Дикие сливы. Часть 3.

      Утренний туман помешал Тексу разглядеть открывшийся на излучине город, и, пока пароход, издавая пронзительные свистки, медленно причаливал к пристани, пока пассажиры, спешащие покинуть его по сходням в числе первых, толкались и переругивались на палубе, ковбой все изнывал от любопытства, слоняясь вдоль парапета и раздраженно ругая молочное марево. Но вот солнечные лучи окрасили его сперва в нежно-розовый, а после и в золотистый оттенок, и пелена сама собой стала рассеиваться, обнажая портовые постройки и утекая прочь от реки по широким улицам, пролегающим между доками и городскими усадьбами.       Они с Дексом и братьями Барнс покинули пароход не торопясь, пропустив вперед всех страждущих, и так же неспешно выгрузили из трюма лошадей. Тексу показалось, что Даллас не очень-то рад тому, что им предстояло сделать, и потому нарочито медлит. Но, возможно, что всему виной было лишь его собственное нетерпеливое желание увидеть Новый Орлеан, о котором он пока только слышал красочные рассказы.       Поездка по улицам города сполна возместила его жажду — этот город был совершенно не похож на пыльный Сан-Антонио — примерно как резная шкатулка не имеет ничего общего с грубо сколоченным ящиком для инструментов. Новый Орлеан и был городом-шкатулкой, его изящные особняки с резными ставенками и затейливыми крылечками, были и похожи, как сыновья одних родителей, и в то же время отличались один от другого палисадом, цветом стен, мощением дорожки, формой флюгера и числом окон и воздушных галерей, бегущих поверх изящных портиков. Обилие магазинчиков и лавок, салонов и мастерских здесь в разы превышало все, что до этого доводилось видеть Сойеру, а люди, словно сговорившись, щеголяли перед ним своими лучшими нарядами, особенно омежки — разодетые в шелка и кружева, прикрывающие набеленые личики перьевыми веерами или кружевными зонтиками, они смотрелись диковинными птицами для ковбоя, привыкшего созерцать только кур да индюшек.       Пока он вертел головой в разные стороны, любуясь оживающим в утренние, еще нежаркие часы городом, их процессия неспешно продвигалась к центральной площади, а один из братьев Барнс поскакал куда-то вперед, получив тихое распоряжение от Далласа.       Текс заметил, что кое с кем из горожан Ричард приветливо здоровался, приподнимая шляпу и обменивался парой фраз — в основном, это были лавочники и держатели салунов, выбравшиеся на улицу зазывать к себе клиентов.       Когда перед ними возникла вывеска очередного заведения в виде красной маски с прорезями для глаз и рта, Текс едва не проехал дальше, не заметив, что Даллас завернул к коновязи и спешился. Но его окликнули, и вся компания втянулась в гостеприимно раскрытые им навстречу створки дверей и заняла большой овальный стол по левую сторону от входа.

***

      — О, кого я вижу, сколько лет, сколько зим! — радостно поприветствовал Ричарда хозяин салуна, высокий и плотный бета, пахнущий весьма приятно какой-то пряной приправой. — Добро пожаловать, а-мистер Даллас! Добро пожаловать всем вам, господа! Эй, Джони, тащи сюда картошку-фри и соус, и лимонада кувшин! — крикнул он кому-то, а сам завис перед гостями с радушной улыбкой на безбородом кругленьком лице, в готовности принять их заказ.       — Полагаю, картофель с соусом и сладкую водицу вы предлагаете нам только ради шутки, дядюшка Фло? — Даллас шутливо поднял брови и повел рукой, решительно отвергая бумажное меню, напечатанное по-французски, протянутое ему услужливым юным омежкой в длинном кремовом фартуке и белоснежной рубахе, кокетливо расстегнутой до третьей пуговицы:       — Ни за что не поверю, что вы за столь короткий срок позабыли вкусы ваших любимых клиентов.       — О-ля-ля, что вы, как можно, месье Даллас! — еще шире заулыбался бета, на сей раз придав речи нарочито галльский колорит, и даже фамилию Ричарда произнес с ударением на последний слог. Он слегка прикрыл пухлые веки, точно школьник, отвечающий урок, и принялся перечислять:       — На антрез — мидии, самые крупные, тушеные с белым вином и чесноком, и еще тартинки с тунцом, слегка поджаренные; на первое суп из крабов; четыре филе-миньон, средней прожарки, это для господ Барнс, и лично для вас -миссисипская фаршированная форель в кляре, по моему особому рецепту… Все верно, месье Даллас, я ни в чем не ошибся?        — Ни в одном слоге, дядюшка Фло, я всегда говорил, что память у вас лучше, чем у моего учителя математики… А что вы предложите молодому месье, который сегодня посетил вас впервые? — Ричард перевел взгляд на Текса и улыбнулся мужу, предлагая до поры-до времени не выдавать себя и сыграть в любимую игру тавернеро — «угадай желание клиента».        — О-ооо… — Фло понимающе прищурился и покачал головой, давая понять, что осознает серьезность и сложность задачи. — Я вижу, что молодой месье впервые ступил на благословенные земли Луизианы, и ему лишь предстоит познать все местные удовольствия.       Он слегка потянул носом, словно дегустируя яркий сливовый аромат юноши, улыбнулся еще хитрее и проговорил:        — Если позволите, на антрез я предложил бы те же мидии и запеченные артишоки, на первое — луковый суп с мадерой и сырными тостами, ну, а в качестве основного блюда — воздушные бараньи котлеты со спаржей…       Ричард слегка кивнул, определенно одобряя выбор Фло, но ничего не сказал вслух, не желая мешать Тексу принять решение — согласиться ли на все названное или вволю покапризничать, как и следовало омеге в медовый месяц.       Из всего, что назвал местный тавернеро, Текс понял лишь про бараньи котлеты и ощутил, как его живот тут же жалобно квакнул от голода, а рот наполнился слюной. Несколько галет, в спешке перехваченные им после пробуждения, даже на завтрак не тянули, а тут ему предлагали отведать уже целый обед, да какой!       — Не знаю, что еще за «лидии и ар-ти-шоты», но вы так вкусно расписали все это, что я, пожалуй, соглашусь. Только можно мне еще и вот того жареного, которое с лимонадом? Ну пожаааалуйста! — Сойер просительно взглянул на Далласа и изобразил что-то вроде омежьего каприза, как его любили пародировать уличные кривляки: выпятил губы и захлопал длинными ресницами и сложил руки в жесте, похожем на молитвенный. Ну разве мог Ричард устоять?       Минуту спустя симпатичный омега в плотном фартуке принес и поставил перед ним запотевший кувшин холодного напитка с кусочками каких-то золотистых фруктов и листиками мяты, и целую деревянную миску горячих брусочков ярко-желтого цвета. К ним так же полагался соус в отдельной чашке — прямо как к мексиканским начос или чуррос, с которыми ковбой был знаком куда лучше, чем с изысками французской кухни. Жареная в кипящем масле картошка показалась ему намного вкуснее сухих чипсов из кукурузной муки, и он не заметил, как слопал большую часть угощения практически в одиночку. Братья Барнс только посмеивались над разыгравшимся аппетитом юного ранчеро, ну, а Даллас, тоже с улыбкой наблюдавший за ним, был, кажется, погружен в какие-то свои мысли или воспоминания.       Фло расстарался на славу: вскоре Текса Сойера ожидали новые гастрономические открытия в виде сваренных в ароматном бульоне моллюсков, чье плотное желтоватое мясо ощутимо пахло морем, а опустевшие створки отливали необычайными красками (1).       Артишоки, запеченные в масле, напомнили ему плоды калифорнийской колючки (2), которые похожим образом готовил папа о-Чикао в его далеком детстве, ну, а луковый суп с мадерой и сырной корочкой покорил его с первой же ложки. И, когда дело дошло до бараньих котлет, Текс уже всерьез подумывал, не расстегнуть ли ему втихоря ремень на джинсах…       — Ох… жаль, что с нами нет Ньюби, он бы точно душу в заклад отдал за то, чтобы научиться такой стряпне… — сыто развалившись на стуле, Сойер вытер губы и пальцы салфеткой из тонкой бумазеи, и ощутил, что после такого роскошного пира его так и тянет сладко вздремнуть часок-другой где-нибудь в тенечке.       Что его еще удивляло, так это смена погоды — если они садились на пароход, отряхивая мокрый снег с курток и кутаясь в пончо, то здесь словно бы царило вечное лето, только в отличие от Техаса, совсем не засушливое. Влаги тут было так много, что деревья обзаводились длинными бородами из сизого мха (3), а трава и листья радовали глаз густой сочной зеленью, какая бывает в прерии лишь ранней весной или после редких обильных дождей. Здесь же туманы от реки и близкое дыхание океана наполняли воздух не только новыми и яркими запахами, но и ощущением, что его можно попросту пить…       Даллас бросил на мужа испытующий взгляд и убедился, что кулинарные шедевры Фло сделали свое дело: Текс напоминал довольного кота, в одиночку выдувшего целую чашку сливок, да еще вдобавок утянувшего пару котлет, и разлегся на стуле в наглой манере домашнего божества. Не хватало только пушистого хвоста да громогласного мурлыканья…       — А ты не хочешь послать весточку родным? На длинное письмо тебя вряд ли хватит, мой дорогой, но зато у Фло найдутся почтовые открытки на любой вкус. Думаю, Ньюби будет приятно получить каких-нибудь воркующих голубков, а тесть наверняка оценит английскую псовую охоту.       Фло, как человек опытный, и к тому же знакомый с Ричардом Далласом не первый год, немедленно материализовался поблизости и, сладко улыбаясь, водрузил на стол кофейник с только что сваренным кофе и посеребренное блюдо с маленькими воздушными пирожными-суфле:       — Комплимент от заведения, для моего самого давнего и любимого клиента! Прикажете еще подать «гавану» и коньяк, месье Даллас? Я как раз недавно пополнил погребок, выбор у меня теперь не хуже, чем в самом Париже у Тальбо!       — Тальбо тебе и в подметки не годится, Фло, — ответил Даллас без тени усмешки, зная, что любезный тавернеро весьма чувствителен к ответной любезности и похвалам, пусть даже преувеличенным. — Устрицы и луковый суп у него неплохи, но ему никогда не приготовить такого краба и таких котлет! Не говоря уж о твоем знаменитом горячем шоколаде…       Бета встрепенулся — намек был более чем прозрачен — и сейчас же подхватил мяч, пущенный альфаэро:       — Ах, дурья моя голова! Ведь я еще не предложил вам, вашему супругу и вашим друзьям «шоколя ля руайяль орлеаннез»! Я это исправлю, немедленно исправлю… Вам не придется ждать и пяти минут!       — Спасибо, Фло, но сегодня я не смогу попробовать твой «шоколя», и не знаю, захочет ли Текс… но Барнсы точно захотят, так что не огорчайся слишком сильно. Моя команда в любом случае побудет под твоей опекой, пока я съезжу по делу. Устрой их на задней террасе, с видом на реку, и позаботься о них до моего возвращения. Я в долгу не останусь.       Ричард, как всегда, оповещал о своем намерении явочным порядком; он поднялся из-за стола, надел шляпу и, обернувшись к Тексу, мягко проговорил:       — Я скоро вернусь… Сиеста еще не успеет закончиться.       Сойер обеспокоился, что десерт в виде неведомого «шакаля» в него уже точно не влезет, а Ричард тут же дал ему новый повод для волнения — встал и собрался куда-то уйти, оставив его на попечении своих парней.       — Эй, погоди, ты куда? Я с тобой! — ковбой, с которого мигом слетела блаженная сытая дремота, тут же подорвался со стула и решительно двинулся следом за Далласом, ясно дав тому понять, что не отступится.       С самого начала их знакомства, исчезновения Ричарда должны были бы войти у Сойера в привычку, однако, став законным супругом, он больше не намеревался играть роль покорного домашнего омежки, которого можно было запереть в доме с шитьем и бетой-компаньоном. Если братья Барнс вознамерятся чинить ему препятствия, уж он найдет способ урезонить всех четверых, ну, а Далласу показать, что обладает такой же свободой воли, какая есть у любого полноценного альфы.       Сойер а-Даллас подскочил с плетеного стула, как будто его скорпион в задницу ужалил, и рванулся за Дексом. Верные братья Барнс, на что уж были ловки и сообразительны, попросту не успели перехватить парня, чтобы в восемь рук усмирить бунтарский пыл. Распоряжение босса, однако, следовало исполнить в лучшем виде, и недовольные близнецы, бросив недопитый кофе и нетронутый десерт, гуськом потянулись к выходу — догонять упрямца.       В результате маленький отряд заново воссоединился во дворе таверны, у распахнутых настежь кованых ворот, где Ричард собирался сесть в подкативший экипаж, Текс намеревался во что бы ни стало к нему присоединиться, а Барнсы —деликатно помешать молодому человеку… Со стороны сцена выглядела довольно эксцентрической, и завсегдатаи «Алой маски», как раз начавшие собираться к обеду, вкупе с гостями, сидевшими на уличной веранде, бросали любопытные взгляды на путешественников.       — Да отвяжитесь от меня, чертовы бесы! — Текс искренне не понимая причин, по которым ему не стоило ехать с Ричардом туда, куда он намеревался поехать один, раздраженно отмахивался и уворачивался от братьев Барнс, окруживших его, как загонщики мустанга, и пытавшихся оттереть от альфаэро. А тот не вмешивался — словно не замечал поднявшейся из-за его отъезда суеты, забрался в экипаж и намеревался-таки укатить без него!       Чтобы воспрепятствовать этому, ковбой поступил так, как было самоочевидно — когда Даллас закрыл за собой дверь, Сойер попросту повис на поводьях, не давая кучеру править двойкой и заставляя лошадей с зашоренными глазами пятиться, храпеть и приседать на задние ноги:       — Клянусь кишками дохлого койота, а-мистер Даллас! Ты без меня и шагу не сделаешь, или я самолично обрежу чертовы ремни! — удерживая одной рукой крученые поводья, он нащупал нож за поясом и, выпростав лезвие, уже примерился полоснуть по гужам, крепящим хомуты к дышлу, когда кучер, привстав на козлах, заорал:       — Ах ты, разбойник! А ну не трожь упряжи, вот я тебя сейчас!.. — и сделал широкий замах кнутовищем.       Лошади, испугавшись этого знакомого им жеста, внезапно прянули с места, и Текс буквально повис между ними, выронив нож и вцепившись в дышло обеими руками. Под его тяжестью, оно пригнулось почти до земли, и ковбой заскреб каблуками сапог по пыльному двору, пытаясь сдержать пару и не свалиться под копыта и колеса.       Двое близнецов-Барнс резво кинулись на перехват, рискуя тоже оказаться смятыми и растоптанными, однако силушки им было не занимать, и они оба повисли с внешних сторон каждый на одной из лошадок, так что тем пришлось поневоле притормозить.       К Тексу, все-таки удержавшемуся, но успевшему изрядно пропылиться, тут же подскочили двое других Барнсов, они помогли ему вылезти из-под дышла и, пока один бережно ошупывал его, выспрашивая, цел ли, другой ринулся к кучеру и, ловко взобравшись на козлы, влепил ему увесистую зуботычину…       Ричард стоически наблюдал за происходящим, не выказывая никаких эмоций, и хотя смертельная бледность покрыла его щеки, когда Текс повис между небом и землей, рискуя быть раздавленным лошадьми — не бросился на помощь своему омеге. Омега желал продемонстрировать альфовью природу — что ж, пусть так, Далласу следовало уважать этот порыв, но ковбою следовало самому выпутываться из опасной ситуации, без всяких омежьих бонусов. Таковы были законы чести сурового мира альф, в Новом Орлеане их блюли не менее, а может, и более строго, чем в Сан-Антонио, и только дурак стал бы их нарушать, делая в городе первые шаги.       …Хорошо, что Барнсы все-таки были начеку и знали свое дело, восемь дополнительных рук очень пригодились Тексу, да и бетам не возбранялось вписываться в любую драку или проказу, в любом качестве и на любой стороне. Спроса с них всегда было меньше, чем с альф и омег, а толку — порою значительно больше…       Даллас дождался, пока Ред и Лео урезонили кучера, а двое других братьев осмотрели Текса и со всем почтением отконвоировали его к экипажу, открыл дверцу и жестом пригласил мужа подняться к нему:       — Я вижу, тебе охота геройствовать, мистер Сойер-а-Даллас… Ладно, будь по-твоему. Когда мы доберемся до места, не говори, что я не предлагал тебе остаться в таверне.       Он махнул вознице, и лошади взяли с места резвой рысью.