***
Неловкая пауза не должна длится больше получаса — это аксиома. Если она длится больше получаса, то стоит сменить определение на «неловкую тишину». — Нам нужно обсудить это. — не выдерживает Пеппер, откладывая учебник на журнальный столик перед собой. Напротив, в кресле, сидит Кэтрин. Ещё недавно совершенно незнакомая девушка, которая теперь стала ее… кем? Падчерицей? Кажется, более неудачного определения просто быть не может. — Я не хочу причинять Вам неудобств, Вирджиния. Я действительно все ещё надеюсь замять это… недоразумение. — Кейт говорит быстро и отрывисто. Совсем не так, как обычно. И это выдаёт в ней волнение. Кроме того на ней чёрные джинсы и рубашка в клетку, вместо обычно ярких и жизнерадостных нарядов, которые она объясняла тем, что не хотела бы выглядеть «слишком просто» на фоне шикарных помещений Старк-Тауэр. Пеппер же предпочитала не переубеждать ее. Ее распирает от желания вернуть все назад. Туда, где Тони обыкновенный оружейный барон (о, да, как будто их так уж и мало, чтобы они были необычными), где он не влетает во все подряд порталы с ядерной боеголовкой наперевес. Где не нужно каждый день переживать такие стрессы, от которых потом неделями трясёт. Пеппер просто хочется нормальной жизни. — Это не недоразумение, Кейт. Это реальность, какой бы нежеланной она не была. И нам с Вами придется подумать над тем, что мы будем делать дальше. Кэтрин выдыхает. Громко и резко, будто ставя перед собой цель, избавиться от всего кислорода в организме и умереть от его недостатка. Так было бы проще. Уже не пришлось бы решать все эти проблемы. — А что мы можем делать дальше? Мистер… Тони… Господи, я не представляю, как его теперь называть. — Кейт закусывает губу и жмурится. — Я не готова ко всему этому. Я не искала отца и никогда даже не думала, что он сам может найти меня. Меня устраивала моя жизнь. И я не хочу ее менять. — Думаешь, я мечтаю о том, чтобы делить моего мужчину с кем-то еще? Я и так вечно проигрываю его работе, так теперь уступать еще кому-то? — у Пеппер трясутся губы и блестят глаза. Учебник немецкого откладывается на столик. — Тогда зачем Вы уговариваете меня… — Да потому что я не могу по-другому. Мне, знаешь ли, больно, когда страдают близкие мне люди. А Тони страдает, даже если не хочет признаваться. — У Вас есть какое-то предложение? — Я хочу познакомиться с тобой. И давай уже перейдем на «ты». — воздух вокруг практически звенит от напряжения. Ещё чуть-чуть и лопнет. — Что ты хочешь узнать? — плотные нити со свистом рвутся, позволяя обеим женщинам сделать маленький вдох.***
Уже достаточно давно было установлено, что обнимать себя — это жест самозащиты, направленный на успокоение. На самом деле, Кейт плевать, на что это там направлено. Она просто сидит на этой дурацкой скамейке в сквере и сжимает собственные плечи, неотрывно смотрит себе под ноги и дожидается звонка будильника, означающего, что пора бы пойти забрать Джима от тети. Поначалу ей казалось, что остаться наедине с мыслями и все обдумать — хорошая идея, но как только она закрыла за тетушкой дверь и не услышала, ни шума железной дороги из комнаты, ни смеха заводной мартышки… стало как-то страшно неуютно и одиноко. Как будто во всем мире осталась только она… и ее проблемы. — Кейт? — знакомый голос вырывает из омута мыслей. Деревья вокруг становятся такими же яркими, какими и являются на самом деле. Серый накладной фон растворяется в голубых глазах напротив. — Добрый вечер, Стив. — У тебя все в порядке? — мужчина усаживается рядом, прежде получая на свой вопрос утвердительный кивок. — А так и не скажешь. Кэтрин сидит неподвижно ещё несколько секунд, а потом что-то в ней с хрустом летит в Тартар.***
Стив рассчитывал на приятное времяпровождение с невероятной, по его скромному мнению, девушкой. Он хотел пригласить ее прогуляться, возможно, что и посидеть в кафе за чашкой ромашкового чая. Но он никак не думал, что найдёт ее, эту обычно веселую и милую девушку, сидящей в одиночестве на скамье. И уж точно не хотел, чтобы она когда-нибудь взахлёб рыдала, зарываясь в его куртку. Тем не менее, не всегда все происходит так, как мы хотим, и сейчас Стиву приходится с самым удивленным лицом из его арсенала обнимать дрожащую Кэтрин. — П…прости, п…пожалуйста, — Кейт пытается выбраться из тёплого кольца спокойствия, но ей не удаётся. Даже когда она упирается руками Стиву в грудь — не удаётся. Зеленые глаза встречаются с голубыми, и повисает тишина. Звуки вокруг становятся невероятно громкими. Будто поют не птицы, а самый настоящий ансамбль тенора католического хора. И шелестят не листья, гонимые ветром, а заевший шредер пытается пропихнуть в себя коробку от холодильника. Все резко стихает, когда Стив видит, как шевелятся губы Кейт. Все стихает, потому что она просит отпустить ее, вытирая уголки глаз рукавом рубашки. Стив расцепляет руки, и Кэтрин плавно отстраняется от него, быстро и неловко подтягивая сползшую с плеча сумку. — Спасибо. — Не за что. — на автомате отвечает Стив, поздно понимая, что нужно было сказать что-то другое. — Я, правда, благодарна, что ты не спрашиваешь. Телефон, лежащий на скамье, видно, выпавший из кармана, раздаётся малоприятным звоном, будто обиженный ребёнок, просящийся на ручки. Кейт отключает звук и, извиняясь, встаёт, собираясь уходить. Ее останавливает лишь неспособность подобрать верные слова. Простого «пока» кажется, слишком мало, а уйти по-английски… это уже ни в какие нормы приличия не впишется. — Я провожу тебя. — не вопрос — утверждение, и спорить нет никакого желания.***
Стив неподражаем, решает для себя Кейт, пока они молча идут вдоль Мельбурн-авеню. Стив — мужчина, с которым было бы здорово состариться, думает она, пока они сворачивают на 147-ю. Стив — человек, в котором я хочу утонуть, делает она вывод, когда просит его, Стива, постоять у двери, пока она заберёт Джима и все его игрушки от тёти. — Да, конечно, я подожду… здесь. — он неловко улыбается, оглядывая лестничную площадку. На самом деле, ему нравится район, где живет так называемая тётушка До-До (он, правда, так и не осмелился спросить, как она получила такое прозвище). Тут есть замечательная пекарня, стоматология, строительный магазин и даже кошерный ресторан (будь он евреем, ей Богу, не прошёл бы мимо). А уж какая неподалёку на Мейн-стрит химчистка! Все, что нужно для комфорта. Стиву даже чуточку завидно. На Джефферсон-авеню нет ничего похожего, только задрипанная парикмахерская, да два филиала баптистской церкви, будто специально обложившей его со всех сторон. — Кто Вы такой? — от мыслей его отвлекает громкий женский голос. Из дверного проема торчит голова ощутимого возраста леди. Она недоверчиво хмурит брови и поджимает губы, крепко удерживая одной рукой ручку двери, а другой, стискивая детский кроссовок. У неё тёмные кудрявые волосы с проседью у висков, тёмные глаза и чуть смуглая кожа. — Меня зовут Стивен, — Роджерс быстро прикидывает, что это и есть тетя Кейт, и не менее быстро соображает, что его имя ничего ей не скажет. — я друг вашей племянницы. — ему кажется, что он правильно выразился в данной ситуации. Не мог же он сказать «парень», он и сам в этом не уверен, так зачем был бы усложнять? Лицо До-До светлеет, брови ползут на свою максимально возможную высоту, а сама она кричит вглубь квартиры: — Кэти, девочка, как ты могла? Ты ранила меня в самое сердце! — она снова обращает своё внимание на Стива и машет ему рукой, приглашая. — Что случилось, тетя? — Кейт влетает в прихожую не в самом приглядом виде: Джим на руках, волосы растрёпанны, на лбу испарина из-за спешки, а на кофте пятно от потекшей ручки, которой несколько минут назад она отчаянно старалась написать список продуктов, необходимых горячо любимой тётушке. — Как ты могла скрывать от меня своего жениха? — Стив, право, и сам опешил от такого. Не успел он назвать себя хотя бы другом, как уже стал женихом в глазах этой не по годам активной дамы. Он смотрит на Кэтрин удивленными глазами, и в ответ получает не менее удивленный взгляд. Но если он сам так ничего и не понимает, то Кейт явно что-то придумывает, и чтобы подыграть ей, придётся постараться на славу. — О, я, знаешь, совсем замоталась… Мы хотели вначале увериться, что у нас все совсем серьёзно… — И когда бы ты уверилась? На двадцать пятую годовщину свадьбы? Так дела не делаются, Кэти! А ну быстро усаживайтесь да стол, и я хочу немедля узнать, как вы двое познакомились. — Но, тетя… — Отказ не принимается! — женщина впихивает Кейт кроссовок и, улыбаясь Стиву, уходит в кухню, явно намереваясь как минимум забить им на ужин мамонта. — И что это было? — Стив честно пытается не смеяться. Он даже берет на руки все ещё спящего Джима со всей серьёзностью. Но его выдают приподнятые уголки губ и сверкающие глаза. Кейт устало зачёсывает волосы назад, поправляя хвост, и смотрит на него самыми своими жалостливыми глазами. — Пожалуйста, очень прошу, помоги мне. Она каждый Божий день пытается свести меня с очередным внуком очередной подруги, только бы я не была одна. Просто сделай вид, что у нас все очень серьёзно. — А у нас не серьёзно? — своим вопросом Стив тормозит в Кейт все жизненные процессы. Сердце так точно начинает биться реже. В голове вьются миллион с тележкой мыслей, а перед глазами все плывёт. «Это что, было предложение?» — Я обещаю, мы поговорим об этом, но чуточку позже. Ты поможешь мне? — А разве у меня есть выбор? — мягко кивает он на Джима у себя на руках, принимая условия и соглашаясь сделать вид, что он не заметил, как Кэтрин чуть не грохнулась в обморок после его вопроса.***
— Так значит, Вы, Стивен, любите природу? — Долорес помешивает сахар в чае, неотрывно глядя на Роджерса. И взгляд у неё… Как у мясника, что наотмашь рубит свиные головы. — Тетя… — Что «тетя»? Хватит уже в девках ходить. — от звонкого удара по столу вздрагивает не только сервиз, но и сам Стив. Вишенка из пирога встаёт поперёк горла, но он изо всех сил старается не подавать вида. В принципе, если просто не дышать, то никто и не заметит… кашлять-то как-то невежливо. — Стив? Ты в порядке? — у Кейт подрагивают вдоль и поперёк пережеванные губы, она моргает со скоростью трёх махов в секунду и еле удерживает чашку в руке. Кажется, если она скажет хоть что-то не так, тетя сразу же испепелит их обоих, обвинит во вранье, откажется сидеть с Джимом, спихнет на неё заботу о дедушке, и даже на похороны не придёт. — Стив? — в следующую минуту Долорес хватает его за грудную клетку и со всей, как оказывается, не маленькой силы сжимает. Вишенка вылетает, ловко приземляясь в сливки на пироге в блюдце Кейт. Именно этой «вишенкой на торте» и кончается вечер. Кейт силком утаскивает Стива из дому, параллельно рассказывая тёте небылицы про то, как они все заняты, и как потом обязательно ещё зайдут.***
— Спасибо, что проводил. — Кейт неловко мнётся на собственном пороге, не зная, что можно сделать. Что ей сделать? Пригласить его на чай? Да вроде и так только с чаепития… Попрощаться и закрыть дверь? Черт побери, и это как-то не очень будет выглядеть. Джим несётся в свою комнату, что-то радостно вереща про железную дорогу и то, как он по ней соскучился. — Уже поздно… — в голове одна лишь мысль: «Дура, дура, дура, слишком быстро, слишком, блин, быстро». Но язык быстрее рациональности. — может быть, я могла бы предложить тебе остаться у нас? — Я был бы очень рад, если бы ты это предложила. — Тогда я предлагаю. — А я тогда соглашаюсь. — Чудно. — Превосходно.