Вспоминая сгорать

— Почему ты настолько не собран сегодня? — спрашивает Люк с таким осуждением во взгляде, будто он виноват во всех несчастьях, что творятся вокруг. — Я приду в норму, — отстранённо бормочет Джейс, впервые за знакомство с Гэрроуэйем не глядя ему в глаза. — Уж будь так любезен, — ехидство в тоне зашкаливает. — Считаться лучшим, уступая при этом кому-то, весьма абсурдно, верно? К тому же, мне казалось, что появление нового бойца пойдёт тебе на пользу. Тебе нужен кто-то, кто будет держать тебя в тонусе. — Ты прав, — всё, на что его сейчас хватает. Спарринги с Джонатаном Эрондейл без всякого преувеличения мог бы назвать лучшими из тех, что проводились в клубе. Мог бы. Если бы не одно «но». «Чёрт бы тебя побрал, Джонатан». ~~ — Что это было, я тебя спрашиваю, — цедит Джейс, практически подлетая к нему и разворачивая его к себе. — Ты о чём? — невинно интересуется Моргенштерн, вполне осознавая, какой эффект его слова оказывают на собеседника. Он дразнит. Не в силах сдержаться, стоит ему увидеть такого Джейса. Разъярённого. Злого. С растрёпанными волосами, дьявольским огнём, разгорающимся в глазах, что смотрят на него неотрывно, с вызовом. — Не делай вид, что не понимаешь. Я лучший боец в этом клубе, на кону очень многое, особенно перед началом чемпионата по первенству, — только восстановленное после вспышки негодования дыхание сбивается, потому что Моргенштерн подходит сзади. Он так близко, что наверняка чувствует, как колотится его сердце. — Ты о чём? — повторяет на грани слышимости Джонатан, прикасаясь губами к шее. Всё. Финиш. Слова вылетают из головы. Это конец, думает Джейс. И одновременно призывает остатки самообладания, чтобы не начать умолять его не останавливаться. С каждым мазком языка по коже что-то внутри горит адским пламенем, выжигает в нём самодовольство. Заставляет умолкнуть, только бы он продолжал. — Об этом, — полузадушено шепчет Джейс, и это кажется ему подвигом. Его прикосновения превращаются в пытку. Он ведёт рукой по шее, повторяя путь, что недавно проделывал его язык, спускается ниже, к ключице, оттягивая футболку. Происходит короткое замыкание, и Джейс перехватывает его руку. Разворачивает к себе и, понимая, что уже точно не свернуть обратно, целует. Поцелуй голодный, жадный, собственнический. Срыв башки. Прощайте, тормоза. Мы с вами вряд ли увидимся. Джейс отрывается всего на миг и ухмыляется. — Нечего сказать? — не может не поддеть. А в ответ — ещё один поцелуй, от которого и тронуться умом недолго. Его кроет. Его рвёт на атомы от ощущения языка, который вылизывает его рот, от пальцев, зарывающихся и слегка оттягивающих его волосы. Ему так хорошо, что он не чувствует ничего, кроме касаний Джонатана, которые расщепляют его на молекулы и собирают обратно. Чистый кайф по венам. Адреналин, и близко несравнимый с тем, который получаешь во время боёв. Его уносит куда-то в другую вселенную, не иначе, когда он слышит стон. Джонатан стонет. Он сам умирает. Прижимается ближе, посылая на все четыре стороны принципы, здравый смысл и правила. Ничего не имеет значения сейчас. Кроме желания, разгоняющего четырёхкамерное до ста тридцати за чёртову долю секунды. — Хочу тебя…. — хрипит Моргенштерн, и осознание, что ему тоже сложно себя контролировать, заставляет Джейса улыбнуться. Он хочет. Влечение к Джонатану настолько расшатывает границы допустимого, что ему становится плевать, что в клубе ещё могут быть люди. Что кто-то услышит, заметит. Его просто сшибает с разгону сдерживаемое, чистое, необузданное желание, и он на самом деле не понимает, как мог терпеть всё это время. Джейс так сильно его хочет, что разочарованно стонет, когда он отстраняется, но лишь за тем, чтобы снять футболку. Прикосновения горячих пальцев к голой коже начисто вышибают то разумное, адекватное, что всё же осталось в нём. Эрондейл пьянеет. Голова кружится, и в сознании лишь «пусть это не заканчивается». Жаркие прикосновения, что накаляют воздух до предела. Поцелуи, выкачивающие кислород из лёгких, да так, что дышать больно, но оторваться попросту невозможно. Спустя целую вечность — толчок. Болезненный стон. И на ухо — непривычно нежное, робкое, совершенно неуместное в этом неуёмно-животном вожделении «расслабься, прошу». Ещё толчок. И вдруг — до вспышек под закрытыми веками. Так упоительно сладко, так дико и правильно, что двигается навстречу, царапает Джонатану спину, пребывая в каком-то трансе, в надежде запомнить всё это. Отдаться ощущениям. Позволить им захватить его. — Так хорошо…. — рычит Моргенштерн, вколачиваясь в него. У Джейса в груди взрывается целая галактика, окончательно выбрасывая его за пределы этого мира. ~~ Спарринги с Джонатаном Эрондейл без всякого преувеличения мог бы назвать лучшими из тех, что проводились в клубе. Они подстёгивают, разжигают азарт, будоражат и дают столь мощный толчок адреналина, что энергия в нём бьёт ключом всякий раз, стоит им с Моргенштерном встретиться на ринге. Мог бы. Если бы не одно «но». Он хочет Джонатана до безумия. И сопротивляться этому он не способен.