Возвращение от смерти

Следующее утро началось с крайне наглого, хотя и не особо искусного, вымогательства — пираты стали активно требовать от Карины карту, правда, сами не совсем понимая, как эта карта должна выглядеть. Девушка пыталась доходчиво объяснить им, что никто, кроме неё путь не укажет — что карта сама по себе в бумажном виде не существует и путь ей нужно рассчитывать самой, но, к сожалению, экипаж корабля, мягко сказать, не совсем понимал её попытки растолковать им что к чему. Главный урок, что принесло Мадлен это странное утро, заключался в том, что необразованные взрослые люди могут быть не только неприятны, но и опасны именно своим невежеством. Никогда прежде она настолько не восхищалась командой «Безмолвной Марии» — казалось бы, моряки все люди одной профессии, но эти — по сравнению с её нынешним окружением, команду отца можно было в научную академию отправить. Наверное, ситуация показалась бы ей даже забавной, если бы пираты в ходе вымогательств и споров не сбросили Генри «за борт». Конечно, этот ход был блефом и в молодой человек в результате упал в шлюпку, а не в открытое море, но некий осадок остался. В тот момент девочка по-настоящему перепугалась — в голове пролетела мысль, что она, возможно, крайне плохо просчитала свои риски и зря ввязалась в это дело. В конце концов, Джек Воробей смог договориться с Кариной — договориться — это, конечно, громко сказано, поскольку главным фактором всё-таки послужило сбрасывание Генри за борт. Худо-бедно девушка смогла растолковать, что карту она будет составлять по пути, и, хотя судя по всему большая часть команды так и продолжила списывать происходящее на колдовство, от пленников на время отстали. День проходил довольно скучно — в подобного рода плавании заняться было особо нечем, а общаться с командой после утренних переживаний как-то не хотелось. уже после полудня Карина, кажется, закончив свои дневные расчёты, тихонько подозвала к себе Мадлен. Девочка была довольно рада возможности пообщаться — может, удастся разузнать больше о Трезубце, хотя, судя по отношении Карины к легендам, ничего нужного конкретно ей, Мадлен, из девушки не вытянет — но даже и без дознания по поводу главной цели их путешествия, разговор с человеком более или менее образованным был намного предпочтительней полному бездействию, которому большинство присутствующих предавались последние пару часов. Очень скоро в ходе разговора выяснилось, что Карина, как и Мадлен осталась сиротой, только намного раньше — ещё в младенчестве. Её подкинули в приют, где она и обучалась — в целом, их уклад жизни был довольно похож, разве что заведение, в котором растили Мадлен, классом было сильно получше.  — А ты, где ты учишься? — наконец задала вопрос Карина. — Генри сказал, ты получаешь образование.  — Получала, — поправила Мадлен. — Я росла в пансионе… только я сбежала.  — Ну и зачем тебе было бежать? Попасть на эту старую развалину? Ты ведь ещё не достигла выпуска…? Ты не хочешь дальше учиться? Подашься в пираты или моряки, как Генри? — последнее явно было шуткой, девушка усмехалась, но Мадлен всё равно слегка передёрнуло.  — Разумеется, я хочу продолжить обучение, но обучение в таких заведениях… Ты и сама, думаю, понимаешь и помнишь — единственный плюс — это доступ к библиотеке, учебный материал можно пройти за пару месяцев весь, что даётся на год, а основной уклон — на манеры, танцы да глупые вышивки. Это пансион для благородных девиц, а не академия, честно говоря, от любого домашнего образования проку бывает намного больше. Не такого бы для меня хотел отец…  — Отец? Генри говорил, ты сирота, как и я, — «когда успел наплести» — проскочило у Мадлен в голове. — Откуда тебе знать, что он хотел бы для тебя? Я и то не уверена в своём, хотя дневник задал определённое направление… Никогда не была уверена до конца, — пауза. — Долго ты знала своего? Он был с тобой когда-то?  — Был… — отозвалась Мадлен, ей не очень хотелось говорить об этом сейчас. Не нужно всех этих животрепещущих деталей, тем более, чем больше выдать из своей биографии, тем легче себя чем-то раскрыть.  — Что случилось? — спросила Карина, с жалостью глядя на девочку.  — Он… пропал, — произнесла Мадлен, участие девушки заставляло её рассказать больше. — Когда мне было шесть. Он был капитаном корабля, часто уходил в море и однажды… просто не вернулся. Знаешь, это ведь было так ужасно. Ужасно даже не само то, что он не вернулся, ужасно было как все вокруг через пару недель после назначенной даты стали переглядываться, будто бы я не видела. Я была ещё маленькой, но ведь не слепой! Проходило время, на меня смотрели с жалостью — они уже похоронили его мысленно, но я-то нет! Я не понимала, почему они так смотрят, словно уже уверены, что он мёртв, я просто не могла взять и поверить в это и больнее всего — что окружающие лишь снисходительно жалели маленького ребенка. Черт, это было так отвратительно — только сейчас в полной мере осознаю. Я не была готова просто отпустить! Но меня не то что не слушали — меня не слышали — мой голос, кажется, похоронили в пустом гробу вместе с ним… — Мадлен сглотнула, чувствуя подступающий к горлу комок. С чего она вдруг так разоткровенничалась? — Я до сих пор не согласна верить, что он… Нет, я знаю! Я знаю, что он не исчез бесследно. Я уверена, он был проклят, поэтому я и ищу Трезубец.  — Ты веришь в то, что он поможет? В проклятья, в силу океанов? — скептицизм в голосе Карины был явно слышен, но нужно отдать ей должной, она старалась его скрыть из сочувствия к девочке — нельзя после такой лирики вламываться со своей наукой и «не подтверждено — не существует». Мадлен уже составляла в голове ответ, который с как можно меньшей вероятностью был бы способен вызвать праведный научный гнев её учёной собеседницы, как в разговор вмешался Генри, кажется, подслушивавший их уже давно:  — Значит, тоже ищешь Трезубец ради своего отца? — в его голосе слышалось удивление.  — Если я окажусь права, то Трезубец — единственный способ спасти его, — твёрдо ответила Мадлен. — Тоже? — она почти забыла выразить удивление. Она ведь не должна была ещё знать о целях Генри.  — Я тоже. С самого раннего детства. Мой отец проклят — ту у меня нет сомнений, я знаю это, видел его таким, — произнёс Генри, слегка улыбнувшись. — И… знаешь, что? Не верь ей — Карине — она не права. Проклятья реальны, и когда мы найдём Трезубец — сможем избавиться от них, хоть от всех сразу. Я уверен, как только мы до него доберёмся, мы сможем освободить наших отцов — вместе. Может, познакомим их потом, когда всё закончится, — Мадлен усмехнулась, как могло показаться, одобряюще, хотя в мыслях тут же проскочило, что, учитывая кем, как она поняла, был отец Генри, без кровопролития такой знакомство вряд ли бы прошло. После таких слов Карина только неопределённо хмыкнула и отошла к другому борту — согласна она определённо не была, но научными обоснованиями рушить надежды несовершеннолетней сироты, которая только ради этих легенд и сорвалась в море было как-то… аморально. Разговор был явно не окончен, но девушка однозначно не была убеждена честными свидетельствами Генри — что о призраках, что о проклятьях — и, по-видимому, уверовать во все антинаучные сказки готова была только при предоставлении вещественных доказательств. Хотя судя по темпу, которым они приближались к своей цели — шанс ей вполне мог ещё представиться. И это было не то что бы хорошо. С наступлением темноты Карина снова взялась за старинный дневник, сверяя звёздные карты и то и дело поглядывая на хронометр. Мадлен тихо наблюдала за девушкой, пытаясь понять ход её мысли, когда Генри снова нарушил установившееся спокойствие. Стоило только Карине закрыть книгу, завершая свою работу, как он произнёс:  — А почему ты ищешь этот трезубец? Зачем тебе он, если ты не веришь в проклятья?  — Я сирота, Генри, я же уже говорила, — начала Карина. — Этот дневник — единственное, что у меня осталось от отца. Он хотел, чтобы я нашла Трезубец… По крайней мере, мне так кажется. Конечно, я не могу знать точно, но эти карты и обстоятельства моего появления в приюте… — она умолкла на секунду, затем покачала головой, будто отгоняя какую-то мысль. — Мне нужен был какой-то смысл — причина моего одиночества, путь в жизни, по которому стоит идти — я должна была что-то выбрать для себя. Детям в приюте оставляют одеяло да пару монет, вот и всё их наследство, а у меня был дневник учёного с драгоценным камнем. Что-то во мне должно было быть не так, моя судьба должна была чем-то выделиться. И я решила, что стоит присмотреться к дневнику и найти в нём цель. Может, я не правильно всё интерпретировала, но… Назад поворачивать уже поздно, — Карина подняла голову вверх, делая вид, что всматривается в звёзды, но Мадлен видела, девушка пытается скрыть слёзы. — Не знаю, что будет, если найдём Трезубец. Я надеялась, мой путь может пролить свет на личность моего отца, происхождение моей семьи, но… Теперь я уже не так уверена в этом.  — Удивительно, как судьба свела нас вместе, не правда ли? Трое детей, что всю жизнь посвятили надеждам и попыткам найти своих отцов, — тихо заключил Генри, сего взор был обращён куда-то вниз, в мрачную воду, в которой отражались блики немногочисленных огней «Умирающей чайки».  — Надеюсь, в таком случае, наши жизни не окажутся прожитыми бессмысленно… — отозвалась Мадлен. Она не знала, чем завершить эту вмиг посерьёзневшую беседу. Путешествие потерянных детей. Напоминало какую-то грустную сказку.

***

Мадлен разбудили первые лучи восходящего солнца. Открыв глаза, она недовольно поворочалась, не сразу понимая, где и как она оказалась, и почему над головой нет привычного распятия, а вокруг не звучат голоса соседок. Наконец, восстановив в сознании события предыдущих пары дней и обнаружив себя лежащей прямо на палубе в клубке канатов между всё ещё крепко спящими Генри и Кариной, она успокоилась и притихла, боясь лишними движениями разбудить усталых попутчиков, и погружаясь обратно в дрёму. Все трое, наверное, так и проспали бы в том же положении до полудня, если бы через пару минут истошный вопль не разбудил, кажется, не только их, но и всё судно разом:  — Корабль по левому борту! Нет, подождите… Два корабля по левому борту! Почти весь экипаж подскочил как по команде, разом кидаясь к левому борту, высматривать упомянутые суда (и своим движением активно раскачивая и так не сильно крепкую «Умирающую чайку»), Генри и Карина как-то очень синхронно вздрогнули, в первые пару секунд так же, как и Мадлен до этого, не осознавая, что происходит вокруг. Генри тут же подскочил на ноги, потянув девочку за собой — что было благоразумно с его стороны, потому что оставаясь лежать они рисковали быть затоптаны чрезмерно взволнованными пиратами. Карина осторожно встала вслед за ними — девушка сонно осведомилась, который час, по-видимому, до сих пор не совсем сознавая причин такой суматохи, однако никто ей не ответил. И Генри, и Мадлен уже присоединились к экипажу, высматривая очертания кораблей, так скоро к ним приближающихся. Реакции их были прямо противоположными: Генри, разглядев суда, шарахнулся назад так, что чуть не рухнул на палубу, споткнувшись о канат, в то время как Мадлен лишь сильнее прижалась к борту, казалось, выгибаясь вперёд, стараясь разглядеть детали.  — Безмолвная Мария, — в один голос произнесли оба с совершенно разными интонациями: Генри с ужасом, Мадлен — с восторженным удивлением. Молодой человек резко перевёл взгляд на девочку, в глазах его читалось непонимание:  — Мэри? Ты уже видела…? — Мадлен готовилась изображать искреннее недоумение и выдумывать отговорки вроде «ты же сам мне и рассказывал», но делать этого ей не пришлось, поскольку в следующий же момент был сбит с ног Джеком. «То же мне, мастер маскировки», — мысленно отругала она себя. Сейчас Тёрнеру явно не до неё, но вопрос может ей ещё аукнуться в будущем.  — «Мария»? Та самая «Мария»? — не верящим и немного напуганным голосом переспросил Воробей, медленно пятясь всё дальше от левого борта.  — Скорей, нужно уходить отсюда! Капитан Салазар охотится за тобой, Джек, он убьёт тебя! — воскликнул Генри, заставляя тем самым нервничать уже всю команду. Экипаж всё же подписывался на поиски Трезубца, но никак не на бегство от живых мертвецов. Далее в суть переговоров Мадлен не то что бы не смогла вникнуть — скорее, просто пропустила мимо ушей. Она не отрываясь смотрела на быстро приближающийся силуэт «Безмолвной Марии», и сердце девочки сжималось от жалости к кораблю. Как печально было это зрелище — что сделали с «Марией» её последняя битва и долгое время заточения. Некогда величественный военный галеон теперь был полуразрушен: грот мачта рухнула набок и, казалось, держалась только если на честном слове, корпус стал чёрным от копоти и плесени, обшивка почти отсутствовала, и всё же… это всё ещё корабль отца. Всё та же «Мария», а он всё так же её капитан. Теперь она ясно чувствовала это. Несмотря на её старания казаться уверенной в истории с проклятьем, в душе прежде оставались сомнения: не выдумка ли проклятье? может, Генри — сумасшедший, а она ринулась в омут с головой чисто из безысходности? Но сейчас, когда она видела «Безмолвную Марию», удерживаемую на плаву и движимую какими-то явно сверхъестественными силами, девочка окончательно убедилась в правильности своего решения рискуя всем идти за Трезубцем. Только через некоторое время до Мадлен дошло, что за её спиной на судне что-то решается, и лучше бы поучаствовать в этом чём-то пока не стало поздно. Она обернулась как раз вовремя, чтобы услышать окончательное решение: Джек, Карина, Генри и — по настоянию Тёрнера, по-видимому, почувствовавшего себя ответственным старшим братом — Мадлен должны были покинуть судно на шлюпке, отводя основной удар от экипажа корабля — команда «Безмолвной Марии» должна была погнаться за Воробьём, но, если повезёт, до виднеющегося неподалёку острова удастся добраться быстрее, чем их настигнут.  — А я с вами? — немного растерянно произнесла Мадлен, когда Генри уже потянул её за собой. Конечно, безопаснее, наверное, было бы остаться на этом корабле, чтобы, если их достанут до того как берег будет достигнут, случайно не попасться собственному отцу под горячую руку. Но Мадлен ту же себя одёрнула — лучше быть неподалёку от Воробья, чтобы хотя бы иметь возможность следить за тем, как разворачивается эта ситуация — к тому же, карта всё равно у Карины, а Мадлен была привязана к цели найти Трезубец, так что расставаться с девушкой было бы нелогично. Естественно, если экипаж капитана Салазара нагонит их, она вряд ли сумеет хоть чем-то помочь, но девочка осознавала, что другого пути быть не могло. Пришлось душить чувство самосохранения и идти вперёд — не в первый раз за прошедшую неделю. Из лодки четверо наблюдали, как «Умирающая чайка» скрывается за скалами у другой оконечности острова. Тёмный силуэт «Безмолвной Марии» всё приближался с совершенно неестественной даже для такого крупного судна скоростью… хотя как вообще можно говорить о естественности, когда мачта отвалилась, корпус взорван, а корабль даёт узлов двадцать? Внезапно, Карина подскочила на ноги и начала снимать с себя платье.  — Карина, что ты делаешь? — Генри был немного ошарашен.  — Что бы ни было на этом корабле, оно преследует Джека. Джек с нами в лодке, поэтому я собираюсь добраться до берега вплавь, — проговорила девушка скороговоркой, спешно расстёгивая пуговицы.  — Ты что? Остановись! — воскликнул Генри, то ли встревоженно, то ли просто удивлённо.  — Нет-нет, пускай продолжает, — хитро усмехнувшись, произнёс Джек.  — Ну хватит! Это зашло слишком далеко! — Карина уже сбрасывала своё платье.  — Вовсе нет! — воскликнул Джек. — Продолжай, прошу. Окончательно сбросив платье, девушка приготовилась к прыжку, и именно в этот момент, чувство самосохранения в Мадлен всё же взяло верх — мысль всё-таки благоразумная, нечего подставлять себя под прямой удар.  — Подожди, я с тобой! — Мадлен тоже встала и бросилась в море вперёд девушки как была, даже не заморачиваясь снять платье. Карина последовала за ней не медля. Они плыли рядом друг с другом, в борьбе с волнами не обращая внимания, а потому и не понимая, что творится позади них на покинутой шлюпке. Поэтому, резкое появление Джека и Генри на берегу совсем рядом слегка напугало только выбравшихся из воды, задыхающихся и отплёвывающихся девушек. Это, правда, было самой спокойной и относительно нормальной частью того, что предстояло им пережить на этом острове. Оба мужчины, так резко выброшенные на берег, с непередаваемыми выражениями лиц смотрели куда-то в сторону моря. Генри, неуклюже пошатываясь, вскочил и отошёл на пару шагов от кромки воды, с ужасом глядя вперёд. Джек остался в лежачем положении, хотя отползти назад вглубь пляжа честно пытался. Карина обернулась, желая увидеть, что вызывало такой неподдельный ужас на лицах их спутников.  — Призраки?! Призраки! — с этим воплем девушка, молниеносно подскочив, кинулась в сторону леса. Мадлен уже мысленно готовилась к зрелищу, которое её ожидало. Тянуть не имело смысла — девочка резко обернулась, поднимаясь с влажного песка: на поверхности воды, прямо перед Воробьём, склонившись ближе к пирату стоял человек — нет — вернее, нечто, когда-то бывшее человеком. Девочка слегка вздрогнула, скорее подсознательно понимая, чем узнавая в мрачном призраке своего отца. Реакцию Карины можно было легко понять, зрелище действительно представлялось не для слабонервных — и толпа похожих, а иногда и более жутких созданий, в которых Мадлен признала членов команды погибшей «Безмолвной Марии», нагоняла ещё больше страха. Стараясь отмести первичный шок, девочка разглядывала живых мертвецов, в первую очередь — отца. Сердце болезненно сжималось в груди при виде того, что стало с капитаном Салазаром: всегда бывший белоснежным мундир был во многих местах разорван и приобрёл тёмно-серый оттенок, будто был покрыт сажей, как и весь корабль; ранее статная фигура теперь была согнута, как у старика с больной спиной — свою рапиру он использовал как трость, чуть хромая на левую ногу, по-видимому, повреждённую в последнем бою; волосы, всегда аккуратно собранные на затылке, теперь представляли собой чёрную гриву, в неестественном положении плывущую в воздухе, словно капитан Салазар был погружён в воду, а лицо… такие родные и любимые раньше черты посерели и были исполосованы трещинами, словно засохшая глина. Мадлен почувствовала, что ее мутит, и, пожалуй, была близка к потере сознания. Она, конечно, знала, что её отец стал призраком, она ожидала бледность, кровь на мундире, открытые раны, но то, что предстало перед её глазами… Самые жуткие кошмары не нарисовали бы для нее более тревожной картины. Как ни странно, присмотревшись поближе и позволив глазам привыкнуть к этой отторгающей картине, девочка всё же смогла отбросить крутящееся где-то в животе чувство страха. Взяв себя в руки, Мадлен убедила суеверное подсознание, что это всё ещё Армандо Салазар, её отец, и пускай его вид наводит ужас, в случае критической ситуации — его сознание всё ещё принадлежит ему — он сможет узнать её и не причинит ей вреда. По крайней мере надеяться на это стоило.  — Ты заплатишь за то, что сделал со мной! — голос Салазара — низкий, хриплый — заставлял невольно вздрогнуть, и пускай он говорил обращаясь к Джеку, легче как-то не становилось. Что теперь будет? Кровавая бойня? Или ещё можно как-то договориться? Необоснованная надежда — капитан даже при жизни на сделку не пошёл бы, не то что сейчас. Джек, приподнимаясь на локтях, ещё немного отполз назад по песку. В этот момент один из членов экипажа Салазара, видимо, желая воспрепятствовать дальнейшему бегству пирата, ступил вперёд — на берег — и в ту же секунду с криком рассыпался в прах, материализуясь вновь через пару секунд позади своих товарищей.  — Ага! Им нельзя на землю! — воскликнул Джек, подскакивая так резво, словно пару секунд назад не задыхался после активной гребли.  — Слава небесам… — не совсем соображая прошептал Генри, оглядываясь в поисках Карины. Мадлен казалось, что её погрузили под воду — или что она внезапно оказалась в до ужаса реалистичном сне. Отец. Израненный, призрачный, с горящими злостью и налившимися золотом глазами — это всё же он. После стольких лет, после всех тех временных сомнений, когда она была готова сдаться, согласиться, смириться. В голове словно наяву звенели колокола — перед глазами проплыл весь тот чёрный день — день его похорон: церковь, колокольный звон, открытая могила и пустой гроб — пустой как и её душа в тот день — чёрное платье, слёзы, застилающие реальность, глушащие разум, поглощающие всё вокруг, три ружейных залпа и твёрдая рука какой-то тётушки на плече. Она оплакивала его — разочаровывалась, сдавалась, снова надеялась, снова ждала. После стольких лет боли и страха он снова перед ней, всего в паре шагов — протяни руку и коснёшься. Мадлен неосознанно делала маленькие шаги вперёд, ближе к воде, ближе к отцу. Голова отказывалась воспринимать окружающую обстановку, сердце колотилось, по телу пробегала дрожь. «Это ты». Сквозь забытье она почувствовала на себе чей-то напряжённый взгляд — вздрогнула, чувствуя, что оказалась слишком близко от всё ещё опасной для жизни воды, отвела взгляд от капитана, оглядываясь. Старший помощник Лесаро — она узнала его, пусть он был не в лучшем состоянии, чем отец, но всё же она прекрасно его помнила, сколько хлопот она приносила ему ребёнком. Мужчина неотрывно смотрел на неё, вглядываясь в знакомые, пусть и повзрослевшие черты — Мадлен поняла, что её тоже признали.  — Карина… — тихо позвал Генри, вглядываясь в заросли, где пару мгновений назад исчезла девушка, но ответа, ожидаемо, не последовало. Тёрнер вновь оглянулся на призраков, его взгляд, сначала лишь случайно скользнувший на Салазара, на пару секунд задержался на капитане, а затем перешёл на офицера Лесаро — кажется, поймав в чертах того некую неожиданную эмоцию, Генри присмотрелся к призраку пристальнее, пытаясь поймать направление его взгляда. На лице юноши появилось неопределённое выражение — смесь сомнений и удивления. Он на мгновение бросил взгляд на Мадлен, будто что-то сверяя или удостоверяясь. На пару мгновений, у девочки дрогнуло сердце — плюсом к утренней осечке ей ни к чему новые подозрения: «Неужели понял смысл этого взгляда? Что именно он может заподозрить при прочих равных?» Но даже если у Генри и появились какие-либо вопросы на счёт её происхождения, то высказать он их в крайнем случае не успел.  — Я бы рад поболтать, но моя карта дала стрекача! — воскликнул Джек, разворачиваясь, и быстрым шагом, переходящим в бег, направился за Кариной, не желая слышать обещания Салазара о том, что его обязательно дождутся. Взгляд Генри ещё на секунду задержался на лице Мадлен, словно желая увидеть какую-то подсказку, объяснение всех странностей — но затем, решив, по-видимому, не медлить, юноша устремился вслед за пиратом — девочка тут же последовала их примеру, стараясь перегнать мужчин — не хватало ещё привлечь внимание других членов команды, кроме Лесаро. Пробираясь через заросли и стараясь не отстать от остальных, девочка размышляла о произошедшем и о том, как ей, возможно, придётся выкручиваться из ситуации. Лесаро её определенно признал — судя по всему, сомнений на её счет у старшего помощника почти не было, но, впрочем, это ничего не меняло: даже если тот и осмелится высказать свои догадки капитану, то его, как минимум, сочтут за ненормального — да и вряд ли он что скажет, когда Салазар в таком бешенстве от того, что упустил Джека. Но вот Генри… С ним могли бы возникнуть проблемы. Если он догадался или если он начнёт расспрашивать о подробностях её биографии, а в особенности, если он решит поведать или даже случайно сболтнёт о своих наблюдениях Джеку или кому из команды — не нужно быть гением, чтобы понять, что для Мадлен это может плохо кончиться. Дочь капитана Салазара в плену у пиратов — узнай они, кто с ними на борту, пожалуй, привязали бы не то что к фок-мачте — к бушпирту, как оберег от мести мертвецов. Или бы тащили с ножом у горла до самого Трезубца. Размышления девочки были прерваны криком — нет, скорее, истошным напуганным визгом — Карины: девушка отчаянно звала на помощь. Через пару минут Мадлен, Генри и Джек, еле ориентируясь по звуку, выскочили на поляну посреди зарослей, выглядящую как минимум не такой одичалой, как остальной лес. Карина барахталась в огромной сети в нескольких футах от земли — судя по всему, капкан.  — Ну что, спасай! — воскликнул Джек обращаясь к Генри. Дальше события развернулись резко в пару секунд. Мужчины шагнули вперёд к Карине… и угодили в такой же капкан, как и сама девушка. От неожиданности Мадлен с писком шарахнулась в сторону. Мгновенье — и девочка болталась в воздухе в третьей такой же сети, стараясь хотя бы не оказаться висящей вниз головой.  — Так-так, Джек Воробей… — откуда-то сзади донёсся неприятный мужской голос, сопровождаемый шелестом сминаемой растительности. «Что же это за день такой?! Сплошные неприятности!» — подумала Мадлен, оставив попытки выбраться из сетей самостоятельно.