Спустя два месяца
Стиву нравится идея «дня лени». Он, конечно, спортсмен, любитель активного отдыха и утренних пробежек, посещения музеев и прогулок по паркам, но вот так целый день провести с любимой женщиной за просмотрами фильмов, совместной готовкой кексов, игрой в Твистер и лежанием на диване… он однозначно не против. Просто потому, что это Кейт. Тёплая, домашняя, умиротворяющая Кейт. И, само собой, Джим. Как же без него. На самом деле, Стив почти что счастлив в том положении, в котором находится. У него есть девушка и, пусть не собственный, но ребёнок. И ребенок, слава Богу, совсем не против него. Ему, напротив, нравится играть со Стивом в железную дорогу или в прятки. А изредка ему даже удаётся упросить его на «лошадку». Сегодняшний «ленивый день» становится для Стива как-раз-таки «днём лошадки». С довольной мордашкой Джим взбирается ему на спину, одной рукой прижимая к груди свой любимый поезд, а другой цепляясь за край футболки, сохраняя равновесие. Стив неспешно переставляет руки, периодически выгибая спину или встряхивая головой, создавая видимость необузданного жеребца так, чтобы ненароком не спихнуть мальчишку на пол. Кейт снимает их на камеру, периодически хихикая, когда Джим кричит что-то вроде: «Вперёд к принцессе!». Это смотрится так идиллически, что начинает казаться неправдой, словно Кейт спит и скоро проснётся. Проснется в разрушенной после ухода Джека квартире из-за звонка Гарри Осборна, требующего от неё стойкости и предупреждающего, что заедет вечером вместе с Питером и Гвен. Становится страшно. — Кейт? — А? Что? — Стив стоит перед ней на четвереньках, запрокинув голову назад, верхом на нем восседает маленький рыцарь, счастливо обнимая своего коня за шею. Кейт всерьёз хочется плакать. — Все в порядке? — Все прекрасно, — она садится рядом на корточки, проводит рукой по волосам сына и спрашивает, хотят ли они печенья с молоком. И конь, и рыцарь кивают, после чего с громким «иго-го» гарцуют в детскую за потерянным там поездом.***
Кейт выкладывает печенье в форме завитушки, когда кто-то звонит в дверь. До неё доносится голос Стива, сообщающего, что он сам откроет, и она не волнуется. Не волнуется, пока не слышит знакомый голос, от которого холодеют кончики пальцев и улетает стакан молока, оставляя на полу белоснежное месиво стекла.***
— Что ты здесь делаешь? — Старк. То есть, отец. Конечно, отец. Он же просил убрать формальность. Отец заявился к ней в дом. Впервые. Именно тогда, когда все в жизни наладилось, он приходит и с порога встречает своего друга, с которым она спит уже чёртову тучу времени. — Живу. — Нет, ты живёшь в своём Бруклине, — не здесь. — Постой, это я должен спрашивать, что ты здесь делаешь. Ты же заявился без предупреждения. — Я приехал к дочери, а тут ты. — Тогда ты, верно, ошибся квартирой, тут только я и моя девушка. — Кейт стоит в кухне, смотря сквозь лужу молока. В голове очень медленно складывается последовательность действий. На первое место выходит дождаться, когда мужчины заново познакомятся, узнают свои роли в жизни общей знакомой, и, есть надежда, сядут и обсудят это. Ну, или можно подождать, кто кого ударит первым. — У тебя? Девушка? Кто? Миссис Сосулька? Или ты послушал моего совета и замутил с Хилл? — первый пункт последовательности летит в Тартар. — Постой, ты сказал, у тебя есть дочь? — однозначно, Тартар очень подходящее место, чтобы охарактеризовать складывающуюся ситуацию. — Знаю, выгляжу значительно моложе, — язвит Старк, отталкивая Стива и проходя в квартиру. — Кейт, ты здесь? — Кейт, нам срочно нужно поговорить. — подытоживает Стив, закрывая входную дверь. Кейт хочется немедленно провалиться к мистеру Джорджу. У того наверняка будет пускай и бесполезный, но совет.***
Джиму страшно. Он не может понять, почему на кухне уже полчаса сидят его мама, дедушка и Стив и ругаются. Дедушка периодически что-то выкрикивает, Стив, кажется, хлопает по столу, а мама надрывно что-то доказывает им обоим. У Джима ощущение, что его маленький мир превращается в песок и ускользает меж пальцев. Только утром он катался на спине у Стива, выпрашивал у мамы хлопья на завтрак, а теперь сидит у подножья кровати и крепко сжимает свою старую игрушку — фиолетового слона Грэди, утыкаясь носом в мягкую ткань большого уха. Джиму уже почти пять лет, он мечтает о том, чтобы Стив стал его настоящим папой, чтобы они с мамой переехали в дедушкину башню и жили бы там все вместе. Джиму просто хочется, чтобы у него была большая дружная семья. Он сильнее стискивает Грэди и начинает тихо плакать, когда мама в очередной раз что-то громко, но неразборчиво выкрикивает.***
Кейт находит сына на полу в углу его комнаты. Он обнимает фиолетового слона, по щекам стекают слезы. Ей хочется пойти назад в кухню и просто сказать этим двум взрослым мужчинам, что они заставили плакать ребёнка, а потом посмотреть, что они будут делать. Но Кейт так не поступает. Она наспех собирает пару вещей в свою сумку, берет Джима за руку и уходит из квартиры, набирая номер, обладателя которого она очень надеялась не беспокоить по таким вопросам. — Алло, Гарри? Ты можешь забрать меня? Я буду в кафе на Мельбурн. Да, хорошо.***
Отношения — это сложно, но отнюдь не потому, что людям трудно взаимодействовать друг с другом. Это сложно, потому что они, люди, сами все усложняют. Они в тайне от любимых тратят деньги на безделицы, заводят романы на стороне, лгут, глядя в глаза, забывают о чувствах тех, кому ранее клялись в вечной любви. Люди сами ломают свою жизнь. Безжалостно сворачивают шею светлому комочку семейного счастья. Душат то, что едва успеет зародиться. Топят в водовороте грехов. Почему-то люди не верят, что могут быть просто счастливы. Просто быть любимыми. Они ищут подвохи, создают подводные камни, возводят монолитные стены между собой и второй половинкой, а потом удивляются, что остаются у разбитого корыта.***
Стив Роджерс всегда был одним из тех, кто воспринимает чувства в их первозданном виде. Он ничего не усложняет. По крайней мере не стремится делать этого намеренно. Но так выходит. Каждый раз. Так выходит и сейчас. Он соврал Кейт. Он не сказал ей, что ему почти сотня лет. Не сказал, что почти что каждый уик-энд на его «работе» рискует погибнуть. Не сказал, что ходит в синем спандексе и шлеме с крылышками. Не сказал, что спас весь этот прогнивший мир от фашистов. Не сказал так много… а главное, не сказал ей самого важного. Не сказал, что в действительности чувствует к ней.***
Гарри не ждал звонка Кейт. Он уже достаточно давно с ней не встречался, полностью окунувшись в работу. Подруга Кейт, — Ванесса, — оказалась весьма способной переводчицей. А потом как-то закрутилось… ну и Гарри влип в отношения по собственной воле. И он доволен, правда. Он не был так счастлив уйму времени. И поэтому теперь, когда Кейт просит помощи, он бросает все свои дела и едет за ней. Иначе какой он друг, если не поможет той, кто подарила ему его чудесную Нэсси? К тому же у него потом будет достаточно времени, чтобы выклевать Кейт все мозги, раз ей вздумалось отвлекать его от работы. Тем не менее, это должно быть что-то действительно кошмарное, чтобы она попросила помощи у него.***
Гарри подъезжает к кафешке и видит, как за ближайшим к окну столиком сидит Кейт и обнимает Джима. Она еле заметно покачивается из стороны в сторону, будто бы убаюкивая сына. Смотрит прямо перед собой и шевелит губами. Наверное, что-то напевает. Она не дурно поёт, вспоминает Гарри собеседование. Гарри делает вывод, что стоит позвонить Нэсси и предупредить, что сегодня он не приедет, а потом просит водителя погудеть, привлекая внимание Кэтрин.***
Стив все ещё сидит на кухне, напряженно смотря на Старка. — Что? — Зачем ты это сделал? — А с чего ты решил, что я позволю тебе трогать мое? — Она не твоя собственность. — Ещё как моя. — Ты непроходимый кретин, Старк. — Стив резко встаёт и уходит в детскую, рассчитывая, что сможет получить прощение, а Тони тем временем догадается закрыть за собой дверь, когда будет уходить. В детской никого не оказывается. Как и в спальне. А потом Стив не находит и ботинок Джима в прихожей. — Ну, что? Понял, что наделал? — Старк стоит в дверном проеме, головой подпирая косяк. На нем чертовы тёмные очки и уже наверно въевшаяся в лицо ухмылка. Он не вписывается. Он слишком дорого одет. Он слишком пафосно себя ведёт. Он слишком… он слишком Старк, чтобы выглядеть нормально в интерьере обычной квартиры Квинса. — Ты ошибаешься, если думаешь, что она ушла только из-за меня. — А из-за кого же ещё? — Обрати внимание, не я захотел испортить ее жизнь, только бы подставить друга. — Ты мне не друг.***
— Значит, говоришь, твой отец Железный Человек, а парень Капитан Америка? И ты решила рассказать об этом мне? Даже не Джесс? Серьёзно, Кейт? — Гарри поджимает губы, хмыкая. Он сидит в своём любимом сером кресле, на котором теперь лежат оранжевые подушки (Ванесса убедила его в необходимости «ярких акцентов»), Джим спит на его кровати в спальне, а Кейт сидит на диване, подобрав под себя ноги и уложив подбородок на колени. — Знаешь, мне кажется, что это не очень осмотрительно. Ну, если они скрывали это даже от тебя, то уж точно не хотели, чтобы об этом знал малознакомый миллиардер, согласна? — Кейт согласно всхлипывает. Гарри вздыхает, потирая переносицу двумя пальцами. Боже, он даже не имеет права подумать сейчас, как использовать такие факты против Старка. Это же Кейт. Чертовщина какая-то. — Эй, да прекращай ты уже, не смей портить мой диван. Гарри шутит. Он действительно старается помочь. В своей манере. Неуклюже. Но старается. Ванесса хороший учитель. Гарри отличный ученик. Даже Питер говорит, что Осборн стал намного лучше разбираться в чувствах людей. Да что уж там, он наконец стал их хотя бы замечать. Кэтрин издаёт непонятный звук, потом всхлипывает и вытирает нос рукавом кофточки. Слова Гарри о дорогом диване она услышала. — Обними меня? — Что ты сказала? — Обними меня, пожалуйста, — Кейт жмурится, смахивает слезы, но это мало помогает ей успокоиться. Перед глазами стоит картина, как отец насмешливо говорит ей, что Стив обманщик, что он все это время врал ей. Она будто бы все ещё в своей кухне. Стоит у открытого окна и слушает, как Тони Старк в очередной раз методично выламывает несущие балки конструкции ее мира. И, кажется, ему это ничего не стоит. — Пожалуйста, Гарри. У Осборна не остаётся ничего другого. Может, он и успешный молодой миллиардер с железной хваткой… но ведь паршиво было бы остаться без друзей. Так ведь говорил Пит? Кейт хватается за его руки, как за спасательный круг, она льнет к его груди, утыкаясь носом в ключицу, дышит жарко и часто, тут же остужая слезами. Гарольд предпочитает заткнуться и просто так сидеть. Не время для шуток, повторяет он себе. И даже спустя два часа, когда все тело затекло, когда Кейт уже практически отключается у него на руках, когда он неожиданно получает полный благодарности поцелуй в щеку, он остаётся сидеть так, обнимая Кэтрин и тихо рассказывая ей о коррумпированности современного общества и совсем немного об активности рынка в прошлый четверг.