***
«Чертенок» — набирает в телефоне Дэмиен, сохраняя изменения в заметке. После этого слова он ставит запятую и ждет. Чертенком его назвал Тим, когда, помогая ловить Робину убежавшего в сад Титуса, видит испачкавшегося в земле юношу. Смеется до колик, но помогает стереть грязь с лица, отряхивает комья полусгнивших листьев со штанов и с улыбкой качает головой. Потом ерошит волосы и уходит. Титус радостно лает из зарослей тюльпанов. «Спящая красавица» — значится все в той же заметке через запятую. Так себе кличка, но Дэмиен смеется. О великий оригинал Джейсон Тодд, Брюс бы его побрал. Джейсон слишком сильно любил читать вслух, а Дэмиен слишком сильно любил слушать, как он читает. Поэтому, вцепившись в томик «Хроник Нарнии», Тодд мерно, но с выражением, бормотал и бормотал читаемое. Дэмиен сидел рядом с блокнотом, но еще послепатрульная усталость и теплый баритон Джейсона его укачал. Последнее, что он услышал — ласковый смешок «Спящая красавица ты наша». Последнее, что почувствовал — как на него опустился теплый плед. Дэмиен Уэйн пишет с улыбкой «Дракончик» и блокирует телефон. Ему нравится коллекционировать данные ему клички. Его братья любят ему их давать. Что-то вроде традиции, возможно.***
Одобрение — большее, чего он жаждал от всей семьи. От каждого в ней человека. К одобрению он стремился, но этого старался не показывать — но кем будут его братья, если они его не раскусят, верно? Дик с Джейсоном были первыми. Дик из-за знания Робина, Джейсон из-за сходства в характерах, из-за понимания. И на все закатывания глаз после этих слов ни тот, ни другой не реагировали — знали, что это просто защитная реакция. — Чистая работа, — присвистывает Тодд, глядя на связанных воришек. — Я бы лучше не смог. Дэмиен фыркает себе под нос, но не язвит и не огрызается — только расслабляет спину и встает ровно, спокойно, словно тревога и усталость смываются этими словами. — А ты как думал, — усмехается он. А потом интересуется, словно невзначай: — Поможешь донести? И Джейсон знает — это жест доверия и благодарности, который ни в коем случае нельзя проворонить. — В чем вопрос, братишка. Дик добродушно аплодирует: — Хороший удар, летучемышонок! Касс научила? Дэмиен кивает, убирает волосы со лба и чуть заметно улыбается. Стряхивает с себя пыль, налипшую на костюм, выходит из защитной стойки и убирает катану. — Красиво и изящно, — серьезно кивает Грэйсон, поднимаясь. — И мощно. Мне кажется, ты с каждым днем все сильнее и сильнее становишься. Робин смеется, наэлектризованный похвалой, и ловко отскакивает назад. — Тебе не кажется. Дик с улыбкой пытается его поймать; игра идет своим чередом, но сейчас Дэмиен не против и повалять дурака. Грэйсона, в смысле. Тим похвалу через слова выражать не умеет, да и боится, если честно — не хочет, чтобы Робин огрызался или закатывал глаза, всем своим видом выражая пренебрежение. Задеть боится за больное, поэтому молчит. Смотрит только гордо, ласково, довольно; улыбается и чуть заметно шепчет себе под нос тихое: «Молодец». Поэтому, когда Дэмиен ловкой подсечкой роняет его на пол и вышибает бо из хватки, наклоняясь, Тим смотрит прямо, с искрой и гордостью в глубине зрачков. — Еще один спарринг, милый? — задорно интересуется Дэмиен, подначивая и смеясь. Тим смеется и легко подается вперед, целуя его в лоб. — Конечно, дорогой. Только на этот раз ты меня так просто не победишь. Но когда у Робина это выходит, старший выглядит необычайно гордым и довольным. И это тоже дает силы и заставляет улыбаться.