*Flashback*
У юного графа жизнь и в правду была не из сладких. До десяти лет всё было как у обычного ребёнка. Любящие мать и отец, улыбчивая и весёлая Лиззи, радостная тётушка Анна… Все это рухнуло в один момент. Всполохи огня мета́лись по зданию, пугая и заставляя ребенка отскакивать то в одну, то в другую сторону. Нужно было выбираться, но мальчик упрямо бежал в сторону, определенно не ведущую к выходу. Я пытаюсь подбежать к мальчишке, схватить его, заставить уйти отсюда. Здесь опасно! Но что-то держит меня, не давая приблизиться. Я будто бы бежала на месте, не приближаясь к цели ни на миллиметр! «Сиэль, нет! Не надо!» — кричала я изо всех сил, но с губ не срывалось ни звука. Вот малыш уже стоит напротив двери, к которой он так стремился, падая и натыкаясь на различные препятствия, но не останавливался. Мальчик резко распахивает дверь и на секунду замирает. Картина, представшая перед его глазами, шокировала. Огонь объял всю комнату, по середине которой в креслах застыли две фигуры. Женская и мужская. Мальчишка хотел было подбежать к ним, но неожиданно упал в обморок. Я безрезультатно бьюсь в невидимый барьер, не подпускающий меня к Силэю ближе, чем на три метра. Пламя подбиралось всё ближе к мальчику, а я могла лишь опуститься на колени и, в ужасе закрыв рот руками, наблюдать. Когда у меня уже не оставалось надежды на то, что ребенок спасётся, в комнату ворвались люди. Несмотря на их странный вид и речи, я была рада, что Сиэль спасётся. Рада до того момента пока не вспомнила, куда угодил Сиэль после пожара в поместье… Последнего Фантомхайва обвинили в том, что он демон. Только по тому, что он не погиб. У меня нет слов, чтобы выразить все возмущение, что накопилось за время оглашения этого бреда. Дальше началось то, что в аниме лишь мелькнуло краешком. Пытки. Все последующее время я сидела так далеко, как позволил мне странный невидимый барьер, который, оказывается, ограничивал движение не только вперед, но и назад. Сидела, притянув колени к груди, заткнув уши руками, чтобы ничего не слышать и уткнувшись носом в колени, чтобы ничего не видеть. Но даже так меня пронзали крики Сиэля, а перед глазами стояло его истерзанное тело, на которое я так неосторожно умудрилась взглянуть. Судорожно закусив губу, я молилась, чтобы все это как можно скорее закончилось. В этот момент я готова была поверить в кого угодно и молиться кому угодно, если бы это прекратило мучения Сиэля. В какой-то момент я не выдержала и, вскочив, закричала: — Что вы делаете, жалкие отродья?! Прекратите! Прекратите! Прекратите… — бессильно ударив кулаками по невидимому барьеру, который успела уже сотню раз проклясть, я обессиленно осела на колени и, закусив кулак, сдерживала рыдания от собственного бессилия. Эти метания по вертикали и бесполезное самобичевание продолжалось до тех пор, пока от мальчика не перестало исходить даже хрипа. Он потерял сознание. Я перенеслась вместе с ним в какое-то странное пространство и зависла в воздухе, так как приземлиться тут было некуда, снова помог таинственный невидимый барьер. Я уже скоро ему имя дам, а то так долго носится за мной и даже имени не имеет. В глаза мне сразу бросился ворон. Теперь все ясно. Демон, контракт, месть. Их разговор я не особо слушала, в это время у меня была задача по сложней — восстановить свое моральное умиротворение. Контракт был заключен, поместье отстроено, слуги наняты и потекла более-менее стабильная жизнь. И чем дальше она текла, тем больше мне, чёрт подери, нравился этот демон! С каждым днем он старался вывести Сиэля из того странного состояния, в котором тот прибывал после того случая. Не позволял графу окончательно замкнуться в себе и внутренне умереть, оставив после себя лишь оболочку, выполняющую заранее выбранные функции. Но как бы демон не был дьявольски хорош в своих стараниях, душа Фантомхайва медленно, но верно угасала. Пришло время и сам демон это заметил. Заметил, но не сбавил энтузиазма в попытках оживить графа. К сожалению его попытки были напрасны… Вот я сижу около постели Сиэля, наблюдая, как его тело просыпается уже не под его контролем и тут в комнату входит, рассекая стену, как густой туман… Кто бы вы подумали? Гробовщик! С, несвойственной ему, серьёзной миной входит. — И снова здравствуйте, — в его глазах видно странное удовлетворение. Эмн, да. Он открыл глаза. — Да и вам не подохнуть, — я устало отскребываю свою тушку от пола и, поднимаясь, рассматриваю вошедшего...*End flashback*
На этом свои воспоминания пришлось прервать, потому как в спальню вошел Себастьян. Подав чай, он начал перечислять список дел на сегодня. К счастью день был на редкость разгруженный. Началось утро не с кофе, как настойчиво утверждала реклама, а с того, что когда мы с Себастьяном выходили из моей комнаты меня чуть не сбила летящая по коридору тележка с кем-то пронзительно визжащим на ней. Я, кажется, даже догадываюсь с кем. — Простите, господин, мне придется отлучится. Вы, ведь, и без меня прекрасно дойдете до столовой, — полу спросил, полу утвердил он, вопросительно взглянув на меня. — Разумеется, Себастьян. Если меня, конечно, по дороге не собьет визжащая тележка, — немного стервозно отозвалась я. Ну, а как по вашему я должна реагировать, когда в собственном поместье на каждом шагу убить норовят?! — О, господин, я прослежу, чтобы больше такого не повторилось, — искусственно раскаиваясь, ухмыльнулся он. Так бы и дала по роже. В столовую я не спешила, что там сейчас должно быть. И правильно делала — скажу я вам. Когда я пришла, скатерть уже была постелена, стол накрыт заново, а слуги построены у стеночки. Невольно ухмыльнувшись пришедшей в голову ассоциации, направляюсь к столу. Себастьян начал свой урок а-ля «Как быть дворецким для чайников». Чай у Михаэлиса получался и в правду отменный. Не успела я вдоволь насладиться им, как дворецкий заговорил. — Юный господин, уже пора. Я приготовлю карету ко входу. — Конечно, — не став сильно напрягать свои пострадавшие за эту ночь мозги, я просто следовала канону, удивляясь тому, что у меня внезапно появилась какая-то сверхспособность помнить в мелочах события канона. Будем считать подарком от Гробовщика. Описывать поездку за тростью не буду. Всё было канонно и я с нетерпением ждала, когда мы вернемся в особняк. Жажду увидеть новый дизайн сада. Ох, карета, кошмар моих очей. Может к Себастьяну на коленки попроситься? Я заинтересованно поглядела на сидящего напротив дворецкого, но увидев его улыбочку а-ля «мальчик, хочешь конфетку?», почему-то передумала и оставшееся время старательно смотрела в окно. — Я уверен Вы, должно быть, устали юный господин. Я сейчас же приготовлю вам чай, — сказал он со своей фирменной улыбочкой. Но мне сейчас было не до улыбочек, я думала как обустроить разговор с Элизабет. Во имя всех святых и не очень, пусть она будет не настолько гиперактивной, как в аниме. Себастьян открыл передо мной двери. — И как это понимать? — я с интересом разглядывала обстановку. — Что та… О! — о, вот он и в теме. На всякий случай я отошла, чтобы не быть сбитой кучкой прислуги, уже несущейся жаловаться всемогущему дворецкому. Пока они там рыдали на широкой груди добродушного демона… Кхем. Я не смеюсь, не смеюсь, я сказала! В общем, я шла в комнату, где, как мне помниться, сейчас хозяйничала юная дизайнерша. Когда на меня накинулись с желанием придушить в объятиях я уже была морально готова, но все равно это был мощный удар по моему моральному, ещё не отошедшему от поездки в карете, состоянию. Пришла в себя я уже тогда, когда Лиззи нацепила на Себастьяна розовый чепчик. За это я готова простить ей все. Отворачиваюсь, чтобы скрыть смешок и замечаю Грелля, висящего в петле с желтенькими бантиками. Умиляюсь. Такого милого трупика Холмс еще не видел. — Себастьян, сними его, — выдыхаю я, скрывая желание изобразить Гробовщика усталостью. — Да, мой господин. Продолжаю осматривать обстановку комнаты и костюмы слуг, параллельно прислушиваясь к щебетанию Лиззи и благодарному бормотанию Грелля. -… Леди Элизабет Эсель Корделия Миделфорд, — это Себастьян просвещает Грелля. — Скотни Элизабе… За бе-бе… — это Грелль пытается повторить. — Леди Элизабет — кузина юного господина, — кузина значит? Не невеста… Но в воспоминаниях Сиэля… И тут я застываю в ступоре. Память Сиэля, заботливо запечатленная моей чудо-памятью, которую мне подарил Гробовщик, стала меняться прямо на глазах. Вот в памяти четко значилось «Элизабет Миделфорд — невеста, кузина», а вот, будто чья-то рука стирает запись и теперь значится «Элизабет Миделфорд — любимая кузина». Как это понимать? Мало того, что с моим появлением неотвратимо изменится будущее, так теперь и прошлое изменяется?! Чувство страха неприятным холодом окружало моё сознание, заставляя очередной раз опомниться от сладкой эйфории и вспомнить, что это больше не просто картинки на экране, теперь это реальная жизнь. Моя жизнь. Которую легко потерять. — Сиэль! Ну, что ты куда-то ушёл, братишка? Как тебе мои украшения? Правда все миленько? — за размышлениями я умудрилась уйти на другой конец комнаты и сейчас ко мне неслась с горячими объятьями Лиззи, вырывая меня из неприятных мыслей. — Элизабет! Задушишь! — Ну Сиэль, я же просила, называй меня Лиззи! — сейчас я, пожалуй, была даже рада тому, что она рядом и не дает мне впасть мне в панику, хоть на это у меня будет время ночью, но сейчас я вопреки своим словам лишь сильнее обнимаю блондинистый локальный ураганчик в ответ. Ну не Себастьяна же мне обнимать, право слово? Поймет ещё не правильно…♣ ♣ ♣
- Зачем это? Что ты делаешь? - Грелль, сидя на столе Гробовщика, с интересом наблюдал, как Легендарный жнец что-то писал в книжечке... Розовым пером. Это очень подогревало любопытство Грелля. - Всего лишь кое-что подправил. Одну не существенную для мира мелочь. - И очень существенную для человека. Гробби, ну скажи! - аловолосый жнец попытался сунуть свой любопытный носик в ту самую книжку, но та была захлопнута едва ли не вместе с этим самым носиком. - Тц. Любопытство кошку сгубило, - Гробовщик, чуть улыбнувшись, щелкнул длинным пальцем по многострадальному носу Сатклиффа. Тот поморщился и состроил обиженную моську. Легендарный мягко рассмеялся и потрепал свое личное наказание по волосам. Грелль вскрикнул и кинулся "мстить за свою испорченную прическу", повалив Гробовщика на пол. Завязалась шуточная драка, которая закончилась тем, что жнец прижал Сатклиффа к полу и, зажав руки того над головой, поцеловал, на что красноволосый с упоением ответил. Вечер обещал быть интересным.