась с невиданной силой еще в ту пору, когда я впервые наткнулся на томик драконьего эпоса… написанный на гномьем. Чем был обусловлен для автора выбор языка, я не понимаю до сих пор, но изучать другие наречия было действительно увлекательно.
В девять лет, когда большинство молодых морфов отправляются на учебу в специализированное учреждение, про меня так никто и не вспомнил. Но на этот раз причина была не столь удручающая, как война. Все было проще. Моя мать снова забеременела. Еще через год появился на свет мой младший брат.
И вот тут оно грянуло.
Рений еще в четырнадцать лет выбрал себе вторую ипостась — крылатый волк, чем несказанно обрадовал отца-медведя. А вот младшенький учудил. Он родился уже во второй ипостаси. Я называл нахождение истинной пары чем-то редким? Пф, по сравнению с урожденным метаморфом — обыденность. И ипостась у Оллина (так назвали новорожденного) была под стать ему самому — белоснежный ирбис. Это вам не тривиальный волк или лисица.
В тот день (да чего уж преуменьшать — в ту неделю) гуляло все герцогство. А я… А я все еще учился как проклятый. Как раз накануне Аврелий сагитировал на мое обучение еще одного обитателя замка. Дункан значился у нас распорядителем конюшен, однако был не понаслышке знаком с военным делом, ибо был бывшим королевским гвардейцем. Еще перед тем, как мы начали наши занятия по верховой езде и воинскому искусству, мужчина сразу меня предупредил: будет сложно. Насколько будет сложно, я понял уже на следующий день, когда все тело ломило так, что я буквально ощущал каждую мышцу. Аврелий только сетовал на то, что Дункан запретил лечить боль магией, а я вскоре понял, почему.
Я начал чувствовать свое тело.
Как объяснил через несколько занятий сам вояка, метаморфам, особенно детям знатных домов, учителя дают физическую нагрузку дозированно и постепенно, начиная с 6 лет, когда в организме начинаются процессы «замедления». Эту тему я уже знал из уроков Аврелия по физиологии.
У любых метаморфов, будь то волки-оборотни или же драконы, взросление происходит в несколько этапов. В самом начале, от рождения и примерно до трех лет, физические и психические качества развиваются с невероятной скоростью, почти в два раза быстрее, чем у людей на данном этапе; это должно увеличить выживаемость среди младенцев. Затем наступает период, в который лучше всего задействованы процессы, отвечающие за запоминание. Именно в это время ребенку стараются дать как можно больше базовых знаний, которые понадобятся ему в будущем. Затем, после шести лет, у нас начинаются так называемые процессы «замедления». На этом этапе наш организм перестает лихорадочно расти, однако именно в возрасте от шести до девяти лет легче всего развить гибкость, пока взросление совсем не замедлилось до уровня того же человека.
И вот как раз этот момент я пропустил. Начав занятия по физической подготовке уже после окончательного «замедления», я стал осваивать навыки с тем же прогрессом, что и человек. И чтобы достичь уровня своих сверстников-морфов, прошедших предварительное обучение, мне нужно было заниматься в два раза больше и в четыре раза усерднее.
С этого дня я стал буквально ломать себя.
Напряжение и усталость стали моими спутниками на долгие месяцы, затем годы. Наверное, именно они и послужили катализатором к пробуждению у меня магической силы. В сравнении с мамой и младшим братом, мой потенциал к магии Жизни был до смешного мал, однако значительно облегчал жизнь после каждодневных тренировок. Дункан разрешил мне лечить себя, хотя запрещал делать это Аврелию, и я понимал, что в чем-то он был прав. В будущем рядом со мной может и не быть целителя, поэтому я обязан был научиться бороться с болью собственными силами.
И да, о магической силе моего младшего брата. Когда тому исполнилось четыре года, Аврелия восстановили в должности семейного мага (сохранив при этом его ставку как библиотекаря, так как он справлялся на ура со своими обязанностями), потому что малыш Олли, как ласково называли его все в замке, был на редкость одаренным ребенком. Он был магом Жизни с огромным потенциалом, чем действительно гордилась леди Актиния.
Завидовал ли я? Да. Иначе и быть не может. Рений заполучил все внимание отца, став к двадцати годам признанным мастером меча и стратегом. У него было много товарищей и связей; все тянулись за негласным лидером. Малыш Олли стал радостью леди Актинии, она буквально не спускала его с рук. К этому светлому ребенку, унаследовавшему красоту и доброту своей матери, тянулись все вокруг. Ну, и был еще я. По меркам моей семьи — ни рыба, ни мясо.
Герцог Сиборгий Унуквадийский был высоким и крепким шатеном с карими глазами, точной его копией был Рений. Даже ипостаси у них отражали друг друга: грозный медведь и крылатый волк, оба шоколадного окраса. Встретив таких на поле боя, сразу поймешь, что родственники, — если не по цвету, так по схожему яростному блеску в глазах. Малыш Олли, как я уже говорил ранее, пошел в герцогиню. Белобрысый, утонченный уже сейчас, почти хрупкий ребенок с молочной кожей. Необыкновенно глубокая зелень глаз как бы подчеркивает родство с лесным народом.
Я же шатен. На этом сходства с членами семьи заканчиваются. Не зная, что кольцо рода отзывается только на кровь потомка, подумал бы, что приемный. Волосы на солнце отливали непонятно откуда взявшимся золотом, хотя в тени или тусклом свете магических светильников оставались практически черными. Глаза серо-голубые, нос прямой (хотя у отца с горбинкой, а мать немного курносая). Рост высокий, но, опять-таки, сравнивая с братом и герцогом, не очень выдающийся. В общем, если и были у нас в предках уникумы по части внешности, то генетика решила «вспомнить» их именно на мне.
Пару месяцев назад проснувшаяся магия стала назойливо шептать о том, что мне пора уходить. Куда и зачем, мне, естественно, никто не объяснил, но надоедливое жжение в груди не утихало, о чем я и сообщил наставникам. Реакция у них была разная, но предсказуемая.
Мастер Аврелий привычно охнул и осел на кресло. Грир кинул задумчивое: «Дорога Судьбы зовет Вас, милорд». Дункан довольно хмыкнул, сообщив, что скоро меня ждут приключения. Нужны ли мне эти приключения? А то! Дома меня держат разве что наставники, но у них и без меня полно работы: Аврелий вот уже три года обучает семилетнего Оллина магии, постепенно подготавливая того к поступлению в магическую академию при короле; бывший гвардеец занят, потому что наследник герцога постоянно принимает у себя гостей, которые, естественно, не пешком до замка добираются, да и на охоту Рений любит своих друзей приглашать. Также я прекрасно понимаю, что Грир не просто так от дел отошел, пора старику получить законный отдых от господ.
Поэтому сейчас, выезжая за пределы родного замка, я, Эквир Унуквадийский, средний сын герцога Сиборгия Унуквадийского и леди Актинии, потомственный морф, так и не нашедший своего зверя к 16 годам, однако открывший в себе магический талант (слабенький, конечно, но зато по нескольким профилям), — отправляюсь на учебу в Академию магии, лежащую в Вольных землях.
Правда, родители об этом не знают. Собственно, вы правы, это форменный побег из дома. Но настойчивый шепот настаивает на том, что я делаю все правильно, отправляясь туда. А к своему сумасшествию я склонен прислушиваться, такой уж я морф.
А новая жизнь?
А новая жизнь начинается прямо сейчас!