Вспоминая сгорать

— Какие планы? — осторожно спрашивает Джейс, заходя в комнату. Себастьян сидит в кресле у окна. Солнце, что вот-вот скроется за горизонтом, придаёт платиновым волосам более тёплый оттенок. Он выглядит почти как мальчишка, а чёрные бездонные глаза кажутся просто тёмно-карими. Он невозмутим, но Эрондейл чувствует, что это напускное. — К чему этот вопрос? — произносит равнодушно и даже отрешённо, чем приводит Джейса в замешательство. Поворачивается, глядя всё так же невозмутимо. — Ты не то чтобы проявлял интерес по отношению к моим намерениям. Между строк читается пугающее до мурашек по коже и холодка, пробегающего от загривка по позвоночнику «Только посмей мне соврать». — Мы заодно, — слышит в ответ через пару минут, пока Джейс осторожно подходит к нему, впрочем, не приближаясь слишком близко. Оставляет себе путь к отступлению. «Я же вижу тебя насквозь». — Да? А я пребывал в уверенности, что всё это не более чем игра для тебя, — льда в голосе столько, что температура в комнате будто падает сразу на несколько градусов. — И как только тебе представится удобный случай, ты побежишь к моей ненаглядной сестрёнке, — Джейс вздрагивает, на что Себастьян ухмыляется. — Как сегодня. Шах и мат. Неужели правда рассчитывал, что сумеет обмануть? — Откуда ты… — бормочет, машинально отступая назад. — Я тоже не сидел взаперти, братец, — он поднимается, сокращая расстояние между ними. Подкрадывается, словно хищник, которому доставляет истинное удовольствие наблюдать за тем, как паника разгорается в глазах жертвы. — Один из немногих полезных для меня в этом городе людей нашептал мне о твоих приключениях. — Я не мог не встретиться с ней, — чеканит, отводя взгляд. Внезапно комнату заполняет смех. Столь неуместный, непривычный, совершенно чужеродный смех. Он смеётся. Как ребёнок. Запрокинув голову, практически задыхается от нахлынувших эмоций. Но когда он заканчивает и снова смотрит, Джейс буквально ощущает, как внутренности полоснули кинжалом. И не вынули. Потому что он слишком человечный. «Мне больно». Эта боль лежит на поверхности, она бьёт через край, вырубая наотмашь несвойственной Себастьяну откровенностью. «Смотри, смотри, что ты делаешь со мной. С той частью меня, что ещё чувствует». — Кроме того, — между ними всего пара дюймов, — Моргенштерн резко наклоняется и зарывается носом в его шею, — от тебя несёт ею за километр, — цедит ядовито и отрывается. — Послушай, — мягко касается плеча и разворачивает к себе, — если я не буду выходить с ней на связь, она сочтёт это подозрительным, а этого нельзя допустить. «Я бы так хотел верить тебе». — Не стоит оправдывать свою тягу к Клариссе, Джейс, меня ты не проведёшь, — голос тихий-тихий. Это всё будто не с ними. Будто Вселенная перевернулась, и из них двоих Себастьян как на ладони. Странно. Ненормально. Дико. Ново. Видеть, как в нём просыпается что-то ранимое, тревожное, живое. Тонуть в ониксовых радужках, в которых растворилась потребность и необходимость. «Ты нужен, неужели не видишь, как нужен?» — на мгновение Джейс убеждён, что эти слова мелькают в сознании его голосом. — Поверь мне, — Эрондейл касается пальцами его подбородка, и Моргенштерн замирает. Такое впервые. Сойти с ума. «Я бы так хотел доверять». — Посмотри мне в глаза и скажи сам, лгу ли я, — продолжает проникновенно, — или почувствуй, — и прикасается рукой к груди. Там, где выжжена метка. Скользит практически невесомо, но Себастьян чувствует, как под пальцами кожа занимается пламенем. Он не лжёт. Не потому, что Себастьян хотел бы этого. Не потому что каждая клеточка его существа бунтует при мысли, что он может прикасаться к кому-то другому. Что кто-то другой может считать его своим. Не потому, что ревность ослепляет его и затуманивает рассудок. Не потому, что ему хочется банально и просто, затасканно и обыденно. Аномально нормально. Хочется, чтобы Джейс не думал о рыжей охотнице. А ведь он думает. И Себастьян не может не замечать этого. Чувствует через злосчастную связь, которая привязала их друг к другу, его тоску. Эта печаль расползается по тканям и порой пробирает его до костей. Да, он не лжёт. Но в сердце Эрондейла он, Себастьян Моргенштерн, никогда не будет первым. Аксиома. Как Озеро Лин, травящее своими водами, как вампиры, сторонящиеся солнца, как Ангел, вызываемый тремя Орудиями Смерти. Но он сам не вписывается в тот самый, неизменный мир. Белая ворона. Паршивая овца. Сумеречный охотник с демонической кровью. А потому Джейса он ни за что не отпустит. Пока сам живёт, тот будет с ним. Чего бы ему это ни стоило.