***
— Станешь моим парабатаем? Джонатан нервно приглаживает растрёпанные волосы, что светлее его собственных, и улыбается до того ярко, что можно осветить целый город. Осторожно берёт его руку в свою, ведёт пальцем по ладони и смотрит открыто, доверчиво. — И тогда нас ничто не сможет разлучить. Джейс жмурится от солнца, подрывается с места, и, убегая, кричит: — Догоняй! Он мчит за ним, спотыкаясь и чувствуя себя неимоверно живым.***
— Я не знаю, что мне делать. Голос трещит и ломается. Алек смотрит изучающим взглядом, качает головой, будто перебирает всевозможные варианты ответа, отметая один за другим. — Я предупреждал, что просто не будет. В его голосе столько горечи, что она въедается Джейсу под кожу. — Ты жалеешь? — Ничуть. Я знаю, что был тебе нужен, когда Валентин увёз его от тебя. — И я тебе за это благодарен. Он обнимает Алека, и на секунду становится немного легче. Его парабатай с ним, и почти получается забыть, что на его месте должен был быть другой.***
После нескольких дней самобичеваний Джейс заходит в «Охотничью Луну» пропустить стаканчик-другой, надеясь изо всех сил не думать больше. Не вспоминать дни в Аликанте, в которые солнце по сравнению с улыбкой Джонатана представлялось блеклым. Не вспоминать, как засыпали вместе на диванчике в гостиной, сплетаясь так, что было ясно: ничему не по силам их разлучить. Как клялись в тёплые летние ночи, что останутся вместе, что пройдут ритуал и больше никогда не будут порознь. — Тебе как обычно? — интересуется Майя, равнодушно разливая коктейли по бокалам. — Да. Он отчего-то не пьянеет. Спустя час или два голова раскалывается, что удивительно, учитывая, что сознание и близко не помутнено. Он платит за выпивку. Выходит, чтобы проветриться. И падает на колени — череп будто методично кроят скальпелем, вспарывают мелкими иглами. Он ощущает это на уровне инстинктов или даже рефлексов — в нём просыпается что-то, что едва не умерло много лет назад, когда обнаружил пустую комнату в домике в Аликанте. Когда понял, что его бросили. Отец — что неприятно, но не так нестерпимо, как мысль, посетившая его тогда: Джонатан не вернётся. Джонатану больно. Как ему самому было когда-то. Настолько, что ломает, дробит, перетирает в пыль. Он кричит, прогоняя вспыхивающие в сознании воспоминания. Сжимает виски, чувствуя, что голова вот-вот разлетится на части. Приступ проходит примерно через полчаса. Боль затихает. И он ничуть этому не рад.***
— Крыша Института? Почему здесь? Джонатан улыбается ему, как в детстве — безмятежно, радостно. — Знал, что ты придёшь. Джейс готов удушить надежду, распускающуюся в груди, на корню. — Прости. Прости меня, прости… — Я бы не хотел, чтобы ты был один. «Даже если сама мысль о том, что кто-то другой занял моё место, меня убивает». — Я люблю Алека, он важная часть моей жизни. — Ты всегда был чересчур хорош для меня, мой Джейс. — Ты нужен мне. «Даже если не простишь мне предательства, если не захочешь знать меня теперь». Усмехается горько, пожимает плечами. Джейс замечает: что-то не так. — Таким, какой я сейчас, точно не нужен. — Что он с тобой сделал? Тут же в голову лезут обрывки несвязных разговоров, и всё складывается. Люк говорил о том, что у его бывшего парабатая всё было не в порядке с головой — Валентин удачно это маскировал многие годы. Излишняя жестокость должна была настораживать, но в детстве все склонны идеализировать взрослых. — Любить значит уничтожать, Джейс, тебе это известно. Джейс делает шаг вперёд. Ещё один. Идёт к нему. Если мосты не сожжены, самое время их навести заново. Ему это смертельно необходимо. Подходит вплотную. И чудом не вздрагивает, когда вместо привычных сине-зелёных радужек видит чёрные омуты, что затягивают, топят. — Что это, Джонатан? Ведёт рукой по щеке, чувствуя себя снова целым. — Демоническая кровь. Теперь я грязный, недостойный гордого звания нефилима. Он смеётся хрипло, выталкивая эти звуки из себя чуть ли не силой. — Мы справимся вместе, только останься. — Мой милый Джейс, ты всё такой же оптимист, да? Подаётся вперёд, наклоняется так, чтобы их лбы соприкасались. — Это ничего не меняет, слышишь? Джонатану хочется возразить. Сказать, что напротив, это меняет всё. Но он позволяет себе поверить. Поверить мальчишке с золотистыми волосами, разбившему ему сердце и склеившему его обратно. Мальчишке, к которому он будет тянуться всегда, что бы ни случилось. — Я рад, что вернулся к тебе. Он наконец дома.