Репетиторство

Первое, что видит Кейт проснувшись — потолок. Как вчера, в больнице, только другой. Более домашний что ли? Садясь и оглядываясь, она понимает, что не у себя дома. Потом вспоминает вчерашние события и радуется этому факту. Протирая глаза, Кейт замечает, что не одна спала на этой кровати. Рядом, тихо причмокивая, лежит Джим. И только сейчас Кейт понимает, что ещё ни разу не кормила его грудью. Впрочем, грудью она и не сможет. Молока нет. Но ведь ребёнок должен есть. А маленький должен есть часто. Кажется, каждые часа два-три. Но он спит и совсем не хнычет, что не может увязаться с голодным ребёнком. Следовательно, кто-то его кормил. В больнице, вероятно, сестра Нолан. А здесь? «У кого я вообще?» — наконец спрашивает себя Кэтрин. Аккуратно поднимаясь с постели, чтобы не разбудить Джимми, она подходит к двери и прислушивается. По ту сторону ведется активная беседа. — Ты ей поможешь? — Чем смогу. — Я говорила, что он козел. — Да мы все говорили, что толку-то? — Хватит. Закрыли эту тему. Давайте просто решим, что будет дальше. — Все просто. У меня есть адвокаты, с разводом проблем не возникнет. С жилплощадью помочь не смогу, так что лучше всего отсудить у него квартиру. Но тут трудность. Как мне известно, он покупал ее сам, ещё до брака, а значит — это его собственность. И даже если мы потребуем возместить моральный ущерб и подадим на алименты, все равно не факт, что суд отдаст ее ей. — Да это последнее дело! Она может жить у нас. — Или у нас. — Главное, чтобы не у меня. Устав слушать из-за двери, Кейт берет на руки Джима и выходит в гостиную. Точнее, это выглядит как гостиная, что это на самом деле, Кейт понятия не имеет. Зато сразу становится понятно, чья квартира. Только у одного человека может быть такая любовь к серому цвету и минимализму. — Привет, Гарри. — все резко оборачиваются на неё. Народу собралось действительно много. В последний раз они были в таком составе, когда она загремела в больницу. — Джесс, Салли, Гвен, Питер. — Привет, Кэт, ты проспала почти четырнадцать часов. — Питер приветливо улыбается, но глаза выдают его с головой — он далеко не в лучшем расположении духа. Впрочем, как и все здесь. — Сколько? — удивлению нет предела. С другой стороны, вполне логично. Организм пытался восстановить нервные клетки. Хоть что-то она помнит из курса биологии. — Мы же не успели ещё поздравить тебя. — озабоченно сообщает всем Джессика. — Вот и поздравляем! — заканчивает за неё Салли, уступая Кейт своё место между Питером и Джесс. — Спасибо большое, ребята. Но… я так думаю, вы уже в курсе, что вчера случилось? — она кривит губы, хмурится и смотрит на Гарри. — Ты-то как узнал? — Ты не помнишь? Сама мне в машине душу изливала. Я уже был готов купить себе лодку, только бы не утонуть в твоих слезах. Гарри старается взбодрить ее, да и остальных. И ему это удаётся, пускай и ненадолго Кейт улыбается, смахивая прядь волос, упавшую на глаз. В голове опять появляется та блондинка. Высокая, с длинными ногами и тонкой талией. С большими такими губами, как после пчелиных укусов, и копной светлых волос до плеч. С пышной смуглой грудью, заключенной в белое кружево. И это не вызывает неприязни, нет. Никакой ненависти к той девушке Кейт не испытывает. Вероятнее всего, она и не знала, что Фогг — женатый человек, и повелась на его низкий приятный голос и харизму, или он запудрил ей мозги своими стихами, тоже может быть. А вот к самому Джеку неприязни хоть отбавляй. От одного его имени Кэтрин хочется купить боксерскую грушу и по вечерам, вместо просмотра сопливых мыльных опер, которые, на самом-то деле, она ни разу и не видела, бить по ней со всей силы. Вкладывая всю боль, обиду и ненависть, которая в ней есть. Которая адресована исключительно Джеку Фоггу. — Мы в курсе. — с максимально недовольным видом подтверждает догадку Кейт Гвен. — Гарри уже кое-кому позвонил. Твоё присутствие в суде будет необязательным. Только подпись. — О чем вы? — О твоём разводе. — В смысле? О каком разводе? — Ты же не собираешься ему все простить? — с нажимом спрашивает Джессика, чуть ли не вскакивая с места. Саливан успевает удержать ее и усадить обратно, красноречиво наклоняя голову к Джиму. Понявшая свою ошибку Джессика тут же смолкает. Кейт открывает рот, намереваясь что-то ответить, но слов нет, как и мыслей. Нет абсолютно ничего. Она не знает, что делать дальше, стоит принять это как факт. Потому что прощать она не собирается. Пускай мама не многому успела ее научить, но вот постоять за себя — да. Этот урок Кейт никогда не забудет. Тогда она только-только пошла в школу, и ее стал обижать один мальчик, — Лукас МакГрэди, главный задира параллели и известный на районе идиот, отец которого сидел за вооруженное ограбление, а мать работала на трёх работах, чтобы прокормить себя и сына, — и тогда мама сказала Кейт: «Если после трёх твоих просьб прекратить, он не прекращает тебя доставать, то ты можешь хорошенько врезать ему по лицу». В теперешнем времени «врезать по лицу» означает для Кэтрин «отсудить у этого урода все, что он имеет». Особенно ребенка. — Я так понял, что мы решили. — говорит за всех Гарри, допивая свою газировку. — А раз так — вон все из моего дома.