Глубокие воды

Зима — Весна, 2013 Кто-то другой на его месте чувствовал бы себя неловко, отправляясь в День Святого Валентина в бар с приятелем вместо того, чтобы отмечать с девушкой. Кайто, напротив, был даже рад: он не любил праздники с романтическим подтекстом, от них веяло чем-то тинэйджерским и слишком банальным, а он давно считал себя взрослым серьезным человеком. — Прости, я сделала все, что смогла, — голос у Рины был очень несчастным, когда она позвонила днем и сообщила, что ее оставляют еще на одну смену. Подружка Кайто работала в круглосуточном комбини, и такое периодически случалось, но еще ни разу не нарушало праздничные планы. — Ничего страшного, — Кайто изо всех сил старался говорить огорченно, но не был уверен, что у него получается. — Я хотела поменяться с Харукой, но, конечно, кто ж согласится в праздник выйти вместо меня… — Не расстраивайся. Перенесем подарки и отмечание на завтра. — А что остается, — его слова не слишком утешили Рину, но Кайто не знал, что еще можно было сказать. С Риной они встречались уже несколько месяцев, девушка ему нравилась, и Кайто чувствовал, как связь между ними постепенно крепнет, превращаясь в серьезное чувство. При этом даже в самом начале их отношений он не испытывал ни страсти, ни безудержного влечения. С Риной было просто хорошо, комфортно, и на данном этапе этого было более чем достаточно. Не успел он придумать, чем занять себя вечером, как телефон завибрировал, сообщая о входящем смс. «Рина ноет, что ваши грандиозные планы на вечер сорвались», — Томо постоянно писал как-то невнятно, и не всегда получалось понять, спрашивает тот или утверждает. «Ага, она работает до глубокой ночи», — ответил Кайто и тут же получил новое сообщение: «Мне сегодня вечером тоже делать нечего. Пойдем в бар». Томо был старшим братом Рины. Кайто познакомился с ними обоими одновременно в одном клубе, где выступали его приятели. С девушкой у него закрутилось сразу, уже на следующий день они вдвоем пошли гулять, а вот Томо оказался обязательным и не всегда приятным приложением к своей сестре. Не то чтобы Кайто он не нравился: Томо был легким в общении, веселым и остроумным. Напрягала лишь его чрезмерная общительность. Не успел он дочитать предыдущее сообщение, как вдогонку пришло следующее: «У меня на примете одно неплохое место, там все ваши зависают». Это «ваши» заставило невесело усмехнуться. Музыкантом Томо по сути не был. Еще в самую первую встречу он сообщил, что в свое время «лабал на гитаре в одной группе», и какое-то время спустя Кайто понял, что тот именно «лабал», а не играл. Со сценой у Томо не сложилось, но он очень старался оставаться причастным к местной музыкальной тусовке, посещал всевозможные концерты и, не имея какого-то постоянного места работы, периодически подрабатывал кем придется в клубах. Иногда он говорил что-то о сопровождении групп в турах, но еще ни разу шанс поработать менеджером ему не выпал. Глядя на Томо, Кайто порой думал, что рискует в будущем оказаться на его месте. Собственные достижения в музыкальной сфере были весьма скромными, ни одна из групп, с которой ему довелось выступать, за исключением самой первой, не стала популярной и не получила широкой известности, да и денег такое творчество особо не приносило. На горизонте маячило тридцатилетие, Кайто все чаще задумывался о том, что, возможно, ему пора поискать для себя что-то другое, одуматься, как говорил его отец, хотя и музыку бросать очень не хотелось. Написав короткий утвердительный ответ, Кайто отправил сообщение. Пускай он уже видел, как за этот вечер Томо заговорит его насмерть, сидеть дома тоже было не лучшим вариантом. На первый взгляд бар выглядел как самое обычное неброское заведение, каких в Токио были сотни, если не тысячи. Небольшая барная стойка, множество столиков на четыре и восемь человек, полумрак, приглушенная музыка, какие-то сюрреалистичные непонятные картины на стенах. Публика здесь собралась самая разнообразная: покрутив головой по сторонам, Кайто отметил, что понятия не имеет, почему Томо решил, будто это место предпочитают музыканты. За столиками он видел и обычных клерков в белых рубашках, и студентов, и даже каких-то иностранцев. Зато не заметил ни одной влюбленной парочки, что, впрочем, было неудивительно — громкая музыка, пелена сигаретного дыма и галдеж вокруг никак не располагали к романтическому настроению. Кайто решил, что здесь ему определенно нравится. — Эй, я тут! — Томо приподнялся, помахав ему. Свободных мест в баре больше не оставалось. Кайто уселся за стол напротив Томо и, даже не заглядывая в меню, заказал пиво. — Унылый день сегодня, веришь? Ни одного приличного человека не найти, чтобы сходить в бар, посидеть по-человечески. Все жрут шоколад и слушают попсовые баллады. Хоть с тобой мне повезло. Томо, как обычно, был в приподнятом настроении, вертел по сторонам головой, наверняка надеясь увидеть кого-то знакомого, безостановочно говорил и улыбался. — Рина не считает это везением, — дипломатично отозвался Кайто и сделал первый глоток из бокала, который как раз поставили перед ним вместе с небольшой пиалой с закусками. — Ну естественно, женщины все одинаковые, — фыркнул Томо. — Эти праздники как специально для них и придумывают… О, привет, Аки! Что там за Аки попал в поле зрения Томо, Кайто не успел разглядеть. Видимо, тот уже уходил, и Томо, извинившись, сорвался с места и бросился в сторону выхода. Подперев подбородок рукой, Кайто флегматично поглядывал по сторонам и маленькими глотками цедил холодное пиво. От сигаретного дыма начинало першить в горле — именно поэтому он не любил сидеть в залах для курящих, но так уж получилось, что курили вокруг все и всегда, потому приходилось терпеть. — Старый мой приятель, — пояснил Томо, через минуту вернувшись обратно и усевшись на свой стул. — Работали когда-то в Tsutaya O-East. Жаль, что уже ушел, могли бы выпить вместе. Кайто лишь кивнул на это головой, показывая, что слушает. За не столь долгое время общения с Томо он уже привык, что тот постоянно кого-то встречает, приглашает, зовет присоединиться к компании и может провести всю ночь, напиваясь с едва знакомыми людьми. Самого Кайто он пару раз тоже втягивал в подобные авантюры, и тому не то чтобы не нравилось это, но все чаще приходила мысль, что жить так постоянно он бы просто не смог — устал бы через неделю. — А какие планы на следующие выходные? — поинтересовался Томо. — Есть одна идея… Договорить он снова не успел, и Кайто понял, что тот обнаружил очередных знакомых. Только в этот раз глаза Томо едва ли не из орбит полезли от удивления, которое тут же сменила неподдельная радость. — Ох, ничего себе, какие люди! — выдохнул он, глядя куда-то Кайто за спину, и тот обернулся. На пороге бара остановились трое незнакомых парней. Все они, как один, были одеты в темные куртки, у всех были длинные волосы, а у одного даже причудливо выкрашенные в серебристый цвет. Даже если бы не эта деталь, по бурной реакции Томо Кайто уже понял, что те или были музыкантами, или работали с музыкантами — никто другой его приятеля не мог так обрадовать. Один из этой троицы почему-то привлек его внимание: он был невысокого роста, с русыми волосами до лопаток и в солнечных очках. Однако он все равно показался неуловимо знакомым, но в слабом освещении бара сложно было сказать, встречались ли они раньше. — Маса, привет! — Томо выпалил это так громко и неожиданно, что Кайто сам чуть не подскочил на стуле. Как раз в этот момент перед новыми посетителями расшаркивался официант, извиняясь за то, что мест нет, и некий Маса, оказавшийся тем самым парнем, которого Кайто безуспешно пытался узнать, рассеянно повернул голову в их сторону. «Я его точно знаю», — мелькнуло в голове. Ощущение было неприятно-свербящим, он словно топтался на пороге узнавания, которое не спешило приходить. Имя Маса тоже ничего не говорило. А сам Маса, хоть и с небольшим запозданием, но, похоже, узнал Томо и слабо улыбнулся ему, кивая. — Присоединяйтесь к нам, — тот махнул рукой. Вряд ли в общем шуме кто-то расслышал, что он сказал, но жест вновь пришедшие расценили верно, и переглянулись, без слов решая, принять ли приглашение. Официант замер рядом с застывшим вежливым выражением лица, ожидая, что решат гости. Вся эта сцена длилась от силы несколько секунд, после чего тот самый Маса кивнул и первым направился к их столику. Кайто сразу пересел ближе к стене, освобождая место и передвигая за собой свой бокал. — Вот это неожиданность! Кого только не встретишь! — таким приветливым и довольным Кайто еще не видел своего приятеля: похоже, Томо действительно был рад встрече. Он вцепился в руку своего знакомого и усиленно ее потряс в таком горячем приветствии, какое наверняка иной европеец посчитал бы фамильярностью. Другу Томо это, кажется, тоже не понравилось: Кайто заметил, как едва заметно тот скривил губы, но тут же вежливо улыбнулся и кивнул: — Сто лет не виделись. Как дела, Томо? Компания быстро расселась за столом, и Кайто вновь уставился на Масу, который, сняв темные очки, сел рядом с ним, напротив Томо. Теперь чувство дежавю стало почти невыносимым, грызло понимание, что он уже встречал этого человека, и уже почти открыл рот, чтобы спросить, не виделись ли они раньше, когда тот, почувствовав чужой взгляд, обернулся в его сторону. Он выглядел немного странно — рассматривая его лицо, Кайто не сразу обратил внимание, что под курткой у того была черная с неброскими кружевами кофта, здорово походившая на женскую. Сам обладатель кофты выглядел уставшим, его улыбка казалась вымученной, и еще Кайто заметил, какими красными были белки его глаз. Будто от долгого недосыпа. К тому же, глаза Масы немного косили, и было трудно понять, куда именно тот смотрит. Вроде как взгляд не был направлен прямо на Кайто, но тот все равно ощутил, что его разглядывают, и неловко заерзал, перекидывая ноги с одной на другую. Удобней от этого, конечно, не стало, и он в итоге просто отвернулся. — Знакомьтесь, это Кайто, мой друг, — тем временем вещал Томо. — А это Маса, мой старый знакомый еще со времен жизни в Киото… — Лучше Хизаки, — перебил его упомянутый знакомый. — Мне так привычней. Кайто с трудом удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу, и теперь уже без стеснения во все глаза уставился на Масу-Хизаки. Тот не мог не заметить этого и понимающе усмехнулся, а Кайто мгновенно разозлился на себя, но тут же и порадовался. За то, что так и не научился скрывать эмоции, он отвесил себе мысленную затрещину, а следом похвалил себя же: он не успел задать наиглупейший из всех возможных вопросов. Они никогда не встречались раньше, это предположение прозвучало бы просто абсурдно, но, разумеется, Кайто знал, как выглядит гитарист Versailles, пускай поклонником группы и не являлся. Сложно было не знать кого-то, вращаясь примерно в одних и тех же кругах, пусть и рангом значительно ниже. Глянув еще раз на остальных, он узнал в парне с серебристыми волосами ритм-гитариста группы — Теру, а высокий и несколько мрачный третий в компании был басистом, вот только имя его Кайто напрочь забыл и почувствовал себя неловко. Томо продолжал тараторить с такой скоростью, что очень хотелось попросить его не частить так, но Кайто уже по опыту знал, что бесполезно. Цедя свое пиво, он думал, как это его угораздило оказаться за одним столом в баре с настолько крутыми ребятами. Versailles знали и любили почти все его знакомые, а еще от них же Кайто слышал, что в конце декабря прошлого года группа взяла паузу. Это было странно, вроде бы веских причин у них не могло быть, они были так успешны. — Чем вы сейчас занимаетесь? — спросил он, когда выдалась небольшая пауза в болтовне Томо. Теру, сидевший прямо напротив, слегка пожал плечами, бросив быстрый взгляд на Хизаки, словно Кайто спросил что-то не то. Но тот выглядел спокойным и даже улыбался едва заметно, подняв взгляд: — Пока что отдыхали после напряженного тура. Но скоро снова начнем работать. Томо радостно уставился на него. — О, так значит, все же решили продолжать? А я думал, что… — У нас есть кое-какие планы, — быстро сказал Хизаки. Кайто заметил, что он тоже заказал пиво, но сразу кружку. Томо выглядел чуть озадаченным, но до него никогда не доходило, когда стоит помолчать и не расспрашивать, а когда можно задавать вопросы. Может, поэтому он и не мог найти работу даже в стаффе у какой-нибудь группы. Все-таки, там ценили людей исполнительных и тактичных. — Как вы познакомились? — спросил Кайто, чтобы переменить тему. Ему показалось, что в глазах Хизаки мелькнула тень благодарности. Томо тут же ухватился за это: — О-о-о, целая история. И было, наверное, лет сто назад. — Не сто, а всего лишь пятнадцать, — Хизаки усмехнулся. — Сколько? Кошмар, теперь парень моей сестры решит, что я совсем старпер. Да, забыл сказать, Кайто встречается с Риной. Маса, помнишь Рину? — Припоминаю. Ты таскал ее с собой везде, а однажды привел на концерт, и вас обоих, кажется, не пустили. Кайто вдруг понял, что Хизаки прекрасно знает, что сказать, чтобы в шутку поддеть Томо. Тот мгновенно среагировал и расхохотался. — Было дело! Но начать стоит с того, что как-то раз я поехал устраиваться на работу, адрес был в каких-то непонятных трущобах, и я окончательно заблудился, пока не пришел к… Томо погрузился в длинный обстоятельный рассказ о том, как вместо потенциального места работы он набрел на репетиционную точку, где в тот день играл с приятелями Хизаки, вернее, тогда еще Масая. Сколько им всем было лет, Кайто так и не понял, потому что рассказчик из Томо был никудышный, он перескакивал с одного на другое, путал все на свете и, кажется, порой немного привирал. Во всяком случае, Хизаки то и дело молча усмехался, но не перебивал. Со слов Томо, так или иначе, вышло, что в тот день он завис на репетиции с новыми знакомыми, после которой все пошли в бар, и следующие полгода продолжал околачиваться возле базы, пока Масая и его товарищи не съехали в другое помещение. Группы, правда, так толком не вышло, все разбрелись кто куда, но Масая и Томо продолжали общаться, последний приходил на все концерты своего приятеля, даже когда тот выбрал звучное «Хизаки» вместо настоящего имени, которое почему-то не любил. — Ну, а потом он сказал, что переезжает в Токио. И я помню, как на прощание мы закатили грандиозную попойку в баре, Маса даже чуть на синкансен утром не опоздал! — хлопнув себя по коленкам, Томо рассмеялся, и Кайто подумал, что, наверное, в Киото тот действительно был счастлив. Он так и остался тем пацаном, таскавшимся за ребятами с гитарами — такая жизнь была вполне в его стиле. — Надо же, ты помнишь такие подробности, — Хизаки улыбался, между делом почти ополовинив свою кружку. Кайто, хоть и начал пить раньше, едва ли выпил бы столько за пятнадцать минут. — Теру, кстати, тоже из Киото, — кивнул он вдруг на второго гитариста. — Да ну? Серьезно? А почему я тебя не помню? — Томо недоверчиво смотрел, словно бы пытался откопать что-то в памяти. Теру добродушно усмехнулся. — Я младше на несколько лет, когда вы тусили в репетиционках, я еще учился в школе. Хотя с Хизаки мы познакомились как раз незадолго до его переезда, ну и потом он время от времени приезжал в Киото… — А, да. Я уже тогда оттуда уехал, — вдруг сконфузился Томо, а Кайто с трудом сдержался, чтобы не прыснуть. Рина рассказывала ему, как однажды Томо, собрав пожитки, усвистел куда-то на Хоккайдо, заявив ошеломленным родителям, что собирается попытать счастья. «Счастье» длилось три года, пока непутевый Томо не вернулся в отчий дом с кучей долгов и отметкой о нарушении общественного порядка в документах. Без привычной уху трескотни Томо за столом стало как-то молчаливо, Хизаки на диво быстро прикончил свое пиво и сделал еще заказ. Теру и басист, имя которого Кайто так и не спросил, едва пригубили. Создалось впечатление, что они трое кого-то ждали, но, похоже, уже отчаялись. — Что-то сомневаюсь, что Джу придет, — подал голос Хизаки, переглянувшись с Теру. — Уже бы позвонил. — Так ведь он же и не обещал, — пожал плечами парень, на всякий случай быстро проверив телефон и тут же убрав в карман. — Чудо, что Хироки вообще на твой звонок ответил. — У вас тут была назначена встреча? — спросил Кайто, просто чтобы опять не возникла неловкая пауза. Хизаки ответил не сразу, пару секунд он внимательно изучал что-то взглядом в конце зала, и наконец кивнул. — Да. Ждали одного старого знакомого. Настолько старого, что вытянуть его куда-то почти не представляется возможным. Он снова замолчал, а глаза его, казалось, потемнели. «Кто бы ни был тот, кого они рассчитывали тут встретить, он какая-то невоспитанная сволочь», — подумал Кайто. Нормальный человек написал бы сообщение или позвонил, сказав, что не сможет прийти. Вертеть хвостом, когда люди тебя ждут, в любом случае, отдает паскудством. Кайто почему-то был уверен, что тот, кого парни из Versailles поджидали в баре, не пришел не из-за личных сложностей, а просто потому что не захотел. — Знал я одного такого, — вырвалось у него почти невольно. — Вечно сиди, жди у моря погоды, и плевать, что группа работает по расписанию. Хизаки покосился на него, впервые за вечер взглянув чуть более заинтересовано. — Ты где-то играешь? — Сейчас можно сказать, что время от времени. — Где? Кайто слегка смутил этот допрос. — Да на вокале он был в Tokami, между прочим, очень классно поет, — влез Томо, которого Кайто очень захотелось пришибить. — Я знаю вокалиста Tokami, — вдруг возразил молчавший до сих пор басист. — Меня, кстати, зовут Масаши, — он ухмыльнулся, — а то ты весь вечер боишься спросить. — Извини, — буркнул Кайто, чувствуя себя хуже некуда. — Так вот, я знаком с их вокалистом. И вроде ты не Агато. — Я работал с ними два года, в самом начале. Непринужденный разговор резко стал нервировать. Кайто терпеть не мог вспоминать то время и сейчас уже почти готов был сорваться и, сославшись на срочные дела, свалить куда подальше из этого бара. — Значит, ты поешь? Удачно, а мы как раз парня на микрофон ищем, — насмешливо заявил Хизаки, принимаясь за вторую кружку пива. Томо вытаращил глаза и пару секунд даже молчал, осознавая сказанное. Похоже, не один Кайто здесь не совсем понимал, что происходит. — Значит, вы собираете новую группу? С новым вокалистом? А как же К… — Да, с новым вокалистом, — резко перебил его Хизаки. — Вот только пока никого не нашли. Чувствовалось, что Камиджо из Versailles за этим столом запретная тема. Хотя, справедливости ради, Кайто отметил, что напрягся после слов Томо один только Хизаки, Теру выглядел так же как и за минуту до этого, а по лицу Масаши вообще ничего нельзя было прочитать. — У нас был кастинг, — сказал Теру, что-то чиркая на салфетке. — Но Хизаки никто не понравился. — А может, пусть Кайто попробует? — встрял вдруг Томо, возбужденно сверкнув глазами. — Он реально круто поет, Маса, отвечаю, я слышал. И записи есть, он… — Сдурел? — нахмурился Кайто, невольно напряженно выпрямив спину. Это было действительно слишком, и все присутствующие отдавали себе в этом отчет. Прежде всего прекрасно понимал все сам Кайто — он слышал, что и как играет Versailles и был уверен, что петь в стиле Камиджо не сможет никогда. И хотя его нынешняя группа дышала на ладан, а репетиций и концертов не было уже третий месяц, Кайто вовсе не считал, что может вот так взять и срулить пробоваться в какой-то другой коллектив. К тому же после того, как он всерьез решил с этим завязывать. — Ты забыл, что я вроде как сейчас занят, — чуть смягчившись, сказал он Томо, который только глаза закатил. — Я тебя умоляю. Твоих SLOD вообще знает кто-нибудь? — Что-что? — переспросил Теру. Томо хмыкнул: — Вот. Я же говорил. Кайто почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. Он давным-давно не краснел, но сейчас, выставленный идиотом перед музыкантами из признанной не только в Японии, но и в мире, группой, он очень хотел если не убить Томо, то хотя бы от души поругаться с ним, даже несмотря на то, что Рина такое явно не оценит. — Томо, успокойся, — вдруг улыбнулся Хизаки, хлопнув своего киотского приятеля по плечу. — Что ты мне тут вокалиста сватаешь, хотя сам даже не в курсе, что мы собираемся делать. — Ты всегда все делаешь классно, вот что я знаю, — возразил Томо, кажется, осознав, что перегнул. — Просто этот парень действительно отлично поет. А с группами не складывается. Не все такие везучие, как ты. Хизаки не нашелся, что сказать, но улыбка с его лица исчезла. Он откинулся на спинку стула и больше не проронил ни слова, даже когда все засобирались домой по причине внезапно под ноль закончившегося в баре пива. — Видно, в праздник слишком много тех, кто не стремится праздновать, и бар набивается больше привычного, — заметил Масаши, когда они уже стояли на улице. Кайто обратил внимание, что Хизаки держался в стороне. Его чуть покачивало, и курил он с каким-то остервенением неизвестно какую по счету сигарету. Томо поймал им такси и очень долго что-то с жаром втирал Хизаки, но едва ли тот его слышал. И уже сев в машину, гитарист вдруг высунулся из окна, глядя прямо на Кайто. — Эй. Возьми у Томо мой номер и позвони мне, я пришлю тебе адрес. Послезавтра мы собираемся на базе, будем прослушивать еще пару человек. Приходи, вдруг ты нам подойдешь. Кайто даже ответить ничего не успел, в немом изумлении глядя на скрывшегося в глубине салона Хизаки. Масаши кивнул ему, Теру показал большой палец, и оба они тоже стремительно залезли в такси. Когда машина отъехала, Кайто озадаченно посмотрел на Томо, который чуть ли не светился от радости и гордости. — Что, у тебя серьезно есть его номер телефона? — Даже если нет — найду, — важно заверил его приятель. — Нет, ты только подумай! Они собирают новую группу! Хизаки — классный гитарист, один из лучших в стране. Представляешь, что это будет за проект с такими чуваками?! И если они возьмут тебя… — Опомнись, у тебя каша в голове, — фыркнул Кайто, подняв выше воротник куртки. Было сыро и хотелось как можно скорее оказаться в метро. — Дай себе шанс. Я обещаю, что достану тебе его номер, — Томо догнал его и зашагал рядом. Только вот что ему-то за радость была от всего этого, оставалось неясным. — Твоя сестра такой поворот не оценит. — Да кто ее спрашивает?! Это же шанс, Кайто, пойми ты. И такой не каждый день выпадает. Что-то не давало покоя, хотя в любой другой момент, даже еще год назад, Кайто ухватился бы за такую возможность. Конечно, предложение было крайне мутное и ничего не гарантировавшее, но все равно не покидало чувство неловкости. Кайто не понимал, зачем музыкантам Хизаки новый проект, да еще и непонятно с кем на вокале. Скандалить Рина не умела, это качество очень импонировало Кайто. Его девушка никогда не повышала голос, в спорных ситуациях пыталась прийти к компромиссу, и в моменты решения конфликтов больше напоминала рассудительного мужчину, чем взбалмошную эмоциональную женщину, какие зачастую Кайто встречались в жизни. Однако в этот день он пришел к выводу, что вкрадчивые увещевания, упорное отстаивание своей точки зрения и бесконечные убеждения куда хуже простого короткого скандала, после которого можно помириться и обо всем забыть. — Послушай, ну как ты не понимаешь, такой шанс выпадает не каждый день, — устало повторил Кайто уже, наверное, в десятый раз. Он чуть не ляпнул «раз в жизни», но вовремя сдержался. Прозвучало бы пафосно, и Рина тут же разнесла бы аргумент в пух и прах, объясняя, что именно считает достойным шансом, который выпадает лишь однажды. — Я понимаю, что ты не держишь слово, — ледяные нотки в ее голосе уже порядком раздражали. — Ты сказал, что завязываешь с этой ерундой. — Это не ерунда. И я сказал не так. Я сказал, что подумываю об этом, учитывая, что за несколько лет не добился успеха. И не продвинулся вперед. Но тут совсем другой случай. Серьезные музыканты, а не новички… — Кайто, я тебя умоляю, — Рина не возводила глаза к потолку и уж тем более не крутила пальцем у виска, но Кайто чудилось, что мысленно она проделывает все эти действия. — Серьезные музыканты в филармонии. А то, чем ты занимаешься, хорошо для хобби, но точно не может стать профессией. — Почему же? — Потому что это детские шалости. Когда тебе двадцать — это нормально, растрачивать свою жизнь и гулять на полную. А когда тридцать, пора задуматься. Чтобы потом не вышло, что в сорок у тебя по-прежнему ничего нет, кроме пыльных подмостков клубов на сотню человек. «Тебе надо было идти в учителя», — мрачно подумал Кайто, глядя на Рину. Ее доводы всегда оставались жесткими и железными, их тяжело было оспаривать, потому что Рина была чертовски права. Только вместо того, чтобы согласиться, Кайто испытывал лишь глухое раздражение. Как донести до человека, столь далекого от музыки, как тяжела творческая стезя, работа в группе, на сцене, перед публикой? И что все это можно назвать каким угодно словом, но уж точно не «гулянием на полную». Когда их отношения только начинались, Рина понравилась ему в первую очередь своей непохожестью на других девушек. Она предпочитала короткую, почти мальчишескую стрижку длинным локонам, носила кеды и пила очень крепкий кофе. В мелочах она и правда больше походила на парня, но при этом сохраняла типично женскую мягкость характера, могла быть нежной и заботливой. Почти никогда у них не возникало разногласий — вплоть до того момента, когда речь заходила о музыке. Порой Кайто казалось, что Рина считала занятие рок-музыкой едва ли чем-то лучшим, чем проституция. — Я понял твою позицию и учту твое мнение, — мысленно сосчитав до трех и выдохнув, произнес Кайто. — Однако на это прослушивание все же пойду. Уже пообещал. Он действительно говорил с Хизаки накануне, переволновался, пока набирал добытый Томо «по своим каналам» номер, и боялся, что известный гитарист его просто не вспомнит — все же немало пива было выпито в тот вечер. Однако Хизаки мало того, что вспомнил, он даже узнал его. — Кайто, конечно, — немного устало выдохнул в трубку Хизаки. — Завтра в восемь. Сейчас сброшу тебе адрес. Не явиться теперь было бы просто свинством, а еще Кайто знал, что если откажется и не пойдет, будет потом долго мучиться, гадая, как бы все сложилось, не пойди он на поводу у своих сомнений и неуверенности. — Видимо, обещания каким-то дружкам Томо для тебя важнее, чем обещания, данные мне, — отчеканила Рина, и Кайто понял, что поторопился делать выводы о рассудительности своей девушки: не добившись результата, та перешла на обыкновенный эмоциональный шантаж. — Я не давал тебе обещания не ходить на прослушивания, — отрезал он, и тут же чуть мягче добавил: — наш спор бесполезный, скорей всего, я им не подойду. За этим последовала короткая пауза, и Кайто мог поклясться, что Рине хотелось ответить нечто в духе: «Очень на это надеюсь». — Поступай, как знаешь, — наконец отмахнулась девушка и ушла в другую комнату, показывая, что разговор окончен. Осадок после этого разговора остался неприятный, и Кайто не без горечи подумал о том, как же по-детски обидно, когда близкий человек не поддерживает в самых заветных начинаниях. Не стоило вообще говорить Рине о том, куда он идет. Учитывая, что его и правда скорее всего никуда не пригласят, та и не узнала бы, что он не оставил надежды продолжать выступать. Но Кайто так распирало от желания поделиться, что он по-глупому забыл, как Рина относится к подобным вещам. За что и поплатился: на прослушивание он отправился в отвратительном настроении с одной только мыслью, чтобы все быстрее закончилось. К указанному Хизаки месту Кайто приехал на двадцать минут раньше оговоренного времени: так боялся опоздать, что чересчур перестраховался. Здание, к которому его привел навигатор, оказалось ничем непримечательным домом в семь этажей — он зачем-то специально посчитал — и тяжелой металлической дверью. База как база, ничего особенного или шикарного, Кайто сам неоднократно репетировал в похожих местах. Заходить сразу не хотелось, так бы он выдал свое нервозное нетерпение, да и его, вероятно, еще и не ждали — Хизаки ведь сказал, что не его одного будут слушать. Если бы он курил, проблема ожидания решилась бы сама, но от сигарет Кайто отказался давно, даже толком не пристрастившись. Зря, наверное — занять руки хоть чем-то было физически необходимо. Через дорогу, на другой стороне узенькой улочки, стоял автомат с напитками, и он направился к нему, выбрав сразу кофе и зеленый чай, после чего буквально влил в себя обе бутылочки по очереди. Взглянув на часы, Кайто понял, что убил всего семь минут, и ждать оставалось еще долго. Вернувшись к металлической двери, он достал телефон и уставился на экран, толком не сосредотачиваясь на том, что видит. За себя было стыдно: он волновался как школьница перед первым свиданием, и чем дальше, тем сильнее. «Не сожрут они тебя», — зло напомнил себе Кайто, но легче от этого не стало. Пока он ходил к автомату, в здание заходили какие-то люди, пара человек наоборот вышла на улицу. Видимо, движение здесь было постоянным, и потому, когда дверь за спиной хлопнула, он не обратил на это внимания и едва ли не подскочил, когда его окликнули по имени. — Ты уже здесь? Почему не заходишь? — Теру улыбнулся ему приветливо и вытряхнул из пачки последнюю сигарету. Видимо, курить внутри не разрешалось. — По телефону только закончил разговаривать, — быстро сориентировался Кайто, для убедительности продемонстрировав мобильный, экран которого светился в вечернем полумраке, и Теру, который в этот момент прикуривал, что-то невнятно промычал в ответ. Молчание было неловким, как всегда, когда двое едва знакомы. Кайто переступил с ноги на ногу и сунул руки вместе с телефоном в карманы куртки. А Теру, затянувшись, медленно выдохнул дым, глядя в темноту улицы. — Дерьмо сегодня день, — сообщил он, и Кайто был безгранично благодарен ему: придумать тему для разговора у него не получалось. — Хизаки немного на взводе, и остальные не лучше. — Почему? — если Теру хотел так успокоить его, у него ничего не получилось. — Угадай, — гитарист усмехнулся и искоса поглядел на Кайто. — Никто не подошел. Ты последний, кого мы сегодня слушаем. — Буду стараться, — неуверенно отозвался Кайто. Прозвучало глупо, но он не знал, что еще тут можно сказать. — Я это говорю для того, чтобы ты не принимал на свой счет, — неожиданно Теру тепло улыбнулся. — Последние месяцы мы живем в дурдоме, многие на нервах. Выбрать вокалиста — дело не двух минут, все это понимают, но когда одно на другое накладывается, тяжело оставаться терпеливыми. «На меня что, набросятся с порога и разорвут?» — хотел пошутить Кайто, но слова застряли в горле. Если бы он рискнул засмеяться, смех получился бы нервным. — Нормально все будет. Может, ты как раз тот, кого мы ищем, — Теру произнес это так уверено, что Кайто не удержался и вернул ему улыбку. Они постояли еще некоторое время. Теру курил, методично поднося сигарету к губам, и Кайто заставил себя отвернуться и не гипнотизировать того взглядом. — Вы даже ни разу не слышали, как я пою, — заметил он. «Странно, что вы вообще меня пригласили», — осталась невысказанной мысль. Впрочем, на этот счет у него были подозрения, что приглашение Хизаки отчасти стало результатом выпитого пива, а еще огорчения от того, что другой потенциальный кандидат в бар так и не явился. — Ну вот сейчас и послушаем, — пожал плечами Теру и выбросил окурок в специальную урну у входа. — Идем? Кайто кивнул и шагнул в двери. От напряжения скрутило все внутренности, и было ощущение, будто он камней наглотался. Как петь в таком состоянии, Кайто плохо представлял. — Слушай… Извини за любопытство, но кого вы тогда ждали в баре? — вопрос вырвался сам собой, прежде чем он успел затормозить и одернуть себя. Теру только плечами пожал: — Джуку. Точнее, Шауру. Ну, ты знаешь его, наверное. Шауру Кайто знал. Не лично, хотя несколько раз они пересекались в общей компании. Но он знал, какой тот вокалист, и даже слушал кое-что из его творчества — и сольного, и в HIZAKI grace project, и в группе с Эриной. — Но он же, вроде бы, сейчас не поет? — припомнил Кайто вдруг. — Не поет. В том и сложность. — Хизаки нужен именно такой голос? Теру посмотрел на него как-то устало и покачал головой. — Хизаки сам не знает, что ему нужно. Поэтому я и говорю: в любом случае — не расстраивайся. Что бы он тебе сегодня не сказал. Уже перед лифтом они с Теру столкнулись с каким-то парнем. Тот был откровенно не в духе и хотел, было, уже пройти мимо, но Теру окликнул его и торопливо кивнул Кайто, чтобы тот шел без него. — Четвертый этаж. Там только наши, не заблудишься. Эй, Мако, подожди!.. Кайто шагнул в лифт, успев мельком заметить, что поспешно уходящего на полной скорости Мако Теру все же догнал. Должно быть, этот Мако тоже только что получил от ворот поворот. Кайто казалось, что он его где-то видел, и вполне возможно, это и в самом деле было так. На этаже никого не было. Кайто огляделся, гадая, какая из массивных дверей ему нужна, но тут одна из них будто нарочно распахнулась, и оттуда быстрым шагом вышел Хизаки. Выглядел он несколько иначе, чем тогда в баре, распущенные волосы струились по его плечам, а короткие рукава темной тонкой кофты открывали руки. Кроме того, в глаза бросалась его нервозность и вместе с тем какая-то бьющая через край энергия. С таким выражением лица бросаются на баррикады, а не покурить выходят, подумал Кайто, посторонившись. — Эй. Привет, — не нашел он ничего лучше, чем ляпнуть это. — Теру там внизу задержался, я… Хизаки тормознул, глядя на него, будто что-то вычисляя. — Ну конечно, поскакал утешать своего приятеля, которого сам же зачем-то и притащил. Я же сразу сказал, он не годится, — он помолчал и вдруг убрал сигареты обратно в карман. — Пойдем тогда, раз пришел. Наверное, так Кайто не волновался даже перед самым первым выходом на сцену. Впрочем, ему тогда было всего двадцать, да и остальные большим опытом не отличались, публике же было плевать, и уже через две минуты девчонки в первых рядах хватали их за бедра. Тогда все было так просто и понятно, сплошной кайф, а не работа. Не приносящая, правда, ничего ценного или хотя бы денежного. Сейчас же все было по-другому, Кайто нутром чувствовал, что где-то совсем рядом вьется ниточка того самого шанса в жизни, и он может ее схватить, надо только руку протянуть. В комнате помимо уже знакомого Кайто Масаши был еще один участник Versailles. Он сидел на диване, уткнувшись в свой мобильный, и поднял голову только когда Хизаки захлопнул дверь. — О, вернулся так быстро? А это кто? Кайто открыл рот, чтобы ответить, но Хизаки его опередил. — Я тебе о нем говорил. Послушаем его сегодня тоже. — Клево. Я — Юки. — Очень приятно. Кайто. Юки, конечно. Он ведь помнил это еще десять минут назад. Масаши, сидя в углу на колонке, молча отсалютовал Кайто бутылкой воды. А тому почему-то очень захотелось, чтобы вернулся Теру. Казалось, что одно присутствие второго гитариста способно снять напряжение. Не надо было быть гением, чтобы понять, что все здесь, включая спокойного, как танк, Масаши мечтают побыстрее свалить, и так, наверное, потратив полдня на бесплодные прослушивания. Сняв куртку и шарф, Кайто потер замерзшие ладони, вопросительно посмотрев на Хизаки. — Ну, так… Что мне спеть? Чувствовал он себя откровенно по-дурацки. Будто на конкурс юных талантов пришел. Хизаки копался возле микшер-пульта и попутно что-то искал в компьютере. Масаши спрыгнул с колонки, подошел ближе и сунул в руки Кайто изрядно помятый листок с каким-то текстом. — Вот. У нас уже есть песня. Хизаки написал пару недель назад, голос ищем под нее. — Как называется? — автоматически спросил Кайто, скользя взглядом по строчкам. — Да никак пока еще не называется. Это в последнюю очередь придумывал… Масаши замолчал и одновременно с этим Хизаки тоже перестал клацать по клавиатуре. Кашлянув, басист передернул плечами. — В общем, обзовем потом. Мы записали демо-инструменталку, чтобы было, что гонять для прослушиваний. Вокальная партия выведена отдельной гитарной дорожкой. Послушай разок и попробуй спеть. «Что, так сразу?» — чуть было в панике не спросил Кайто, но благоразумно смолчал, только кивнул, снова уткнувшись в текст. Хизаки еще немного покопался и запустил трек, усевшись за стол в кресло, начав медленно в нем крутиться. Как Кайто и ожидал, музыку эти ребята делали очень качественную. И мелодия в истинном стиле Хизаки, была добротной, уверенной, чем-то цепляла, и бесспорно была хороша. Накануне Кайто весь день слушал песни Versailles и вдруг поймал себя на мысли, что слышит в голове, как это спел бы Камиджо. Но ощущение такое было лишь поначалу — чем дальше, тем больше песня раскрывалась, и бледная тень другого вокалиста почти растаяла к первому припеву. Кайто хотелось верить, что эту песню Хизаки писал не под Камиджо. Когда смолк последний аккорд, он все еще перечитывал строчки песни снова и снова, но горло будто сжало тисками. В другой ситуации он попросил бы послушать еще раз, но сейчас чувствовал, что делать этого не стоит. Создавалось впечатление, что Хизаки подсознательно вообще не хочет найти вокалиста в свой новый проект, и именно поэтому каждого возможного кандидата сразу кидает в глубокую воду, предлагая спеть незнакомую песню без единой репетиции. — Давайте попробую, — наконец решился Кайто. Хизаки молча кивнул ему на микрофон. И запустил трек заново, уже без определяющей вокал гитарной партии. Кайто показалось, что пел он как-то из рук вон. Голос задрожал и пару раз сорвался на третьей строчке, сердце в груди колотилось как бешеное, а несчастный листок с текстом он сжимал так, что слегка надорвал с одного края. Но в какой-то момент он вдруг ощутил поразительное единение с этой песней — тональность подходила ему идеально. И как только схлынул нервяк, он выдал связку между куплетом и припевом в полную силу, чувствуя, как послушно раскрываются легкие, как приятно теплеет в горле, как сильно и мощно натянуты его голосовые связки. Он даже не заметил, как в приоткрытую дверь прошмыгнул вернувшийся Теру, не видел лиц Хизаки, Масаши и Юки, понятия не имел, хорошо он спел или ужасно. И когда песня закончилась, тишина, давившая на уши, порядком била по и без того натянутым нервам. Кайто наконец-то опустил руку, все еще сжимая в ней измочаленный листок с текстом. Хизаки, так же медленно крутясь в кресле, покусывал уголок губы, задумчиво глядя в пол. — Неплохо, — произнес он наконец, но так и не посмотрел на него. — Неплохо?! И это все что ты можешь сказать? Да классно же! — Теру подскочил к Хизаки и уселся на край стола, бесцеремонно сдвинув в сторону коврик с мышкой и какие-то папки. — Ну что, опять скажешь: «Нет, это не то, это не годится»? — Заткнись, — беззлобно буркнул Хизаки, почесав нос. А потом поднял все-таки голову и взглянул на остальных. — Что скажете? Юки пожал плечами, но Кайто только теперь заметил, что свой телефон барабанщик убрал сразу же, едва он начал петь. — А что тут сказать? Я бы его взял. Хизаки перевел взгляд на Масаши. — Если ты хотел сильный чистый голос, считай, он у тебя есть, Хи-чан. Кайто ушам своим не верил. Он стоял, ужасно боясь, что со стороны выглядит полным придурком, молчал и слушал, как трое из четырех классных музыкантов высказываются в его пользу. Глубоко вдохнув, чтобы немного успокоиться, Кайто потоптался на месте, бросив взгляд на Хизаки. — Я могу еще раз, получится, наверное, даже лучше. Просто песня новая, незнакомая, и… — Я хочу, чтобы ты приехал завтра с утра. Хизаки перестал крутиться в кресле и впервые за сегодня посмотрел на него в упор. А Кайто почему-то уставился на его ключицы, открытые широким вырезом кофты, и тут же согласно кивнул. — Конечно. — Прогоним с живым звуком. — Хизаки хлопнул себя по коленям и встал. — Времени очень мало, у нас горят уже все сроки. Нет ни эскизов костюмов, ни фотосессии, да даже песни готовой нет, — он деловито забрал у Кайто из рук помятый листочек. — Это первоочередное. Так что работать будем в бешеном темпе. И готовься, спать будешь редко, дома ночевать — тем более. Кайто заметил, как переглянулись Юки с Масаши, причем барабанщик чуть подался вперед, глядя на Хизаки со смесью удивления и недоверия. — Ты серьезно, Хи? — Что? — Хочешь вот так сразу начать работать с ним? — У нас есть время тянуть дальше? Юки промолчал, только глаза закатив, и откинулся спиной на диван. Теру, так и сидя на краю стола, просиял улыбкой, подмигнув Кайто. А тот стоял, все еще крайне растерянный, и в голове металась тысяча мыслей. — И потом, он — единственный, кто вытянул песню от начала до конца. Я ориентируюсь на результат, — Хизаки прошелся по комнате из стороны в сторону, отыскал какую-то тонкую папку, в которой было несколько скрепленных вместе листов. Протянув их Кайто, он впервые за весь вечер улыбнулся. Тому даже показалось, что у него загорелись глаза. — Контракт. Прочитай дома. Если все устраивает, мы впишем твое имя, отправим бумаги, и сразу же начнем работать. Отсрочка, которую я просил у лейбла, и так слишком затянулась. По дороге домой, сидя в почти пустом вагоне метро, Кайто все еще не верил, что произошедшее этим вечером было наяву. Что он приехал на прослушивание к ребятам одной из крутейших японских групп, что его по какой-то причине взяли, что предстоит какая-то совсем другая жизнь. Какая она, эта жизнь, Кайто пока что даже понятия не имел, но смутно чувствовал, что все теперь будет иначе. Поверить ему помогала разве что тонкая папка с контрактом. То и дело он касался ее кончиками пальцев, просто чтобы поверить, что это реальность. Уже возле дома он спохватился и достал телефон. Было уже начало первого, а Кайто даже не заметил, что провел на репетиционной базе у Хизаки несколько часов. Попутно обнаружилось три пропущенных вызова от Рины, и Кайто словно рухнул с небес на землю. Ну вот и что он ей скажет теперь? Последовавшие недели слились в общую полосу разрозненных событий. Их было слишком много, чтобы выделить что-то одно наиболее значимое. Не покидало ощущение, что жизнь перевернулась с ног на голову. Первые общие прогоны и репетиции. Более тесное знакомство со всеми участниками группы. Работа над костюмами и образами. Формальное прощание с бывшей группой — не такое уж обязательное, учитывая, что ее и так едва ли можно было назвать живой. Снова репетиции. Как и обещал Хизаки, Кайто почти перестал спать, и в этой кутерьме грандиозная ссора с Риной, ставшая, по сути, тоже первой, как-то отошла на второй план. Прежде Кайто подумать не мог, что его всегда милая, порой бойкая, но все равно уравновешенная девушка может действительно выйти из себя. — Контракт? Да ты издеваешься? Рина не повышала голоса, но от этого становилось еще неприятней. Воздух звенел от напряжения. После встречи с бывшими музыкантами Versailles Кайто слишком переполняли эмоции — удивление, радость, недоумение, растерянность, но на передний план все равно наиболее явственно выступало счастье. Подумать только, до того момента, как его взяли, он даже не представлял, думать себе запрещал, как сильно желал этого. На какое-то время все показалось незначительным, и даже то, что у Рины как-то странно блестели глаза, не могло заставить Кайто собраться и попытаться поговорить конструктивно. — По этому поводу я уже все сказал сегодня утром, — только и смог произнести он. — Не вижу смысла повторять. Для меня это важно, это серьезный прорыв. Девушка ничего не ответила, просто собрала вещи минут за десять, и ушла, оглушительно хлопнув дверью. Конечно, Кайто предпринял слабую попытку ее удержать, но не усердствовал, рассудив, что лучше поговорить утром на свежую голову. Рине он позвонил и на следующий день, и еще через один, но та упорно не брала трубку. — Да успокоится она, забей, — посоветовал Томо, которому Кайто позвонил, не достучавшись до его сестры. — Она зла сейчас, сказала, что ты закончишь так же, как я. Томо весело рассмеялся — похоже, его забавляла мысль, что, по мнению Рины, он уже закончил, да еще и как-то не так, как следует. Кайто не стал говорить, что сам иногда думал о том, насколько не хотелось бы превратиться в такого пятого подползающего вокруг едва известных групп. — Лучше позвони ей через неделю-другую, — напоследок посоветовал Томо. Кайто сомневался, что совет от человека, у которого стабильно не ладится в личной жизни, хорош. Но с другой стороны, выбирать ему не приходилось: времени на цветы, уговоры и красивые свидания просто не оставалось. «Когда захочешь поговорить, звони», — отправил он сообщение Рине, но ответа так и не получил. В компании новых согруппников Кайто чувствовал себя настолько неловко, что трудно было описать словами. Его смущал целый ряд вещей. То, что он был младше всех. То, что остальные являлись известными музыкантами, ездившими по миру и собиравшими большие залы, а себя, иначе как хрен с горы, Кайто назвать не мог. Еще у этих четверых были общие воспоминания и множество тем для разговоров, они понимали друг друга с полуслова, и Кайто оставалось только слушать и вымученно улыбаться, если на него обращали внимание. — Помнишь, как мы в Осаке ночью потащились за пивом, и… — Не надо, не напоминай мне, та сумасшедшая мне до сих пор в страшных снах является! — Да ладно, весело было! — Очень весело! Хару после этого заикаться начал. — Выделываться он начал, а не заикаться. Хотя если бы не тот случай, Хизаки так никогда и не согласился бы попробовать «ред ай»… Подобные разговоры завязывались периодически, они были короткими и непринужденными: обрывки фраз, вызывавшие у его новых товарищей улыбки, смех или, наоборот, какие-то невеселые ассоциации. Разумеется, никто не желал ставить Кайто в неловкое положение, и иной раз опомнившись, Теру или Масаши начинали объяснять, о чем именно идет речь, но от этого получалось только хуже. — Ты втянешься, — как-то раз сказал ему Теру, когда остальные вышли на перекур, и они остались наедине. — Не переживай. — Я не переживаю, — Кайто как можно непринужденнее пожал плечами. — Тогда просто расслабься. У тебя постоянно такое лицо, будто тебя мучают. Или будто ты на экзамене. Второе сравнение оказалось очень метким: именно так он себя и ощущал. Он понимал, что сейчас, в самом начале, на него направлены взгляды всех окружающих его людей, они присматривались и делали выводы. Кайто ловил себя на том, что постоянно держит спину ровно, а плечи расправленными. Расслабиться, как посоветовал Теру, не выходило. — У меня такое чувство, что это экзамен и есть, — наконец признался он, и даже улыбнулся, возможно, впервые искренне за последние дни. Все же говорить с Теру было немного легче, чем с остальными. Перед тем же Хизаки Кайто постоянно робел и боялся ударить лицом в грязь, сказав глупость. Масаши выглядел так, будто ему на все плевать. Юки, казалось, зорко за ним наблюдает, и, судя по выражению лица, Кайто ему совсем не нравился. — Все это было бы экзаменом, если бы тебя оценивали, — Теру слегка повел плечами. — Но ведь все уже решено, даже документы подписаны. Для волнения нет причин. Подумай лучше о том, что в напряге ты поешь куда хуже. Вот это было весомым аргументом в пользу доводов успокоиться. Но сказать было легче, чем сделать, и Кайто с трудом верилось, что со временем все перемелется и он привыкнет к новой группе. На запись гитары он мог с чистой совестью не идти: накануне Хизаки великодушно дал ему выходной, посоветовав выспаться. — Вокал будем писать послезавтра, тогда и придешь, — сказал он, чему Кайто невольно обрадовался. За последние недели ни одного выходного у него было, и он тут же вообразил, как будет спать до обеда, потом поест, а потом снова заберется под одеяло. К тому же, была отличная возможность попытаться связаться с Риной и наконец поговорить. Ссора затягивалась, и Кайто чувствовал себя виноватым: захваченный новым делом, о девушке он вспоминал не особо часто. Однако по уже выработавшейся привычке проснулся он очень рано, когда за окном только забрезжил серый мартовский рассвет, и растерялся, осознав, что бежать со всех ног ему некуда. Дождавшись десяти утра и собравшись с духом, он набрал сохраненный номер. Рина ответила не сразу, Кайто прослушал пять или шесть долгих гудков, прежде чем в трубке щелкнуло. — Здравствуй, Кайто, — отстраненно и тихо произнесла Рина. И он только тут сообразил, что та, скорее всего, была на работе. — Ты занята? Я помешал? На том конце раздался непонятный шорох, потом Рина вздохнула: — Я, конечно, на работе, и говорить не могу, но боюсь, больше ты можешь вообще не позвонить. Фраза прозвучала как-то неоднозначно, Рина словно и упрекала его, и указывала на свою обиду, но при этом была рада, что он все же объявился. — Я же написал, чтобы ты позвонила, когда согласишься со мной говорить, — сконфуженно заметил Кайто, но Рина перебила его: — Что ты хотел? Молчать все это время было плохой идеей. Не стоило слушать Томо, надо было названивать и требовать встречи. Очевидно, Рина именно этого и ждала, но Кайто своим исчезновением только усугубил положение. — Давай встретимся, — прямо предложил он, решив не тратить время. — Хорошо, — коротко отозвалась девушка. — Сегодня я не могу, давай завтра в семь. — Завтра не могу я. У меня запись, — выпалил Кайто и прикусил язык. Касаться темы, которая в мгновение ока выводила Рину из себя, стоило в самую последнюю очередь. — Когда ты можешь? — если бы голос можно было бы нарисовать, то визуально тон, которым говорила Рина, напоминал бы прямую линию, начерченную под линейку. Ни эмоций, ни интонаций — кардиограмма только что скончавшегося сердечника. — Давай послезавтра, — торопливо решился Кайто. Послезавтра у группы была запланирована фотосессия, но была надежда, что он успеет освободиться. — В семь, — холодно ответила Рина, и он не рискнул спорить. Куда безопасней было назначить на девять, но что-то подсказывало, что если не закончить эти глупые торги прямо сейчас, никакой встречи не будет вообще. Девушка отключилась, даже не попрощавшись, и Кайто еще некоторое время крутил телефон в руках, думая о чем-то совершенно отвлеченном. Он и в самом деле собирался прийти на эту встречу. Помнил о ней с самого утра и даже слегка нервничал, то и дело поглядывая на часы. Но, как назло, фотосессия началась с заметным запозданием, а потом Кайто и остальные так втянулись в процесс, что о времени никто и не помнил. К тому же Хизаки заявил, что после того, как всех по очереди отснимут, нужно снять небольшое промо-видео, и по тону его было ясно, что это — требование лейбла. Сроки и впрямь уже давно все вышли, и Кайто понимал, что на Хизаки давят, требуя представить хотя бы первый взгляд на новую группу. Украдкой добравшись до телефона, Кайто выключил звук полностью, стараясь не думать, что поступает откровенно нехорошо. Стоило позвонить Рине. Или еще раньше подумать головой и лучше выбрать время встречи. А после съемки, которая завершилась только в десятом часу вечера, уже поздно было снова пытаться спасти пылающие мосты. Кайто добирался домой довольно долго и, сидя в вагоне метро, снова и снова зачем-то просматривал три пропущенных звонка и одно короткое сообщение. И понимал, что шанс помириться с девушкой упустил навсегда. «Оставила ключи от квартиры твоей соседке. Со следующего месяца аренду будешь платить сам». Ни слова сожаления или обиды, вообще ничего личного. Кайто очень хотелось думать, что это к лучшему — расставание со скандалом еще никому не поднимало настроение. Но что-то скреблось в глубине души, болело и маялось, будто он слишком легко упустил в жизни что-то, что отпускать вот так не следовало. Попытка все же позвонить Рине, как он и ожидал, закончилась провалом. Звонки сбрасывались, едва начинался вызов, и ни одна смс не была доставлена, из чего Кайто сделал вывод, что девушка занесла его номер в черный список. Значит, не судьба. Когда он приехал в студию на другой день, запись там уже шла полным ходом. Минут десять Кайто наблюдал через стекло, как Хизаки работает, но потом тот объявил перерыв и вышел из бокса. — Ты что здесь делаешь? — удивился лидер, увидев Кайто перед собой. — Хотел посмотреть, — выдал тот, и тут же пожалел, что не придумал заранее достойный ответ. Прозвучало как-то по-мальчишески. — Странный ты человек. Когда дают время отдохнуть, лучше этим пользоваться. В следующий раз неизвестно когда получится. Хизаки не смотрел на него, рылся в карманах куртки, небрежно брошенной в кресло рядом. — Я пока не устал, чтобы отдыхать, — ответил Кайто и не соврал: в последнее время он чувствовал такой эмоциональный подрыв, что сил, казалось, хватит на пару лет подобного рабочего темпа. Хизаки взглянул на него украдкой и усмехнулся, всем своим видом будто говоря: «Ну-ну». Телефон, который он искал, наконец, обнаружился в одном из карманов, и Хизаки, только глянув, видимо, входящее сообщение, тут же помрачнел. Небрежно убрав упавшую ему на лицо длинную прядь, он распрямил плечи и шагнул к двери. — Я на перекур, — сообщил он. — А ты, раз не устал, лучше бы подумал над своим псевдонимом. Скоро делать объявление, а ты никак не решишься, нужен он тебе или нет. — Я уже подумал. Вопрос с псевдонимом был сложным. Сначала он считал, что обойдется так, в конце концов, его никогда не напрягало представляться собственным именем. Но, как видно, не очень-то это имя было счастливым, если за пять лет на андеграунд-сцене он ровным счетом ничего не добился. Вспоминая рассказы Томо, как Масая Кавамура в свое время выбрал себе то имя, под которым впоследствии стал известным как Хизаки, Кайто понял, что ему необходимо что-то изменить. Пусть даже с точки зрения здравого смысла толку в этом нет, но психологически он считал это верным — начать принципиально новую жизнь под новым именем. И вот тогда он невольно споткнулся. В другой ситуации Кайто не напрягался бы и выбрал первое, что придет на ум. Но теперь решить было сложно, и он перебрал в уме массу всевозможных вариантов, склонившись к тому, что длинное витиеватое имя будет выглядеть вычурно и глупо. Нужно было найти что-то короткое и меткое, пронзительное и острое, запоминающееся с первого раза. — Значит, ты уже что-то решил? — впервые с момента встречи на усталом лице лидера отразилась заинтересованность. — Подумал, что надо выбрать какое-то не слишком надуманное имя… Хизаки вдруг рассмеялся: — Слушай, Кайто, почему ты постоянно так много говоришь? «Разве?» — хотел спросить тот, но удержался и вместо этого выдохнул: — Зин. В глазах Хизаки мелькнуло непонимание: — Что? — Ну, имя, — смутился Кайто. — Я подумал, что «Зин» будет хорошо. Коротко и просто, и… И тут же он приказал себе заткнуться — получалось, что он и правда слишком много болтает. — Ну… — Хизаки призадумался на секунду, потом пожал плечами и улыбнулся. — Зин так Зин. Мне нравится. На этом он вышел за дверь, сжимая в пальцах пачку сигарет, и уже не видел, как Кайто едва заметно улыбается, глядя ему в след.