***
Азазель решает навестить братца спонтанно. Заваливается в Эдом, как к себе домой, по-королевски, грациозно и непринуждённо. Будто так и надо. — Какими судьбами тебя сюда занесло? — Асмодей не церемонится. В тоне, на первый взгляд равнодушном, чётко прослеживается раздражённость. Он мог бы показаться слегка взбешённым, но Азазель знает, что тот в ярости. Это впервые за последние несколько столетий. — Ты разве мне не рад? — Не знал, что у тебя появилась идиотская манера отвечать вопросом на вопрос, — даже не смотрит в сторону брата, не понимая, в чём причина такой реакции. Азазель исчез лет на пятьдесят по человеческим меркам. А совсем недавно эпично напомнил о себе, выбравшись к примитивным. Устроил там настоящий переполох. Судя по всему, он собой доволен. Какое ребячество. — Ты так полагаешь? — отвечает на произнесённые им вслух слова. — Надеюсь, ты развлёкся как следует, — тянет небрежно. — Ещё бы. Чего только стоила драма с твоим сыночком, — тот факт, что он едва не сломал несколько жизней, вызывает у Азазеля усмешку и некий триумф. — Магнусом? — в нём просыпается недоумение. — А впрочем, неудивительно. Он всегда был чересчур человечным, глупый мальчишка. — Он всего лишь влюблён. Такая трагедия, — и, заметив взгляд Асмодея, добавляет: — это смертный. — Любовь — слабость, — слишком неубедительно даже для самого себя. — По крайней мере, твой сын достаточно смелый, чтобы рискнуть. Он живёт.***
Кажется, это было в прошлом столетии или лет двести назад. Когда впервые за долгое время их накрыла скука, столь беспросветная, что уступила отчаянию. Выбрались в наземный мир, надели маски, притворились обычными людьми, и не было нужды кичиться властью, что-то доказывать. Безуспешно пытались напиться: дрянь, которую разливали им в какой-то забегаловке, не подействовала, хотя этой дозой можно было бы убить. Они не вспомнили бы ни за что, когда перемкнуло, закоротило, замкнуло. Вспышка — и губами в губы впаялись, впечатались, руками оплели, вцепились, пришили себя друг к другу, и отчего-то не захотелось отпускать. На утро они оба вернулись в разные измерения, сделав вид, что не было ничего. Ничего и быть не могло, эмоции — не для них. Отрицать промелькнувшее между ними стало их негласным правилом.***
Демонам нравится всё разрушать. После того, как Азазель уходит во второй раз, Асмодей испытывает что-то отдалённо напоминающее сожаление. Как собрать то, что так бездарно похерил, он не знает. Демонам нравится всё разрушать. Принц Эдома с этой задачей справился на отлично.