Вспоминая сгорать

Воспоминания возвращаются к нему не сразу. Магнус говорит, что это нормально. Если верить его словам, то последние полгода у него была чертовски насыщенная жизнь, и не каждый выдержит груз того, с чем ему пришлось столкнуться. Это ни капли не утешает. В мозгу бликами мелькают их первые дни в Институте, его полнейшая растерянность и вместе с тем преданность Клэри, что бы ни происходило. Чуть позже он вспоминает Изабель. Красивую, воинственную, храбрую и непокорную Изабель. Должно быть, для неё его потеря памяти стала последней каплей. При мысли о ней пульс частит, и сбивается дыхание. Он любил её? До того, как жизнь поделилась на два слишком уж неравнозначных периода. Или любит до сих пор? За юной охотницей в подсознании всплывают Джейс и Алек, с которыми у него до последнего не складывались отношения. Алек скажет ему: «Саймон, ты сделал то, чего не смог я. Ты спас Магнуса». Но всё это будет потом, а пока он собирает по крупицам факты из своего прошлого. Важные, болезненные, но без которых он всё это время был пуст. Слишком многое изменилось. Он сам стал другим. Затем скорым поездом его сшибают яркие кадры на отнюдь не затёртой киноленте. Валентин, обращение, сражения, метка Каина, Себастьян, Эдом. Ощущение полнейшей беспомощности. Ледяной смех, от которого у него, нежити, дрогнуло что-то внутри. «Я убил твоего Создателя». Упрямое сознание блокирует всё, что было связано с его вампирской сущностью. В голове стучит невысказанное, надрывное «ты что-то сделал не так». Знать бы, что.

***

Он никому не говорит, что стал вспоминать. Клэри поддерживает его, не затрагивая эту тему, и он действительно ей признателен. Но не может игнорировать тоскливые взгляды Изабель, которая ждёт, и это ожидание медленно сжигает её по частям. Он не знает, почему его так задевает то, что он не может вспомнить. Лишь иногда по ночам его будит голос, произносящий с чрезвычайно высокомерной и презрительной интонацией. «Dios». По коже мурашки. А в груди — словно бездна разверзлась.

***

Он встречает Магнуса в Академии, и его словно осеняет. Магнус должен знать его. И прежде, чем он успевает о чём-то спросить куда-то торопящегося мага, тот с грустью произносит: — Это непосильное бремя, да? Отчего-то Саймону кажется, что они думают об одном и том же. — Кто был моим Создателем? — срывается с губ то, что осело на сердце с момента Восхождения. — Ты так и не вспомнил, Светолюб, — горько утверждает Магнус, качая головой. — Ты должен прийти к этому сам, сам освободить запертые эпизоды своей жизни. Это непросто, но думаю, ты уже успел убедиться в том, что последние месяцев семь далеки от этого определения. — Хоть что-нибудь, Магнус. — Так и быть. Я обязан тебе, Саймон, — вздыхает Бейн, по всей видимости, собираясь с мыслями, — его звали Рафаэль, вас связывали запутанные отношения, но он заботился о тебе, пусть ты и не принимал это. «Он заботился о тебе». На следующее утро Льюис просыпается от чудовищной головной боли. Сдерживаемые воспоминания прорываются сквозь пелену забвения. Возможно, он о многом забыл, быть может, он не знает, где теперь его место в этом мире. Но он так ясно ощущает липкое дыхание смерти на затылке, что убеждён. Он чувствует его смерть. Того, кто призраком маячил на задворках памяти, того, кто играл в его жизни значительную роль. Того, чья гибель уничтожила что-то в нём, выжгла часть его собственной души. И это будет преследовать его вечно. Потому что такое не забывается. Оно возвращается снова и снова, заставляя проживать худшие мгновения, таким образом напоминая, что он, Саймон Льюис, остался в живых.

***

Его жизнь наладилась по всем параметрам. Становление сумеречным охотником, воссоединение с Изабель, тёплые дружеские отношения с Джейсом и Алеком, обряд парабатаев, который они с Клэри успешно прошли, начало новой истории. Саймон — нефилим, который прошёл через все круги ада и выжил. Но почему-то он всё ещё не находит себе места, раз за разом вспоминая о том, что его Создателя нет в живых. «Порой мы привязываемся к людям без всяких видимых на то причин, по велению сердца или души. И не способны их отпустить, что бы ни происходило», — сказала ему Клэри однажды. Он не может не согласиться. Потому что не отпускает. Даже годы спустя.

***

Фэйрийские монеты, оставленные Рафаэлем на удачу Рагнору, лежат в столе в кабинете. Магнус посчитал нужным вернуть их ему после того самого разговора. И в этом — его немая признательность. Потому что кричать смысла нет. Его всё равно не услышат.