Спустя полторы недели
Гвен иногда кажется, что она самая нормальная из всех своих знакомых. Нет, серьёзно. У всех вечно случаются какие-то небывалые ситуации, и только она вечно спокойна, уравновешена и принимает здравые решения. Вот и сейчас Гвен спокойно и уравновешенно принимает здравое решение побеседовать со Стивеном Роджерсом в кафешке на Мельбурн. Стивен не опаздывает. Приходит с точностью до секунды, нервно вглядывается в людей за столиками, силясь понять, кто есть Гвен, и ей приходится помахать ему. — Здравствуйте, Гвен. — Здравствуйте, Стивен, — Стейси делает глоток чая, быстро осматривая мужчину напротив неё. Ей приходится признать, что вкус у подруги есть. Наверное, Фогг был той самой «первой неудачной пробой». — Кейт у Вас? — сразу к делу, до чего же по-мужски, усмехается Гвен. — Может быть и так. А Вам зачем? — Я хочу поговорить с ней. Извиниться. — А что, если я скажу, что она не хочет с Вами разговаривать? — Я не поверю, пока она не скажет мне этого в глаза. — Гвен откидывается на спинку стула, складывая руки на груди. Весь этот разговор… она не до конца решила, зачем его затеяла. То ли, чтобы быть уверенной в спутнике подруги. А может, чтобы просто посмотреть в глаза очередному обманщику. Черт его знает, зачем. — Ладно. Пусть так. Что Вы сделаете, если она Вас не простит? — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы искупить вину. И если у меня не выйдет, то уйду с дороги. — Благородно. — Я бы сказал, честно. — Вы правы. — Скажете мне, где я могу найти ее? — Знаете, кто такой Гарри Осборн? — Предположим. — Тогда скажите ему, что я разрешила.***
Стив действительно навещает Осборна в его офисе. Окружающий интерьер почти не смущает его. В сравнении со стеклянно-бетонным детищем Старка эта высотка — сущая мелочь, пускай и претендует на конкуренцию. Всюду снуют люди с бейджиками. У кого-то чертежи, у кого-то целая кипа бумаг, наверное, невероятно важных. Вот бегут две практически одинаковые блондинки, наперебой выкрикивающие что-то о закрытии месяца заходящему в лифт мужчине. Вот еле тащится сгибающаяся под явно тяжеленной коробкой женщина. Судя по фотографиям и цветку, торчащим из коробки, ее только что уволили. Стив оборачивается, когда слышит своё имя, и тут же сбивается с мысли, потому что звали не его. Он даже не замечает, как теряется во всем безумии огромной корпорации, забывая, что, вообще-то, недавно вполне успешно ориентировался в коридорах «Старк Индастриз». — Простите, мистер? — Стив обращается к первому попавшемуся на пути молодому человеку. Кажется, на бейджике написано «Макс». — Не подскажите, как я могу попасть к мистеру Осборну? — Оу, знаете, я тут инженер, Вам лучше спросить Мэган, вон ту брюнетку за стойкой, она в курсе дел мистера Осборна. Извините, я тороплюсь.***
Кейт открывает дверь в собственную квартиру с некоторой опаской. Безусловно, она знает, что Стива тут быть не может, потому что он галантный джентльмен и не стал жить в ее квартире без неё. Но крошечный тревожный чертёнок на плече нашептывает ей, что у неё все шансы стать героиней «Сияния». Будто бы вот-вот кто-то прыгнет на неё с топором. И зарубит, как Раскольников ту несчастную бабку. А ведь Кейт ещё даже завещание не написала. Не оставлять же ей Джима Джеку. Уже во второй раз в жизни Кэтрин заходит в свой дом и прогибается под собственными эмоциями. Теперь вместо фото из парка с Джеком ее встречает с порога лента кадров из фотобудки, где они со Стивом были застигнуты целующимися какой-то шпаной с парой пустых банок энергетиков. На тумбочке в прихожей лежат часы Стива. Те, которые он не надевал, потому что они слишком старые и хрупкие и могли бы попросту развалиться. Кейт проходит в спальню и видит пустой стул, на котором обычно висит любимая ею зелёная рубашка Стива (Боже, она уже привыкла, что эта рубашка всегда там висит), видит подоконник, с которого пропал злосчастный вечно вянущий цветок, который Стив поливал каждый день. Кейт смотрит вокруг себя и не понимает, как Стив смог так быстро убрать почти все свои вещи из этой квартиры. Как он может так быстро убрать себя из ее жизни. Прикусив губу и зажмурив глаза, сжав руки в кулаки, Кейт быстро и рвано выдыхает. А потом практически бежит в комнату Джима, лезет на самую верхнюю полку и достаёт синий свитер крупной вязки, о котором Стиву так ничего и не сказала. Она садится прямо на пол, между игрушек сына, крепко обнимая свитер, вдыхая въевшийся запах костра с того их давнего похода в лес. На глаза наворачиваются слезы, и Кейт позволяет себе заплакать. Оглушительно громко в пустой квартире. Так, что даже не слышит поворота ключа во входной двери.***
— Кейт? — собственное имя звучит чужеродно. Слишком неожиданно и резко. Становится страшно. Страшно не то что поднять голову, а вообще продолжать дышать. — Кэти, прости, я… — Ты мне не сказал, — голос хриплый, надломленный. Как будто бы и не свой. — Поверь мне, я хотел лишь защитить тебя. — Дай угадаю: «Но получилось наоборот?» — Кейт, я… — Тебя никто не просил меня защищать. Меня не от кого защищать. — Кейт все ещё сидит на полу, забившись в угол между шкафом и кроватью Джима. — Ты не знаешь, сколько зла вокруг. — Я знаю, Стив. Я смотрю новости. Я прошу понять тебя, что никакие террористы мирового масштаба не станут нападать на учительницу из Квинса. Что защищать меня нужно было не от правды, а от твоей лжи. Потому что мне больно именно от того, что ты мне врал. — Я не… — Да. Ты это и делал. Ты лгал мне. И теперь я не могу тебе верить. — Хорошо. — Стив становится ещё более серьезным, чем был минуту назад. Его лицо так живо отражает тоску и скорбь, что Кейт хочется сдаться. Хочется повиснуть у него на шее и думать, что ничего этого не было. Не было полутора недель неопределённости и самокопания. Но они были. — Хорошо, Кейт, ладно. Ты имеешь полное право меня ненавидеть. Я действительно был не прав, когда принял решение не говорить тебе о том, кто я есть. Подожди, не перебивай меня. Я был не прав. Я признаю свою неправоту, я готов искупить вину любым способом. Потому что я люблю тебя, Кейт. Люблю и верю, что ты тоже меня любишь. Иначе уже сожгла бы мой свитер вместе со всеми фотографиями, вместо того, чтобы тайком от меня хранить его в комнате Джима. Да, не удивляйся, я знал, что он у тебя. С самого начала. Кейт смеётся. Смеётся и плачет одновременно, не зная, чего ей хочется больше: ударить этого идиота или поцеловать. Она встаёт и подходит к Стиву близко-близко, все ещё сжимая синий свитер крупной вязки. — Я тоже тебя люблю, — она берет с полки детские ножницы и быстро и зло отрезает — почти отрывает — рукав свитера. — Но сейчас я не хочу тебя видеть. Сейчас я не могу тебя простить. Что-то в душе Стивена Роджерса летит с обрыва, как он сам на самолёте далёкие семьдесят лет назад. Кэтрин опускает голову и выпускает из рук и ножницы, и свитер. Больше трёх минут они просто стоят друг перед другом. Через пять минут Стив уже гонит по улице на мотоцикле, а Кейт сжимает фоторамку с такой силой, что стекло трескается и ранит ладони, пачкая кровью фотографию двух некогда счастливых людей.