Бэт-семейные бэт-ситуации

      То, что у них всех был плохой сон, не давало Дику права включать на ночь диснеевские мультики, подумал про себя Джейсон, перекинув через старшего ноги, а через младшего — руку. Дэмиен же сидел поодаль на кресле, скрестив ноги и укутавшись подаренным ему бабушкой Джона пледом. Из нахохлившейся кучи огроменнейшего покрывала выделялись только полусонные глаза.       Тодд лениво повернулся в его сторону, когда Дик внезапно — и очень фальшиво — заголосил на всю комнату:       — Ара-а-абская но-о-о-о-о-о-очь…       — …волшебный восто-о-о-ок, — на автомате подхватил Тим, пялясь в мобильник.       Дэмиен закатил глаза и завозился в кресле сильнее. Он меньше хотел спать и больше — убиться головой об что-нибудь, потому что Найтвинг фальшивил невыносимо и, что самое страшное, нарочно.       Джейсона же вырубало со страшной силой. Он привык к марафону диснеевских мультиков, и даже яма Лазаря не смогла забрать у него привычку засыпать под них, потому что Дик Дисней просто обожал. Он буквально дословно знал «Короля Льва» и при большом желании мог спародировать его на разные голоса.       Сам Джейсон дословно знал «Мулан», но никто (особенно его братья) не должен знать, что он любит петь «Ты — боец», когда во время готовки забрасывает что-либо в кипяток.*       Так или иначе, засыпал даже Тим. Что уже было ого-го каким достижением.       Один Дэмиен смотрел орлом из-под своего вязанного убежища.       — Тебе, может, колыбельную спеть? — вяло предложил Джейсон, перекидывая вторую ногу через Найтвинга, чей режим «старшего мамкобрата» тут же активировался.       — О! — вскочил он, словно секунду назад не клевал носом в подушку. — Мы можем спеть заставку из «Алладина», это же как раз твой стиль и…       Через секунду ему в лицо прилетела тяжелая диванная думка, и Дэмиен снова заерзал.       — Боже, нет, — он поморщился. — Мой стиль это классика, но вряд ли у вас получится напеть Моцарта. И я не вижу смысла в колыбельных.       — Неужели Талия не открывала тебе дверь в прекрасную страну ночных сказок и певучих… — начал было саркастично Джейсон, но Робин, не поняв, кажется, сарказма, перебил его:       — Мать никогда не пела мне колыбельные, потому что она — убийца, а сам я — убийцын сын.       На секунду воцарилась шекспировская пауза. Тим сбросил с себя сон и приподнялся на локте.       — «Убийцын»? — неверяще повторил он. — Серьёзно. Почему нельзя сказать просто «сын убийцы»?       — Потому что «убийцын сын» звучит в разы круче, — опередил Дэмиена Джейсон, подгребая к себе брошенную ранее в Дика думку.       — Иисусе. Я даже не уверен, как это правильно пишется. У этого вообще есть право на существование?       — Ну, у тебя же есть, — уязвленно пробормотал Дэмиен, заворачиваясь в плед с головой. Дик посмотрел на него строго, Тим просто высунул язык и брякнулся на прежнее место.       Когда «Алладин», наконец, закончился, все уже спали.

***

      Обертывать вокруг пальца братьев было любимым занятием Дэмиена.       Сначала делать «щенячьи глазки» он считал унизительным, потому что он наследник аль Гулов, а это чего-то стоило; после он вспомнил, что мать учила его добиваться цели любыми средствами. А потом ему было просто забавно наблюдать за этими лошками.       Прямо сейчас сердобольный Тим, на которого удивительно легко действовал грустный, отведенный в сторону взгляд, придумывал отмазку перед Брюсом, потому что объяснить наличие третьего волнистого попугайчика в поместье было сложно. Если второму еще объяснение нашлось — одинокому Осирису была нужна компания, то что сказать на счет третьего?       Пока Дэмиен доставал из клетки очаровательную желто-голубую птичку, Тим подумал, что, пожалуй, четвертый попугай появится у них через неделю. Не позже.       Ну, хоть его объяснить будет просто — «третий лишний» будет уже не лишним.       Джейсон велся на слезы как двухлетний на конфету. Разжалобить его не стоило абсолютно ничего, особенно прошедшему актерские курсы Дэмиену.       После того как он посмотрел на Колпака слезившимися от ветра глазами, Джейсон подхватил его в охапку — Робин не успел понять в чем проблема, — отнес его в одно из своих убежищ и пропал снова.       Через полчаса Альфред позвонил Дэмиену с новостью о том, что Тодд устроил Брюсу жуткий скандал, так что они оба сидят и пьют валерьянку — правда, в разных комнатах — и стоит ли ему, Альфреду, привезти Робину его принадлежности для рисования.       Дэмиен долго не понимал, в чем дело, пока во время готовки из-за лука у него не выступили слезы. У Тодда, кажется, в этот момент выступил сердечный приступ — с басами и гитарами.

***

      Из-за довольно напряженных первых лет Дэмиена в особняке, вся семья прекрасно знала как материться на арабском, а потому Альфред нередко добавлял в банку ругательств Дэмиена несколько бумажек.       Они также знали несколько проклятий, не относящихся к матерным, пару ласковых — на самом деле ласковых, потому что Робину все еще неловко было обрекать чувства в слова, которые все могли услышать и понять. Дальше же этого ни один в арабском не пошел, поэтому, когда Дэмиен начинал что-то бубнить на своем родном языке — случайно, переключившись на него, скорее потому, что так ему было привычнее, роднее — братья этому начинали умиляться.       Иногда даже тому, что Робин их проклинал.       В конце-то концов он не был дураком и не все ругательства им повторил на переводчик.