Вспоминая сгорать

— Не знаю, что вам сказала Изабель обо мне, мистер Эрондейл… — Прошу, просто Джейс, — отвечает уверенно. — К чему эти формальности, мисс Грей? — обворожительно улыбается, подмигивая. — Тогда зовите меня Тессой, — молвит женщина, которую без преувеличения можно назвать красивой. Длинные каштановые волосы, серые глаза, смотрят будто насквозь, но вместе с тем, не заставляют чувствовать себя неуютно. Совершенно не тот образ среднестатистического психотерапевта, что сложился в его голове. Однако какой бы очаровательной ни была доктор Грей, или, как они условились, Тесса, открываться перед ней у парня не было ни малейшего желания. — Так вот, Джейс, не знаю, что вам сказала Изабель, но я вовсе не собираюсь вытягивать из вас правду клещами. — Разве это не ваша работа? — яда в голосе через край. — Моя работа заключается в том, чтобы вам помочь, но я не смогу сделать этого, если вы сами не захотите. Всё довольно просто. Как только вы сделаете шаг навстречу — мы начнём терапию. — Мне не нужна помощь, — упрямится как ребёнок. — Ваша сестра считает иначе, и не без оснований, я не собираюсь вас лечить, я лишь хочу помочь вам справиться с пережитым, — голос Тессы невольно успокаивает, и собеседник сдаётся под напором: — Я позвоню вам сам. — Буду ждать, Джейс. ~~  Он звонит ей через несколько дней. Сухо обсудив время сеанса, Джейс кладёт трубку. — Я рада вас видеть, — кажется, вполне искренне говорит психотерапевт, предлагая ему чай, кофе или просто воды. После того, как он отказывается, попросив перейти непосредственно к приёму, Тесса садится за стол, вздыхая. — Почему вы решили прийти? — Понял, что не могу уснуть, и надо сказать, я чувствую себя паршиво. — Такое случалось ранее? — интересуется женщина, делая заметки в блокноте, не глядя на пациента. — Нет, до этого я напротив всё время спал, терапевт сказал, что таким образом мой организм боролся со стрессом. — В этом есть смысл, — задумчиво молвит Тесса, — очевидно, сейчас ваше тело пытается войти в привычную колею, но проблема не в физическом здоровье. — Вы намекаете, что я псих? — скалится Эрондейл, тем не менее, собеседница не выглядит убеждённой. Защитная реакция на вторжение на личную территорию, не более того. — Я всего лишь имела в виду, что эмоциональные потрясения, подобные вашим, оставляют неизгладимый след. Вам нужно время, но вы придёте в норму, — вкрадчиво заверяет Грей, пытаясь прощупать почву, понять, в каком направлении им стоит дальше работать. — Норму? — смеётся почти истерически, чуть ли не хрипя. — Не думаю, что смогу вернуться к пресловутой «норме». — На сегодня довольно, Джейс, буду ждать вас через неделю. — Но мы не закончили сеанс… — Продолжим в следующую пятницу, — отрезает Тесса. Сил спорить у Эрондейла нет. ~~  В пятницу он приходит, как и договорились. — Тесса, — начинает осторожно, — поймите, все эти выражения чувств не для меня. Я не умею делиться переживаниями, потому прийти сюда для меня уже в некоторой степени подвиг. — Расскажите о нём, — произносит, не обращая внимания на попытки пациента объясниться. — Что? — ошарашенный взгляд голубых глаз заставляет её улыбнуться. — Вы меня слышали, — повторяет невозмутимо. — Расскажите мне о нём. — Его звали Джонатаном, и из-за него моя жизнь стала сущим адом. — Он ненавидел вас? — Думаю, и это тоже, — голос немилосердно дрожит. — Но что существеннее, он меня любил, — окончание не проговаривает, боясь озвучить то, что так долго держал в себе. — Благодарю за эту встречу, она была продуктивной, думаю, нам стоит прервать сеанс. Вряд ли он сможет понять её тактику, но почему-то в нём теплится уверенность, что Тесса сможет ему помочь. ~~  — Как прошли ваши выходные? — приветствует его Тесса на том же месте в пятницу. — Изабель говорила, вы ездили к родителям. — Поездка не то чтобы увенчалась успехом, — отвечает пациент, присаживаясь на кожаный диванчик с чашкой кофе. — Были причины? — осведомляется равнодушно, будто не станет сейчас конспектировать его реакцию, жесты и мимику. Из груди Эрондейла вырывается смешок. — Одна причина. Из-за неё мы и собираемся здесь уже месяц подряд без каких-либо видимых изменений, — ворчит, раздражённый странной манерой психотерапевта переводить тему, когда ей вздумается. — Верно, — просто соглашается она, а в её серых глазах загорается недобрый огонёк, или ему почудилось? — Джонатан, — уточняет, и он не может контролировать себя, потому вздрагивает и отворачивается к окну, явно размышляя о чём-то своём. Лишь бы не слышать упрёков или, что ещё хуже, диагнозов. — Я не собиралась ставить вам диагноз, — Тесса проявляет чудеса телепатии, невозмутимо глядя на Эрондейла, который от этой реплики мгновенно переключает внимание с созерцания видов на оживлённый Нью-Йорк. — Я уже говорила, что моя задача — помочь вам. Помнится, в нашу первую встречу вы упоминали, что вам непросто делиться переживаниями? — кивок. — Потому я предлагаю следующее: вы будете записывать для каждого сеанса несколько воспоминаний о Джонатане на бумаге... — Это же не школьное сочинение, — язвительно ухмыляется, — какой в этом толк? — Возможно, вы сами не понимаете природы своих чувств, Джейс, — от взгляда глаз цвета грозы по позвоночнику бегут мурашки. — И порой легче сформулировать это письменно, особенно, если вы ещё не готовы об этом говорить. Подумайте над этим. Прислушайтесь к тому, что я вам сказала. ~~ — Я могу сразу начать читать? — спрашивает пациент, едва переступив порог офиса доктора Грей. — Разумеется, — мягко отвечает она и устраивается поудобнее в кресле. Джейс прокашливается, собираясь с мыслями, и начинает рассказ. «Мы познакомились случайно. Я поздно возвращался домой на байке, и меня остановил парень, который, видимо, от кого-то убегал. И я почему-то не поехал дальше, а притормозил, чтобы его забрать». — Он был красив? — Это важно? — Вы остановились не просто так. Он наверняка привлёк ваше внимание. — Отвечая на ваш вопрос, да, он был красив. Серебристые волосы, длинная чёлка, падающая на глаза, и было в нём что-то цепляющее. Не могу сказать наверняка. Вряд ли это сейчас имеет значение… — Продолжайте, что произошло потом? «За нами увязалась погоня, я понял это не сразу. Но думать не мог, отвлекаться тем более. Он хаотично указывал мне путь, заставляя всё время сворачивать. Через полчаса я не ориентировался в пространстве. И наконец, мы приехали к каким-то трущобам. Он попросил подождать его. Ума не приложу, почему не уехал тогда... Он вернулся пять минут спустя в отменном расположении духа, а я впервые поймал себя на мысли, что он мне интересен». — Само собой, иначе вы бы не участвовали в этой авантюре, помогая ему удрать от предполагаемых преследователей. «Я довёз его до метро, мы обменялись телефонами — он уверял, что должен непременно меня отблагодарить за помощь, а после он…» Джейс прерывается, пытаясь прийти в себя. Тесса отмечает, что он не с ней, и вряд ли в данный момент её слова возымеют какой-либо эффект. Она терпеливо ждёт, пока он продолжит. «Он поцеловал меня. Вот так, парень, которого я знал пару часов, меня поцеловал. Это стало началом конца». — Вы жалеете, что встретили его? — спрашивает женщина через пять минут. — Нет, — в голосе стальные нотки уверенности. — Вы прекрасно справились с заданием. Теперь, я полагаю, мы можем встречаться два раза в неделю. Вторник вам подойдёт? — Да. — Тогда до встречи во вторник, Джейс. — До свидания, Тесса. ~~  «Он признался мне в любви через месяц после знакомства. Удивительно, но я не сказал ничего в ответ». — Почему? Не чувствовали того же? — Нет, напротив, — пациент мягко улыбается, предаваясь воспоминаниям. — Думаю, я не мог поверить… — Были поводы для подобных мыслей? — Да не знаю я! — он срывается на крик, взвинченный от её спокойствия, которое представляется ему неуместным. — Не знаю, — добавляет, поутихнув. — Продолжите читать? «Я обнаружил, что он сидит на наркотиках через пару месяцев. Обычно мы проводили время у него дома, и я могу сказать, что тогда меня ничего не настораживало. Или я просто-напросто закрывал на очевидные вещи глаза, слишком увлечённый, слишком…» Влюблённый. «Мы должны были встретиться у бара на углу улицы, недалеко от его квартиры, и он заявился туда с опозданием, выглядел, мягко говоря, отвратительно. Когда он не смог даже сфокусировать на мне взгляд, я заподозрил, что что-то не так. Мои родители — врачи, и опознать наркотическое опьянение не составило никакого труда. Позже… он пришёл в себя, отказываясь затрагивать эту тему, небрежно заявляя, что поводов для беспокойства нет, что подобное не повторится. Я решил, что буду держать ухо востро и не спускал с него глаз». — Ему этот контроль не нравился, я права? — Да, это послужило причиной постоянных ссор. Он в упор не понимал моего стремления ему помочь и злился. Я чувствовал, будто сражаюсь с ветряными мельницами. — Долго вы пребывали в таком состоянии? — Несколько месяцев, мне не хотелось сдаваться, но ему, увы, не хотелось бороться. Никогда не перестану себя винить, — в голосе океан горечи и бесконечная тоска, от которой не найти лекарства, не излечиться полностью. — Вы желаете чем-нибудь ещё поделиться? — Да, я записал вкратце небольшой эпизод с ним. Думаю, — добавляет немного погодя, — тогда я понял, что моим надеждам на нормальную жизнь не суждено сбыться. Тесса встаёт из-за стола, прохаживаясь по комнате, пока не останавливается у дивана, а после присаживается рядом с молодым человеком, который, по её нескромному мнению, с каждым разом откровенничает всё охотнее и в этом есть её заслуга. «Я ждал Джонатана в его квартире, он дал мне запасной комплект ключей вскоре после нашего знакомства, а на мой удивлённый взгляд рассмеялся и ответил, что доверяет». С течением времени Джейсу становится проще выражать то, что он чувствует, и он практически не обращает внимания на текст, написанный на несчастном листочке, который мнёт из-за нервозности. «Он пришёл, ноги у него заплетались, и я взбесился до такой степени, что решил заявить, что с меня хватит. Мои слова мигом отрезвили его. Во взгляде ярко-зелёных глаз — никакой пелены дурмана, только острое непонимание. Я порывался уйти. — Пусти, слышишь, я устал, так устал тянуть тебя, верить, что ты выкарабкаешься, когда ты сам в себя не веришь. Пусти, Джонатан, с меня довольно. — Не смей, — такого я не слышал никогда от него, не просьба, не мольба, а приказ. — Пусти, — пытался вырваться, покинуть квартиру, и больше не думать, не вспоминать. Идиот, наивно полагал, что смогу забыть… Он дёрнул меня за руку, а второй замахнулся, чтобы ударить, но я остался невпечатлён его жестом. — Давай, — выпалил, — ну же! Что ты медлишь? Ударь. Я всё равно уйду. — Останься сегодня, прошу, — я не смог настоять на своём. Знал, что это наша последняя ночь вместе». Концовку он произносит так, что и не разобрать. Потому что слишком личное. Слишком сокровенное. Слишком. Тесса делает новую запись в блокноте и говорит: — Наша терапия подошла к концу. Джейс, я признательна вам за смелость — делиться таким с кем бы то ни было очень непросто. Я прекрасно понимаю, что самого главного вы мне не рассказали. Того эпизода, который и привёл к тому, что вам понадобилась моя помощь. Я вижу, что с каждым нашим сеансом вы отпускали его понемногу, и воспоминания не причиняли такой агонии, как несколько месяцев назад. А потому у меня для вас последнее задание: напишите ему письмо. — Письмо? — Джейс будто выходит из транса, оживляясь. — Да, письмо, в котором вы расскажете ему о ваших чувствах. Вы ведь жалеете, что так и не признались, — не вопрос — утверждение. Джейс молчит, но в глазах отблески печали и тихого согласия. Тесса слишком хорошо научилась его понимать. — Что мне делать с ним? — На ваше усмотрение. — Хорошо, Тесса. Спасибо вам. Мне нужны были наши встречи. — Работать с вами было приятно. Джейс собирается покинуть комнату, как его окликает доктор, добавляя нерешительно: — И Джейс, помните, что вы сильнее, чем кажется. Никогда не забывайте об этом. ~~ «Джонатан! Я решил последовать совету Тессы и наконец написать это чёртово письмо. Я пишу тебе, чтобы сказать, как сильно ненавижу тебя. Я вспоминаю тот день, когда мне позвонил твой друг, если мне не изменяет память, его звали Стивеном…. Впрочем, это ерунда. Стивен позвонил и сказал, что тебя доставили на скорой с передозировкой. Я не видел тебя уже больше полугода, мы расстались, и вот ты снова ворвался в мою жизнь, ошарашил, перевернул всё с ног на голову. Таким уж ты был… Любил эффектно появляться. Я примчался сломя голову в больницу, а в голове набатом одна мысль «лишь бы ты выжил». Ублюдок, только бы ты выжил, чтобы я смог сказать тебе, как презираю, как ненавижу каждой клеточкой души… Как люблю. Я люблю тебя, мерзавец, слышишь? Я не переставал. Это чувство впиталось в меня так же прочно, как сожаление, что я бросил тебя, что ушёл, что поддался слабости и мне не удалось тебя спасти. Я всё ещё виню себя. Я зашёл тогда к тебе в палату. Сердобольная медсестра пустила на пару минут. Я не обратил на её поведение никакого внимания, нобезусловно она знала. Знала, что ты не выживешь. Вот только… я не знал. Я глядел тогда на твои острые скулы, светлые волосы, эту до ужаса раздражающую меня чёлку и думал, что ты выглядишь таким умиротворённым. Я позволил себе поверить, что у тебя есть шанс. У нас. У нас мог бы быть шанс. Эта мысль не прожила в моём сознании и пяти минут, как грёбаный писк монитора обухом ударил меня по голове. С твоей смертью во мне что-то оборвалось. Изабель сидела со мной часами в страхе оставить одного, а я лишь смеялся будто в припадке, повторяя «не может быть, ты не мог, сволочь, ты не мог». А дальше был период апатии. Затем я стал вспоминать. Вытаскивать болезненные воспоминания одно за другим. Позволять им пронзать сердце, заставлять его кровоточить. Потому что забыть казалось кощунственным.Неправильным. Прошло время, а я ещё помню. Помню каждую мелочь. Как ты водил меня в парк по ночам, и мы могли лежать глядя на звёзды часами. Как постоянно пил мой кофе по утрам, потому что твой не такой вкусный. Как целовал горячо, так, будто я единственный, кто имеет для тебя значение. Как скользил губами по ключицам, оставлял метки везде, собственнически приговаривая «ты мой». Помню прикосновения твоих рук, жаркий шёпот на ухо и одно дыхание на двоих. Помню, как шептал о любви, доводя меня до исступления. Я помню твою ломку, во время которой я становился тебе не нужным, помню, как сидел с тобой сутки напролёт, потому что боялся тебя оставить. Помню, как однажды ты сказал мне «любить значит уничтожать». Я не осознавал, что бы это могло значить. После трёх слов врача, возвестивших о том, что тебя уже нет в живых, смысл этих слов отчего-то стал ясным. Любить значит уничтожать. Тебе это удалось. Тебя нет уже сто семьдесят пять дней, и каждый из них служит напоминанием, что ничего не исправить. Любить значит уничтожать. Ты разрушил мою жизнь, ворвавшись в неё неожиданно. И если бы мне дали возможность отмотать время назад, я бы не стал ничего менять. Потому что люблю тебя, придурок. Я планировал сжечь эту исповедь, но не смогу, потому что тогда мне придётся тебя отпустить. А я на это не способен. Джонатан, я так скучаю… Джейс»