***
Отношений в жизни Стива было мало. На самом деле, их, по сути, вообще не было. С Пегги не успел, а после разморозки… все как-то не до того было. То прийти в себя надо, то потом Землю от сумасшедшего божка защищать… в общем, не до отношений. А сейчас… такое необыкновенное затишье, что руки чешутся навёрстывать упущенное, а подумаешь, да и придёшь к выводу, что затишье-то такое только перед бурей и бывает. Но откуда ее, бурю, ждать? Что должно случиться? Когда? — А что ты готовил? — вопрос неожиданный, а потому вырывает из потока мыслей, заставляет дернуться и тут же расслабиться, потому что, что может быть безобиднее? — Рыбу, — хочется мурчать, до того касания Кейт по голой груди кажутся приятными. Она скользит подушечками по коже, выводя что-то отдаленно напоминающее алфавит, порой задевая розовыми ноготками. Почти как кошка. У них имеется привычка мять, а потом выпускать когти. От большой любви, конечно же. — Я люблю рыбу, — ну точно кошка. Как там теперь модно у молодежи? Прозвища придумывать? Котики, зайчики, птички? Да нет, ерунда. Зачем именовать любимого человека зверьем? Будто у него имени собственного нет. — А что ещё ты любишь? — Ты тоже подумал, что мы ничего друг о друге не знаем, да?***
— Какие, говоришь, правила? — Кейт кажется, что Стив половину своей жизни провёл где-то очень и очень далеко. Уж она мало знает о всяких «современных штучках», но он… Если бы они соревновались, то победу Стиву присуждать можно было бы ещё до первого раунда. — Смотри, суть в том, что мы с тобой по очереди будем задавать друг другу вопрос: «Правда или действие?» Если ты выбираешь «правду», то я тяну синюю карточку и задаю тебе вопрос. Если выбираешь «действие», то я тяну красную карточку и даю тебе задание. Правду выбирать можно не более двух раз подряд. — И кто это придумал? — Я как-то не интересовалась, если честно. Так что, будем играть? — Стоит попробовать. Кейт раскладывает карточки в две стопки. Одни — синие — с правдой. Другие — красные — с действиями. Между стопочками устраивается мисочка с конфетами и яблочный сок в паре с двумя стаканами. Отправляя тётушке сообщение с вопросом о том, как у них с Джимом дела, Кейт усаживается на диван рядом со Стивом. — Начинай ты. — Хорошо. Правда или действие? — Правда, — он тянет бумажку и внимательно, чуть хмуря брови, смотрит на ее содержание. — Правда, что вы любите подбивать друзей на антиобщественные поступки? Кейт на секунду зависает, а потом громко смеется, закрывая ладонями лицо. — Ты что! Я самая законопослушная гражданка. Так что нет. Но вот есть у меня одна подруга, Джессика, вот она та ещё зажигалка, вечно подталкивала меня стащить журнал у завуча и наставить там ей пятёрок. Раньше очень любила кутить. Потом, правда, успокоилась, как с Салли стала встречаться. Салли тоже мой друг, кстати. Ладно, теперь моя очередь. Итак, Стив, правда или действие? — Правда. — Правда, что ты любишь поскандалить? У Стива вытягивается лицо. Вопросы в этой игре на редкость занимательные. Такое обычно не спрашивают. Это невежливо. Но раз уж игра, то отказаться нельзя, верно? — Нет, я не люблю скандалы. И уж точно не люблю их затевать. Я считаю, что всегда можно найти компромисс и решить все мирно. Правда или действие? — Пусть будет действие. — Кейт… — Стив сглатывает, и Кейт вздрагивает. Почему-то этот его волнующийся голос заставляет все в ней трепетать. — Ты любишь танцевать? Потому что тебе нужно станцевать… что-нибудь. Кейт считает Стива романтиком. А ещё джентльменом. А ещё умным и добрым. Идеальным, по сути. И если такой мужчина просит станцевать для него, то какой может быть повод отказать? Кэтрин включает бабушкин магнитофон. Старый, с кассетами. Нажимает на «Play» и слышит первые аккорды «Immagination song». Она всегда была дедушкиной любимой. Кейт не знает, как красиво танцевать. Не знает, как вообще нормально танцевать под такую музыку, если под неё всегда трясли волосами и прыгали. Не знает, как танцевать, когда на тебя смотрит мужчина. И совсем не важно, что она с ним «вроде как встречается». Это все ещё напрягает. В какой-то момент она принимает решение двигаться так, как поведет музыка. Беря в руки торшер, Кэтрин неспешно кружит с ним вдоль кофейного столика. Ее глаза закрыты, все мысли встали и, разинув маленькие мыслительные рты, слушают музыку, а пальцы перебирают металл на манер флейты. Кажется, мир тормозит, а затем резко начинает крутиться в обратную сторону, с такой силой тело прошивает разрядом, когда Стив подходит со спины и обхватывает ладони, сжимающие торшер, собственными, укладывая подбородок на плечо Кейт, заставляя ее отпустить несчастную лампу. Он обнимает ее со спины, удерживая перекрещённые руки в своих руках, и дышит куда-то за ухо, еле слышно подпевая. Мир однозначно тормозит, когда Стив отходит и поднимает руку, прокручивая Кэтрин. Они не попадают ни в один такт, но это и не так важно. В задании было «станцуйте», а не «попадите в ритм». Воздух вышибает на раз, когда Стив ловит Кейт второй рукой, прогибая в спине, заставляя ее полулежать не нем, глядя точно в глаза. Он убирает с ее лба чёрную прядь. Но их там так много остаётся, что это не сильно облегчает ситуацию. Надо, как минимум, всей ладонью по лбу провести, чтобы убрать их все. Но это было бы не романтично. А так этот милый жест позволяет Стиву наклониться и поцеловать Кэтрин, запоздало обнаруживая, что та песня давно закончилась, и сейчас они стоят посреди гостиной, подле торшера, и целуются под «Who made who». Стив усмехается про себя, что Старк бы оценил, и тут же чертыхается от своего вывода. Уж куда Железному человеку вход воспрещён, так это в его личную жизнь. — Знаешь, по-моему, это очень даже неплохая игра. — Я тоже так думаю.***
За время игры Кейт узнает о Стиве много нового. Например, что он любит смотреть на дождь, рисовать, достаточно неплохо умеет петь, обожает кордебалет и джазовую музыку. Ему нравятся собаки и канарейки, синий цвет и романтические комедии. В детстве он мечтал пойти на службу и вырастить дерево, а теперь хочет завести семью, пса и сделать этот мир лучше настолько, насколько ему это позволят собственные возможности. Кейт в очередной раз убеждается, что более потрясающего мужчины она не видела ни разу в своей жизни.***
За время игры Стив узнает о Кейт много нового. К примеру, что она любит старый-добрый рок-н-ролл, черепах и чёрный чай с малиной. Она раньше любила шить маленькие кривые платьица для кукол, а теперь обожает собирать детские конструкторы вместе с сыном. Она всегда боялась остаться одна. Она мечтает увидеть Скандинавию, поговорить с местными на их языке, а ещё хочет, чтобы мама ей гордилась. Стив уверен, что таких девушек, как Кейт, в Нью-Йорке всего несколько, если она вообще не единственная. В мире — побольше. Но однозначно ему уже не нужны те другие, ведь есть эта. Эта совершенно удивительная девушка, которая танцует мимо ритма с торшером и может играть в шахматы с закрытыми глазами. Оставшийся день они проводят на все том же диване. Либо разговаривая о жизни, о мечтах и желаниях, либо просто лёжа вместе и глядя в телевизор, где доктор Хаус уже в пятнадцатый раз пророчит пациенту волчанку, а под конец лечит от совершенно немыслимой поначалу болезни. И ничего больше им двоим не нужно.